«Мы “умственно” развились до великих теологических систем, до “видения всего в Боге” Беркли, Малебранша; Восток развился “усиленно” до ощущения святости и, наконец, – до ощущения прямо небесности, теистичности в акте созидания самого “лика человеческого”»

В.В. Розанов

Проблема пола как половины человека оказалась в центре моих исследовательских интересов, когда я познакомилась с концепцией андрогинизма сначала у Платона, затем у Е. Блаватской. Когда же я познакомилась с идеями индуизма, буддизма, даосизма и их психотехниками, погрузилась в работы М. Элиаде, Е.А. Торчинова, проблема андрогинизма и вместе с ней проблема пола приобрела для меня новые «краски и оттенки».

Осмысливая Библию, я обратила внимание на эротический характер многих ее книг (особенно «Бытия» и «Песни песней»), возникла мысль об эротическом начале как одной из существенных черт не только иудаизма, но и других религий. Импульсом явилось первое, т.е. главное благословение Бога: «плодитесь и размножайтесь» (Быт. 1:28). Понятно, что плодиться и размножаться без секса невозможно. Очевидно, что Бог благословляет секс. Секс священен, если… он освящен Богом.

Эта мысль меня поразила. Значит, секс только тогда становится человеческим сексом, когда это секс-молитва, «на алтаре Бога». В процессе сексуального акта происходит высшее творение, на которое способен человек, – творение богоподобного человека. От того, как будет происходить этот акт, зависит то, кто родится: зачатый в жажде получения физического удовольствия рождается с программой животно-подобного человека (хотя программа может и не реализоваться, это зависит от предопределения Свыше судьбы данного человека), зачатый в любви, с Божьего благословения, с молитвой и чувством благоговения рождается Бого-подобным человеком. Лишь когда секс станет молитвой, мы придем Домой и будем в “Доме человеческого бытия”. Придем, т.е. возвратимся к Богу, богоблагословенному сексу, освященному любовью, сексу любящих мужа и жены.

В Библии говорится о том, что муж должен прилепиться к жене своей и будут двое одна плоть (Быт. 2:24) (в духовно-физиологическом сексе достигается состояние андрогинизма, целостности человека). Осмысливая данное, идеальное с точки зрения Абсолюта, взаимоотношение мужа и жены и сопоставляя его с концепцией процесса библейского творения человека как андрогина, целостного человека, который был затем “раздвоен” на мужчину и женщину, на две половинки, я пришла к следующей мысли о психофизиологическом развитии человека.

Сначала рождается дитя. Дитя еще не расщеплено на две половинки, два пола: мужской и женский, оно (не он или она, а оно!) целостно, как бы объединяет оба пола. Дитя андрогинично по своей природе. В даосизме (в «Дао дэ цзин») говорится в связи с этим, что новорожденный младенец обладает животворящей способностью. Рассуждая об этом феномене, Е.А. Торчинов пишет: «Здесь младенец (именно младенец: в тексте буквально сказано чи цзы, “красное дитя”, что означает новорожденного) оказывается образом совершенного мудреца, преисполненного жизненной силы. Младенец является своеобразным андрогином, в котором не произошло еще разделения на мужское и женское и который поэтому преисполнен жизненных сил» [Торчинов 1998, 151].

По мере взросления и обретения своей пол-овой идентификации происходит постепенное расщепление дитя-андрогина на полчеловека (1/2 человека). С началом полового созревания (или отцветания андрогинизма?) юноша или девушка все более стремятся найти свою половинку. Не просто соединиться с противоположным полом (как в современной опошленной эротике), а найти свою половинку! Почему? Почему, не найдя своей половинки, человек становится несчастным, более того, сознательно или подсознательно чувствует свою ущербность, не-полно-ценность? Да потому, что в программе человеческого развития заложено достижение утраченного андрогинизма, целостности.

Интересно, что в бытовой лексике муж и жена называют друг друга «моя половинка». Найдя свою половинку, соединившись с ней в единое целое, человек становится целостным, обретает первозданную андрогинность. И лишь от целостного человека может родиться дитя.

Читая работу В. Розанова «Нечто из седой древности», мы можем найти у него обоснование и развитие этих мыслей. Так произошла моя третья встреча[1] с Розановым.

