1. Философия, познай самое себя!

Этот призыв может показаться кое-кому не новым и не актуальным, уводящим философов от животрепещущих проблем, выдвигаемых ходом развития современного общества и науки. Философия должна познавать объективные законы движения вещей и процессов и тем самым помогать практике, а здесь ее хотят увести в самопознание. В мире происходит ожесточенная борьба двух систем и их идеологий — буржуазной и со­циалистической, философия не стоит и не может находиться вне этой схватки. А говорят о знании, мышлении.

Необходимо прямо и определенно сказать, что в предлагаемой статье объективный мир, законы развития его вещей и процессов, развития че­ловечества безусловно признаются объектом философии, которая как мировоззрение находится в центре борьбы идей в современном мире. Но именно для того, чтобы марксистско-ленинская философия и впредь ус­пешно постигала свой предмет, совершенствовала свой научный аппа­рат — законы и категории, в которых отражено движение явлений объек­тивной реальности, природы и общества, она должна обратить еще большее внимание на себя, на способы своего постижения этой реаль­ности. И это не какая-то ее исключительная особенность, а общая закономерность развития научного знания. Самые различные области науки все в большей мере интересуются знанием, какое они дают, своей структурой, способом движения к новым результатам и создают свои метатеоретические построения. Метаматематические и металогические исследования существенно сказались на решении проблем, стоящих пе­ред математическими науками и формальной логикой. Сейчас можно ви­деть, как и многие другие науки ищут пути изучения собственного знания, понятий и теорий своей науки и т. п. Их рассуждения о своем знании еще чрезвычайно далеки от того, чтобы удовлетворять крите­риям метатеорий в строгом смысле этого слова, однако и они оказы­вают воздействие на ход дальнейшего познания в этих науках.

Философия не только не стоит в стороне от этого движения, но она с самого начала своего существования была в его авангарде и всегда стремилась найти свои пути к истине. Она не могла этого не делать, поскольку изучение процесса познания входило в ее непосредствен­ную задачу.

Обращение к исследованию природы и особенностей философского знания имеет прямое отношение и к современной идейной борьбе. Что собой представляет марксистско-ленинская философия как система знания, может ли она внутри себя содержать направления, которые приходят - к противоположному решению одних и тех же проблем, ставит ли она какие-то условия и какие для включения в себя выдвигаемых теоретических положений и т. п. — ответы на эти и подобные вопросы представляют не только теоретический, но и практический интерес, по­скольку одной из форм современного ревизионизма является внедре­ние идеи плюрализма в марксистскую философию. Выдвинутая сейчас некоторыми зарубежными мыслителями на первый план проблема места научного и оценочного моментов в философии, соотношения так называ­емых сциентизма и антропологизма в ее понимании, не только в своем решении, но и в правильной постановке предполагает анализ природы и особенностей философского знания и отличия в этом плане марксист­ско-ленинской философии от других форм мировоззрения, существовав­ших в прошлом и бытующих сейчас.

Таким образом, развитие метафилософских исследований будет спо­собствовать не только росту философского знания, более углубленному пониманию им своего предмета, но и решению некоторых спорных проб­лем, имеющих непосредственное отношение к борьбе мировоззрений в современном обществе. Когда речь идет об изучении знания, содержа­щегося в физике, биологии, истории, философии, то не следует пола­гать, что это толкает нас обязательно к построению формально-логиче­ских моделей. Такие модели могут оказаться необходимыми, если встает задача передачи философского знания машине либо при аналогичного рода задачах. В данном же случае мы стремимся к созданию не мета­теорий, подобных логическим исчислениям, а содержательного знания о самом знании, находящемся на высокой ступени теоретического по­знания своего объекта. Формально-логические средства могут быть при этом по мере надобности использованы, однако логической основой та­кого анализа должна выступать сама материалистическая диалектика. Наряду с диалектикой немаловажная роль в этом деле принадлежит социологии знания, принципам подхода к изучению его общественного субстрата.

2. Откуда проистекает особенность философии?

