В статье анализируются трактаты, представленные, наряду с сочинениями Руссо, на конкурс Дижонской академии 1754 г., посвященный проблеме неравенства. Рассмотрение конкурсных работ позволяет сделать вывод, что в середине XVII в. значительная часть «республики ученых» связывала вопросы политического порядка с религиозной догматикой, подчиняя их ей. Более половины представленных на дижонский конкурс сочинений находятся вне сферы влияния просветительских идей. Вместе с тем три текста прямо выражают просветительские установки. Анализ трактатов позволяет заключить о присутствии в обществе определенных оппозиционных настроений, о критическом отношении части граждан к «старому порядку». Но всё-таки основной настрой «республики ученых» в 1754 г. был глубоко консервативным. В статье подчеркиваются новаторские элементы концепции Руссо по отношению к идеям его современников.

In the article there are ten treatises are analyzed, which were presented along with Rousseau’s compositions on the Academy of Dijon’s competition in 1754, devoted to the problem of inequality. Consideration of competitive works allows to draw a conclusion that in the middle of XVII century considerable part of the «republic of scientists» connected the political questions with the dogmas of religion. More than a half of the compositions presented on Dijon competition were out of ideological sphere of the Age of Enlightenment. At the same time three texts directly expressed the installations of the Age of Enlightenment. The analysis of treatises leads to the conclusion about the presence of oppositional moods in the society, about the critical relation of a part of citizens to "old regime". But after all the main spirit of the «republic of scientists» in 1754 was deeply conservative. In the article innovative elements of Rousseau’s conception with respect to ideas of his contemporaries are emphasized.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: Руссо, конкурс Дижонской академии 1754 г., проблема происхождения неравенства.

KEY WORDS: Rousseau, Academy of Dijon’s competition in 1754, problem of the origin of the inequality.

Обстоятельства конкурса 1754 г., объявленного Дижонской академией на тему «каков источник неравенства между людьми и оправдано ли оно естественным законом?», достаточно хорошо известны. Прежде всего благодаря «Рассуждению о происхождении и основаниях неравенства между людьми» Ж.Ж. Руссо, которое оставило глубокий след в европейской политической истории. В XVIII столетии лишь два текста из числа представленных на конкурс были опубликованы. Помимо уже упомянутого, это работа победителя – аббата Тальбера, каноника из Безансона. Полный же свод трактатов, присланных на конкурс, увидел свет только в XX в. [Тиссеран 1936; Дижонская Академия 2000]. Анализ их содержания позволяет по- особому взглянуть на давно признанный классическим текст Руссо, представить в еще более ярком свете традиционное и новаторское в его подходе. Насколько французское общество 1754 г. было готово принять идеи гениального мыслителя? Насколько его установки характерны или, напротив, чужды мировосприятию различных слоев обширного королевства? Присланные на конкурс работы, написанные людьми разных профессий (медик, профессор права, член конгрегации Оратория Иисуса, студент-юрист и др.) из самых различных городов, погружают нас в своеобразный историко-культурный контекст. Конечно же, конкурсные сочинения на четко ограниченную тему вряд ли позволяют с уверенностью судить о состоянии общественного сознания как такового. И все-таки они дают некоторую «статистическую выборку», предоставляют исходный материал для заключения о том, какие взгляды были распространены в среде представителей «республики ученых».

Всего на конкурс было прислано двенадцать работ. Десять из них в настоящее время хранятся в дижонской библиотеке. Две рукописи считаются утраченными: текст Руссо (зарегистрированный под номером шесть) и сочинение неизвестного автора (фигурировало под номером двенадцать). Авторство трех дошедших до нашего времени конкурсных работ так и не было установлено.

В трактате победителя конкурса, аббата Тальбера проводится мысль о том, что неравенства не существовало до грехопадения. Он говорит о предрассудке, разделяемом многими его современниками, заключающемся в оценке неравенства как нарушения порядка, насильственного ниспровержения «естественной справедливости». Люди, происхождение и природа которых одинаковы, подчинены друг другу, как будто бы их разделяют разные уровни совершенства. Рожденные с равными правами на блага земли, люди сталкиваются с «чудовищным неравенством». Так обстоит дело лишь на первый взгляд.

