В статье анализируются гносеологические возможности и мировоззренческое значение синтетического подхода к философской интерпретации проблемы целесообразности в триаде «механистическая причинность – органический детерминизм – социальный антропотелеоцентризм» с учетом широкого контекста учения о всеобщей связи и взаимной обусловленности явлений.

The article analyzes the epistemological possibilities and philosophical significance of the synthetic approach to philosophical interpretation of a problem of expediency in a triad "mechanistic causality - an organic determinism - a social antropoteleoсentrism" into account the wide context of the doctrine about general connection and mutual conditionality of the phenomena.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: причинность, детерминизм, телеология, витализм, механицизм, целесообразность, цель, научно-техническая революция, глобальные проблемы, общество, цивилизация, биология, антропология, разумность, гуманизм, атропоцентризм.

KEY WORDS: causality, determinism, teleology, vitalism, reductionism, the appropriateness of the purpose, scientific and technological revolution, global issues, society, civilization, biology, anthropology, intelligence, humanism, anthropocentrism.

85-летие со дня рождения академика Ивана Тимофеевича Фролова (1929 – 1999) является хорошим стимулом, чтобы по-новому оценить его выдающийся вклад в развитие философии с учетом новейших публикаций, посвященных анализу его философского наследия. Вышло большое количество статей, издаются книги, защищаются кандидатские и докторские диссертации. С 2001 г. в Институте человека РАН, а потом в Институте философии РАН проводятся ежегодные чтения памяти И.Т. Фролова. По материалам этих чтений были опубликованы коллективные монографии[1].

Творческое наследие И.Т. Фролова многоаспектно. Среди этих аспектов проблема целесообразности живого в концепции органического детерминизма, сущность живого и методологические основания построения теоретической биологии; социально-этические и гуманистические проблемы современной антропогенетики; философия глобалистики; научно-технический прогресс и этика науки; новое мышление и научный гуманизм; приоритет общечеловеческих ценностей и перестройка как путь к новой гуманистической цивилизации; единая наука о человеке и для человека, комплексные исследования человека.

Вот тот круг вопросов, который был аналитически вычленен из философского наследия И.Т. Фролова, где каждый из них мог рассматриваться независимо от других вопросов и целостного контекста философского творчества ученого. Думается, пришло время изучить внутреннюю связь этих вопросов и составить целостную картину вклада И.Т. Фролова в развитие философии.

Первой формой объединения данных составляющих философского наследия Фролова является хронологическая их последовательность, но она, по большей части, носит внешний описательный характер. Надо отметить одну из успешных попыток отыскания внутреннего единства глубоко дифференцированного философского наследия И.Т. Фролова, предпринятую С.Н. Корсаковым. Он утверждает, что для решения всех проблем на всех этапах И.Т. Фролов использовал в разных модификациях комплексный метод [Корсаков 2009, 58-59]. После того как С.Н. Корсаков установил факт внутреннего единства философского наследия по методу (т.е. по форме), сделаем следующий шаг и попытаемся отыскать единство по содержанию. При этом будем исходить из известного высказывания И.Т. Фролова о том, что в науке метод есть ее форма, а теория – ее содержание [Фролов 2002 I, 59].

А на какое объективное содержание опирается сам комплексный подход, комплексный метод? Каковы философские основания данного метода? Если рассматривать содержание понятия «комплекс» в предельно широком смысле, то легко заметить, что в нем отражается объективность универсальной связи, наиболее адекватное выражение которой мы находим в самом древнем – а сегодня и динамически развивающемся под влиянием фундаментальных открытий науки – философском учении о всеобщей связи и взаимообусловленности явлений. Максимально широкое теоретическое пространство современной наиболее развитой формы данного философского учения могло быть, как мне кажется, использовано для более точной оценки значимости философского наследия И.Т. Фролова не только по отдельным своим частям, аспектам, сторонам, но и в целом.

Другим теоретическим основанием творчества И.Т. Фролова является, несомненно, учение о развитии, где, по его замечанию, «признание существования определенных связей, взаимной обусловленности вещей и явлений составляет в то же время одну из необходимых черт диалектического мышления вообще» [Фролов 2010, 233]. Диалектика, взятая в качестве метода буквально пронизывает постановку и решение всех проблем, оказавшихся в сфере научных интересов философа.

