(Размышления о книге)

Знать и понимать – вещи разные, об этом учат и Сократ, и веды, и Шлейермахер. Однако встает вопрос о пути от знания к пониманию. Какие конкретные действия мы должны совершить, чтобы перейти от теоретического, сухого знания к драгоценным камням практики? По большому счету, об этом и именно об этом – книга моего учителя и, надеюсь, друга Дмитрия Николаевича Кавтарадзе[1].

Помнится, однажды автор спросил у меня, могу ли я подробно описать, как я учился управлять автомобилем или дирижировать симфоническим оркестром. Когда я ощутил себя уверенно в этих сферах, когда перестал чувствовать себя подмастерьем? Могу ли я перечислить некоторые конкретные шаги, которые я совершил для освоения ряда базовых навыков в этих видах деятельности? Несмотря на всю простоту и очевидность вопросов, я не нашелся тогда, что ответить. Прочитав книгу «Мастерская игр», мы до некоторой степени поймем, что на такие и подобные вопросы все же возможно дать ответы – удивительные, необычные и подчас парадоксальные – но все же ответы, концептуализированные в форме теоретических обобщений и конкретных деятельностных методик.

«Мастерская игр» – труд, в первую очередь интересный философам, поскольку за декларируемой мультидисциплинарностью выводов автора скрывается ясная теоретическая концепция – концепция понимания и трансформации знания в некоторые когнитивные и поведенческие схемы, пригодные для использования в различных ситуациях. В этом смысле книга принимает эстафету от знаменитых монографий по герменевтике – «Истины и метода», «Общей теории интерпретации» и – как это ни удивительно – «Конфликтов интерпретации». Позиция Д.Н. Кавтарадзе ближе полемическому и эпатажному Рикеру, блещущему остроумием, чем волюнтаристскому Гадамеру или чересчур «правильному» Бетти. Смысл следует не вносить и не выносить, а обретать в процессе деятельности – таков философский посыл автора.

Итак, «Мастерская игр» – книга по герменевтике? Это одновременно и так, и не так. Психологической, философской и математической герменевтике в ней отводится много места. Однако она не исчерпывается этими областями, она гораздо глубже.

Преподавание философии, социологии, психологии, экологии, менеджмента и переосмысление основных парадигм занимает важное место на страницах книги. В ней автор часто ставит читателя-преподавателя перед дилеммой: либо следовать старым курсом дихотомии лекции/семинары, либо применять новые подходы для того, чтобы учащиеся могли освоить деятельностный подход. В каждом подходе есть свои бесспорные плюсы, которые отсутствуют в другом, и автор утверждает, что, лишь идя по пути осмысленного синтеза этих двух парадигм, мы можем получить конструктивный результат в преподавании гуманитарных дисциплин.

Один из основателей современной педагогики американский мыслитель Анджело Патри еще в 1917 г. сказал: «Бальные залы и игры, животные и растения, дерево и гвозди должны занять свое законное место рядом с книгами и словами»[2]. Сегодня эти слова, написанные почти век назад, не утеряли своей значимости; наоборот, человечество постепенно возвращается к забытым истинам. В течение нескольких поколений учащиеся наслаждались жизнью в классных комнатах и прослушиванием преподавателей, а игру и экспериментирование в педагогике ценили лишь как увеселения детского возраста. До недавнего времени учителя сами учились, как создавать междисциплинарные проекты, в которых игровые наклонности детей были бы усилены классической образовательной доктриной для выявления и постижения смыслов. Собственная значимость игры как философского способа постижения мира во многом отрицалась.

К концу XX в. ситуация стала постепенно меняться. В течение середины 1980-х гг. обучение игре на фортепьяно, изготовление головоломок, создание ребусов, математических задач и подобные навыки стали необходимым багажом педагогов. Идея Ж. Пиаже «чтобы понять, нужно изобрести»[3] сформировала новые стереотипы, как педагогам преподавать и студентам учиться. Прошлые несколько десятилетий были довольно темным временем для педагогики, как в средней, так и высшей школе. Акцент на высокую нагрузку преподавателя, стандартизированные схемы экзаменов, «натаскивание» студента для сдачи определенного минимума (чего стоит только термин «кандидатский минимум»!), постепенный процесс депрофессионализации педагогов, отрицание экспертных знаний создало парадигмы образования, которые все более и более отдалялись от идеи игры и игрового начала.