Прежде всего, Розанов показывает и доказывает эротический характер иудаизма, возникшего от сакрального «брачного союза» Яхве и Авраама, символом которого стало обрезание. «“Бог Израиля” есть “супруг Израиля”» [Розанов 1990, 606]. Обрезанная крайняя плоть символизирует «обручальное кольцо», связывающее евреев и Бога. «Замечательны подробности обрезания, – говорит Розанов, – в нем, собственно, продольно разрезается кольцо (т.е. перерубается), раздваивается, распаивается одно – в два более тонкие кольца, из коих одно, “край обрезания”, носится человеком, носится почти от рождения до могилы как “память” и “залог верности”; а старое кольцо отбрасывается куда-то в сторону, “испуганно кому-то выбрасывается”. “И отошел Господь” – как бы насыщенный, удовлетворенный. “Завет” – конечно с Богом; но “завето-исполнение”, судя по точке печати, – конечно, только в браке, т.е. в браке из “обещания” завет переходит в исполнение» [Розанов 1990, 250].

Общеизвестно, что обряд обрезания заимствован иудеями у древних египтян. На это не раз обращает внимание Розанов. Но какой сакральный смысл имело обрезание для древних египтян? Представляется, что он тот же, что и для иудеев, поскольку они заимствовали его у древних египтян. Это символ союза с Богом-Творцом, возможно, с богом Пта. Подтверждением этой гипотезы является точка зрения, согласно которой обрезанию подвергались прежде всего жрецы [Мисецкий 2012, 32; Knight 2001]. Жрецы же по своему призванию кровно связаны с Богом, ибо при обрезании проливается кровь. Пролитая кровь – символ жертвоприношения – восстанавливает прерванную по каким-то причинам связь с Богом. Как жена Моисея спасла своего мужа от гнева Бога? Заключив кровный союз с Богом. «Сепфора, взяв каменный нож, обрезала крайнюю плоть сына своего и, бросив к ногам его (Бога. – Н.Ш.), сказала: ты жених крови у меня (курсив мой. – Н.Ш.) » (Исх. 4:25). В христианстве также союз, единение с Богочеловеком – Иисусом Христом осуществляется через пригубление его «крови» в таинстве причастия.

Следует при этом особо отметить, что иудеи связывали кровь с душой: «…душа всякого тела есть кровь его, она душа его…» (Лев. 17:14). Поэтому кровная связь с Богом есть связь душ человека и Бога, их душевное единение. И тогда человек не может не любить Бога, а слова заповеди Божьей «Люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим, и всею душею твоею и всеми силами твоими» (Втор. 6:5) становятся главной молитвой – шма, с которой просыпаются и засыпают евреи, которой дышат они и с которой умирают…

Но, если иудеи заимствовали у древних египтян обряд обрезания, то и идею связи крови с душой они, вероятно, тоже заимствовали. Известно, что согласно представлениям древних египтян у человека несколько душ. Одна из них, важнейшая – Эб, местопребывание которой – сердце. Эб вбирает в себя все слои сознания человека, образуя его ментальное тело. По существу, для древних египтян ментальное тело и сердце отождествляются, и именно сердце считалось вместилищем, «седалищем» мысли, а не голова. Обратим внимание на слова в молитве шма: «Люби Господа, Бога твоего, всем сердцем». Вот где центр и ось человека, соединяющая его с Богом! Сердце – Axis Mundi в человеке. После смерти человека Эб возвращается к своему всеобщему первоисточнику – Эб бога Осириса, т.е. вечное в человеке, его дух-душа Эб сливается с Богом. После смерти. А при жизни? А при жизни заключается кровный союз с Богом путем обрезания, союз Эб-сердца человека и Эб-Сердца Бога, ибо сердце «питается» кровью[2]. А коль так, то душа Эб при жизни человека также «питается» кровью и, таким образом, связана с кровью. Но почему кровь должна быть из полового органа?