Согласно Тальберу, христианский философ должен уважать порядок, который «верховный законодатель», без сомнения, упразднил бы, если бы считал его противоречащим «естественному закону». «Здесь религия должна помогать разуму в его исследованиях, и их соединенный свет откроет нам вскоре в сердце человека решение проблемы» [Дижонская Академия 2000, 108]. Религия учит различать в человеческой природе два состояния: одно вытекает из «первоначального плана творения», оно характеризуется «невинностью и справедливостью», другое является следствием греховности, виновности людей. В первом состоянии неравенство не могло существовать, во втором оно делается необходимым.

Аббат из Безансона осуждает попытки взглянуть на проблему неравенства, не обращаясь к Откровению. «Тот, кто не желает признавать ухудшение нашей природы и кто говорит: все хорошо, — рассматривает неравенство, царящее среди нас, как составляющее часть этого  прекрасного многообразия, которое украшает Вселенную. Идея ложная, которая имеет основанием только первую ошибку» [Там же, 108].  Создатель мира сотворил людей подобными, поэтому изначально они «бесспорно» располагали равными правами, «всякая идея возвышения, низости, богатства и бедности должна была быть чужда» [Там же, 109]. Любой вид неравенства был несовместим с человеческой жизнью. «Сердце вовсе не находилось в противоречии с разумом <…> Склонность к благу была единственной, которую оно знало, добродетель была его центром» [Там же, 109]. Честолюбие и корыстолюбие еще не поселились в сердцах людей. Общество находилось в естественной гармонии, «простой и совершенной». Любовь к долгу, это благородное чувство, выполняло роль универсальной движущей силы. Его было достаточно, чтобы человек выполнял свое предназначение на земле. Применительно к этим «дням славы» человека неравенство рангов – не более чем «химера».

Безмятежные времена сменились эпохой, когда человек «стал преступным», нарушил свой долг. Признаки произошедшей перемены запечатлены повсюду: в душах людей, утративших прежние свет и силу; в их телах, ставших подверженными болезням и смерти; во внешних вещах, ополчившихся против своего бывшего повелителя. Нужды человека умножились «до бесконечности». «Атакованное крайним злом, общество нуждалось в жестоком лекарстве» [Там же, 116]. Обрушившемуся на людей беспорядку следовало противопоставить некое противоположное ему движение. Итогом такого рода движения стал общественный договор. Люди осознали, что каждый должен отказаться от собственной независимости, соединив таким путем власть в одном выбранном ими лице (или группе лиц). Воля подобного лица становится «голосом самого общества». Его рука, «вооруженная силой общества», подчиняет принятым правилам тех, кто желал бы их игнорировать. У всех народов можно наблюдать стоящих во главе правителей, по отношению к которым прочие жители выражают уважение и послушание. По Тальберу, никто никогда не сомневался, что естественный закон требует подчинения правителям, возводит его на уровень долга. Следствием утвердившейся среди людей власти избранных лиц становится определенный порядок, основанный на наказании насильственных деяний отдельных членов общества. Другое следствие – регулирование правителями споров граждан, поддержание справедливости. Наконец, развитие «военного искусства» аббат из Безансона также связывает с возникновением политической власти. При этом происходило увеличение количества «вышестоящих» и «судей». «Таково происхождение этого неравенства власти, различные уровни которого являются основаниями общественного блага» [Там же, 117]. Однажды возникнув, неравенство неуклонно возрастало. Поступки людей определяются необходимостью и нуждой. При этом само общество не может существовать без взаимопомощи его членов. Люди осуществляют распределение работ: одни становятся земледельцами, другие солдатами, артистами и т.д. Всякий становится собственником того, чем обладает в силу произошедшего разделения труда. Подобное положение дел необходимо как для предотвращения несправедливости, так и для стимулирования, «оживления» работы каждого.

Почему же Тальбер, в полную противоположность Руссо, видит в политическом неравенстве залог общественного блага? Аббат из Безансона полагал очевидным, заметным «с первого взгляда», что лень, недостаток таланта, различные страсти делали успехи людей в избранной ими сфере приложения сил неодинаковыми. Тот, кто «работал больше или лучше» неизбежно извлекал выгоду, получал преимущество над окружающими. Скупость побуждала  некоторых приобретать и накоплять. Иных вдохновляла гордость, стремление к славе, и они достигали благодаря этому стимулу высот в своей области, оставляя конкурентов далеко позади. Первоначально основываясь на трудах и заслугах, неравенство стало передаваться по наследству. В этом, по Тальберу, нет никакого «злоупотребления», наследственное право справедливо, ибо свобода распоряжаться достигнутым в течение своей жизни «в пользу крови и дружбы» составляет часть заслуженной каждым из людей награды. «Короткое пространство жизни совсем не должно быть мерой продолжительности успехов: они не достойны знаменитых людей, если не переживают их» [Там же, 120]. Далее, каждый класс имеет свои обычаи, сохранению которых способствует наследственное право. Таким образом, согласно Тальберу, неравенство в целом основывается на естественном законе. Более того, по его мнению, попытка установить политическое равенство среди современных ему людей приведет к тому, что порок и добродетель, талант и бездарность, трудолюбие и лень получат одинаковую награду. Подобная система правления, по Тальберу, не смогла бы существовать длительное время, она с необходимостью изменила бы свою форму. Общее благо, так же как и соотносимый с ним естественный закон, утверждают неизбежность неравенства для человеческого рода в «его нынешнем состоянии». При этом аббат из Безансона настаивает: охарактеризованный им порядок, установленный во вселенной, отнюдь не требует различных уровней счастья для людей. Провидение противится тому, чтобы «неравенство счастья» рождалось из «неравенства условий».