Специфичность знания в той или иной области науки определяется предметом, который она постигает. Например, когда К. Маркс говорит об особенностях научного анализа в политической экономии в отличие от познания физических или химических явлений, он отмечает, что «при анализе экономических форм нельзя пользоваться ни микроскопом, ни химическими реактивами. То и другое должна заменить сила абстрак­ции» (К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., т. 23, стр. 6). Особенности предмета политической экономии — форм экономической жизни людей — определяют те способы познания, в которых раскрывается их объектив­ная природа. Этим лишний раз доказывается совпадение объекта и форм его постижения в мысли, которая движется по законам объекта, говорит  его  языком.

Если бы дело касалось какой-либо конкретной области естественной или общественной науки, то специфику познания в ней мы могли бы вы­вести из особенностей изучаемого ею предмета, и этим почти можно было бы ограничиться. Но этого далеко не достаточно, когда речь идет о фи­лософии. Ведь не случайно даже в наших учебниках философия стоит в ряду с другими формами общественного сознания: художественного, религиозного, морального, научного,— а не включается просто в науку.

Т. И. Ойзерман в статье «О смысле вопроса: «Что такое филосо­фия?» («Вопросы философии», 1968, № 11) правильно ставит проблему: является ли философия общественным сознанием или наукой. Решение ее он видит не в метафизическом противопоставлении сознания и зна­ния, а в диалектическом единстве их, которое «не стирает существенно­го различия между ними» (стр. 142). Но если это различие не стерто и существует даже в марксистской философии, то вряд ли можно ограни­читься утверждением, что «философия может и должна быть специфи­ческой наукой» (стр. 138).

Что же это за специфическая наука? Складывается впечатление, что словом «специфическая» прикрывается незнание того, что же она такое есть, создается видимость заполнения вакуума. Все науки специ­фические: и физика, и химия, и история и т. п., они как науки отлича­ются друг от друга своим предметом и методом. Если только в этом ви­деть специфику философского знания, то это слишком простая вещь, не требующая больших философских размышлений. Однако когда речь идет о философии и ее специфике, то имеется в виду нечто другое, здесь возникают иные трудности.

Прежде всего ведь не о всякой философии утверждается, что она есть особая наука, а только о марксистско-ленинской. А что же такое философия Декарта, Спинозы, французских материалистов, Канта, Ге­геля, Фейербаха и т. д.? Можно ли отношение между марксистской философией и домарксистской в лучших ее направлениях представить аналогично отношению химии и алхимии, науки и магии? Упрощенность такого взгляда вряд ли вызывает сомнение, хотя магии в философии было предостаточно. Марксистская философия является продолжени­ем предшествующей философии, и прежде всего материализма, который для своего времени носил научный характер (какой была наука в XVII—XVIII веках, таким был и материализм). Следовательно, просто отрубить домарксистскую философию как ненаучную, находящуюся на уровне обыденного сознания, нельзя. Это не будет соответствовать дей­ствительности. Нельзя забывать, что многие науки вышли не из какой-то иной, а именно из домарксистской, «ненаучной» философии. При этом марксизм в самом деле означает новый рубеж в развитии философской мысли по пути научного познания.

С другой стороны, предшествующая марксизму и современная бур­жуазная философия характеризуется наличием множественности направлений, отличающихся друг от друга не так, как школы в науке. Ма­териализм и идеализм — это не два подхода в поисках научного реше­ния проблемы взаимоотношения материи и сознания, а противополож­ные, несовместимые типы мировоззрения. Игнорирование или недооцен­ка того факта, что философия всегда включала в себя борьбу проти­воположных направлений, не может привести нас к правильному пони­манию философского знания и путей его развития. Совершенно верно, что материализм Демокрита не тождествен французскому, а идеализм Платона — гегелевскому, но определенная связь и преемственность ме­жду ними существует. Эта связь, как нам кажется, теряется в статье М. К. Петрова «Предмет и цели изучения истории философии» («Вопро­сы философии», 1969, № 2). Выступая против универсализации гегелев­ской концепции истории философии, неправомерного подтягивания античных мыслителей к философам нового времени как не согласу­ющегося с историей, он приходит в известной мере к еще большему противоречию с ней, ставит, так его можно понять, под сомнение суще­ствование материализма и идеализма у древних греков. Связь платонов­ского идеализма с античной мифологией не делает его материализмом, а означает только одну из его особенностей, выражающую, в частности, незрелость философского знания, его неотчлененность от фетишистского сознания.