Опираясь на мировоззренческие принципы и методологические основания данных учений, творчески переосмысливая их, И.Т. Фролов вместе с тем внес целый ряд новых моментов. По нашему мнению, он смог это сделать, рассматривая их через призму триады: «механистическая причинность – органический детерминизм – социальный антропотелеоцентризм». Поставленный в центр триады органический детерминизм как бы связывает воедино три сферы объективной реальности: неживую, живую и социальную.

Эта триада помогла отыскать то содержание теоретического пространства, которое объединяет, например, первый этап творчества И.Т. Фролова, связанного с познанием сущности живого при решении проблемы органической целесообразности (диалектика физической, химической и биологической форм движения материи), с последним этапом, где речь идет о перспективе человека в новой общечеловеческой, гуманной и демократической цивилизации.

Так, на первом этапе творческого пути И.Т. Фролова в качестве объекта философского исследования выбирается проблема органической целесообразности как главная характеристика качественной специфики живого. И.Т. Фролов ставит вопрос о том, может ли органическая целесообразность рассматриваться как такой атрибут живых систем, который нельзя объяснить исходя из принципа причинности. «Вечная» дилемма детерминизма и телеологии, механицизма и витализма в изучении живого может быть снята на путях материализма и диалектики, и происходит это с самого начала развития биологической науки. Она доказала возможность познания органической целесообразности в рамках исследования ее материальных причин без обращения к «телеологическому мышлению» с его постулатом идеальной «внутренней цели», направляющей и якобы одухотворяющей организмы. Впервые это удалось сделать, как известно, Ч. Дарвину. В «Происхождении видов путем естественного отбора» он четко продемонстрировал антителеологическую направленность нового учения. Он нашел детерминистское решение проблемы, указав на статистические закономерности естественного отбора, представленного более сложным видом причинных отношений, основанном на объективном характере случайности и ее диалектической связи с необходимостью.

Такой детерминизм, в противоположность механическому, И.Т. Фролов назвал органическим детерминизмом. Органический детерминизм учитывает внутреннюю активность органически целостной системы. «Внешний фактор преломляется здесь через внутреннюю среду живой системы, которая активно “трансформирует” его в результате действия сложных регулирующих механизмов. При этом возникает новый тип причинной связи, характерный именно для саморегулирующихся, самоуправляющихся систем, – циклическая причинная связь, которая может быть прямой и обратной. Возникает своеобразная “предетерминация”, фиксируемая в программе живых систем в виде кодовой модели последующих действий и создающая статистически реализующуюся направленность этих действий, причем сам характер взаимодействий в живых системах имеет сложную форму и он может быть охвачен понятием “корреляционной причинности”. Взаимодействие по типу корреляций – вот то специфическое, что отличает связи (детерминацию) в органически целостных системах от связей, имеющих место в системах, по отношению к которым неприменимо понятие “органическое целое” и в которых взаимодействие осуществляется по типу простой детерминации» [Фролов 1981, 128].

Поэтому, отвергая телеологию и витализм, И.Т. Фролов считает допустимым в современной биологии «телеономический» (К. Питтендрай) или квазителеологический (К.Х. Уоддингтон) тип объяснения. При этом он подчеркивает, что термины «телеономия» и «квазителеология» выдвигаются в качестве альтернативы телеологического истолкования причинности в духе финализма. По существу, эти термины описывают причинные отношения, выражаемые на языке кибернетики с помощью программы и обратной связи, то есть описывают циклическую, обратную причинность, включающую предетерминированность результата действия и понятую в этом смыле направленность последнего. Можно, естественно, спорить, насколько удачны эти термины, в общем-то вращающиеся все же вокруг исходного понятия телеологии. Понятны, однако, стремления как отмежеваться от нее, так и сохранить сам способ исследования сложных систем через анализ отношения целесообразности, лишь формально квалифицируемый как «телеологический» [Фролов 2010, 268]. И.Т. Фролов призывал проявлять крайнюю осторожность в применении терминов «внутренняя цель», «целевая причинность» к живой природе, поскольку «кибернетика не привносит понятие цели в науку о живых системах и не придает ему беспредельно широкий смысл, освобождая от антропоморфных и биоморфных элементов, а лишь находит материальные аналоги цели в объективных характеристиках саморегулирующихся систем, обозначая их в терминах информации и обратной связи, то есть создавая семантические инварианты цели» [Там же, 265].