К счастью, сейчас и в России, и в мире есть технологическая и творческая предпосылка для возвращения к той целостности знания, о которой говорит Д.Н. Кавтарадзе. Но не стоит обольщаться насчет одних технологий, советует автор. Они не делают людей умнее или находчивее.

Никто не станет спорить, что компьютеры и новые вычислительные мощности изменили каждый аспект нашей жизни за пару последних десятилетий. Поскольку компьютеры становятся все миниатюрнее и мощнее и в то же время дешевеют, они становятся вложенными, интегрированными в объекты, изменяя сами способы, которым люди взаимодействуют с миром. Создалось впечатление, что «умные» инструменты (смартфоны, айподы и прочие прелести цифрового века) позволяют людям проектировать свои собственные объекты и быстро изготавливать их в реальном мире (например, возьмем 3D-принтеры) и за счет этого становиться чуть ли не всесильными. Онлайн-сообщества стали центрами распределения сил, позволяя людям разделять не только идеи, но и фактические программы и проекты.

Но это кажущееся всемогущество понижает степень рефлексии и понимания собственного места в мире, предостерегает Д.Н. Кавтарадзе. «Умные» телефоны порождают глупые головы. Автор говорит: «Возникает побочное действие глобализации и информационной тотальности – резонанс, разрушающий культуру, как взвод солдат, идущих в ногу, вызывает резонанс моста и разрушает его. И это разрушение нашего «Я» мы хорошо чувствуем. Культуры гибнут от разрушительного резонанса своих же структур» (с. 15).

С другой стороны, технологии, будучи грамотно примененными, могут открыть новые горизонты обучения. Удивительные новые инструменты, материалы и навыки переделывают нас всех из слушателей в производителей. Использование цифровой или иной технологии, чтобы что-либо сделать, восстановить или настроить вещь, в которой мы нуждаемся, само по себе не плохо. Обучающийся помещается в центр процесса постижения смысла, когда перестает быть лишь забывчивым слушателем и становится конструктором. Книга Д.Н. Кавтарадзе в этом смысле поможет педагогам воплотить в жизнь захватывающие возможности развития деятельностной образовательной парадигмы, равно как и внести конкретные методики в каждый класс.

Автор намекает, что даже оригинальные процессы обучения могут возникать из прямого контакта обучающегося с материалами в лаборатории, причем не стоит понимать лабораторию только в естественнонаучном смысле. Изобретения студента могут быть напечатаны, запрограммированы или наполнены интерактивностью, могут подчас стать основой для патента – я сам свидетель подобных примеров среди учеников Дмитрия Николаевича. Переработанные материалы могут быть привнесены в реальную жизнь. В то время как школа традиционно разделяет искусство и науку, теорию и практику, такие деления искусственны, не устает повторять автор. Реальный мир так не работает! Архитекторы – это художники; мастера имеют дело с эстетикой, традицией и математической точностью; дизайнеры садов полагаются на информатику. Инженерное проектирование и промышленный дизайн неотделимы. Самые прекрасные ученые – часто прекрасные музыканты (например, вспомним Бородина, Юнга, Ньютона, Менделеева, Эйнштейна)! Мы забыли о целостности знания, о котором столь много писали великие умы эпохи Возрождения, и пора вернуться к этим истокам, призывает автор.

Практические лабораторные эксперименты могут стать стандартными блоками для последующего обучения. Классы могут стать местом большой радости, креативности и изобретений, местом постижения смыслов. Это было бы само по себе уже положительным результатом, но современная революция в среде производителей технологий предлагает еще более глубокие трансформации для образования. Личностное создание продукта должно стать способом донести разработку до учеников – не важно, детей или взрослых. Подобные конкретные продукты обеспечивают смысловой контекст для понимания абстрактной науки и теоретических понятий. Для студентов практическое изготовление некоторого продукта объединяет различные дисциплины способами, многократно улучшающими сам процесс обучения, и подчас открывает двери в непредвиденную карьеру.

К слову, Роберт Бернс не только писал баллады и играл на волынке, но и оптимизировал прялки для шотландских ткачих. Льюис Кэрролл писал сказки и был математиком. Даже сегодня инженеры коренным образом меняют киноиндустрию. Образование должно готовить неких эрудитов, людей, не только умеющих ориентироваться в своей узкой сфере, но и видящих перспективу. Иногда умение лудильщика поможет управленцу в принятии важного решения. Целостное знание берет лучшее из того, что означает быть человеком. Нельзя не согласиться с Д.Н. Кавтарадзе, что одна из самых важных вещей для производителя технологии – то, сколько пользователей этой технологии станет впоследствии талантливыми управленцами, героями, лидерами и новаторами.