Наличие множественности противоположных направлений в домарк­систской и современной буржуазной философии говорит за то, что дви­жение философского знания не укладывается в рамки смены научных по­нятий, концепций, теорий, перехода от относительной истины к абсолют­ной, от абстрактной к конкретной, от гипотез к достоверным теориям. Вскрывая природу и особенности философского знания, необходимо, с одной стороны, показать его связь с общим ходом научного познания, а с другой стороны, его специфичность, вытекающую из места философии среди других форм общественного сознания. Первое объясняет, почему ход движения философского знания неминуемо ставит вопрос о превра­щении его в разновидность научного, а второе — почему философское знание в марксизме-ленинизме, став наукой, осталось философией, а не другой формой сознания в обществе.

Как известно, сознание является результатом взаимодействия субъекта и объекта, составляет необходимый и важнейший момент чело­веческой практики. Развитие сознания предполагает его обогащение зна­нием, а сам процесс достижения нового знания носит название позна­ния и осуществляется в различных формах, в которых выражены раз­ные уровни знания: абстрактное и конкретное, эмпирическое и теорети­ческое, достоверное и вероятное и т. п. Эти уровни знания отличаются друг от друга способом постижения объекта, глубиной и полнотой его отражения, доказательностью, характером построения системы зна­ния и т. д. Их анализ составляет задачу теории познания. Но отно­шение субъекта к объекту не сводится к чисто познавательному отноше­нию, хотя знание присутствует в любой его форме, будь то практиче­ское взаимодействие или духовное освоение субъектом объекта, предпо­лагающее превращение знания в сознание, включение его в качестве мо­мента  в  общественно-историческую  деятельность  человека.

Когда речь идет о различных формах сознания, а не знания, то главным критерием как раз и выступают отношение человека, его це­ли, с которыми он подходит к отражаемому объекту, способ использова­ния полученного знания для реализации этих целей.

Все формы сознания дают в какой-то мере знание, но наука специ­ально возникла и существует для того, чтобы обогащать общество объек­тивно-истинным, достоверным и конкретным знанием. Для реализации этой цели она имеет довольно развитую систему методов и форм позна­ния, свой язык, которые непрерывно совершенствуются в ходе разви­тия самого познания. Если мы возьмем другие формы общественного со­знания — религию, философию, мораль,— то они, как и искусство, сфор­мировались раньше науки и, само собою разумеется, в этих условиях были формами достижения нового знания. Жрецы, философы и худож­ники обогащали общество знанием о новых вещах и отношениях. По ме­ре развития науки происходили изменения во всех других формах со­знания. Центр тяжести в достижении нового знания все более перено­сился на науку, у которой нет иной задачи, кроме движения к объек­тивно-истинному знанию.

Наука, взятая в своем чистом виде, является системой знания. Чем объективно-истиннее, достовернее и конкретнее эта система, тем бо­лее она соответствует идее научности. Обогащение человечества систе­мами знания — цель науки как формы сознания в обществе.

Философия была и останется системой знания, имеющей свой пред­мет и находящейся на определенном уровне своего развития. Но как форма общественного сознания она имеет еще свою цель и свое назна­чение — быть мировоззрением.

3. Марксистско-ленинская философия — научное мировоззрение

Чтобы выяснить особенности философии как особой формы созна­ния, создающей мировоззрение человека, ее отношение к научному зна­нию, необходимо обратиться к некоторым моментам ее генезиса. Не­трудно заметить, что с начала своего возникновения и вплоть до наших дней философия развивалась путем преодоления мифологического со­знания научно-логическим знанием. В первом вещи одухотворены и очеловечены, но одновременно и мистифицированы, наделены несвойст­венными им силами, например, связями по типу родовых отношений первобытного общества. Мифологическое сознание направлено не столь­ко на вещи объективного мира, на их генезис, качественные и количественные определенности, сколько   на   действие   каких-то   скрытых   за ними абстрактных,   сверхъестественных   сил,   подобных   человеческим.

Философия даже у передовых ее представителей не всегда была сво­бодна от мифа; можно отметить целые направления и даже периоды в ее развитии, когда фетишистское сознание довлело над ней. Однако ре­шение собственно философских проблем всегда предполагает в боль­шей или меньшей степени выход за пределы мифологического созна­ния. Античная философия положила начало новому подходу, выра­ботав понятие Логоса, согласно которому в мире действует свой, неза­висимый от человека и даже от богов закон, наделяющий определенной мерой каждую вещь. При этом человек не составляет исключения, он сам как вещественно-телесная сущность подчинен ему. Логос разрушал миф, который не следовал логике мышления. Идея Логоса направляла философию на постижение вещей в соответствии с их собственной мерой и определенностью, на раскрытие в них Логоса, всеобщего, и на выра­ботку на основе познания вещей метода мышления.