Интересной в этом контексте, на мой взгляд, представляется гипотеза М.И. Зильбермана о связи через обрезание предков египтян и ханаанеев с богиней Неба. «Возможно, обряд обрезания у египтян и ханаанеев обязан своим происхождением обычаям их общих этнических предков – представителей однородной археологической раннеземледельческо-скотоводческой (для Ханаана – “протоханаанейской”) культуры, зародившейся, вероятно, на этапе “В” керамического неолита. Крайняя плоть во времена неолита приносилась в жертву богине Неба (подобно жертвам вакханалий (самооскопление) в честь Великой богини-матери). “Восьми дней (восемь – сакральное число богини Неба) от рождения пусть будет обрезан... младенец” (Быт. 17)» [Зильберман web]. В этом случае понятно, почему обрезают мальчиков: происходит сакральное сексуальное соединение мужского (человек, мальчик) и женского (богиня Неба – Богиня-Мать), т.е. имеет место нерасторжимый сакральный брачный союз. Сложнее в случае соединения с богом Яхве или Пта, которые представляют собой мужское начало (конечно, природа Бога андрогинична, здесь речь идет лишь о видении его в данной религии верующими, причем у жрецов это видение иное, но это тайна для непосвященных). В таком случае мужчина, младенец мужского пола являют собой «женское начало» в их сакральном сексуальном соединении. И, судя по священным текстам, Яхве воспринимает народ еврейский как свою жену (Иез. 16). Здесь, как мне видится, крайняя плоть и кровь обрезания символизируют девственную плеву и кровь ее разрыва при совокуплении. Чистая «дева» теряет свою «девственность», обретая божественность в «браке» с Богом, становясь его «женой».

При этом, как отмечает Розанов, бог Яхве, как и любой любящий муж, ревнив и не допускает измен: поклонения иным богам, точнее, «блуда с иными богами» [Розанов 1990, 274], проявляющегося в браках и иноверцами, ведущих к смешиванию кровей (крови!), смешиванию семени. Розанов подчеркивает, что иудаизм – это, прежде всего, религия семени, “юдаизм есть религия семени – и не более, семени – и только, семени – и не иначе” [Розанов 1990, 609], поэтому в нем на первом месте сохранение чистоты семени, чистоты еврейской крови (еврейской души, коль душа есть кровь?).

В подтверждение мысли об эротическом характере иудаизма и ревности Бога как мужа к «жене-евреям» («дщерям Иерусалима», по Библии) Розанов цитирует Иезекииля: «“Я (Бог) проходил мимо тебя (Израиля)[3] – и вот это было время твое, время любви. Ты достигла превосходной красоты – поднялись груди и волоса у тебя выросли. И простер Я воскрилия Мои[4] на тебя, и покрыл наготу твою; и поклялся тебе, и вступил в союз с тобою, говорит Господь Бог – и ты стала моею”[5] (Иез. 16)… “но ты понадеялась на красоту свою и, пользуясь славою твоею – стала блудить… с сынами Египта… с сынами Ассура… в земле Ханаанской, до Халдеи” (та же глава у Иезекииля)» [Розанов 1990, 274]. Здесь религиозная ревность выступает в форме половой ревности. И дети, рожденные вне брака с богом Яхве, т.е. в браке с иноверцами, уже не Его дети. «“Дети ваши – более не мои дети, а дети мерзости сидонской”, “мерзкого Ваала и Астарты”…» [Розанов 1990, 606].

Мотив брачных отношений пронизывает весь иудаизм (кстати, его отголоски звучат и в христианстве, когда Христос говорит: «Я – жених чертога брачного», «могут ли печалиться сыны чертога брачного, пока с ними жених? Но придут дни, когда отнимется у них жених, и тогда будут поститься» (Мф. 9:15), а также в чуде Христа на брачном пиру в Кане, превратившего воду в вино) и уходит своими корнями в брачные отношения патриарха иудеев Авраама и его жены Сарры. Заключив с ними «брачный союз», Яхве как бы заложил в них программу реализации своей главной заповеди «плодиться и размножаться», переименовав Аврама (=«господин») в Авраама (=«отец множеств»), а Сару (=«госпожа») в Сарру (=«высокая жена», т.е. мать множеств).

Обратим внимание на первые деяния Яхве во время творения человека и своего, богоизбранного народа – иудеев. Первое благословение людям – «плодитесь и размножайтесь» (Быт. 1:28), первое благословение прародителю евреев, Аврааму – «и сделаю потомство твое, как песок земной… ты будешь отцом множества народов» (Быт. 13:16, 17:4). Везде звучит мотив чадородия.

