(Отрывки из неопубликованной рукописи)

...Уже в гносеолого-онтологическом плане встает проблема человека как философская проблема о способе существования человека и соотношении его с бытием, сущим вообще. Положительное решение этой проблемы направлено против «отчуждения» как человека от бытия, так и бытия от человека. Содержание этого отчуждения заключается в идеалистическом вынесении сознания за пределы бытия, сущего, в отрыве чистого сознания от реального человека как субъекта познания, деонтологизации человека, с одной стороны, и в сведении всего сущего, бытия, только к вещности — с другой.

...Человек как субъект должен быть введен внутрь, в состав сущего, в состав бытия, и соответственно определен круг философских категорий. Человек выступает при этом как субъект действия и сознательное существо, прежде всего как реальное, материальное, практическое существо. Однако здесь сохраняет свою силу тезис, выдвинутый нами еще в «Бытии и сознании», что с появлением новых уровней бытия в новом качестве выступают и все его нижележащие уровни. Иными словами, человеческое бытие — это не частность, допускающая лишь антропологическое и психологическое исследование, не затрагивающая философский план общих категориальных черт бытия: с появлением человеческого бытия коренным образом преобразуется весь онтологический план, происходит видоизменение всех категорий, всех определений бытия. Значит, стоит вопрос не только о человеке во взаимоотношении с миром, но и о мире в соотношении с человеком как объективном соотношении. Только таким образом реально и может быть преодолено  отчуждение  бытия  от  человека...

...Одно из основных положений диалектического материализма заключается в том, что каждому специфическому виду материи отвечает строго специфическая форма движения, выступающая как способ существования именно данного, а не какого-либо другого вида материи. Специфичность каждой формы движения обусловлена особенностями того материального объекта, того вида материи (вещества, света и т. д.), который испытывает изменения, «движение». Уже в пределах природы рассмотрения всякого изменения как движения материи заключает в себе (в общем правомерное еще) расширение понятия движения на качественные  (например, химические)   изменения. Но, идя  дальше к жизни человека, человеческого общества, целесообразно отделить от понятия движения самое понятие способа существования и выделить различные способы существования, отличающиеся в зависимости от особенностей их субъекта. Ключ к пониманию своеобразия каждой формы движения надо искать в особенностях их материального носителя (Б. М. Кедров).

Выделяя различные способы существования различных видов сущего мы приходим к анализу философского вопроса о способе существования человека как субъекта сознания и действия. В самом общем виде это означает, что соотношение субъекта и объекта, их взаимодействие берутся не только идеально в сознании, но в процессе труда, реально, материально. Действие, труд, производящий, творящий человек должны быть включены в онтологию, онтологию человеческого бытия как необ­ходимое и существенное звено. Человек выступает при этом как суще­ство, реализующее свою общественную сущность в порождаемых им объектах и через них сам ее осознающий. Человек обусловливает преднаходимые условия, обстоятельства  (ситуации)  и изменяет их...

...Существует два подхода к понятию бытия. Первый — определяющий бытие как самое абстрактное, то, что обще всему сущему, без рас­крытия содержания того, что оно есть, что означает. Это имплицитное определение через абстракцию, через то, что является общим для всего существующего. Второй подход возможен как содержательное раскры­тие понятия бытия через соотнесение понятий «быть» и «являться», «быть» и «казаться», «быть» (пребывать) и «изменяться, становиться, развиваться и исчезать», «быть» и только «мыслиться, представляться»...