Философия и конкретные отрасли науки вышли из одного способа отношения к объективной действительности — Логоса, разумного пости­жения мира вещей и отношений. Можно было бы сказать, что филосо­фия усвоила научный подход к действительности. Но более близко к ис­тине другое суждение: наука, выйдя из философии, унаследовала от нее, от ее лучших представителей, рациональное постижение явлений, вещей и процессов путем создания понятий, теорий, претендующих на объективную истинность, проверяемость и конкретность. Эти пути разви­тия мировоззрения — мифологически-фетишистский и научно-логиче­ский — нельзя представлять себе в виде двух равнозначных, сосущест­вующих и одинаково правомочных, каждый из которых имеет свои плю­сы и минусы. Господство в отдельные периоды истории христианской или иной догматики имеет свои исторические корни, несет свою социаль­ную нагрузку, но фетишистское сознание должно рассматриваться как исторически преходящая форма мировоззрения, с необходимостью пре­одолеваемая философией, идущей по пути разумного постижения дей­ствительности в формах научного знания.

Наличие мировоззрения, находящегося под влиянием мифологиче­ского сознания, свидетельствует о том, что вплоть до наших дней да­леко не всякая философия является специфической наукой. До сих пор существуют формы буржуазного мировоззрения, отрицающие науч­ность философии, уводящие ее в область фетишистского сознания. Од­на из особенностей марксистской философии состоит именно в том, что она прямо и бесповоротно встала на путь Логоса, то есть создания ми­ровоззрения, опирающегося на постижение истинной сущности вещей и отношений. Марксистская философия не может не основываться на опыте научного знания. Попытки изолировать философское знание от науки обрекают его на оторванное от реальной почвы сознание, смыка­ющееся с религиозным. Марксизм убедительно доказал, что путь разви­тия философии связан с усвоением ею результатов научного знания, без которого она не может сделать ни одного шага. Но знание, достиг­нутое различными науками, не непосредственно входит в философию, а составляет своеобразную основу, которая осмысляется философией в своих категориях и формах, своим методом.

Если марксистско-ленинская философия является научным миро­воззрением, то из этого само собою следует, какие положения и тео­ретические построения она может содержать в себе, каковы условия их вхождения в нее. Некоторые философы доказывают необходимость мно­жества вариантов марксистской философии, аргументируя это богатст­вом общественной практики, которая может якобы обобщаться в разных по своему содержанию марксистских философских системах. Так, юго­славский философ П. Враницкий в докладе на XIV международном конгрессе в Вене (1968 г.) утверждал: «Разнообразие и многосторонность человеческо-исторической практики обусловливают многосторонний тео­ретический подход к этой практике и проблемам, проистекающим из нее». Это многообразие практики порождало различное ее обобщение в прежних философских системах. «То же самое,— по мнению П. Враницкого,— относится и к марксистской философии». А если так, то она ни­чем, по существу, в этом отношении не должна отличаться от предше­ствующей и от современной буржуазной философии. «Это показывает,— продолжает он,— что точку зрения одной-единственной марксистской философии или единой структуры этой философии нужно радикально от­бросить и признать необходимость различных вариантов» («Акхеn des XIV. Internationalen Kongresses für Philosophie», II, Verlag Herder Wien, 1968, S. 139,140).

В этих коротких тезисах выражена целая концепция, которая 1) не делает никакого различия между марксистской философией, с одной стороны, и буржуазной — с другой; 2) снимает вопрос о научности марк­систской философии.

В самом деле, марксистско-ленинская философия разрешает свои проблемы, выдвигаемые многообразной современной общественно-исто­рической практикой, научным путем, постигая объективные законы дви­жения вещей, процессов, отношений людей в обществе, и таким образом она строит теоретические системы, претендующие на объективную истин­ность, допускающие проверку и доказательство.

