Никколо Макиавелли – одна из самых влиятельных фигур в истории политической мысли. На протяжении многих веков он привлекал внимание императоров и королей, философов и писателей, политиков и священнослужителей. По словам Лео Штрауса, философия Макиавелли стала «…поворотным пунктом от идеализма к реализму в политической философии» [Штраус 2000, 34]. Благодаря афористичному языку Макиавелли обрел славу не только среди аристократов, но и среди простых людей.

Макиавелли известен как политический мыслитель, однако мало кто знает Макиавелли как религиозного теоретика. На протяжении веков у Макиавелли была не слишком хорошая репутация. Ему давали разные прозвища, такие как «учитель зла», «враг всего рода человеческого» [Фридрих Великий 2002, 36], а его политические работы были запрещены к прочтению всем набожным христианам Римской Католической церкви. В результате его религиозная позиция была забыта. С XVIII в. Макиавелли был слегка реабилитирован Жан-Жаком Руссо, который в работе «Об Общественном договоре, или Принципы политического права» писал: «“Государь” Макиавелли есть книга для истинных республиканцев» [Руссо 1998, 45]. Но и в работах Руссо религиозное учение Макиавелли не рассматривалась.

Взгляды Макиавелли на религию важны не только для понимания его философии, но и для понимания Реформации в Германии. Макиавелли был старшим современником Мартина Лютера, однако исследователи XX в. не видели взаимосвязи между религиозными взглядами Лютера и Макиавелли. Например, эту точку зрения мы можем найти у Лео Штрауса, писавшего о «антихристианской и аморальной природе» философии Макиавелли [Strauss 1995, 67].

Сегодня есть несколько интерпретаций, пытающихся заново открыть религиозную концепцию Макиавелли, например, работы Г. Хэммилла [Hammill 2012], А. Гилберта [Gilbert 2013] и М. Вироли [Viroli 1998; Viroli 2010]. Вироли также демонстрирует важность учения Макиавелли для понимания Реформации и политической мысли Просвещения. Другие авторы также будут полезны для нашего исследования, но мы сосредоточимся именно на интерпретации Вироли.

 

1. Религиозная ситуация в Италии XVI в. и философия Макиавелли

 

Исторический контекст жизни Макиавелли

Макиавелли жил в те времена, когда христианство вообще и Римско-католическая церковь в частности стали терять свою власть. В Ватикане тогда правил папа Александр VI (Родриго Борджиа), который, по словам М. Вироли, был «...худшим папой в истории христианской церкви» [Viroli 2010, 228]. При нем «…кардинальские шапки открыто продавались, а сам папа напоминал скорее князя итальянского города-государства, нежели главу христианства мира» [Ibid].

Многие современные историки согласны с тем, что после папства Александра VI Реформация стала только вопросом времени. Например, Дж. Норвич пишет, что «Александр VI стал беспрецедентным примером коррупции, который превзошел даже грехи папы Иоанна XXIII и сделал Реформацию неизбежной» [Норвич 2014, 166]. Уже в конце XV в. доминиканский монах Джироламо Савонарола публично не признал авторитета папы. Александр VI смог дискредитировать Савонаролу и сжечь его как еретика, однако это был только первый случай, прямо подрывавший власть папы.

С 1494 г. началась война, которая резко изменила политическую и религиозную ситуацию в Италии. В это время король Франции Карл VIII пытался сместить Александра VI из-за обвинений в симонии и непотизме. В этом деле королю Франции не сопутствовал успех, но он создал прецедент: с этого момента практически каждый светский правитель мог созвать конкордат, чтобы сместить папу. Например, во времена папства Юлия II, который продолжал политику Александра VI, император Священной Римской империи Максимилиан I также пытался сместить папу и созвал для этого специальный совет в Пизе. Римско-католическая церковь потеряла престиж, светские правители не поддерживали её, как и простые люди.