Итак, концепция органического детерминизма вносит диалектико-материалистическое понимание сущности живого в учение о всеобщей связи и взаимообусловленности явлений, выявляет ограниченность механистической причинности и вскрывает гносеологические корни религиозно-идеалистической телеологии, которые усматриваются в антропоморфизме при объяснении целесообразности живой природы.

Анализ философских проблем биологии требует раскрытия диалектических отношений не только между неживой и живой природой, но и между живой и социальной сферами. Биологическая форма движения материи одновременно является высшей по отношению к механической, физической и химической формам, но низшей в сравнении с социальной. Социальная форма движения материи опосредует и преобразует биологическое в «абсолютном движении становления» человека. Данное обстоятельство позволяет сделать вывод о том, что первый и последний этапы творчества И.Т. Фролова тематически связаны между собой именно этой последовательностью. Действительно, проблема целесообразности живого на первом этапе перерастает затем в проблему осознанного целеполагания и ценностного обоснования перспектив человечества.

Теоретическая связь между данными этапами обнаруживается в процессе исследования сущности НТР, чем И.Т. Фролов занимался на протяжении всего своего творческого пути. Философский анализ И.Т. Фроловым науки и научно-технического прогресса опирается на четыре теоретических положения Маркса. Во-первых, на мысль Маркса о том, что наука является не изолированным феноменом, а особым социальным институтом общества. Во-вторых, на его определение ведущей тенденции развития науки на пути ее превращения в непосредственную производительную силу общества. В-третьих, на тезис Маркса о том, что развитие науки и техники в их связи и взаимодействии с развитием производительных сил служит одним из важных элементов такого социального преобразования общества, которое является необходимым условием свободного и всестороннего развития человека, его творческого совершенствования. В-четвертых, на открытый Марксом всеобщий закон производства, согласно которому тенденция прогресса производительных сил состоит в постепенной замене частичного рабочего «всесторонне развитым индивидуумом» [Маркс, Энгельс XXIII, 499].

При превращении науки в непосредственную производительную силу универсальное развитие человека теперь становится условием универсального развития производительных сил. Связь прогресса науки и техники с развитием человека «дает устойчивую “точку отсчета” как для общества в целом, так и для науки и техники. Этой “точкой отсчета” является ориентация общества и науки на свободное всестороннее развитие человека» [Фролов 1983, 95-96]. Можно констатировать единство философской и социально-политической позиции И.Т. Фролова в этом вопросе. Он в течение десятилетий систематически изучал особенности НТП в разных странах (в особенности в США и Японии) и пришёл к заключению, что, несмотря на определённое отставание Советского Союза в этой области, социализм по самой своей природе создает лучшие условия для развития науки и научно-технического прогресса.

Исследование научно-технической революции в социально-философском аспекте позволило И.Т. Фролову выйти на проблему человеческого фактора. Последний рассматривался прежде в качестве одного из элементов производственного процесса, функционально подчиненного решению главной проблемы роста производительности труда. И.Т. Фролова интересует прямо противоположное отношение между человеческим фактором (человеком) и научно-технической революцией. Он меняет местами компоненты этого отношения. «Тем самым, – подчёркивает И.Т. Фролов, – обозначаются перспективы самого научно-технического прогресса, главным фактором которого выступает человек» [Там же]. Заслуга И.Т. Фролова в том, что он «перевернул пирамиду наук», поставив в основание всякого исследования проблему человека.

В зрелый период творчества И.Т. Фролова проблема человека и его будущего встает во весь рост. Ее острота тем более усиливается в условиях новейшего биотехнического этапа НТР, когда объектом научно-технического вмешательства становится живая природа вообще и природа человека в частности. «Век биологии» открывает перед человеком огромные возможности интенсивного развития сельского хозяйства и медицины и одновременно – величайшие опасности, угрожающие не только здоровью человека, но самой его биологической идентичности.