*  *  *

...Снятие бытия — это в самой своей глубокой основе уход, мысленное отрицание, снятие существования объективной реальности как кор­релята жизни, ее потребностей, влечений, действия, и в связи с этим происходит превращение «сущности» в «образы» (это путь Будды к нир­ване — в глубокой форме, и в поверхностной — декларационный путь Шопенгауэра). Путь идеализма, утверждающего первым своим ходом примат сущности над существованием, с его абстрагированием от суще­ствования, связанного с жизнью, с действием, с потребностью, влечени­ем, материальностью, снятие существования, превращающего сущности в образы, в идеи, тесно связан со стремлением уйти из этого мира суще­ствования материальных вещей — вне нас находящихся объектов наших потребностей, наших влечений, из этой юдоли печали, где человек обре­чен на страдания, на то, чтобы быть страдающим, страдательным, страждущим существом. Мир существования рассматривается как мир человеческого страдания не только в смысле ощущения боли, но и более широко, как мир, в котором человек является страдательным существом, а его влечения, вожделения и т. д., привязывающие его к объектам этих вожделений, рассматриваются как внутренние предпосылки реальности для него внешнего мира. Этот момент страдательности, зависимости, «аффицированности» абсолютизируется в первоначальном материализме.

Марксизм, напротив, противопоставляет действию материи на чело­века его преобразующее воздействие на материальный мир. С этих же позиций могут быть поняты глубокие истины буддизма (понятие нирва­ны в буддизме) как внутренняя деятельность, которая направлена на преодоление, снятие внутренних предпосылок существования внешнего мира для человека. Это имплицитно содержащееся в буддизме утверж­дение страдательности человеческого существа как его зависимости от внешнего мира может быть обернуто, превращено в позитивное утверж­дение бытия в его действительной сфере: обращение деятельности изнутри вовне, изменение ее направленности с самого себя (как нирваны, как снятия страдательности, как снятия внутренней активности для погашения страдательности) на внешний мир снимают сам страдатель­ный характер деятельности человека. Если в концепции Будды актив­ность человека направлена на преодоление, снятие внутренних предпо­сылок существования внешнего мира с тем, чтобы таким образом выключиться из такового, из сцепления причин и следствий, отдающих человека во власть страдания, делающих его страдательным существом, то противоположная ей марксистская концепция рассматривает человека как изменяющего мир своей деятельностью, как создающего в ходе этой деятельности соответствующие внутренние предпосылки, внутрен­ние установки человека, его внутреннее отношение к миру.

Если при рассмотрении состава сущего происходит сведение сущего к «объективной реальности», в бытии остаются только вещи и только объекты, категория бытия сводится только к материальности, бытие к материи. При таком сведении происходит выключение из бытия субъектов — людей и всех тех функциональных свойств вещей, которые свойственны «человеческим предметам», включенным в человеческие отношения как орудия и продукты практики. Бытие выступает при этом только как физическая природа, как движущаяся материя (мир Декар­та). В диалектическом материализме в бытие включается материя не только как субъект механических, физических, химических процессов, но и как субъект всех производных форм «движения материи». Однако общественное бытие людей отражается только в соответствующих категориях исторического материализма. Поэтому неправомерно выпадает вопрос о специальных формах применения общих онтологических, вооб­ще философских категорий к историческому бытию людей. Человек дол­жен быть включен в состав бытия (и, соответственно, в категориальную систему философии) не только в качестве объективной данности, как объект познания наряду с другими, но и в своем специфическом качестве общественного человека.

Соответственно со становлением человека как высшей формы (уровня) бытия в новых качествах выступают все нижележащие уровни или слои. Тем самым встает вопрос о человеческих предметах как особых модусах бытия. «Мир» предполагает в качестве своего ядра мир, соотносительный с человеком, поэтому должна быть раскрыта историч­ность этого мира.

Признание же этой мысли означает вообще новый подход к кате­гориям. Признание в составе сущего разных уровней бытия равносильно признанию, что самые общие категории выступают специфически, в раз­личных формах на разных уровнях бытия. Например, в принципе оправ­данным становится представление о качественно различных структурах времени в зависимости не только от качественных (и структурных) осо­бенностей процессов в неорганической природе, но и в природе органи­ческой, в жизни и, далее, у человека, в частности, в процессе истории...