Таким образом, аббат Тальбер ищет ответ на поставленный академией вопрос о происхождении неравенства не в сфере философии, а в области религии. Он занимает апологетическую позицию по отношению к господствующему абсолютизму. Его точка зрения была признана наиболее достойной одобрения членами Дижонской академии. Но была ли эта точка зрения действительно типичной для своей эпохи? 

Помимо Тальбера, еще три автора, участвовавших в конкурсе, указывали на грехопадение как на источник происхождения неравенства (Этасс, Бурнан, де Ла Серр). Соответственно, семь текстов (включая работу Руссо) предлагают иные варианты ответов.

Боло Бурнан кратко формулирует свою точку зрения следующим образом: «итак, покажем, что грех и страсти людей являются источником их неравенства, и что оно оправдано законом природы» [Там же, 34]. Все разнообразные блага, ценимые людьми, — почести, ранги, богатства, — находятся «в руках Бога», пытаться присвоить себе пользование ими вопреки его воле, — значит проявлять вопиющую несправедливость. Бурнан признает, что «неравенство между людьми, рассматриваемое в общем, всегда было для них источником ропота против провидения» [Там же, 33]. Но как бы Бог ни карал людей в этой жизни, он никогда не оставляет их без утешения. Неравенство – своего рода «лекарство» от наших «временных слабостей».

Этасс, студент из Ренна, развивал во многом сходные мысли. Невинность, мир и бессмертие должны были достаться в удел человеческому роду.  Но преступление первого человека было «наказано во всех его детях». Священная история учит, что подчинение женщины мужчине – первое проявление неравенства, первый плод греха. Неравенство между людьми, следовательно, является результатом грехопадения. Развитие неравенства Этасс связывал с войнами, торговлей, искусствами. «Раздел благ, основание империй, неистовство завоеваний, установление законов и изобретение искусств заставили появиться эти ранги, эти различия, которые разделяют общество» [Там же, 133]. Народы забыли об общем происхождении, частные интересы сделали их противниками. При этом каждый народ обожествлял своих первых героев, возводил в их честь храмы. Этасс заявлял, что неравенство одновременно и наказание за «наши преступления» и некое необходимое «лекарство». Законы нужны для защиты слабых и невинных от произвола и насилия, для гарантии гражданам «спокойного обладания» собственностью. Законы должны иметь карающий характер, поскольку встречаются среди людей «монстры», для которых «ничто не свято во вселенной». Для воплощения законов в жизнь требуются правители; поэтому не было народа, который бы изначально не осознавал необходимости выдвинуть властителя, способного распространить на общество «справедливость и законы». Бог – источник всякой законной власти: «именно Бог создает империи и распределяет по своей воле скипетры и короны: он вдохновляет справедливые законы» [Там же, 137]. Королевская власть – своего рода «эманация божественного всемогущества». Монархическое правление своей эпохи Этасс именует «образом отцовской власти». По его мнению, неравенство – «один из способов», избранных проведением для наказания за первородный грех и для предотвращения   беспорядочного, разрушительного действия человеческих страстей. 