 

Религиозная концепция Макиавелли

М. Вироли утверждает, что религиозная мысль Макиавелли связана с его учением о государстве. Религия объединяет людей в нацию через веру в Бога, как это было в начале Средневековья. Согласно Вироли, религия в философии Макиавелли призвана привить чувство справедливости людям и помочь им преодолевать трудности. Макиавелли ненавидел Римско-католическую церковь, которая была для него обителью зла, считал, что именно она привела Италию к падению. Однако религия в целом может быть полезным социальным институтом. В религиозной концепции Макиавелли, по словам Вироли, без Бога можно обойтись, а без церкви нет [Viroli 2010, 229].

Макиавелли видел коррупцию, которая преобладала в церкви и разрушала христианскую религию изнутри. Одним из основных понятий философии Макиавелли является virtu, которое обычно понимается как мужество или доблесть. Это понятие является проблемой для многих исследователей философии Макиавелли и понимается по-разному в каждой интерпретаторской традиции, в том числе в республиканизме и штраусианстве. Для республиканцев, таких как Джон Покок, virtu означает «политическую активность (гражданскую добродетель) граждан в государстве» [Pocock 2003, 43]. С другой стороны, Лео Штраус утверждает, что virtu – это «…ложная добродетель (для истинной добродетели он использует греческое слово ἀρετή), которая не приводит к процветанию государства, потому что это добродетель лишь одного человека, а не всего общества в целом» [Strauss 1995, 165]. М. Вироли предлагает новое определение virtu. Согласно его интерпретации, «virtu – это особое качество, которым обладает вооруженный пророк; и благодаря этому качеству он может объединить людей в нацию»; Вироли утверждает, что это «…сила, которая является основой Божьей дружбы» [Viroli 2010, 245]. (Впервые мы находим концепцию «вооруженного пророка» в главе VI трактата «Государь», которая называется «О новых приобретенных княжествах». В этой главе Макиавелли говорит о необходимости для пророка иметь армию: «…все вооруженные пророки побеждали, а безоружные были уничтожены».) Несмотря на кажущееся противоречие, Вироли пытается совместить республиканское и штраусианское понимание virtu, а также добавить новый, религиозный аспект.

По словам Г. Хэммилла, «…религиозная концепция Макиавелли является основой современной политической теологии» [Hammill 2012, 127]. Другие современные авторы не согласны с этим и говорят о «теогонии Макиавелли», а не о его религиозной мысли. Например, австралийский исследователь Х. Патапан утверждает, что религиозная концепция Макиавелли не является шагом вперед; напротив, она есть шаг в прошлое, потому что основана на теогонических идеях, восходящих к платоновскому корпусу и каббале [Patapan 2003, 187].

Макиавелли жил во Флоренции, которая была центром свободомыслия, где религиозные догмы не имели большой силы. Патапан утверждает, что двумя наиболее влиятельными предшественниками Макиавелли были Марсилио Фичино и Пико делла Мирандола. Фичино возродил древний платонизм с уклоном в магию и астрологию, а Мирандола развил каббалистическую традицию с ее набором арабских, халдейских и прочих магических идей [Ibid., 188]. Конечно, идеи Фичино и Мирандолы выглядят ересью с точки зрения Римско-католической церкви; у Фичино были проблемы с папой Иннокентием VIII, а у Мирандолы с папой Сикстом IV.

По словам Патапана, Макиавелли видел, как Флоренция стала центром философии эпохи Возрождения и хотел быть ее частью. Исследователь указывает, что Макиавелли практически не использует термин «Бог» в своих политических работах. Даже природа человеческого действия Макиавелли объясняет взаимодействием гуморов в организме, которые действуют в соответствии с движением небесных тел. По словам Патапана, теория действия Макиавелли является ядром всей его политической мысли, а то, что он использовал в ней астрологическую концепцию, доказывает антирелигиозную направленность его философии [Ibid, 192].

Х. Патапан доказывает, что Макиавелли не хотел реформировать Римско-католическую церковь даже в качестве социального института, а хотел вернуть Италию во времена Римской империи, когда религия основывалась на магических ритуалах, а сама Италия была едина. Позиция Вироли менее радикальна: по его мнению, Макиавелли предложил реформировать церковь, а не устранять ее. Патапан, анализируя происхождение религиозной мысли Макиавелли, видит взаимосвязь между Макиавелли и Фичино, Вироли же видит подобную взаимосвязь между Макиавелли и Лютером.