Существенен также экологический аспект проблемы, отражающий взаимодействие природы, техники и человека. Биологическая природа человека оказалась очень чувствительной к резкому усилению негативных факторов, разрушающих естественную для человека среду обитания. Взятая в собственно биологическом отношении, человеческая популяция подчиняется всем законам, которые характерны для любого биологического вида. Для выживания человеческая популяция должна быть приспособлена к внешней среде, что является важным законом целесообразности всего живого. Однако в результате стихийного и бесконтрольного протекания научно-технического прогресса здесь проявились признаки дисгармонии в результате усиливающегося процесса мутационного давления. Загрязнение внешней среды обитания человека радиационными и химическими мутагенами приводит к усилению дезадаптационного эффекта биологической нормы реакции человеческого организма. И как следствие – растет количество наследственных заболеваний. Биологическая природа человека в силу своей консервативности не успевает приспособиться к высоким темпам производственной деятельности, что чрезмерно усиливает стрессовую нагрузку на нервную систему человека. К нервно-психической патологии добавляются сердечно-сосудистые, аллергические, онкологические и целых класс так называемых «болезней цивилизации».

Общей чертой целесообразности у всего живого и человека в том числе является адаптация. Однако способ ее достижения в конечном счете принципиально отличный. Чтобы не быть уничтоженными естественным отбором и выжить, растительные и животные виды в дикой природе должны приспосабливаться к изменениям внешней среды. Здесь активным фактором является внешняя среда. Что же касается человека, то он занимает прямо противоположную позицию – он сам является активной силой и, целенаправленно преобразуя в ходе практической деятельности среду своего обитания, приспосабливает ее к удовлетворению своих потребностей.

Так появляется осознанное целеполагание, что выделяет человека из животного царства и наделяет его самым высоким адаптационным потенциалом. При этом, в результате практической реализации цели создается новая искусственная среда, так называемая вторая природа человека, свойства которой, и особенно отдаленные последствия вносимых в неё изменений, человек не всегда может предвидеть в полном объеме и дать им адекватную оценку. Это видно на примере некоторых тенденций научно-технической революции, направленных против человека, ему во вред. Но человек и к условиям созданной им новой действительности должен приспособиться точно так же, как и к естественной «внешней» среде.

Причины подобной драматической коллизии были вскрыты ещё Энгельсом задолго до наступления современной стадии научно-технической революции. Энгельс писал, что если мы подойдем к человеческой истории, даже к истории самых развитых народов современности, то мы найдем, «что здесь все еще существует огромное несоответствие между поставленными себе целями и достигнутыми результатами, что продолжают преобладать непредвиденные последствия, что неконтролируемые силы гораздо могущественнее, чем силы, приводимые в движение планомерно. И это не может быть иначе до тех пор, пока самая существенная историческая деятельность людей, та деятельность, которая подняла их от животного состояния до человеческого, которая образует материальную основу всех прочих видов их деятельности, – производство, направленное на удовлетворение жизненных потребностей людей, т.е. в наше время общественное производство, – особенно подчинена слепой игре не входивших в их намерения воздействий неконтролируемых сил и пока желаемая цель осуществляется здесь лишь в виде исключения, гораздо же чаще осуществляются прямо противоположные ей результаты» [Маркс, Энгельс 1985 III, 54]. Речь идёт о насущной необходимости преодолеть социальное отчуждение, что явится в свою очередь условием гармонизации отношений между человечеством и преобразуемой им природой.

Превращение современной науки в непосредственную социальную силу, нерегулируемое, стихийное развитие научно-технической революции несет в себе целый ряд непредсказуемых моментов. Конечно, наряду с социальными причинами можно выделить и причины более фундаментального порядка, связанные с принципиальным несовершенством самой целесообразной деятельности человека и проявляющиеся, во-первых, в нестрого выверенных (обоснованных) целях, во-вторых, в неадекватно выбранных средствах и путях достижения цели, в-третьих, в неожиданных расхождениях между идеальными целями и их объективными результатами.