*  *  *

...Известное ленинское положение гласит, что, с одной стороны, на­до углубить познание материи до познания субстанции, чтобы найти причины явлений, с другой стороны, действительное познание причины есть углубление познания от внешних явлений к сущности. Этим, в свою очередь, как мы увидим, определяется и место детерминации, отраже­ния, взаимодействия в «гнезде» онтологических категорий, которые мы рассматриваем. Оно соотносительно с понятием сущности как выраже­нием специфики определенного класса явлений. Понятие сущности, соотнесенное с понятием субстанции, взятой в аспекте изменения, детерминации, означает не только определенную устойчивость в процессе изменения и развития, но и общность изменений в процессе взаимо­действия. При этом выделяется не столько неизменность, сохранность, как бы противоположная изменению, сколько восстановление, воспроизведение общего внутри изменяющегося. Только так мо­жет быть раскрыта реальная диалектика этого процесса...

...При таком подходе необходимо выделяются различные сферы взаимодействия и разные способы существования. Но что является существованием, каковы отличительные черты субъекта существования, каким  условиям  нечто должно удовлетворять,  чтобы  быть существующим? Существовать — это значит длиться и преходить, изменяться и пребывать. Так, встает вопрос о субъекте изменений определенного рода. До того, как определить сущность применительно к познанию человека, мышлению в гносеологическом плане, необходимо дать ей определение в плане онтологическом. Сущность выступает как основа определений единичного существующего, из которой при соотнесении с изменением условий могут быть выведены все изменения вещи, явления. Сущность вещи, явления, закономерно обусловливающая их изменения,— это то определение явления, вещи, тела, из отношения которого к изменяющимся условиям выводимы или в которых обоснованы все их закономерные изменения. Здесь становится необходимым определение сущно­сти через понятие субстанции: субстанция понимается как устойчивое в явлении. В таком случае субстанция определяется как сущность, про­являющаяся в явлениях, выступающая в них в форме, осложненной не­существенными, привходящими обстоятельствами, иногда маскирую­щими сущность, существенное в явлении. По этой линии идет и критика всего кантовского хода мысли: согласно Канту, все нам доступные определения не затрагивают сущего, вещи в себе. Иными словами, сущ­ность, так же как и существование, должна быть определена в аспекте детерминации...

...Проблема детерминации выступает как проблема определенности. При этом основным является единство причины как причинения и суще­ствования как акта, как процесса (изменения) и устойчивого опреде­ления (сохранения), порожденных в собственной устойчивой качествен­ной определенности. Причинять - это в том числе и вызывать к суще­ствованию, а не только определять качество этого существования. При раскрытии динамического, нестатистического характера причинной це­пи сама причина выступает как акт или процесс. В этом случае субстан­ция как причина сама должна быть актом, энергией. Само существо­вание выступает как акт, процесс, действование, как причинность по отношению к самому себе. Действие причины при этом выступает как ее действование. Это действование совершается не только вовне (в следствии), но и внутри причины, как «инерция» в широком смыс­ле этого слова, как поддержание своего существования, как реф­лексия причины в самой себе. Действование причины в самой себе - это внутреннее движение причины, направленной на сохранение причи­ны как качественной определенности, устойчивости, Порождение следствия, отделенного от причины (его причинение), есть выход внутреннего движения причины за ее пределы. Всякий объект исполнен внутреннего движения, которое является основой его каче­ственно определенного, устойчивого состояния. В этом внутреннем движении объект как бы вновь и вновь воспроизводит самого себя, из­меняясь при этом так-то. Таким образом, причинность неразрывно свя­зана с самим существованием и его сохранением, само существование есть не только состояние, но и акт, процесс...

...Связь причины, и следствия как таковая всегда предполагает вы­членение из многообразных связей условия, причины, действия и след­ствия. Однако при этом существуют разные уровни детерминации, более общие и более специфические закономерности в соотношении детерми­наций разных уровней. Основной принцип детерминации как определения другим и самоопределения выступает по-разному в процессе разви­тия от уровня к уровню — на уровне физического тела, на уровне организма, наконец,   на   уровне    человека   как    сознательного    существа..