Но возможно ли, чтобы эти теоретические системы были различны­ми? Разумеется, так же, как это бывает во всех других науках. Эти системы, во-первых, могут касаться различных объектов действительно­сти, например, теория общественного прогресса отличается от теории по­знания. Во-вторых, неминуемо появляются различные теоретические кон­цепции, возникающие в результате поисков научного решения проблем, путь к которому лежит через дискуссии, соперничество идей. Но когда решение будет найдено, то в качестве истинного возможно только одно.

О такого ли рода плюрализме в марксистской философии идет речь у П. Враницкого? Конечно, нет. Он полагает, что в марксистской фи­лософии необходимы различные теоретические системы, касающиеся од­ного и того же объекта, построенные на различных принципах и одина­ково истинные. Но это с точки зрения научных критериев нонсенс, для этого надо философии порвать с научным способом постижения действи­тельности. По существу, к этому и идет П. Враницкий.

В связи с этим находится вопрос о марксизме как открытой теоре­тической системе знания. Да, марксистско-ленинская философия с точ­ки зрения характера своих научных теорий не является закрытой си­стемой, не допускающей внутри себя и с точки зрения своих принци­пов дальнейшего развития. Она открыта для вхождения в нее новых те­оретических положений и допускает изменения внутри себя вплоть до обобщения и уточнения своих принципов. Но для чего и для кого она открыта? Некоторые из зарубежных марксистов, подчеркивая мысль об открытости марксизма как системы знания, ставят вопрос о включении в нее элементов из различных направлений современной буржуазной философии. В этом смысле говорят о необходимости пополнения мар­ксистской философии за счет неопозитивизма, экзистенциализма, гуссер-лианства, христианства, буддизма и т. п. При этом аргументируют это тем, что ведь не все в этих философских теориях является ложным, они содержат и некоторые правильные постановки вопроса, обращают вни­мание на такие стороны, мимо которых иногда проходят марксисты. Не можем же мы, заявляют они, быть сектантами и отвергать что-то пра­вильное только на том основании, что оно добыто не нами?

Но одно дело — критически изучать опыт буржуазной философии при позитивной разработке проблем, а совсем другое — включать ее готовые концепции и решения в свою систему. Если в марксистскую фи­лософию включить экзистенциализм, неопозитивизм и т. п., то научное единство его будет разрушено, и под видом течений марксизма найдут себе убежище различные направления современной буржуазной фило­софии.

4.   Изучать пути движения  философии  к достижению истины

Марксистская философия является научным мировоззрением. И в этом отношении не следует бояться упреков в сциентизме, которые иногда раздаются в наш адрес со стороны буржуазных философов и ре­визионистов. Да и впредь надо ориентировать философское знание на постижение действительности методом разумного освоения ее в поняти­ях и теориях, отвечающих требованиям научного мышления. Но это обстоятельство ставит перед нами много проблем, связанных с раскры­тием путей движения к объективной истине: выявление своеобразия опы­та, особенностей научно-теоретического мышления в философии, спо­собов построения, развития, проверки и доказательства теорий в ней. Философия сама непосредственно не связана с изучением отдельных яв­лений, вещей и процессов, которые выступают объектом различных спе­циальных наук, а имеет дело с ними постольку, поскольку они уже на­шли отражение в понятиях и теориях этих наук. Поэтому философия не ставит никаких экспериментов. Для ее развития не обязательны лич­ные наблюдения самих философов за поведением электронов в камере Вильсона, вируса на питательной среде и человека в семейном или про­изводственном коллективе. Для этого существуют физика, биология, со­циальные науки и т. п. Это, конечно, не значит, что некоторые философы не могут добиваться плодотворных результатов, если они вместе с тем являются специалистами в области естественных или гуманитарных на­ук, обладают определенными энциклопедическими способностями. Но примеры такого рода вторжения философов в различные области зна­ния не доказывают необходимости подобного сочетания для развития самой философии. Тем более нужно без всяких сомнений оставить в прошлом, к которому не может быть возврата, все попытки со стороны философов поучать, как надо развивать ту или иную область науки, как трактовать отдельные ее проблемы, выдумывание доморощенных, само­дельных «философских» теорий элементарных частиц, наследственности и т. п. Это может нанести только вред как развитию этих областей, так и научному авторитету материалистической диалектики.