И.Т. Фролов, рассматривая науку как сущностную силу человека, предназначенную к его благу, видел одну из задач философии в том, чтобы понять, как становятся возможными аберрации сущности и предназначения науки при её функционировании в условиях современной стадии научно-технической революции. Почему происходит антигуманное использование достижений науки? Какими причинами можно объяснить отклонения науки от основной ориентации на человека? В поисках ответов на эти вопросы – основной нерв размышлений И.Т. Фролова в 1970-е – 1980-е гг. Он приходит к выводу о невозможности адекватно постичь функционирование науки вне социального контекста и к мысли о том, что на стадии, когда объектом научного вмешательства становится человек, необходимо учитывать роль ценностных факторов, прежде всего гуманистических принципов в развитии науки.

Сложившаяся проблемная ситуация указывает на необходимость сменить ориентиры и приоритеты и разработать принципы нового мышления. Внутренняя логика развития науки идет в направлении реализации сущностных сил человека. На передний план сегодня все более выдвигается учет биологических, психологических и генетических факторов существования человека. Научно-техническая революция в «век биологии» с помощью молекулярной биологии, кибернетики, антропогенетики открывает огромные возможности эффективной адаптации человека к новым условиям среды. «Однако, – замечает И.Т. Фролов, – несмотря на успехи науки в служении человеку, усугубляется её отчуждение от него, обостряется альтернатива сциентизма и антропологизма, получают значительное распространение элитарно-технократические концепции и дополняющие их леворадикальные, романтически-утопические идеи, содержащие “критику науки” как мировоззренческий принцип» [Фролов 1983, 137-138].

Преодоление этих крайностей, подчеркивает И.Т. Фролов, возможно лишь при широком понимании философских и социальных связей и отношений науки (включая естествознание) с человеком и обществом. Для этого необходим комплексный поход, учитывающий взаимодействие общественных, естественных, технических наук, их тесную связь с практикой, с интересами человека. И.Т. Фролов видел перспективу преодоления отчуждения науки в условиях современной НТР в гуманизации науки, в том, чтобы она становилась «“человечески измеримой”, то есть соотносимой с человеческими качествами и потребностями, выражаемыми не только в конечном счете – в виде социальных целей и результатов, – но и непосредственно» [Там же, 142-143].

И.Т. Фролов особо отмечал, что процесс гуманизации науки сопровождается усилением роли нравственного начала в науке, возрастанием социальной ответственности ученых. Они в большей степени стали осознавать общественную значимость практического применения результатов науки. Манифест Рассела – Эйнштейна, Пагуошское движение, Асиломарский мораторий были для И.Т. Фролова свидетельствами стремления учёных «научиться мыслить по-новому», их резко возросшего чувства моральной и гуманистической ответственности за собственное дело и его социальные последствия. Закономерен вывод, к которому приходит И.Т. Фролов: «Можно сказать, перефразируя известное изречение Протагора, что именно человек, его всестороннее и свободное развитие являются мерилом социального прогресса и мерой всех наук. Только такая гуманистическая ориентация создает прочную основу его будущего и человеческой культуры в целом. Последняя имеет и более широкое значение, так как гуманизм связан не только с наукой. И с этой точки зрения в равной степени опасны как абсолютизация значения науки в жизни человека и человечества, в развитии гуманистической культуры будущего, так и попытки принизить науку, а то и попросту “развенчать” ее, представить в качестве антигуманной силы. Подлинный свой смысл наука приобретает лишь в связи с другими формами человеческой деятельности, образующими материальную и духовную культуру человечества» [Там же, 147].

Проблема целесообразности деятельности человека и человечества в сфере науки – одна из острейших проблем человеческого развития вообще. В идеале наука должна непосредственно направляться к благу человека как его сущностная сила. И.Т. Фролов основывается здесь на известной мысли Маркса об истории как о становлении и реализации человеческой сущности, процессе очеловечивания человека [Фролов 2002 III, 14]. При этом становление человека как человека разумного и гуманного – дело его собственных рук, ума и сердца, а потому постигшая это общественная теория может и должна выступать творчески преобразующей силой, направленной на изменение не только природы, общества, но и самого человека. Так понятая диалектика развития человека, по справедливому замечанию И.Т. Фролова, «противостоит как грубо экономическим концепциям механо-детерминистского типа, утверждающим “строгую” однозначность и однонаправленность, линейность прогресса, так и дополняющим их провиденциалистским, телеологическим мифам, наделяющим историю мистическими “разумными целями”» [Там же, 16]. В тезисе Маркса о сущности человека как совокупности всех общественных отношений И.Т. Фролов видел возможность критически преодолеть абстрактность принципов предшествующего гуманизма и наполнить новый гуманизм конкретным, реальным содержанием. Новый гуманизм «опирается на практику и предполагает ее как условие развития самого индивида – это действенный гуманизм, рассматривающий человека в качестве субъекта и объекта приложения общественных сил, в числе которых все большую роль играет наука. Гуманистическое “измерение” социальной реальности распространяется тем самым на науку как особый социальный институт, истинный смысл и предназначение которого выявляются в ориентации на человека как своей цели» [Там же, 16-17]. Таким образом, в идеале должно происходить совпадение гуманистических целей общественного развития и результатов науки.