*  *  *

...Так, выделяется основной вопрос, о котором выше шла речь, во­прос о субъекте изменений определенного рода, иными словами, о наличии специальных процессов (форм движения материи) и соответствующих способов существования, субъектов определенного способа существования. Отсюда основная качественная специфика данного сущего. Отсюда и сущность как основа (основа определений) единичного существующего, из которой в соотнесении с изменяющимися условиями могут быть выведены все изменения вещи, сущность как внутренняя основа изменения...

...Объяснение проблемы кажимости может быть дано только с по­зиций принципа детерминизма, при рассмотрении процесса познания как раскрытия детерминации явлений. Из области психологии восприятия известно, что существуют иллюзорные и действительные размеры пред­мета, вещи. Иллюзорные размеры предмета не есть его несуществующие размеры, а те размеры, которые закономерно возникают при его вос­приятии в тех или иных условиях (скажем, его видения). Проблема восприятия действительных размеров предмета — это проблема кон­стантности в психологии, иными словами, учет в восприятии человека различных изменяющихся условий и сохранение устойчивых характери­стик предмета в различных изменяющихся условиях восприятия. Точно так же кажимость — это не несуществующий предмет, явление, вещь, а явление, кажущееся таким-то в зависимости от таких-то условий и обстоятельств его восприятия.

К этой проблеме кажимости, однако, существуют два прямо про­тивоположных подхода. Один — обозначенный выше с позиций принципа детерминизма, другой — с позиций внешнего взаимодействия, рефлек­тивных отношений. Если при первом подходе происходит выявление переменных, детерминант, от которых зависит адекватное познание явле­ния, то при втором имеет место учет элементов независимо от тех отно­шений и связей, в которых они выступают, и внешних отношений между ними. Этот второй подход и открывает путь к замене действительного предмета тем, чем он только кажется, к сведению мира к феноменаль­ным образованиям. При первом подходе неизбежна соотносительность кажимости, явления и сущности в действительности (что он на самом деле есть) и очевидна абсурдность снятия сущего, действительности в ка­жимости. Несоответствие кажимости предмета и его реального содержа­ния идеалистическая теория познания использует для превращения бы­тия в «вид» вещей, из которого как из понятия вещи исходит затем вся­кое мышление. На самом деле в восприятии дан не образ вещи, а сама вещь, как она является субъекту, воспринимающему ее человеку. Или, иначе, образ вещи — это явление вещи в условиях ее восприятия (и, сле­довательно, происходит влияние тех или иных условий на тот или иной «вид», образ вещи).

Хотя воспринимается сама вещь, а не ее образ, восприятие вещи не тождественно с вещью восприятия (с вещью как объектом восприя­тия). В то время как сама вещь детерминируется условиями своего существования, восприятие вещи, образ детерминируется условиями ее восприятия, условиями ее явления человеку. Переход от бытия «вещи в себе» к ее бытию для другого — это не просто переход от одной модальной сферы к другой, не затраги­вающий ее определенности: таких модальных перебросок того же са­мого в разные сферы вообще не существует и не может существовать. Этот переход от в-себе-бытия к бытию для другого (для субъекта) необ­ходимо связан и с изменением его содержания. Воспринять значит, по существу, онтологизироваться, включиться в процесс взаимодействия с существующей реальностью, стать причастным ей. Таким образом, отражение надо толковать не как дублирование, копирование, а как рефлектирование в другое, то есть явление другому. Это значит, что са­мо отражение выражается в онтологических категориях явления бытия для другого...