Ораторианец де Ла Серр связывал политическое неравенство и человеческие страсти. Разнообразные страсти побуждают людей искать счастье в использовании сотворенных предметов. Одни стремятся его обрести в обладании богатствами, другие – в чувственных удовольствиях. До грехопадения человек пользовался земными благами, не испытывая к ним привязанности. Все изменила его «неверность своему Богу», земные блага сделались причиной многих его несчастий. «Эти различные страсти, которыми первородный грех заразил человеческий род, движут почти всеми людьми и установили между нами неравенство, которое продолжит существовать столько, сколько они будут господствовать над нами» [Там же, 167].   Среди людей распространилось желание быть выше других, оказаться в роли хозяина по отношению к слугам. Нужды людей также способствовали укоренению неравенства. Но великая мудрость Бога способна обратить себялюбие и стремление к личной выгоде на общее благо. Неравенство оказывается полезным для общества. «Первый урок», получаемый людьми от природы, заключается в осознании необходимости взаимной помощи и любви. Поэтому «ничто не отвечает лучше целям природы, чем неравное распределение богатства» [Там же, 171]. Возникает своего рода «гармония»: бедный нуждается в материальной поддержке со стороны богатого, как последний, в свою очередь, заинтересован в труде бедняка. Кроме того, подобное положение дел позволяет развиться добродетелям: великодушию, с одной стороны, и признательности − с другой. Честолюбие, скупость, властолюбие – не следствия неравенства, а скорее его причины. Поэтому неправильно видеть в неравенстве причину человеческих несчастий. Естественный закон вполне оправдывает неравенство. «Ришелье был создан, чтобы изобретать планы. Тюренн, чтобы их исполнять. Это разнообразие талантов необходимо влечет различие власти» [Там же, 175]. Де Ла Серр настаивает на том, что естественный закон осуждает злоупотребление богатством и властью, но не обладание ими.

Профессор права Лербер, хотя и не называет именно грехопадение главной причиной неравенства, по своим мировоззренческим установкам близок к позиции  авторов рассмотренных конкурсных сочинений. Он также ищет ответ на поставленный Дижонской академией вопрос в сфере религии. В противоположность Руссо, в своем трактате он утверждал, что «неравенство между людьми не является созданием людей» [Там же, 12]. Божественное установление – тот принцип, который объясняет порядок человеческой жизни, определенный задолго до нашего рождения. Для пояснения найденного решения проблемы неравенства Лербер обращается к рассмотрению мироздания. Необходимо, настаивает он, направить свое внимание к источнику всех вещей, попытаться постичь божественный замысел относительно вселенной и человека. «Общая цель вселенной едина и проста. Это – Слава Божия или проявление его бесконечных совершенств» [Там же, 13]. Цель человека – управление Землей, он должен быть на ней исполнителем божественной воли. Назначение человека и вселенной взаимосвязаны, одно выступает средством для другого. Поскольку управление Землей, на которой, кроме человека, все остальное лишено либо жизни, либо разума, – задача чрезвычайно сложная, требующая различных способностей, распределение «благ Фортуны и даров Природы» не может быть равным между людьми. У каждого – своя роль, свое место в мире. Соответственно, среди людей встречаются разные таланты, различные степени совершенства. Люди отличаются друг от друга склонностями, настроениями, образующими их темперамент. «Неравенство между людьми само становится средством, которым Бог пользуется, чтобы привести  человека к его цели» [Там же, 21]. Гражданское общество – необходимое следствие, связанное с задачей управления Землей. Эта задача требует объединения человеческих сил, которое и осуществляется гражданским обществом. При этом во главе общества должен оказаться мудрый правитель, знающий таланты своих подданных, справедливо распределяющий должности. Гражданское общество невозможно без подчинения. Человек, чтобы быть счастливым, должен действовать. Счастье заключается в особом приятном и нежном чувстве, возбуждаемом в человеке действием его телесных или умственных способностей. «Опасная ошибка» − мнение о том, что счастье заключено в обладании богатствами и славой. В действительности «неравенство между людьми создает их счастье, вместо того, чтобы его разрушать» [Там же, 27]. Занятие людьми какой-либо профессией (оратора, солдата, торговца, охотника, политика, ученого и т.д.) – единственный путь к счастью в здешнем мире. Дифференцированная профессиональная деятельность выполняет и другую задачу: позволяет человеку управлять Землей.