Итак, предполагал ли Макиавелли отказаться от церкви или нет? Здесь Х. Патапан и М. Вироли приходят к противоположным выводам. Рассмотрим третью интерпретацию, принадлежащую Р. Бейнеру. Он соглашается с позицией Вироли, что Макиавелли предложил реформировать Римско-католическую церковь, ведь «…государство никогда не обходилось без религии, служащей его базой» [Beiner 1993, 620]. Однако Бейнер полагает, что Макиавелли видит самую серьезную религиозную проблему не в коррупции церкви. Важнее для него то, что церковь пытается доминировать в светских делах [Ibid, 622].

Согласно этой интерпретации, Макиавелли повлиял на Руссо и Гоббса, но не на Лютера и Реформацию как таковую. Р. Бейнер соглашается с заявлением Вироли и Патапана о возвращении Макиавелли к язычеству Римской империи и ее ценностям, таким как добродетель, доблесть и мужество. Однако Бейнер не пишет об астрологической и магической направленности мысли Макиавелли, и с этой точки зрения он ближе к Вироли, чем к Патапану. Он утверждает, что религиозная концепция Макиавелли была предшественницей «гражданской религии» Руссо и «иудаизации христианства» Гоббса [Ibid, 624]. Подобно Макиавелли, Руссо хотел создать своего рода республиканскую религию гражданского гуманизма, а Гоббс предложил подчинить церковь государственной власти, превратив ее в один из многих социальных институтов.

Объединяя все вышеперечисленные интерпретации, мы видим, что все они согласны с существованием религиозной мысли Макиавелли и видят суть этой мысли в возвращении к ценностям Римской империи, более полезным для объединения Италии, чем христианские ценности. Вироли и Бейнер доказывают, что Макиавелли предложил реформировать церковь как социальный институт, объединяющий людей. Патапан с этим не согласен, но аргументы Вироли и Бейнера кажутся более убедительными.

 

Бог и пророк в философии Макиавелли

Бог Макиавелли отличается от христианского Бога: «…это не Бог, который помогает слабым или угнетенным и любит всех одинаково» [Viroli 2010, 412]. Согласно Вироли, «…бог Макиавелли больше похож на римского Юпитера» [Ibid, 172]. Макиавелли опирался на религиозную модель Древнего Рима, поскольку Рим был для него примером величайшего государства в истории человечества: в то время единое итальянское государство было в зените своего могущества. Религия Рима основывалась на доблести и мужестве, и, согласно Макиавелли, именно эти ценности сделали Рим настолько сильным.

Некоторые интерпретаторы философии Макиавелли утверждали, что его восхищение римскими религиозными ценностями означает склонность к язычеству. Так, Исайя Берлин писал, что этический плюрализм, предложенный Макиавелли, имеет сходство с язычеством, а не с христианством [Berlin 2012, 54]. Религия Макиавелли пренебрегает личным спасением, которое является одним из краеугольных камней христианской веры. Можно сказать, что религия Макиавелли является религией свободы. Это означает, что человек, согласно Макиавелли, свободен от веры в личное спасение; идеальный человек «…любит Отечество больше, чем собственную душу» [Viroli 1998, 165], центральной ценностью его религии является государство.

Согласно А. Гилберту, «…если христианский Бог есть Любовь, то Бог Макиавелли – это Сила, этот Бог помогает только сильным и доблестным» [Gilbert 2013, 314]. По Макиавелли, люди, которым помогает Бог, должны обладать virtu. Моисей был вооружен virtu и силой еврейской армии, которую он создал и возглавлял, и поэтому Бог всегда помогал ему. В результате Моисей не только спас свой народ от рабства, но и нашел для него новую Родину. Гилберт видит в Моисее идеальный пример пророка в религиозной системе Макиавелли, а в Чезаре Борджиа –идеальный пример его государя нового типа [Ibid, 345]. Гилберт различает религиозные и политические аспекты мысли Макиавелли и иллюстрирует важность каждого из них. Политический лидер и пророк, согласно его позиции, играют разные роли в государстве, потому что государь ведет людей к материальному процветанию, а пророк – к трансцендентному спасению.