Однако в реальной практике научно-технической революции суть проблемы целесообразности человека может и не получить адекватного решения, так как смысл основных процессов, совершаемых в науке, и ее истинное предназначение могут извращаться. Например, человек ставит цель овладеть с помощью науки природой на пользу людям, но в реальности это может превратиться в прямо противоположное: силы природы, вызванные наукой к жизни, оборачиваются против людей.

Отношения между целесообразной деятельностью человека и научно-техническим прогрессом складываются вовсе не в вакууме, а в конкретных социальных условиях. По этому поводу И.Т. Фролов замечает: «Конечно, мы не закрываем глаза на тот факт, что сегодня научно-технический прогресс развивается во многих случаях однобоко, порождая и негативные для человека явления. Но мы видим, что именно с помощью науки и техники они только и могут быть преодолены в будущем. Не наука и техника сами по себе порождают эти негативные явления, но их недостаточное развитие вширь и вглубь, их деформация, отклонение от гуманистической цели, вызываемые не соответствующими им социальными факторами» [Там же, 19].

Ускоряющиеся темпы НТП создают новую исследовательскую ситуацию, где человек уже не может рассматриваться только как субъект или же только как объект. Только диалектическое видение человека в системе НТП позволяет обнаружить органическое единство воздействия человека на процессы НТП и влияние этих процессов на человека. Осмысление субъектно-объектных человеческих отношений НТП указывает на объективные изменения в самой науке. Все науки в той или иной степени становятся науками о человеке. Происходит переориентирование тематики современной науки, выдвигающее проблемы человека на передний план и истолковывающее ее как гуманистическую общественную силу, как социальный институт, ценность которого, по замечанию И.Т. Фролова, в конечном счете определяется служением человеку, его материальному и духовному благосостоянию, его развитию как творческой личности. И.Т. Фролов видел главную перспективу в «единстве науки и гуманизма, в результате которого наука предстает как гуманизированная наука, включающая в себя человека в своих исходных и конечных результатах, а гуманизм становится научным, предполагающим исследование человека и его развитие в тесной связи с социальной практикой. Конечной целью этого процесса является создание единой науки о человеке» [Там же, 24].

Идея единой науки о человеке и для человека в концепции И.Т. Фролова критически направлена против дилеммы сциентизма и антропологизма, призвана способствовать преодолению дуализма естественно-научных и социологических методов, учитывает взаимосвязь социальной сущности человека и его биологической природы, обеспечивает синтез многих специальных наук, с разных сторон изучающих человека, пролагает пути его комплексного изучения. Для И.Т. Фролова единая наука о человеке есть одновременно идеал и путь к этому идеалу, реальная перспектива комплексного изучения проблем человека в существующей структуре науки. Тем самым единая наука о человеке выступает на практике в качестве регулятивного принципа, в котором органически соединяются исследовательские и ценностные подходы, а цели научного познания подчинены гуманистическим ценностям и идеалам.

Итак, можно сделать вывод, что проблема целесообразности человека в условиях научно-технической революции, взятая в своей наиболее развитой форме деятельности человека в научном познании, получает адекватное решение в постулируемом И.Т. Фроловым «идеале» единой науки о человеке и для человека в научном познании, где обосновываются необходимые условия синтеза научного исследования и гуманистических идеалов, социальных целей и этических ценностей. «А это означает, – пишет И.Т. Фролов, – одновременно единство социальных целей научного познания – служение благу человека – и этических ценностей человечества, которые своим исходным, отправным пунктом имеют также благо человека. Разумеется, и это необходимо еще раз подчеркнуть, такое единство научного исследования и гуманистических идеалов, социальных целей познания и этических ценностей человечества существует лишь как принцип и перспектива истинной науки» [Фролов 1975, 212]. И хотя многие черты этой науки будущего проявляются сегодня все больше в научном познании, однако, что касается современной науки, то она во многих случаях еще далека от научно постулированного «идеала».