Здесь и реализуется общий принцип, развитый нами еще в «Бытии и сознании», что с возникновением нового уровня сущего во всех ниже­лежащих уровнях выявляются новые свойства. Это означает решение вопроса, каким становится бытие объективно для человека с его появле­нием. Здесь раскрывается значение, смысл, который приобретает мир, соотносительный с человеком как частью его, продуктом его развития, поскольку он есть, становится не чем иным, как объективно существую­щей отправной точкой системы координат. Существует не только Все­ленная как безотносительная к субъекту, осознающему ее человеку (че­ловеку и его сознанию), объективность плюс субъект познания. Сама осознанная или осмысленная Вселенная, измененная или могущая быть измененной действиями человека, есть объективный факт. Сама Вселен­ная — это уже не абстракция ее объективного бытия, она охватывает, включает в себя и человека, его сознание, его бытие в качестве осознан­ной, осмысленной объективированности. Таким образом, осознанность выступает как новый способ существования в самой Вселенной, а не как чуждая ей субъективность моего сознания. Человек должен быть рассмотрен как объективно существующий, отношениями к которому определяются объективные свойства того, что с ним соотносится. По­этому окончательное снятие изничтожения бытия может быть осуще­ствлено только через рассмотрение высшего продукта его развития — человеческого бытия...

...Созерцательность не должна быть понята как синоним пассивно­сти, страдательности, бездейственности человека. Она есть другой (в соотношении с действием, производством) способ отношения челове­ка к миру, к бытию, способ чувственного отношения, познавательного отношения. Величие человека, его активность проявляются не только в деянии, но и в созерцании, в умении постичь и правильно отнестись ко Вселенной, к миру, к бытию. Но созерцание также есть способ взаимо­действия человека с миром, объективный процесс взаимодействия двух реальностей, поскольку речь идет о явлении мира человеку как объек­тивном проявлении сущности в особых, связанных с существованием (восприятием, познанием) человека условиях восприятия, познания этой сущности. Созерцание выступает как специфическое познавательное взаимодействие человека с миром...

...Здесь основным является тот же метод, который мы использовали при анализе психических явлений: взять человека во всех для него су­щественных связях и отношениях к миру, выявить все его качества, характеристики, в которых он в каждой из этих связей и отношений выступает. Выявление этих двух отношений к миру — сознания и дей­ствия, чувственности и деятельности, познания, созерцания и преобра­зования — как характеризующих специфический способ существования человека, как его онтологию и дает возможность перейти к определе­нию предмета этики как дифференциальной онтологии. Отношение че­ловека к человеку, к другим людям нельзя понять без определения исходного отношения человека к миру как сознательного и деятельного существа. Причастность человека к миру осуществляется и через по­знание и через действие человека по овладению природой, поэтому труд, практика выступает как специальная основная форма соотношения субъекта и объекта, их диалектики...

*  *  *

...Только из отношения человека к бытию может быть понята вся диалектика человеческой жизни — ее конечность и вместе с тем беско­нечность. Своими действиями я непрерывно взрываю, изменяю ситуа­цию, в которой я нахожусь, и вместе с тем непрерывно выхожу за «пределы самого себя». Этот «выход за  пределы самого себя» не есть отрицание моей сущности, как думают экзистенциалисты (имея в виду прежде всего общественную сущность человека), это ее становление и вместе с тем реализация моей сущности; не отрицание самого себя и становление, но становление и реализация. Отрицается только мое на­личное бытие, моя завершенность, моя конечность. Структура моего че­ловеческого бытия выявляется, таким образом, и в ее сложности и в се динамике. Мое действие отрицает меня самого в каком-то аспекте, а в каком-то меня преобразует и реализует. Соответственно отсюда могут быть поняты разные аспекты «я» человека.

...Отсюда понятие наличного бытия человека в каждый данный мо­мент его жизни может быть определено только через его отношение ко всему сущему. Отношение наличного бытия человека в каждый дан­ный момент его жизни к его будущему опосредовано через его отноше­ние в каждый момент ко всему сущему материальному и идеальному, ко всему, порожденному предшествующим развитием человечества, к науке, искусству и т. д. Таким образом, жизнь человека выступает во взаимодействии с жизнью человечества, воплощенной в продуктах дея­тельности человечества, народа, общества. Отсюда, из отношения чело­века к миру и человечеству, вытекает и отношение человека к жизни и смерти, как к бытию и небытию, отношение к прошлому и будущему и конкретно к переходу от одного общественного строя к другому. От­сюда вытекает постановка проблемы свободы и необходимости, свободы не от всего вообще, не как недетерминированности вообще, а как неде­терминированности только наличным бытием, ситуацией, в которой на­ходится человек...