Философия в качестве данного имеет результаты научного позна­ния, зафиксированные в теориях и понятиях различных наук, всю сфе­ру развития общественного сознания, выраженную в произведениях ис­кусства, в нормах нравственности, в истории своего собственного дви­жения. Все это в совокупности и составляет опыт, из которого филосо­фия исходит в выдвижении и обосновании своих построений. Ни одна другая наука не имеет такого богатого и разнообразного опыта. Физика, например, может развиваться, не учитывая опыт истории или искусства; она создает свою эмпирическую основу, в определенных масштабах нуж­даясь в результатах познания смежных с нею областей. Точно так же обстоит дело и с другими естественными и гуманитарными науками. Ни одна из них не делает исходным моментом, эмпирическим базисом сово­купный опыт духовного развития человека. Итак, не наблюдения и не эксперименты философов, а теории научного познания, результаты ху­дожественного освоения действительности и т. п. выступают исходным пунктом философского анализа. При этом философия интересуется не только самими результатами познания, но и его историей, тенденциями движения.

К опыту духовного развития человека, в частности к научному по­знанию,  материалистическая диалектика  подходит, конечно,  мысляще-критически, но не в смысле исправления его результатов в соответствии со своими потребностями или «философского надзора» за развитием от­дельных областей знания и духовной культуры. Она осознает его нуж­ды и прежде всего в области метода мышления, совершенствования его категориального аппарата и с этой стороны критически анализирует весь предшествующий опыт познания, выявляя тенденции его развития. В этом состоит задача материалистической диалектики как специфической системы знания. Различные науки хотя и содержат в своих результатах имплицитно философские категории, по не осознают их, не выделяют, не делают их предметом исследования, орудием движения к новым резуль­татам в познании.

Каким же способом философия поднимается от опыта к своим ка­тегориям и законам? Как показывает ее история, существует только од­но средство для этого — теоретическое мышление. В свое время для обозначения пути движения философии к истине было выдвинуто поня­тие «спекулятивного мышления». К этому понятию с некоторых пор стали относиться подозрительно, как к чему-то такому, что внутри само­го себя содержит нечто отрицательное, считая своим долгом и хорошим тоном в философии выразить ему свое презрение. И это имеет свое ис­торическое оправдание.

Первоначально философия, включавшая в себя всю совокупность знания, широко пользовалась методом умозрения и таким путем приходила к плодотворным результатам не только в чисто философской, но и в естественнонаучной области, примером чему может служить ато­мизм. Когда не было настоящего естественнонаучного и исторического опыта познания, к спекулятивному мышлению вынужденно прибегали даже там, где сфера его применения была весьма ограничена. Потом бы­ли обнаружены отрицательные стороны умозрения в философии. Во-пер­вых, спекуляции философов в области познания явлений природы и об­щественной жизни стали приходить в противоречие с результатами есте­ственнонаучного и гуманитарного знания. Философы продолжали навя­зывать свои схемы развития явлений природы даже тогда, когда естест­вознание своими методами уже стало создавать научные теории о них. Во-вторых, не всегда философы, применяя метод умозрения или спеку­лятивного мышления для решения собственных задач, основывали его на достаточном опыте познания. Часто их спекуляции носили бес­почвенный характер, были оторваны от реального хода научного по­знания и развития духовной культуры человека.

Все это, вместе взятое, и приводило к мысли, что философскому умозрению как форме постижения действительности пришел конец, а вместе с тем и философии вообще, ибо без него она не может сделать соб­ственного шага в познании. От дурного рода спекуляций философия может и должна освободиться, но при этом она сохраняет теоретиче­ское мышление как главное средство движения от опыта к познанию законов и формированию своих категорий. Без теоретического мышле­ния ей остается только ограничиваться результатами других паук и форм сознания, изобретать свой «философский» эксперимент или свое матричное исчисление.

К сожалению, некоторые пытаются идти этим путем, как бы де­монстрируя представителям других областей знания: смотрите, мы то­же наблюдаем и вычисляем. Но как бы они ни старались и какими бы благородными ни были их порывы для решения проблем философии ме­тоды других наук в принципе недостаточны.