В первую очередь это видно на примере решения проблемы целесообразности общественной системы в условиях глобальных проблем. И.Т. Фролов обозначил критическую ситуацию с глобальными проблемами во вступительной лекции на XIX Всемирном философском конгрессе, состоявшемся в Москве в августе 1993 г., поставив риторический вопрос «Quo vadis?» – «Куда идёшь, человечество?»: «Когда люди разделены на враждующие национальные популяции (причем более сильные из них огнем и мечом “учат жить” менее сильных, а тем более просто слабых), когда 10 процентов населения Земли эксплуатируют около половины ее природных ресурсов и отравляют весь мир, когда от голода и болезней умирают миллионы детей в бедных регионах планеты, когда над всеми нами по-прежнему висит смертельная угроза термоядерного или экологического уничтожения, когда под угрозой сам человек как представитель вида Homo Sapiens» [Фролов 2002 III, 690].

В этой связи закономерен вопрос, который задает И.Т. Фролов, обращаясь к современному человечеству и называя его главным вопросом жизни и смерти: «Куда идешь?». Данный вопрос – это одновременно и постановка вопроса о цели и целесообразности данного движения. Он не утрачивает злободневности в силу того, что становится все более очевидным стихийный характер дезориентированного социального процесса, который порождает целый комплекс глобальных проблем, нарушающий целесообразность общественной системы и усиливающий дисгармонию функций ее частей, а также ее дезадаптацию к природной среде.

Ответом на поставленные вопросы стали пионерские исследования в области философии глобальных проблем, где было сделано важнейшее открытие, что «глобальные проблемы современности существуют в целостной системе, они диалектически взаимозависимы, и в этом единстве и взаимодействии выявляется и их социальная природа. Именно это и делает их необходимым компонентом всех проекций в будущее человеческой цивилизации и самого человека. Поэтому мы говорим: 1) об интерсоциальных глобальных проблемах, относящихся к взаимодействиям между такими социальными общностями, как общественно-экономические системы, государства и т.д. (проблемы мира и разоружения, мирового социального и экономического развития, преодоление отсталости отдельных стран и регионов и пр.); 2) об антропосоциальных глобальных проблемах, связанных с отношениями между человеком и обществом (проблемы научно-технического прогресса, образования и культуры, роста народонаселения, здравоохранения, биосоциальной адаптации человека и его будущего); 3) о природно-социальных глобальных проблемах, существующих во взаимодействии человека и общества с природой (проблемы ресурсов, энергетики, продовольствия, окружающей среды)» [Там же, 407]. Названные три группы глобальных проблем группируются вокруг центра этой системы – человека по основным типам отношений, в которые человек вступает: человек – человек (интерсоциальные), человек – общество (антропосоциальные) и человек – природа (природно-социальные).

Однако И.Т. Фролов не остановился на описании системы глобальных проблем и диалектики их взаимозависимости, обеспечивающей целостность системы, где проявляются и статистически реализующиеся закономерности, определенная направленность, некоторая «целевая детерминация». Он пошел дальше и в субординации глобальных проблем обнаружил наличие координационного центра. «Вместе с тем, – приходит к выводу И.Т. Фролов, – проблема будущего самого человека приобретает и самостоятельное значение в ряду других глобальных проблем. Более того, она является своеобразным центром, средоточием всей системы глобальных проблем. От того, как решается проблема человека и его будущего, во многом зависит общий подход и стратегия решения глобальных проблем, обращенная в будущее» [Там же, 408]. В итоге придание самостоятельного значения проблеме будущего самого человека и истолкование ее в качестве центра всей системы глобальных проблем явилось, образно говоря, тем звеном, ухватившись за которое можно было вытянуть всю цепь решения глобальных проблем, т.е. разработать долговременную стратегию, обращенную в будущее.