Сегодня у нас есть способность дать каждому учащемуся инструменты, материалы и контекст, чтобы он в полной мере реализовал свой потенциал, упущенный ограниченным воображением сегодняшних политиканов в сфере образования. Есть многообразные пути изучения того, что мы всегда преподавали только одним путем, и есть вещи, которые можно «сделать», «смастерить», «изготовить», что было невообразимо всего несколько лет назад.

Даже если у вас нет доступа к дорогому (но становящемуся все более и более доступным) аппаратному обеспечению, каждый класс может стать местом изобретений, где студенты и преподаватели вместе учатся через прямой опыт с набором технологий и предметов. Потенциальный диапазон, широта, энергоемкость, сложность и красота проектов никогда не были значительнее, чем сейчас, благодаря наличию новых инструментов, материалов. В книге Д.Н. Кавтарадзе вы столкнетесь с изобретательностью в лучшем смысле этого слова. Центральный тезис книги – то, что учащиеся должны участвовать в экспериментах и творческих проектах, потому что они – наиболее эффективные способы научиться чему-либо. Автор использует термины «учитель» и «мастер», говоря о любом работающем с обучаемыми в образовательном контексте. «Класс» относится ко всему тому, где происходит сам процесс обучения, включая студенческую аудиторию, клуб, летний лагерь, квартиру или общественный центр. Вы можете преподавать в школе, вузе или рассматривать потенциал домашнего обучения – смысл выводов автора не изменится. В образовательном учреждении могут быть нерушимые графики и разделение на отдельные предметы, а может быть больше гибкости – смысл останется тем же.

Для некоторых слово «лаборатория» звучит сродни средневековой алхимии, «создание» подразумевает перегорание ума, а «разработка» кажется чем-то подходящим лишь для астрономов. Другие могут сказать, что эти темы не достойны исследования в философской работе. К счастью, есть большое количество академических исследований и практических интернет- и библиотечных ресурсов (включая патенты), поддерживающих концепцию «проектноориентированного обучения». Педагоги могут использовать эти ресурсы, чтобы оправдать создание проектного класса перед скептическим сообществом или администрацией. В последней части книги Д.Н. Кавтарадзе вы увидите феноменальные по простоте, но одновременно крайне эффективные методики; антология этих методик – одно из наиболее захватывающих мест книги.

Автор оперирует термином «проект», но что такое «хороший» проект? Что делает проект хорошим, удачным?

Когда Д.Н. Кавтарадзе говорит о «проекте», думаю, он имеет в виду, что работа над ним должна быть существенной по времени и затратам сил, достигаемой в группе и имеющей личный смысл для каждого участника. Некоторые проекты могут охватывать период в два занятия, в то время как другие могут потребовать всего семестра. Когда преподаватель создает хорошо проработанную интерактивную методику, построенную на студенческом любопытстве, обучающиеся сами пускаются в сложные и долгосрочные приключения. В «хорошем» проекте формулировка цели начинается с того, что студенты хотят знать те вещи, которые интересуют их самих. Можно прочитать параграф в учебнике философии о Сократе и немедленно все забыть после экзамена, а можно, ознакомившись с диалогами Платона и Ксенофонта, устроить суд над Сократом в лицах. Тогда сократовские идеи надолго запомнятся учащимся, говорит Кавтарадзе.

Разрешение студентам исследовать волнующие их вопросы подталкивает их желание учиться. Когда мы строим проект, исходя из этого, мы поддерживаем учеников на пути к пониманию смысла, не ожидая услышать «правильный» или «неправильный» ответ. Часто студенты сами не готовы к этому, поскольку привыкли в «зубрежке» и дихотомии верное/неверное. Недавно я спросил аспирантов, прочитавших «Бытие и время», как они думают, почему, несмотря на идеи гуманности, толерантности и человеколюбия, озвученные в книге, Хайдеггер был нацистом. Никто из аудитории не понял, что вопрос на раздумье, а не на «правильность» ответа, и все стали спрашивать у меня, а собственно, почему. Я так и не смог объяснить им, что я сам не знаю – они привыкли только к тому, что если преподаватель говорит о своем незнании, это подвох, ловушка, капкан для зазевавшихся, чтобы преподаватель мог уменьшить им оценку, «подсидеть». Пока мы (и студенты также) будем рассуждать в терминах «подсидки», преподавание не тронется с места, а будет только катиться под откос.