Философское научно-теоретическое мышление — это своеобразный вид абстрагирования, выделение отдельных закономерностей из сово­купного опыта науки и всей общественной практики. Оно приспособ­лено для решения задач, стоящих перед философией. Его успех за­висит от той  эмпирической  основы,    из    которой  исходят, от умения усмотреть и выделить в ней то всеобщее, что является предметом философского знания. Существуют свои критерии правомерности фи­лософского мышления, способы своеобразной его верификации. Способ­ность к философскому мышлению, как и другие формы абстрагиро­вания, вырабатывается в процессе общественного и индивидуального развития мыслителя, и ею можно овладеть так же, как и другими сред­ствами познания. Умению мыслить философски нужно учиться, как математическому, физическому, историческому и другим способам мышления.

Философское мышление хотя и является видом абстрагирования, однако не сводится к абстракциям какой-то области знания. С абстра­гированием в науках у него есть общее: выделение интересующей сто­роны, закономерности, стремление не ограничиться в познании абстрак­циями, а постигать их в совокупности, дающей познание конкретного. Но у философии свои критерии оценки и проверки этих абстракций, и с ними нельзя обращаться, как в математике или физике. Это, например, относится к проверке и доказательству.

Результаты философского мышления проверяются на практике, но не путем простого сопоставления с отдельными ее актами, нахож­дения соответствующих вещей, отношений. Такое сопоставление ни­чего не дает. Самое большее — оно может служить иллюстрацией по­ложений, в которой нуждаются люди, не привыкшие к абстрактному мышлению. Но такие иллюстрации всегда приблизительны и не выра­жают существа дела. Философские понятия и теории настолько всеоб­щи, что всегда можно найти что-то соответствующее даже ложным теориям. Проверка их всеобщности в действительности происходит лишь тогда, когда результаты философского мышления, будучи выраженны­ми в категориях, становятся методом научно-теоретического познания и практического действия человека. Понятия и теоретические по­строения философии проверяются как мировоззрение, ставшее осно­вой теоретической и практической деятельности классов, партий, ученых, художников и т. п. Если действия, согласующиеся с принципами и категориями, приводят к практическому осуществлению человеческих целей, к созданию разумного и прекрасного мира вещей и отношений, к достижению нового знания в науке, созданию художественных про­изведений, то тем самым проверяется и доказывается их объективная истинность.

Философии присущ свой способ образования и развития понятий и теорий. Здесь мы сталкиваемся со следующей особенностью философ­ского знания — высокой степенью научной экстраполяции с элементами постулирования его принципов, законов и категорий. Результаты этой экстраполяции отличаются и от аксиом дедуктивных теорий и от пред­положений, лежащих в основе теорий, строящихся на обобщении опыт­ных данных. В этом смысле нельзя требовать от философии, чтобы она свои построения подгоняла либо под аксиоматические теории, либо под научные гипотезы. Она имеет свое собственное построение, каковым выступает система категорий, присущая только философии.

Иногда результаты философской экстраполяции пытаются вынести за пределы научного метода познания, в область веры или какого-то особого прозрения, не основанного на разуме. В действительности же они являются итогом теоретического мышления, которое включает как момент критическое отношение ко всякому опыту познания, в том числе и своему собственному. Философское мышление не выходит за пределы разумного постижения действительности, хотя имеет свою специфику, выяснением сущности и особенностей которой философы-марксисты за­нимаются еще совершенно недостаточно.

Таким образом, материалистическая диалектика, являясь логи­кой научного познании, в том числе и своего собственного, ставит заадачу осознания основ и особенностей своего знания, путей движения к новым результатам, создания своеобразной метафилософии в качестве средства дальнейшего разрешения стоящих перед нею проблем.

5. Философия — знание или убеждение?

Все ли мы скажем об особенностях знания, содержащегося в марк­систской философии как научном мировоззрении, если выясним его пу­ти движения к объективной истине, способы образования теорий, их проверки и доказательства? Не содержит ли философия еще нечто такое, что ее выделяет среди других наук и характеризует как мировоззрение? Случайно ли с момента своего возникновения она получила наименова­ние мудрости, в которой содержится не только знание, но и квинтэс­сенция всего опыта жизни?

Ответы на эти вопросы заставляют обратить внимание на то, что философия всегда выражала человеческое отношение к объективному миру, к его движению и процессам. Она должна не созерцательно рас­сматривать, а действенно-практически их отражать и в этом смысле все­гда включать практику в понимание объективного мира. В мифе была заложена неудовлетворенность человека существующим порядком ве­щей, но одновременно и неспособность указать пути достижения новой действительности. И именно потому, что миф переделывал мир на свой лад в мечтах, стремлениях, без знания объективной природы вещей и человеческих отношений, он оставался только мифом. Подлинная фило­софия, чтобы быть научным мировоззрением, ориентируется на законы самих вещей и процессов, без знания которых она не может быть научным мировоззрением. При этом она берет их со стороны обществен­ных целей человека.