Поэтому семья, брак, секс как средство рождения детей – плодов брака являются для иудеев священными, высшей формой богослужения. Так секс, брак и семья из физиологически-социального плана отношений переходят в мистический, становясь таинством (таинство брака, таинство секса, таинство зачатия и таинство рождения). «Это, – говорит Розанов о семье, – начинающаяся религия» [Розанов 1990, 252]. Здесь пол поднимается к «потолку», «низ» становится «верхом», греховное трансформируется в священное, физическое удовольствие – в молитву. «Раскрывая значение пола, заглядывая вглубь его бездны, мы утверждаем, что молитва здесь есть не только предохранение, но что она соответствует его мистически-неясной глубине» [Там же, 138].

Такое отношение к браку и сексу характерно не только для иудаизма. Существует древняя восточная традиция обожествления пола и секса. «Вся Передняя Азия (и с ней сомкнутая дельта Нила), – пишет Розанов, – эта неразгаданная историками территория (обратите внимание: Ханаан является серединой, “осью” между древнеегипетской и вавилонской религиями, обожествляющими пол. – Н.Ш.), есть территория “высокого” понимания ритмических биений пола, – и одновременно это есть родник, где вспыхнул еще в ветхой древности “лампадами” и от этих лампад зажегся религиозный свет и для всех остальных стран» [Там же, 260].

Утверждение Розанова о том, что «половой вопрос… лежит гораздо глубже форм семьи и в корне своем связан с религией», Н. Бердяев считал гениальным [Бердяев 1991, 234]. И изучение религий подтверждает это. Так в индуизме бог Шива рассматривается как труп без своей жены Лакшми (либо других ее воплощений: Кали, Дурги, Парвати). Лишь объединение Шивы и Лакшми позволяет Шиве обрести женскую энергию шакти, исходящую от Лакшми, благодаря которой он обретает свою мощь и творческие способности. «Когда Шива объединен с шакти, он способен творить. Без нее же он не способен даже пошевелить пальцем» [Торчинов 1998, 212]. И символом этого единства является лингам, расположенный на йони, которому поклоняются как символу жизни.

В буддизме ваджраяны изображение богов в позиции яб-юм (объятие или сексуальное слияние мужчины и женщины) является символом единства мужского и женского начал в целостном, просветленном человеке. И в некоторых психотехниках тибетского тантризма сексуальные практики используются для достижения просветления.

А какова цель даосов? Достичь целостности, слиться с Дао. Но Дао – женское начало. Поэтому слияние с Дао возможно лишь при раскрытии (не появлении, а раскрытии) в мужчине женских психологических качеств (т.е. в мужчине есть женское, в ян всегда существует в зародыше инь). Высшим проявлением раскрытия женского в мужчине является его способность почувствовать себя беременной женщиной. А высшим проявлением муже-женственности, т.е. обретения человеком целостности, андрогинности, является способность почувствовать то, что чувствует младенец во чреве матери (интересно, что подобные опыты несколько десятков лет, но с помощью ЛСД-психоделиков, проводит в США С. Гроф). В результате такой трансформации психики и сознания человек выходит за пределы «Я» и обретает способность к самотрансценденции и контакту со Вселенной, в частности, с Дао. Для достижения просветления в даосизме используется, в частности, секс. В древнем тексте «Тайные предписания для нефритовых покоев» говорится: «Один раз совокупиться без семяизвержения – сила ци укрепится. Два раза совокупиться без семяизвержения – слух и зрение станут острыми и чуткими. Три раза совокупиться без семяизвержения – все болезни исчезнут… Десять раз совокупиться без семяизвержения – будет достигнуто проникновение в божественный разум» [Торчинов 1998, 171–172].

Напряженное отношение к сексу в христианстве обусловлено видением в христианах детей падшей Евы[6], вступившей в сексуальные отношения со змием (змей – фаллический символ), трансформировавшие ее дух и душу, ее психику. «И нарек Адам имя жене своей Ева (Жизнь. – Н.Ш.), ибо она стала матерью всех живущих» (Быт. 3:20). Не будет матерью в браке с Адамом, а стала ею после «общения» со змием, который ее «обольстил» (слово «обольстил» по отношению к женщине используется в сексуальном контексте). Таким образом, человечество произошло от змея, «благословлено» змеем (змеем-фаллосом?), а не Богом. Вот эта «змеиность» и лежит на человечестве печатью первородного греха. Обратите внимание: и Божественное благословение, и «змеиное благословение» фаллического характера, направленное на чадородие.