Говоря иными словами, диалектика, ее критический революционный дух, раскрытый Марксом, заключаются не только в признании диалек­тики в природе, объективной диалектики, но и диалектики в соотноше­нии природы и человека, субъекта и объекта. Противоречия существуют не только как противоречия в вещах, но и как противоречия человека с вещами, как диалектика, возникающая и проникающая в природу через сознание и действия человека. Ее критический революционный дух раскрывается в том, что все существующее есть лишь преходящее звено в цепи событий. Нахождение в ситуации предполагает расчленение си­туации, выделение в ней условий, соотнесенных с встающими перед че­ловеком требованиями, задачами, выходящими за пределы ситуации. Здесь обнаруживается диалектика обстоятельств (условий), обусловли­вающих действия человека, и действий, изменяющих обстоятельства. Са­мо же действие, изменяющее наличное бытие, объективную ситуацию, в то же самое время изменяет, реализует нечто повое в самом человеке, что становится в нем именно этим действием в этой ситуации. То же самое относится к осознанию человеком бытия. Человеческое бытие вы­ступает как то единичное, в котором представлены по крайней мере по­тенциально весь мир, все сущее, все человечество. Поэтому выход за пределы наличной ситуации осуществляется через сознание, в котором представлено все бесконечное бытие. Таким образом, существует объек­тивное отношение человеческого бытия к бытию в целом. И отсюда на этой основе  возникает   и субъективное   отношение   человека  к миру...

*  *  *

...Утверждение этики как дифференциальной онтологии означает утверждение общей проблемы объективного познания субъекта, взятого в совокупности и взаимодействии всех его объектив­ных отношений к миру и другим людям. И так же, как в отношении к ми­ру, здесь должен быть сохранен элемент созерцания, восприятия того, что есть на самом деле; тот же элемент является этической осно­вой  отношения  одного человека  к другому.  Основой этого отношения служит не использование человека как средства для достижения тон или иной цели, а признание его существования как такового, утверждение этого его существования. Отсюда и берет свое начало со­держание этики: не морализирование и изменение человека теми или иными поступками, а создание таких объективных условий, при кото­рых человек мог бы реально быть этичным, утверждение полноценного существования человека.

Не сострадание к человеку, его бедам и несчастьям является основ­ным содержанием этики, потому что беды и несчастья, страдательность человеческого существования не основная характеристика человека, как это утверждает христианский гуманизм. Не погоня за счастьем как со­вокупностью удовольствий и наслаждений представляет собой цель и смысл человеческого существования, как это утверждает гедонизм и утилитаризм. Основная этическая задача выступает прежде всего как основная онтологическая задача: учет и реализация всех возможностей, которые создаются жизнью и деятельностью человека, борьба за выс­ший уровень человеческого существования, за вершину человеческого бытия. Строительство высших уровней человеческой жизни — это борьба против всего, что снижает уровень человека. Этика, включенная в онтологию,   есть  выражение  включенности нравственности в жизнь.

Что есть «высшее» (добро или зло) применительно к существованию человека, оценивается не по отношению к нему самому, понимается не как простое самоусовершенствование человека. Оценка производится с точки зрения того, как оно проявляется, действует в других людях, и как оно изменяет, совершенствует их. Точно так же, как само осозна­ние и существование моего «я» являются производным от существования других, так определение самого содержания отношения одного человека к другому осуществляется через другого человека. Сознание каждого отдельного субъекта человека существует как общественно обусловлен­ное обобщение, как обобщенный субъект. Таким образом, падает кон­цепция сверхчеловека: отстаивание добродетельного человека — это от­стаивание высшего уровня жизни человека, а не чего-то, находящегося по ту сторону его жизни...