Отношение Макиавелли к христианской любви является центральной темой для К. Орвина. Он рассматривает 15–17 главы «Государя» и доказывает, что Макиавелли устраняет любовь как главный атрибут Бога. Согласно Орвину, Бог Макиавелли является верховным правителем мира и его создателем, и этот Бог не может править с помощью любви, потому что люди быстро о ней забывают [Orwin 1978, 1219]. Поэтому Бог действует силой, внушая людям страх, который они запоминают надолго.

Главная причина использования страха вместо любви заключается в человеческой природе, которая, по Макиавелли, представляет собой «постоянство пороков» [Макиавелли 2002, 54]. Конечно, здесь мы можем спросить, почему Бог не может создать человека без пороков, ведь Бог в религиозной концепции Макиавелли всемогущ. К сожалению, К. Орвин не решает эту проблему. Возможно, решение состоит в свободе воле, которая была дана человеку как дар; это решение слишком традиционно, но для Макиавелли оно, возможно, по-прежнему имеет смысл. При этом, согласно Орвину, новая этика Макиавелли является основой политической мысли, ставшей началом современности [Orwin 1978, 1221].

Итак, Бог Макиавелли рассматривает любовь как неэффективный инструмент господства и выбирает страх из-за специфики человеческой природы. По словам Орвина, правитель государства обладает подобием той силы, которой обладает Бог в мире. Именно поэтому Макиавелли советует государю использовать страх вместо любви. «Говорят, что лучше всего, когда боятся и любят одновременно; однако любовь плохо уживается со страхом, поэтому если уж приходится выбирать, то надежнее выбрать страх… люди меньше остерегаются обидеть того, кто внушает им любовь, нежели того, кто внушает им страх, ибо любовь поддерживается благодарностью, тогда как страх поддерживается угрозой наказания, которой пренебречь невозможно» [Макиавелли 1990, 112].

Орвин преуменьшает новаторство мысли Макиавелли и показывает взаимосвязь между Макиавелли и средневековой политической философией. Как и Фома Аквинский, Макиавелли делает государя наместником Бога на земле. Подводя итог, Орвин конкретизирует некоторые аспекты интерпретации Гилберта и доказывает, что Бог Макиавелли – это Сила, основанная на страхе. В одном существенном пункте Орвин расходится Гилбертом и утверждает, что религиозная концепция Макиавелли является продолжением его политической мысли, поскольку государь и пророк в его интерпретации – это один человек.

Гилберту возражает и С. Маркс, также считающий религию Макиавелли продолжением его политического учения. В этом случае Моисей является примером государя нового типа, таким же, как и Чезаре Борджиа. С. Маркс пытается доказать это положение, обратившись к Пятикнижию. Согласно его позиции, многие государства в истории человечества были основаны такими же скитальцами, как евреи. В качестве примера Маркс приводит персидское государство Кира Великого [Marx 1997, 25]. Моисей и Кир имеют много общего: они оба освобождают своих людей от рабства и создают новое государство в результате завоевания. Макиавелли пытался показать, как люди могут объединить Италию, и это главная цель его философии. Объединение Италии – политическая цель, не связанная с трансцендентным спасением; Макиавелли понимал, что людям иногда нужно действовать силой, не заботясь о собственном спасении, для достижения общего блага. Возможно, это доказывает, что религия для Макиавелли является продолжением политики. Однако интерпретация С. Маркса ставит новые проблемы. Тезей и Ромул, которые служат другими примерами великих основателей государств в философии Макиавелли, не освобождали свои народы от рабства. Возможно, Моисей и Кир не так уж похожи друг на друга, и тогда все примеры Макиавелли отражают разные стороны его государя нового типа. В этом случае Моисей представляет «вооруженного пророка» – человека, имеющего связь с Богом, Кир демонстрирует талант полководца, Тезей представляет собой практический ум, необходимый для правления, а Ромул является примером законодателя.

А. Гилберт не согласен с этим, но аргументы М. Вироли, С. Маркса и К. Орвина кажутся более убедительными и ясными. Религиозная концепция Макиавелли является продолжением его политической мысли и поэтому государь должен быть также и пророком. Практически все интерпретаторы согласны с тем, что Бог Макиавелли отличается от христианского Бога. Возможно, Макиавелли не только реформирует концепцию Бога, но и создает новую, и поэтому кажется, что он не пытается реформировать христианство, как Лютер, а вообще его отвергает. Однако этот вопрос более сложен, чем может показаться.