Могут спросить: а разве наука поступает не так, разве она совер­шенно свободна от этого? Поскольку наука возникла вместе с филосо­фией, в ее лоне и до сих пор не лишена мировоззренческих проблем, то, конечно, она также сохраняет этот момент. Но развитие науки как формы сознания, направленной специально на достижение объективной, доказательной, конкретной истины, отодвигает так называемый челове­чески-ценностный момент в ней на второй план.

Проблема ценности в настоящее время, в том числе и при анали­зе сущности философии, стала одной из центральных. Буржуазная фи­лософия, и в особенности то ее направление, которое получило на­звание аксиологии, использует проблему ценности для обоснования идеалистических представлений путем противопоставления ценностного подхода к явлениям действительности научно-теоретическому, выдви­жения особого ценностного видения мира и интуиции в качестве его средства и т. п. Отвергая идеалистические спекуляции на проблеме ценности, марксизм снимает ее в том виде, как она была поставлена буржуазными философами, видевшими в ней антипода объективно-на­учного рассмотрения действительности, по-новому ставит ее и опреде­ляет пути ее разрешения.

Марксистская философия рассматривает и ценность и познание как общественно-исторические явления, моменты практического взаимо­действия субъекта и объекта. Они неразрывно связаны и пронизыва­ют друг друга, поскольку, с одной стороны, сами результаты знания подлежат оценке не только с точки зрения чисто гносеологических ха­рактеристик: истинно, ложно, существенно, несущественно, вероятно, достоверно и т. п.,— но и собственно ценностных: какую пользу и какой практический выход данное знание может иметь в обществе, какую мате­риальную и духовную потребность человека оно может удовлетворять. С другой стороны, ценностный подход включает в себя знание вещей и процессов, их свойств и закономерностей, на основании которого можно судить о способности данного предмета удовлетворять потребности человека.

Существование ценности имеет объективный источник, покоится на знании вещей и отношений. Однако это не освобождает нас от необходи­мости в своих абстракциях выделять, опять-таки для строго определен­ных целей, с одной стороны, теоретико-познавательный подход к объекту действительности, а с другой — ценностный. Первый стремится зафикси­ровать постижение объективной природы предмета, как он существует вне человека и человечества, освободить сознание от отношения субъекта к его содержанию и выделить в чистом виде собственно знание, то есть объективную истину. Поэтому логика совершенно свободна от собственно ценностного подхода к знанию. Второй, наоборот, стремится как в са­мом объекте, так и в его отражении в сознании акцентировать внима­ние на человеческом отношении, оценить все с точки зрения заложен­ных в объекте возможностей удовлетворять потребности людей. Он берег не знание в чистом виде, а его воплощение в материальной и духов­ной культуре, способной служить человеку и его целям.

Если с этой точки зрения сопоставить различные науки и филосо­фию как мировоззрение, то можно обнаружить между ними существен­ное отличие. Поскольку науки в своем развитии все более превращаются в метод познания, становятся прикладной логикой, то ценностный подход не столь существен для определения их сущности, как для характеристи­ки морального, художественного сознания и философии. Философия — это система знания, превращенная в убеждение людей, ставшая принци­пом действия классов, партий и т. п. Этот момент чрезвычайно ва­жен. Особенность марксистской философии состоит в том, что ее убеж­дение строится на органическом сочетании объективно-истинного, до­казательного знания с классовой целью, одним из моментов которой выступает отражение действительных отношений, существующих в мире.

Таким образом, глубокое понимание сущности философии являет­ся необходимым условием успешной разработки актуальных проблем, борьбы против современных течений буржуазной мысли, спекули­рующих на отдельных сторонах, особенностях философии и спо­собов постижения ею своего предмета. Характерные для буржуазной философии сциентизм, с одной стороны, и беспочвенный антропологизм— с другой, кажутся привлекательными, покуда не вскрыты их гносеологи­ческие источники и не определены пути преодоления подобных извращен­ных толкований.