*  *  *

...Сказанное выше о созерцательности в отношении к миру и дру­гим людям (в смысле невозможности использования человека только в качестве орудия, средства для достижения определенной цели) не означает обычного понимания созерцательности как пассивности, без­действенности и страдательности и в этическом плане. Марксистское по­нимание созерцательности идет от определения человека как существа, наделенного сознанием и действием; оно означает понимание созерца­тельности как иного способа отношения к миру, вос-приятия, о-сознания мира человеком.

...В жизни имеет место и трагическое и комическое, торжествует в ней то добро, то зло. Все дело заключается в том, чтобы выделить соот­ношение между ними и адекватно отнестись к каждой ситуации. Отсюда разное отношение разных людей к одной и той же ситуации, в зависи­мости от того, какое начало видит как преобладающее в ней и вносит своим отношением входящий в нее человек. Иными словами, ситуация включает в себя и человека, относящегося с юмором или иронией к тому, что в ней происходит. Поэтому итоговое объективное соотношение сил в ней зависит и от него. Юмор, ирония всегда должны быть адекватны тому в действительности, к чему они относятся, но они показательны для человека как субъекта, потому что он входит в ситуа­цию и этим своим отношением изменяет ее, соотношения в ней. Это — частное выражение того общего положения, что бытие внутри себя включает субъекта. В способе видения, отношении к ситуации выявляется и сам субъект, а не только то, к чему он относится как к объекту. Здесь субъект выступает как внутреннее условие раскрытия объекта. Таким образом, существование выступает как реальная причинность другого, выражающая переход в другое, идеальное. Это положение противо­положно утверждению экзистенциалистов, для которых существует толь­ко объект познания, а субъект только «переживает»...

Критика понятия ситуации у экзистенциалистов и гештальтистов должна идти по линии различения в ситуации условий и требований личности, соотносящей эти условия и требования. Специальный анализ концепции transaction показывает, что личность, действующая в ситуации, для них никак не выделяется из нее. Однако методика вы­явления внутренних условий мышления, познания объекта совпадает с общим методом объективного познания субъекта и субъективного. Методика исследования мышления и общая гносеологическая проблема выявления субъекта, субъективности в равной мере основаны на диалектико-материалистическом принципе детерминизма. Это мы обнару­жили при анализе вопроса о юморе, иронии и т. д. как зависимости итогового соотношения ситуации и субъекта от самого субъекта, нахо­дящегося внутри ситуации, входящего в нее и так или иначе относяще­гося к ней.

Почти всякое человеческое действие есть не только техническая операция по отношению к вещи, но и поступок по отношению к челове­ку, выражающий отношение к нему. Поэтому другой человек со своими действиями входит в «онтологию» человеческого бытия, составляет необходимый компонент человеческого бытия. Через отношения к ве­щам, к человеческим предметам осуществляются взаимоотношения между людьми, поэтому и на них распространяются   проблемы   этики.

Анализ человеческого поведения предполагает раскрытие подтекста человеческого поведения, того, что человек «имел в виду» своим поступ­ком. В этом отношении можно говорить о «семантике» поведения. Каждая сфера функций и каждая сфера деятельности, действий несет в себе соответствующую ей систему значимости. В деятельности человека по удовлетворению непосредственных общественных потребностей высту­пает общественная шкала ценностей. В удовлетворении личных и ин­дивидуальных потребностей через посредство общественно полезной деятельности реализуется отношение индивида к обществу и соответ­ственно соотношение личностно и общественно значимого...

В каждой сфере деятельности человека обнаруживается сфера притязаний и сфера достижений человека. Именно из этого соотноше­ния может быть понят тот факт, что не стремление к «счастью», к удо­вольствию и т. д. определяет в качестве мотива, побуждения деятель­ность людей, их поведение, а соотношение между конкретными побуж­дениями и результатами их деятельности определяет их «счастье» и удовлетворение, которое они получают от жизни. В этом и реализуется в самом глубоком смысле соотношение личностно и общественно зна­чимого...