 

2. Макиавелли и Реформация

 

Религиозные взгляды Макиавелли и философия Мартина Лютера: сравнительный анализ М. Вироли

Вироли, рассматривая взаимосвязь Макиавелли с Реформацией, называет его «итальянским Лютером» [Viroli 2010, 165]. Он утверждает, что Реформация в Италии была невозможна в том виде, в каком она произошла в Германии, по двум причинам: прежде всего, Италия была центром католического мира, и коррупция, связанная с Римско-католической церковью, распространялась во все сферы общественной жизни Италии; во-вторых, интеллектуалы того времени, включая самого Макиавелли, разочаровались в христианской концепции мира, но по-прежнему рассматривали христианство как основу социальной идентичности в Италии [Ibid, 152].

Вироли заявляет, что и Макиавелли, и Лютер видели необходимость реформирования Римско-католической церкви. Несомненно, Лютер не предлагал таких радикальных реформ христианства, как Макиавелли. Но у них есть нечто общее: они оба отрицали церковь как важную составляющую христианской веры. Согласно Макиавелли, только Бог выбирает тех людей, которых он наделяет благодатью, и церковь не может влиять на его выбор, потому что Бог всемогущ.

Согласно Лютеру, каждый верующий может получить божественную благодать и без церкви в качестве посредника [Лютер 2013, 73]. Согласно Лютеру, требуется лишь истинная вера. Она не подразумевает принесения клятв или строительства храмов, больше похожих на дворцы, нежели на обитель Бога. Другими словами, вера как таковая стала краеугольным камнем религиозного учения Лютера. Взаимосвязь между Лютером и Макиавелли в вопросе церкви рассматривает не только М. Вироли, но и С. Капонетто, который пишет, что «..до Мартина Лютера Макиавелли был одним из первых мыслителей, кто осознал, что церковь не нужна для связи с Богом и получения virtu, ибо Бог обладает свободой воли и сам решает, кто будет благословлен, а кто наказан» [Caponetto 1999, 209].

Таким образом, несмотря на разницу между человеком действия Макиавелли и человеком веры Лютера, оба философа отрицали церковь как необходимое религиозное учреждение, обеспечивающее связь с Богом. По словам Вироли, «Макиавелли и Лютер имеют общие направления в своих концепциях и ищут решение не в настоящем, а в прошлом» [Viroli 2010, 164]. В философии Макиавелли это приняло форму «возвращения к юношеской силе государства» – времени Римской империи, когда в Италии была virtu. В свою очередь, Лютер предложил вернуться во времена раннего христианства. Однако это означало и возвращение ко временам Священной Римской империи Карла Великого. Можно сказать, что идеал Римской империи привлекал обоих философов.

Отказ от практики продажи индульгенций стал главным пунктом программы реформирования церкви у Лютера. Макиавелли в этом пункте занимает противоречивую позицию. С одной стороны, он отвергает торговлю индульгенциями, с другой, использует лежащий в ее основе принцип, согласно которому спасения можно заслужить определенными действиями. Для Макиавелли это действия, способные помочь объединить Италию.

Дж. Неджеми, как и Вироли, считает Макиавелли христианским писателем, который хотел реформировать церковь, но не погубить ее [Nejemy 1999, 662] и видит идейную взаимосвязь между Лютером и Макиавелли. Мысль Макиавелли о необходимости заслужить Божью милость и благословение близка понятию «Beruf» Лютера [Ibid, 665]. Как и Макиавелли, Лютер считал, что каждый человек должен заслужить Божье прощение и спасение, выполняя свой долг и предназначение. Так, призвание врача состоит в том, чтобы лечить больных, призвание солдата – защищать граждан государства, призвание граждан – служить Родине и т.д. У одного человека несколько призваний, и он должен попытаться выполнить их все. По словам Неджеми, самое существенное различие между Макиавелли и Лютером связано с их иерархией призваний. Для Макиавелли главное призвание – это обязанность гражданина, а все остальные призвания занимают подчиненное положение, но для Лютера все обязанности равны, и человек должен сохранять равновесие между ними [Ibid., 668].

