Умер мой научный руководитель - Вадим Николаевич Садовский. В силу разных обстаятельств мы почти не виделись в последнее время, но тот заряд, который я от него получил в самом начале моей научной карьеры заставляет меня обратиться к его светлой памяти. Остановлюсь только на трех главных эпизодах, в корне изменивших мою жизнь.

Мы встретились совершенно случайно в коктейльном баре гостиницы Москва, куда я заглянул со своим товарищем по техникуму, чтобы выпить пару коктейлей на последние доступные нам тогда средства. За соседним столиком напротив нас сидели два зрелых мужчины за бутылкой хорошего по тем временам коньяку и, как видно, немного тосковали. Поэтому они пригласили нас присоединиться к их столику, что мы и сделали с радостью. Тогда мы решали кардинальный для себя вопрос, куда пойти дальше учиться. Совершенно определенно это больше не должен был быть технический вуз, поскольку почти все уже мы проходили в нашем Московском радиомеханическом техникуме, поставлявшим тогда абитуриентов и на гуманитарные факультеты. Выбор был между факультетами психологии и философии. Мы склонялись к первому, но многопытные метры, наши новые знакомые, Вадим Николаевич Садовский и Эрик Григорьевич Юдин склоняли нас ко второму. В результате я пошел учиться на философский факультет, а мой товарищ - на психологический. Так прошла наша первая встреча.

Уже после поступления на философский факультет МГУ, где-то, кажется, на четвертом курсе произошла наша вторая случайная встреча. Мы столкнулись в коридоре философского факультета опять совершенно случайно. И мэтр узнал в студенте своего собеседника несколько лет назад. Я тогда хотел специализироваться по логике и ходил на семинары Александра Алексанровича Зиновьева по логике науки. Меня однажды, правда, поразил тот факт, что Зиновьев исписал формулы в своей книге многочисленными поправками и я, обменяв книгу Чёрча на Нагеля «Структура науки», с удовольствием окунулся в системное движение. Конечно, Садовский тоже был по происхождению логиком. Да и в книге Нагеля ее было предостаточно. Но именно в это время вместе с Игорем Викторовичем Блаубергом и Эриком Григорьевичем Юдиным он организовал сектор ситемных исследований в Институте истории естествознания и техники АН СССР. Это была действительно отдушина для молодых философов, глоток свободы от засилья кондового марксизма. Книги Садовского, Блауберга и Юдина конституировали в нашей стране это новое во всем мире направление в том числе и философской науки. К этому следует еще добавить особую атмосферу, царившую тогда в этом институте, куда собрались многие опальные философы, по разным причинам не допускавшиеся к преподаванию или работе в Институте философии. Академик Кедров, директор Института истории естествознания и техники, пригрел всех, кого не брали туда. Особую атмосферу в этом институте создавали также постоянные споры между философами и историками науки и техники, которые были весьма острыми и часто непримиримыми, но, как теперь ясно, весьма полезными и конструктивными. В этой атмосфере мне посчастливилось учиться в аспирантуре и писать сначала диплом, а потом и кандидатскую диссертацию под руководством Вадима Николаевича.

Садовский был крайне требователен к текстам, которые я ему приносил. Часто доводил меня просто до слез, за что я ему безмерно благодарен. Именно он научил меня писать научные философские статьи, книги, рецензии, делать переводы и вообще всякие тексты. Сначала я с ужасом представлял себе, что он мне скажет по поводу очередного моего писания. Меня прошибал пот, и страх заставлял сдавать текст в редакцию с первого предъявления. Но это было уже позже, когда сформировался динамический стереотип.

Он был редактором от Бога, требовательным и к другим и к самому себе. И его школа редактирования, которую я прошел по его предложению в качестве редактора нескольких выпусков ежегодника «Системные исследования» окончательно открыла мне путь в настоящую философскую науку. Нужно иметь в виду, что я даже некоторое время после защиты кандидатской диссертации работал в отраслевом научно-исследовательском институте и именно по рекомендации Вадима Николаевича и его же аспиранта Бориса Григорьевича Юдина попал в журнал «Вопросы философии» на почти двенадцать лет. Так что своей философской карьерой я целиком и полностью обязан Вадиму Николаевичу, чего я никогда не забывал и никогда не забуду. 

Эрик Григорьевич Юдин и Игорь Викторович Блауберг ушли от нас еще раньше, а теперь не стало Вадима Николаевича Садовского, но оставленное ими наследие составило целую эпоху в нашей и не только нашей, но и мировой философской (впрочем не только философской) науке.

Каждый день нашей жизни

является отсрочкой по дороге к смерти!

Проходит жизнь как миг мгновенный

Не постоянный - переменный,

Но если нам назад взгянуть,

То открывается весь путь.

Случайность помню первой встречи,

Абитуриентов бравый пыл.

Двух мэтров пламенные речи

Путь в философию открыл.

Вадим и Эрик убеждали

На философский поступать.

А мы тогда не ожидали,

Что это может правдой стать.

Прошли года в учебе трудной.

И снова случай одарил:

Мне логики уроки нудной

Подход системный заменил.

Мы встретились на факультете,

Маститый доктор и студент.

Он вспомнил о своем завете,

Хотя прошло уж много лет.

Нам часто кажется везеньем,

Когда ведет счастливый рок,

Венчая светлым воскресеньем

Пересечение дорог.

Вдруг свет блеснул, спасибо Боже!

И всем сомненьям вопреки

Ничто остановить не может

Теченье жизненной реки.

Но свет погас в преддверье ночи,

Граничный выдвинув порог.

Желает кто-то иль не хочет,

Ему один назначен срок.

В.Г. Горохов

31.10.2012, Вайнгартен/Баден (Германия)