В тексте Лербера, как и в других, рассмотренных выше сочинениях, сложно увидеть какое-либо влияние просветительских идей. Его можно усмотреть в анонимном трактате, зарегистрированном под номером девять. Но все-таки не просветительский пафос составляет его суть. Свое общее решение анонимный автор формулирует следующим образом: «Обрядовые законы существовали всегда. Заключим отсюда, что они – из откровения, что Бог создатель законов <…> Неравенство предшествует всем нашим историям, установлено с самим законом и необходимо для общественной безопасности. Оно есть, следовательно, порядок самого Бога» [Там же, 160]. Обосновывая этот вывод, он отказывается следовать священным текстам, призывает изучать человека при помощи разума. Не следует обращаться к отдаленным векам, которые могут породить у нас одни лишь сомнения. Говорят, люди жили более девятисот лет. Но это ничуть не походит на видимого нами человека, поэтому нужно забыть все сообщения такого рода и сосредоточиться на доступных фактах. «Мы являемся тем, чем были наши отцы» [Там же, 144]. Причина существования человека – высший «разумный принцип». На  него указывает весь строй природы, его бытие разум доказывает сердцу. Сам же человек – мыслящее и материальное существо. Способность мыслить неотделима от свободы. Но человеческая свобода не безгранична, она должна быть подчинена определенным законам. Общественная, да и личная безопасность невозможны без законов. Именно они придают «единство и гармонию» обществу, выступают условием счастья. Соблюдать законы людей побуждает угроза наказания: «один страх заставляет уважать законы. Без него человек был бы часто несправедлив» [Там же, 150]. Силу законам придает власть, а она немыслима без высшего положения правителя и неравенства условий в обществе. Напрасно некоторые ссылаются на законы нашего разума, которых якобы достаточно для сохранения общества. «Мы не являемся необходимо ни справедливыми, ни добродетельными, ни разумными. Мы являемся свободными» [Там же, 151]. Сторонники теории общественного договора считают неравенство делом рук человека. Слабость данной теории (разделяемой большинством просветителей), по мнению автора анонимного трактата, в том, что она предполагает существование людей, рождающихся равными. Но распределение способностей изначально неравно: люди отличаются по вкусам, силе, росту, фигуре, темпераменту и пр. Равенство среди людей не позволило бы различать ни отцов, ни детей, ни друзей, ни благодетелей. «Система равенства условий есть неосуществимая иллюзия» [Там же, 152]. Нельзя назвать приведенную критику концепции общественного договора безупречной: она основывается на смешении того, что Руссо называл физическим и политическим неравенством. С точки зрения анонимного автора, вовсе не согласие народов породило королевскую власть: «Воля Создателя возвышает государей» [Там же, 152]. У граждан нет права судить или наказывать королей, ответственных лишь перед Богом в своих действиях. Неравенство соответствует требованиям естественного закона.

Таким образом, четыре конкурсных сочинения называют источником происхождения неравенства грехопадение, еще два рассматривают в качестве такового напрямую установленный Богом порядок. Во всех шести рассмотренных текстах проводится мысль о согласии естественного закона с существованием политического неравенства. Пять оставшихся работ (считая сочинение Руссо) демонстрируют попытки их авторов  установить причину неравенства, не прибегая к объяснениям религиозного характера. В этих сочинениях происхождение неравенства связывается с определенными качествами человеческой природы, либо с возникновением государства.

В трактате Марто утверждается идея связи неравенства с возникновением гражданских обществ. «Равенство предполагает независимость; независимость не может долго существовать среди многих» [Там же, 71]. Рождающееся общество характеризуется стремлением множества людей извлечь для себя максимальную выгоду, отсюда насилия, грабежи, месть и т.п. Для достижения общего блага, таким образом, возникла необходимость в законах. При этом для установления их и проведения в жизнь требовалась верховная власть. Ее возникновение составило «первую эпоху неравенства среди людей». «Неравенство состояний берет, следовательно, свое происхождение от политического правления» [Там же, 72]. Каждая форма правления, согласно Марто, оказывает определенное влияние на «неравенство состояний». В качестве основных видов государственного устройства он выделяет деспотию, монархию, демократию, аристократию. Характеристика форм правления, которую развивает Марто, в значительной степени зависит от идей Монтескье. При деспотизме подданные считаются за «ничто», за «пыль, попираемую ногами» властителя. Это – «несправедливое правление», при котором подданные «крайне несчастны». Деспотизм – единственная форма правления, не стремящаяся к общему благу, поэтому она нарушает законы природы. Монархия существенно отличается от деспотизма, т.к. правитель руководствуется не произволом, а точными, «установленными законами». «Душой» монархии, приводящей в движение эту форму правления, выступает принцип «чести». Благородные, знатные выступают защитниками законов. Самая лучшая демократия никогда не приведет к «полному и абсолютному равенству», различия между гражданами в этом случае «рождаются в лоне самого равенства». Управление при демократии требует создания собрания магистратов, таким путем становятся необходимыми «различия рангов». Аристократия исключает участие народа в вопросах управления, поэтому «природа аристократии увековечивает неравенство» [Там же, 81]. Помимо государственного устройства, согласно Марто, на развитие неравенства оказывают влияние религия и войны. Он утверждает, что не существует народов без религии, которая всегда порождает определенную церковную иерархию. С другой стороны, войны всегда сопровождались «злоупотреблениями победой», «забвением человеческого», низведением завоеванных народов в рабское состояние. Как бы то ни было, поскольку «политические и гражданские законы» «необходимо предполагают различия меду теми, кто управляет и теми, кто повинуется» [Там же, 84], а создание гражданских обществ ставило своей целью счастье человека, то отсюда следует заключение о соответствии «естественных законов» системе «неравенства состояний».