«Очищение» человека и человечества возможно лишь при трансформации «змеиного секса» в божественный, при духовно-душевно-телесной трансформации человека, который от животного, «змеиного секса» перейдет к божественному, благословленному Богом сексу как молитве, как богослужению. Это будет великая трансформация человека и человечества. И, без преувеличения можно сказать, что создание Розановым «философии пола», точнее, «философии секса», «философии семени», является гениальным его творением. Более того, это то, что мистики всех религий называли «Путь возвращения к себе», к себе первозданному, к себе Бого-подобному, живущему с Богом и в Боге и рождающему детей «от Бога», а не от змия-Сатаны.

Глубокий и очень интересный анализ религий Халдеи и Вавилона, осуществленный Розановым, раскрывает божественную суть человеческого секса, храмового секса, трансформирующего психику и сознание человека (о чем также, правда, в контексте религиозных психотехник, говорит Е.А. Торчинов). Розанов обращает внимание на тот факт, что Авраам и Сарра были из Халдеи и невестку своему сыну Исааку Авраам тоже искал через своего раба в Халдее, а не в Ханаане. Почему? Ибо в Халдее было особое отношение к сексу – сакральное, и существовал закон «дубрав», согласно которому каждая (!) халдейская женщина (не девушка) должна была раз в жизни иметь сексуальные отношения с иноземцем в храме богини плодородия и деторождения Милитты и за любую плату откликнуться на его зов: «Зову тебя во имя богини Милитты». Женщины садились на ступени храма и не имели права покинуть его, пока их не позовет именем Милитты какой-нибудь иноземец. Некоторым, некрасивым женщинам приходилось ждать очень долго. Но они ждали. Таков был обычай, нарушить который нельзя. Но потом ни за какие деньги нельзя иметь ее. То есть и мать Авраама, и мать Сарры, и мать Ревекки, жены сына Авраама – Исаака, соблюдали этот обычай.

Суть этого, описанного Геродотом обычая, по мнению Розанова, заключалась в приобщении женщины путем сакрального, храмового секса к культу чадородия[7], раскрытия в ней универсального материнства, проявляющегося, с одной стороны, в благоговейном отношении к браку и сексу в нем, сексу как молитве Богу, сексу как зачатию Бого-подобного человека; с другой стороны, в заботе и ласке по отношению к каждому человеку, в чувстве покорности. «“Дубрава” – исключительно для иноземцев, за “самую мелкую монету”, с калекой или уродом, “именем Милитты”…» [Розанов 1990, 268] – это своеобразная сексуальная психотехника, трансформирующая сознание. Назначение ее – «расторжение национальных, городских, территориальных уз» [Розанов 1990, 269], открытость всем людям. «У племен “обрезания”, – пишет Розанов, – где все пошло в культуру пола, которая истончилась и углубилась до непостижимых для нас оттенков в понимании целомудрия, чистоты, святости, и идея всемирной общности людей, их братской и сестринской связанности (именем “сестра” иудеи Ханаана и Халдеи называли и жену, и дочь, и любую женщину. – Н.Ш.) – “несть иудей, ни эллин”, – вылилось в единственном способе говора, каким они владели, – говоре “дубравы”» [Розанов 1990, 268].

Анализ библейского текста приводит Розанова к выводу о том, что «самая священная форма заключения брака у евреев идет прямо от вавилонской проституции. Впрочем, гадкое слово “проституция” принадлежит ученым и никогда ни вавилонянами, ни евреями не применялось “к своим делам”. Другой свет, учеными не разработанный. “Нужно согласие да любовь, и чистое тело, и обильные роды”. Но это – не проституция» [Розанов 1990, 604]. Семья для иудеев – это святое. Чадородие – это святое.