С этих позиций осуществляется подход к известной проблеме цен­ностей. Ценности не первичны, не с них надо начинать анализ: они производны от соотношения мира и человека, выражая то, что в мире, включая и то, что создает человек в процессе истории, значимо для че­ловека. К ценностям прежде всего относится идеал, идея, содержание которой выражает нечто значимое для человека. Надо распространить на идею и в этом этическом качестве, в котором особенно выступает мысленное противопоставление, принцип материалистического монизма, иными словами, преодолеть отчуждение ценностей от жизни человека, например, противопоставление влечения и долга есть раскалывание на­двое человеческого бытия. Надо восстановить непрерывность, монизм,

включающий моральные ценности и идеалы в реальную диалектику жизни человека. Провозглашенное Кантом отчуждение ценностей, их трансцендентность есть отрицание самого их существа. Трансцендент­ность моральных ценностей — это лишь трансцендентность определенно­го уровня жизни человека, определенных сторон его жизни, но отнюдь не трансцендентность других, самую сущность которых они выражают. Учение об идеалах и ценностях должно быть понято как момент разви­тия в жизни человека на основе диалектического понимания монизма: здесь особенно необходимо сохранить соотносительное, каждый раз возникающее, снимаемое и вновь восстанавливающееся противопостав­ление должного и существующего, идеала и действительности, преодо­леть их противопоставление, внеположение, включить их в единый про­цесс жизни...

...В этом понимании эстетическое — это не субъективированное, но и не отчужденное от субъекта. Если любовь выступает как отношение, утверждающее существование другого человека, то эстетическое отно­шение есть утверждение существования объекта. Так же, как в любви другой человек начинает существовать для меня не только как звено в цепи причин и следствий, не просто как средство для чего-либо, как орудие, точно так же в отношении вещи и явления природы аналогичное совершается при эстетическом отношении к ним. Отсюда возникает основная задача искусства: демаскировать свойства предмета — его цвет, форму и т. д., заторможенные функциональными, сигнальными, практикой закрепленными, превращенными в сильные свойства, растор­мозить, демаскировать всю полноту чувственных свойств предмета. Но не только демаскировать, но и выявить эти свойства в их взаимоотно­шениях по всем существенным для данного вида искусства параметрам. Так происходит выявление звука по всем существенным параметрам, по которым он определяется в музыке. В этом состоит основная «онтологи­ческая» задача искусства: проявить явление в его сущности, обнаружить существенное в явлении как данное на его чувственной поверхности, в его чувственной форме. Явление вне его функции, без его маски, явление как таковое в его завершенности, в его совершенстве начинает существовать для человека благодаря искусству. Внутреннее содержа­ние красоты зависит от содержания ее объекта, но здесь существенна и способность мастера сделать чувственный облик изображаемого чело­века адекватным его внутреннему содержанию. Завершенность высту­пает в искусстве как совершенство и как законченность в себе бытия. Это есть конечное бытие, в котором подчеркнута и его конечность как ограниченность и как законченность. В красоте, в эстетическом со­зерцании мира максимум в себе завершенности: здесь и «служение» предмета как такового человеку и одновременно наслаждение...

*  *  *

...Гуманизм марксизма ставит вопрос об активном, действенном отношении человека к действительности, о возможности изменения че­ловеком существующего, подчеркивая не страдательное, а действенное начало человека. Раскрытие этого отношения человека к миру возмож­но через объективную характеристику человеческого способа существо­вания в мире как сознательного и действующего существа в созерцании, в познании, в любви, способного отнестись к миру и другому человеку так, как он есть на самом деле, и тем адекватнее, соответственно его сущности изменить и преобразовать его своим действием. Отсюда ответ­ственность за все содеянное и все упущенное   как   сила   человеческая.