Анонимный автор (конкурсное сочинение под номером одиннадцать) говорил об общей и частных причинах возникновения неравенства. «Моральной и всеобщей» причиной неравенства он называет «слабость и страсти человека». К «физическим и частным» причинам он относит таланты, труд, мастерство. Предоставленный собственным страстям, человек предпочтет интерес добродетели, станет руководствоваться себялюбием. Противостоять этому неизбежному злу может только одно «лекарство» − власть законов. Законы же предполагают существование их интерпретаторов, носителей власти, так же как и подчиненных лиц, следовательно, - существование неравенства. Таково – «первое неравенство состояний. Оно имеет свое происхождение и свою причину в мотивах общественного блага и в необходимости обуздать страсти человека» [Там же, 185]. Собственность возникает как средство борьбы с ленью и поощрения трудолюбия. «Бесплодная земля», возделанная человеком – таков способ приобретения первых земельных наделов. Самые сильные и старательные, «имевшие более многочисленную семью», оказались способны распахать и обработать большее количество земли. Таким образом, сила и прилежание человека, природа и качество земель способствовали неравному распределению богатства. Недостаток средств, с которым столкнулись многие земледельцы, способствовал развитию искусств и ремесел. В свою очередь, это вело к умножению «различий и привилегий». Следовательно, «зависимость и неравенство» вытекают из природы человека, «это наше естественное состояние» [Там же, 190]. Поэтому неравенство вполне согласуется с естественным законом. Рождаясь, люди оказываются в ситуации «зависимости и подчинения». Адам, как глава семьи, был по отношению к своим детям первым королем. Верховная власть далее передавалась по старшинству: «отцовская власть стала, таким образом, источником и образцом королевской власти: та и другая столь же древние, как и мир» [Там же, 193]. Происхождение верховной власти должно объясняться природой человека, но не общественным договором. Ситуация, при которой люди оказались в подчинении правителей, − результат не столько человеческой мудрости и изобретательности, сколько божественного провидения. «Король, который вами управляет, есть защищающий вас Отец» [Там же, 182]. Неравенство полезно и необходимо для существования общества, которое предполагает взаимные обязательства и поддержку между бедными и богатыми. Выполнение такого рода обязательств ведет к «счастью и безопасности».  

Два трактата, конкурировавшие с текстом Руссо, могут быть признаны написанными в просветительском духе. Анонимный автор (сочинение под номером три) происхождение неравенства связывает с миром человеческих страстей. Все люди созданы равными, честолюбие – главная причина их пороков. Именно честолюбие «внесло неравенство, которое царит среди них; все другие источники, которым могли бы его приписать, являются только случайными или акцидентальными причинами» [Там же, 49]. При этом ошибочно считать, будто бы естественный закон санкционирует политическое неравенство. Автор трактата полемизирует с мыслителями, видевшими источник неравенства в законах или политических системах. По его мнению, неравенство возникло до появления «гражданских обществ». Первые люди находились в «естественном состоянии свободы и равенства». Об этом свидетельствует история. «Невинными» людьми в те давние времена руководил естественный, а не политический закон. Себялюбие, этот «первый луч», каким природа озаряет человеческий разум, побуждало людей к жизни в обществе. Первые объединения  людей были «совершенны», не знали прерогатив и различий, позволяли наслаждаться выгодами совместного существования. Постепенно «сердце и нравы» людей испортились. Себялюбие породило пагубные страсти, разрушившие сложившийся порядок. Первой такого рода страстью, «отцом и принципом» всех остальных выступило честолюбие. Оно вызвало разногласия и столкновения, упразднило равенство, ему обязан человеческий род всеми своими горестями. Господство и подчинение среди людей возникли еще до формирования «гражданских обществ». Причем господство над ближним может быть лишь результатом насилия, «узурпации», но не соглашения. Вечный и всеобщий естественный закон сводится к трем «фундаментальным принципам»: любви к самому себе, к Богу и к своему ближнему. Естественный закон запечатлен Богом в каждом из людей, он заключает в себе все обязанности человека. Неравенство неразрывно связано с несправедливостью и «правом сильного». Сами по себе они никак не могут быть утверждены естественным законом, потому он противоречит и неравенству. По мнению автора трактата, «добродетель, которая есть активный образ естественного закона… почти неизвестна при монархиях, в то время, как она есть простая, естественная и необходимая вещь при демократиях», причем «человеческая природа восстает против абсолютных верховных властей» [Там же, 65].