Мы инстинктивно сознаем, чего стоят проекты, даже если у учащихся нет большого опыта в сфере проекта, однако посредственные проекты попадаются гораздо чаще, и задача преподавателя – превратить посредственно выполненный проект в хороший. Слишком часто термин «проект» означает любую деятельность, которая не основана на чтении учебника, или это занимает больше времени, чем полуторачасовая пара. Есть слишком много случаев неправильных назначений студентов, на которые преподаватель идет, только чтобы создать конкуренцию в среде учащихся. Мы должны стремиться к тому, чтобы модель работала, а игра «игралась», утверждает Д.Н. Кавтарадзе. Если концептуализировать его мысли о хорошей образовательной модели, можно выделить восемь составляющих.

1.     Цель и уместность. Проект лично значит что-либо для студента? Проект пробуждает достаточно интриги, чтобы побудить студента затратить свои время, усилия и креативность?

2.     Время. Учащимся должно быть предоставлено достаточное количество времени, чтобы обдумать проект, запланировать, выполнить, отладить его. Но слишком большое время, отводимое на выполнение, убьет интригу.

3.     Сложность. Лучшие проекты объединяют многопрофильные предметные исследования и комбинируют предварительные знания и экспертные точки зрения, полученные каждым студентом. Лучший из всех проект часто отличает случайное, интуитивное схватывание сути, грамотные советы родителей и старших друзей.

4.     Интенсивность. У учащихся есть замечательная способность интенсифицировать обучение, не поданное в виде манной каши для проглатывания. Проекты обеспечивают смысловое поле для применения этой интенсивности.

5.     Коммуникация. Во время создания исключительных проектов студенты постоянно общаются друг с другом, экспертами, изучают предметные области, предлагают инновационные идеи. Уроки, выученные во время таких сессий межличностной коммуникации, остаются в памяти на всю жизнь. В то время как есть некоторая заслуга преподавателя (модератора) в организации студенческих групп, чтобы «преподавать» сотрудничество, модератор может исключительно надеяться на создание более дружественной окружающей среды, в которой студенты будут сотрудничать, основываясь на собственных потребностях. Сотрудничество может состоять из наблюдения некоторого эксперта за реализацией проекта, задавании неожиданных вопросов или работе с товарищами по команде.

6.     Доступ. Студентам нужен доступ к большому разнообразию конкретных бумажных и цифровых материалов в любое время, везде. Личные студенческие ноутбуки делают это возможным, но мы также должны думать о качестве и количестве конкретных материалов (таких как, например, геоинформационные системы), книг, инструментов, аппаратных средств, программного обеспечения и доступа в интернет, которые позволят ученикам следовать путями, которые мы никогда не могли ожидать. Когда используются расходуемые материалы (например, фишки, бусинки, карточки или – совсем парадоксально – зернышки риса), необходимо обеспечить их достаточное количество, чтобы гарантировать, чтобы у студентов было все, в чем они нуждаются для своих проектов и чтобы они оставили готовые изделия на достаточно долгое время для других. Последняя вещь, которую хочет модератор – студент, списывающий или ворующий работу своего коллеги во время создания проекта.

7.     Способность разделить материал. Это важная часть основанного на проекте образования! Студенты должны сделать что-то, что является общим по отношению к другим. Это обеспечивает большую мотивацию, актуальность идей, перспективы дальнейшего создания продукта, взаимного изучения личностей друг друга и наличие подлинной аудитории для проекта. «Проект – это что-то, что Вы хотите разделить» – вот достаточное определение для учеников всех возрастов.

8.     Новизна. Существует ограниченное количество проектов, которые учащиеся захотят повторять из года в год. Следует обращать внимание на релевантность и обновляемость идей.

Проекты часто начинаются с постановки проблемы. Проблема должна быть решаемой. Лично я встречался со студенческими проектами, основанными на проблемах, потенциально неразрешимых студентами. Это не всегда плохая вещь, так как студент мог бы изучить много перед тем, как понять сложность и недоступность для него проблемы. Это – достойный результат сам по себе.