Итак, концепцию Бога у Макиавелли можно считать не только антихристианской и языческой, но и реформаторской. Возможно, идеи Макиавелли были близки Лютеру, и итальянский мыслитель действительно был предшественником Реформации. Конечно, многие интерпретации не согласны с этим, но Р. Бейнер, Х. Патапан и К. Орвин не принимают во внимание, что учение Макиавелли о Боге не отвергает христианство, а меняет его в соответствии с духом времени.

 

Критика интерпретации Вироли

Книга М. Вироли Machiavelli’s God взбудоражила научный мир. Концепция Вироли продолжает республиканскую традицию интерпретации текстов Макиавелли, но анализирует республиканизм Макиавелли глубже, чем другие исследователи.

Прежде всего, интерпретация Вироли направлена против позиции Лео Штрауса, который считал Макиавелли основателем политического реализма в философии. Вироли устанавливает связь между философией Макиавелли и философско-риторической традицией Римской империи, и в его интерпретации Макиавелли предстает не «учителем гангстеризма» [Strauss 1995, 34], а «…великой душой, которая пыталась создать единую Италию» [Viroli 2010, 95]. В истории современной политической мысли первоначально именно Лео Штраус осуждал Макиавелли как антихристианского и аморального мыслителя. Из трудов Штрауса впоследствии возникли интерпретации Бейнера, Патапана и Орвина, и именно поэтому интерпретация Штрауса является главной целью полемики Вироли. В свою очередь, позиция Вироли подвергается критике со стороны таких авторов, как Х. Мэнсфилд, который называет себя независимым от республиканства и штраусианства исследователем, но отмечает, что именно Штраус определил его становление как политического мыслителя. Мэнсфилд считает, что интерпретация Вироли ложна даже с позиции республиканцев: «Вироли в попытках показать республиканскую направленность философии Макиавелли превратил его из философа в пророка» [Mansfield 1999].

Однако интерпретация Вироли имеет также много сторонников. Самым влиятельным из них является К. Скиннер, один из основателей Кембриджской школы истории понятий и патриарх современного республиканства как такового. Скиннер высоко оценил работу Вироли и назвал ее «новым словом в современном республиканстве» [van Gelderen, Skinner 2005, 558]. Оценка Скиннера кажется предсказуемой, потому что интерпретация Вироли, действительно, подрывает основы штраусианской интерпретации Макиавелли. Так или иначе, Вироли обнаружил новое проблемное поле в интеллектуальном наследии Макиавелли, и это его главное достижение, которое сегодня не отрицает практически никто.

 

Заключение

В этом исследовании были рассмотрены идеи Макиавелли касательно религии. Макиавелли – не только политический теоретик, но и религиозный мыслитель. Он пересматривает практически все элементы христианства. Во-первых, он отрицает ключевую роль Римско-католической церкви, которая в те времена понималась в качестве необходимого посредника между человеком и Богом. Во-вторых, он изменяет христианскую концепцию Бога, рассматривая Бога как Силу, а не Любовь, которая помогает только сильным людям, обладающим virtu. Он также создал новый образ «вооруженного пророка», обладающего virtu и способного стать сильным лидером.

Также Макиавелли пересмотрел основные функции религии. В христианской традиции религия помогает людям достичь спасения, но, по мнению Макиавелли, ключевая функция религии состоит в том, чтобы объединить людей в нацию. Человек Макиавелли верит, не надеясь получить воздаяние после смерти. У Макиавелли было много предложений по реформированию христианства, его идеи были отчасти похожи на идеи Лютера. Оба видели будущее в возвращении к идеалам прошлого, когда христианство и его ценности были чисты. Кроме того, оба отрицали роль Римско-католической церкви как необходимого компонента христианства.

Идеи Макиавелли опередили его время, некоторые из них получили развитие уже во время Реформации. Можно сказать, что Макиавелли, действительно, был незаурядным религиозным мыслителем, и его интеллектуальное наследие нуждается в дальнейшем изучении.