В сочинении Д`Аржансона «принципом» неравенства объявляются заблуждения человеческого разума. Разум заражают предрассудки и страсти, он гордится «пустыми рассуждениями», принимаемыми скорее с поспешностью, чем в результате тщательного рассмотрения. «Страх и привычка» закрепляют ошибки разума, побуждают соглашаться с недостоверными суждениями. Упомянутые ошибки, по мнению Д`Аржансона, переходят «от людей к законам», откуда вытекают недостатки общественного устройства. Он говорит о «порочном неравенстве», никак не связанном с заслугами людей, составляющем «одно из наиболее великих зол общества». Такого рода неравенство, на его взгляд, осуждено естественным законом.  Люди всегда различались по своим силам, таланту и счастью. «Во времена варварства сила создала первые права» [Там же, 91]. «Насилие и несправедливость» победителей обратили в рабство побежденных. По мере совершенствования общества таланты стали доставлять их обладателям большие преимущества, чем грубые телесные силы. Наконец, благодаря фортуне происходило возвышение лиц, лишенных как талантов, так и добродетели. Большинство современных ему законов, согласно Д`Аржансону, основано на ошибочном мнении, противоречащем здравой политике и морали, которое предписывает передавать «величие и могущество» отцов сыновьям. Конечно, закон природы требует, чтобы по смерти человека блага, ему принадлежавшие, переходили к ближайшим наследникам по крови. Но вместо справедливого распределения названных благ, согласно требованиям равенства, «порочное неравенство» узаконивает сосредоточение огромных состояний и возможностей в одних руках. Как и животные, все люди рождаются равными. Для жизни в обществе, они нуждаются в законах, которые должны находить свою опору в разуме, а не в постоянных злоупотреблениях. Разум говорит нам, что контроль за соблюдением законов должен быть поручен выбранным, неподкупным, неразвращенным  лицам. Между тем многие властители руководствуются честолюбием и алчностью, выдвигаются благодаря интригам и несправедливости. По мнению Д`Аржансона, «зло неравенства» вполне можно излечить при мудром монархическом правлении. Для этого необходимо, чтобы монархия вполне уяснила собственный главный интерес, который заключается в управлении равными между собой людьми. Именно в совершенстве системы управления состоят слава и величие монарха. Д`Аржансон возлагает надежды на путь реформ. Мудрые законодатели должны провозгласить принцип равенства и тогда «земля изменит свой облик».

Ретроспективно оценивая результаты конкурса 1754 г., легко заметить, что только один Руссо верно предсказывал ближайшее политическое будущее «старого порядка». В то время как большинство представителей «республики ученых» рассматривали абсолютную монархию как незыблемую и справедливую форму правления (зачастую даже как наиболее приемлемую с точки зрения возможности достижения счастья гражданами), Руссо утверждал неизбежность ее насильственного упразднения. «Восстание, которое приводит к убийству или к свержению с престола какого-нибудь султана, это акт столь же закономерный, как и те акты, посредством которых он только что распоряжался жизнью и имуществом своих подданных. Одной только силой он держался, одна только сила его и низвергает» [Руссо 1998, 137]. В чем причина исключительной прозорливости Руссо? По-видимому, она напрямую связана с особенностями его мировоззрения. Исследователи философской мысли эпохи Просвещения, не без основания, подчеркивали самые разные аспекты творческого мышления Руссо (выраженные как во втором «Рассуждении», так и в последующих его сочинениях). Так, напр., согласно Анри Гуйе, «Всякая философия начинается, следовательно, со взгляда философа на вселенную его повседневной жизни. Итак, этот взгляд открывает Руссо оппозицию природы и истории» [Гуйе 2005, 9].  Эмиль Брейе утверждал: «Проблема его философии была проблемой его жизни: усилием, чтобы восстановить, в социальной испорченности, состояние невинности и чистоты» [Брейе 2004, 1136]. Жорж Гюсдорф отмечал: «Викарий Руссо <…> его христианство достаточно мало библейское, он направляется путями естественного откровения скорее, чем путями письменного откровения» [Гюсдорф 1972, 212–213]. Поль Азар констатировал: «если природа оставалась доброй, люди стали злыми. Лекарство, которое он собирался предложить человеческой злобе, злобе приобретенной, был общественный договор. Вот почему Европа… желая предпринять преобразование мира, который не был лучшим из возможных миров, нуждалась в Жан-Жаке Руссо» [Азар 2006, 319]. Клер Саломон-Бейе  характеризовала позицию Руссо следующим образом: «от Руссо к Канту свобода человека является условием возможности нравственности. Но для одного речь идет о том, чтобы желать посредством долга, для другого – иметь возможность не желать ничего другого, кроме того, что требует порядок целого» [Саломон-Бейе 1999, 185].