Д.Н. Кавтарадзе в теоретическом аспекте затрагивает проблемы на стыке герменевтики и гносеологии. Когда я читал главу «Теория ремесла», мне вспомнилась фраза одного из создателей теории искусственного интеллекта Сеймура Пейперта «Думать о мышлении нельзя без того, чтобы думать о мысли о чем-то»[4]. Предметность мышления есть ключевое понятие для парадигмы деятельностного подхода в образовании.

Как мы можем знать то, что думает обучаемый? Никак. Это весьма забавно, принимая во внимания наши серьезные намерения как педагогов. Первый шаг в процессе понимания того, что все-таки думает в данный момент студент, – внимательно смотреть и слушать, наблюдать за тем, что этот студент делает. Но как понять, что студент делает во время традиционного по форме занятия? Когда я читаю студентам лекцию, я вроде бы спокоен – они что-то пишут в тетрадях. После лекции выясняется, что они рисовали там цветочки и прочие рисуночки. Но если я моделирую проект, цветочки рисовать нерадивому не позволят его же сотоварищи.

Какие виды стратегий используют студенты, чтобы решить проблемы в лаборатории, в мастерской? Что они делают, когда наталкиваются на препятствия? Что они говорят себе, когда находятся в изучении ситуации? Мастер-модератор, который обращает пристальное внимание на студента, должен стремиться ответить на эти и подобные вопросы. Эта глава книги Д.Н. Кавтарадзе не об аналитической философии или психоанализе; она о теории коммуникации. Именно поэтому процесс «мастерения» очень полезен, чтобы узнать взгляды человека. Как человек крутит в руках головоломку, зачастую скажет о нем гораздо больше, чем сеанс у психоаналитика. «Верчение в руках», пробование «на вкус и запах» дает терпеливому наблюдателю ключ к пониманию сознания обучаемого. Есть многие, кто полагает, что их собственный успех в изучении может быть передан другим, но это предполагает, что эти другие разделят образ мысли и скопируют шаги, которые сами люди успешно используют для решения той или иной проблемы. Однако это невозможно без практической направленности проблемы, без возможности ее «покрутить в руках» и «изучить на свет».

 Книга Д.Н. Кавтарадзе полемична; она не навязывает читателю, что ему думать или что делать, она лишь предлагает на время остановиться и попробовать не бояться странных вещей. Знание можно не только изучать и преподавать, его можно «мастерить», конструировать, этому учит читателя данная книга.

Во многих подобных мастерских я присутствовал и принимал участие в описываемых автором интерактивных процессах; результаты по яркости, новизне и нестандартности всегда превосходили мои ожидания.

Многое определяет сама личность Дмитрия Николаевича: харизматичная, страстная натура, которой чужды полумеры и бюрократические отчеты, он способен увлечь любую аудиторию и научить ее вещам, о которых у большинства не было даже ни малейшего представления до посещения мастерской. На базе пансионатов МГУ «Красновидово» и «Университетский» в течение многих лет проводятся зимние школы, на которых участники осваивают навыки осознанной коммуникации для управления сложными процессами; из-под их пера выходят блестящие модели. Продолжается уникальный экологический проект «Экополис», участники которого воплощают в жизнь идеи Д.Н. Кавтарадзе. Разрабатывается общеуниверситетский курс по интеграции гуманитарного и естественнонаучного знания. Все эти инновации являются прямой реализацией принципов, описанных в «Мастерской игр».

По какой причине мы изучаем, например, искусство государственного управления по мертвым учебникам, написанным профанами? Как так получилось, что мы зеваем на лекциях по социологии и политологии? Есть ли разумное объяснение тому, что не существует сейчас философских школ, равных школам античности?

Д.Н. Кавтарадзе говорит: единственная причина подобного – потеря нашей цивилизацией чувства целостности знания, искусственная дифференциация вплоть до «профессионального кретинизма», препоручение преподавания сложных областей знания неспециалистам. Знание не может не быть личностным, будь то искусство оперного пения, вождение автомобиля или управление регионом страны в момент кризиса.

Вернуть знанию целостность, показать его многомерность, продемонстрировать возможность создания Школы со своим Учителем и Учениками, где знание будет передаваться интерперсонально, личностно, проиллюстрировать философско-образовательный потенциал игры – вот далеко не полный перечень причин, по которым книгу Д.Н. Кавтарадзе стоит читать и перечитывать, каждый раз находя в ней глубинные, нераскрытые смыслы, а еще лучше – конструировать эти смыслы вместе с самим автором.