Культ чадородия. Богоблагословенный. Как благословляет Яхве Авраама? «И сделаю потомство твое, как песок земной… ты будешь отцом множества народов» (Быт. 13: 16, 17: 4). Как благословляют Ревекку, будущую жену Исаака, ее родители? «Сестра наша! да родятся от тебя тысячи тысяч» (Быт. 24: 60). Как Яхве заповедал людям сделать светильник? «И сделай светильник из золота чистого; чеканный должен быть сей светильник; стебель его, ветви его, чашечки его, яблоки его и цветы его должны выходить из него; шесть ветвей должны выходить из боков его: три ветви светильника из одного бока его и три ветви светильника из другого бока его; три чашечки наподобие миндального цветка, с яблоком и цветами, должны быть на одной ветви, и три чашечки наподобие миндального цветка на другой ветви, с яблоком и цветами: так на всех шести ветвях, выходящих из светильника; а на стебле светильника должны быть четыре чашечки наподобие миндального цветка с яблоками и цветами; у шести ветвей, выходящих из стебля светильника, яблоко под двумя ветвями его, и яблоко под другими двумя ветвями, и яблоко под третьими двумя ветвями его [и на светильнике четыре чашечки, наподобие миндального цветка]; яблоки и ветви их из него должны выходить» (Исх. 25: 31–36). Почему Бог так подробно описывает светильник? Ибо каждая его деталь – это определенная символика, символика плодо-родия. Яблоки в древности считались возбудителями плодородия у женщин, плод миндального дерева и гранатового яблока – символы плодородия и его органов, мужского и женского. Плодородие, освященное Богом, «с “лампадою” в точке каждого сочленения» [Розанов 1990, 257]. Секс как молитва…

Как проходит в иудаизме шаббат (суббота)? – вопрошает Розанов. Начинается «суббота» с вечера пятницы, заканчивается в полдень субботы. С центром, т.е. осью, «вершиной», главной точкой, в ночи. Перед полночью зажигают светильник – символ сакрального чадородия, вкушают праздничную трапезу и… с молитвой совершают самый важный, богоугодный акт – творение человека. «Отворим дверь, – пишет Розанов, – переступим через порог; сузимся в “субботе” от “иббура”, от “двора”, к теснейшему и внутреннейшему сосредоточению: мы – в “семье”. Вот перед нами Авраам, еще вчера Аврам; около него Сарpa, выросшая из пятничной Сары; и около них “светильник”: это дети, живые “миндалинки”, отвечающие огнистым миндалинкам древнего храма» [Розанов 1990, 283].

Дети. Ими освящается дом. Они ангелы-хранители Дома. Обращали ли вы внимание на то, что любой человек, увидев младенца, невольно (!) улыбается и уж ни о каких дурных мыслях в этот момент не может быть речи? Почему? Ибо у младенца ангельски чистая энергия, которой он очищает пространство возле себя, несет Свет, освещает и очищает душу. В младенце «не только отсутствие греха, но и присутствие святости» [Розанов 1990, 209]. Более того, созерцая младенца, человек со-прикасается с иным, божественным миром, из которого младенец еще не «вырван» его любящими родителями и обществом. Поэтому возможно видение миров иных при созерцании младенца. Таким образом, смысл чадородия в освящении человека со-при-касанием его с божественным миром через носителей “иных миров” – младенцев, очищающих мир своей чистотой. И «здесь, а следовательно, и в субъективных разложениях в “отца”-“дитя”, или “дитя”-“мать”, т.е. в самом ритме брака, человек выходит из уз “красной глины”, из подневольности “стихиям” и возвращается к древним основаниям бытия своего, небесной своей родины; и что-то “отческое” и вместе “ветхое деньми”, касаясь “состава бедра его”, – производит в нем и содрогание, и сладкое ощущение, и пук духовных и мистических преобразований» [Розанов 1990, 256].

***

Мне представляется, что яйцеклетки и сперматозоиды – это накопители Вселенской информации, т.е. информации о жизни тела, души и духа человека, о жизни общества, в котором жил человек. И нить этой информации не прерывается, а «тянется» от поколения к поколению. Тем самым каждое последующее «воплощение» яйцеклетки и сперматозоида в человека несет в себе всю предыдущую информацию. При этом «опыт жизни» яйцеклетки и сперматозоида суммируются, переплетаясь в ребенке, а затем взрослом самым причудливым, но отнюдь не случайным образом.

Ребенок в утробе матери на астральном плане составляет единое целое с ней. Я и мать = Я и Вселенная = Единство = Атман (Я) и Брахман (Мировая душа).

Ребенок в утробе матери и первые годы жизни целостен, осознает свое единство с матерью и Вселенной. Затем, с появлением якобы своего «Я», он забывает об этом, но в момент просветления человек вспоминает (см. теорию припоминания Платона) о своем единстве с Вселенной и «теряет» свое «иллюзорное Я» (см. психотехники в буддийских школах: дзен (чань), тантризм, ваджраяна etc.).