Несомненно, подход Руссо оказался самым радикальным среди всех, нашедших отражение в работах, участвовавших в академическом конкурсе.   

Вопреки распространенной в XVIII в. теории «двух воров-карманников», судя по конкурсным сочинениям, прямой зависимости между защитой религиозных ценностей и апологией политического абсолютизма мы не видим. К примеру, весьма яростную и эмоционально окрашенную защиту последнего мы встречаем в девятом трактате (аноним), в котором исследование неравенства ведется сквозь призму человеческой природы, без всяких ссылок на откровение.

Более половины представленных на дижонский конкурс сочинений находятся все сферы влияния просветительских идей. Три текста прямо выражают просветительские установки, еще в двух работах просматривается, хотя и не определяющее, воздействие просветительской мысли.  Очевидно, что в середине XVIII в. значительная часть «республики ученых» связывала вопросы политического порядка с религиозной догматикой, подчиняя их ей.  Не случаен в данном контексте итоговый выбор победителя организаторами конкурса. В то же время можно констатировать, что концепции просветителей приобрели немалое количество своих сторонников, хотя они пока еще не играют доминирующей роли в общественной жизни. 

Как представляется, по сравнению с подходом Руссо, остальные участники конкурса в той или иной степени защищали упрощенную трактовку проблемы неравенства.  Как правило, выдвигался один какой-либо фактор, которому приписывалось решающее значение. В качестве такового рассматривалось грехопадение, человеческая природа, политическая организация общества. Руссо же говорит о свойствах человеческой природы («способность к совершенствованию»), о «случайном сочетании многих внешних причин» (напр., открытие искусства обработки металлов), об экономических факторах («железо и хлеб – на взгляд философа – вот что цивилизовало людей и погубило человеческий род» [Руссо 1998, 114]). В отличие от остальных участников конкурса, он уделяет  важное место анализу понятия собственности.

Конечно, тексты присланных в адрес Дижонской академии трактатов дают основание заключить о присутствии в обществе определенных оппозиционных настроений, о критическом отношении части граждан к «старому порядку». Об этом свидетельствуют как те три трактата, в которых напрямую объявлено о несоответствии неравенства естественному закону, так и жалобы на заблуждения обвиняющих сложившуюся систему рангов в несправедливости (встречающиеся, к примеру, в сочинениях Тальбера и Бурнана). Но все-таки основной настрой «республики ученых» в 1754г. был глубоко консервативным.

Литература

Азар 2006 — Hazard P. La pensée européenne au XVIII siècle. P., 2006.

Брейе 2004 — Bréhier E. Histoire de la philosophie. P., 2004.

Гуйе 2005 — Gouhier H. Les méditations métaphysiques de Jean-Jacques Rousseau. P., 2005.

Гюсдорф 1972 — Gusdorf G. Dieu, la nature, l`homme au siècle des Lumières. P., 1972.

Дижонская Академия 2000 — Académie de Dijon. Discours sur l`origine de l`inégalité. Concours de 1754. Texte revu par B.de Negroni. P., 2000 (Corpus des oeuvres  de philosophie en langue française).

Руссо 1998 — Руссо Ж.-Ж. Об общественном договоре. Трактаты. М., 1998

Саломон-Бейе 1999 — Salomon-Bayet C. Jean-Jacques Rousseau /  Histoire de la philosophie. Sous la dir. de F. Châtelet. t.IV. P., 1999.

Тиссеран 1936 — Tisserand R. Les concurrents de J.-J. Rousseau pour le prix de 1754. P., 1936.