Она могла бы ясно обозначить конечную цель и направление на развитие международного сотрудничества и объединение усилий всего человечества. И.Т. Фролов также считал, что неразумно растрачивать материальные и духовные силы, имеющиеся в распоряжении современного человечества, в целях гонки вооружений, подготовки мировой ракетно-ядерной войны, в которой не может быть победителя по причине того, что будет уничтожено все живое на Земле. Стратегическое решение глобальных проблем должно быть направлено против отчужденного характера общественного развития, приводящего общество к неспособности контролировать и регулировать свои отношения как внутри общества, так и с природой.

И.Т. Фролов отводил большое место в решении глобальных проблем науке, научно-техническому прогрессу и его новой, связанной с гуманизацией социальной функции. Он подчеркивал необходимость возрастания социальной и гуманистической ответственности ученых. Он призывал их отказаться от обслуживания милитаристских программ военно-промышленного комплекса и видел истинную гуманистическую ориентацию науки в том, чтобы она использовалась в целях решения глобальных проблем и стала наукой для человека и человечества. В этой связи заслуживает самого серьезного внимания формулирование им новой футурологической задачи. «Стратегия решения глобальных проблем, – развивал свою мысль И.Т. Фролов, – обращенная в будущее, не может не соединять в себе научный, социальный и гуманистические подходы к этим проблемам. И она не может не иметь единую “точку отсчета”, в качестве которой выступает для нас человек и его будущее. Это является “самоцелью” нового общества, но это же оказывается конечной целью и движущей силой научного и социального решения глобальных проблем в их единстве. Поэтому гуманистическая сущность нового общества совпадает с направлением и потребностями человека и человечества в условиях глобальных проблем. Будущее человечества в условиях глобальных проблем – на пути мира, прогресса, разума и гуманизма. Это перспектива, исходящая из необходимости гуманистического, нравственного прогресса как духовной основы всякого продвижения вперед, оказывается спасением для человечества, его культуры, его цивилизации» [Там же, 453].

Однако для этого, пишет И.Т. Фролов, необходимо научиться мыслить по-новому, что-то вроде планетарного мышления в форме ноосферы с характеристиками глобального и общечеловеческого сознания. В.И. Вернадский формулировал это так: «Человек должен мыслить и действовать в новом аспекте – не только в аспекте отдельной личности, семьи или рода, государства или их союзов, но и в планетарном аспекте, в определенной земной оболочке, с которой он неразрывно связан и уйти из которой он не может» [Вернадский 1977, 24].

В предельно обостренном виде требование научиться жить по-новому звучало в Манифесте Рассела – Эйнштейна и в выступлениях представителей Пагуошского движения ученых, предупреждавших об опасности для человечества безудержной гонки ракетно-ядерного оружия. Поэтому настоятельная забота человечества состоит в решении проблемы мира и разоружения и обеспечения мирного и безопасного будущего для дальнейшего развития всего человечества.

По-новому нужно мыслить и при решении другой глобальной проблемы – экологической, которая сегодня в силу своей остроты занимает доминирующее положение. Новизна ситуации заключается сегодня в том, отмечал И.Т. Фролов, что эта проблема «тесно связана причинно-следственными отношениями с проблемами экономического роста, научно-технического прогресса, природных ресурсов, энергетики, продовольствия, что и определяет ее глубоко социальную сущность, а поэтому она может быть решена только в итоге фундаментальных социокультурных, экономико-производственных, научно-технических и аксиологических сдвигов, необходимых для устранения опасных дисгармоний во взаимоотношениях человека и природы» [Фролов 2002 III, 37]. Фактически здесь речь идет о потребности в разработке новой глобальной экологической культуры.

В этой связи И.Т. Фролов писал: «Осознание особенностей существования и развития человека и человечества в условиях глобальных проблем должно было привести и привело к новому пониманию мира и роли социализма в нем, к новому пониманию современной эпохи. Ее уже невозможно понять вне связи с процессами интернационализации, глобализации мирового развития, которые во многих случаях оказались сильнее внутриформационных процессов, получили приоритетные значения» [Там же, 470]. Социализм здесь мыслится как общественная форма, наиболее адекватная перспективе гармонизации отношений между человеком и человеком, человеком и обществом, человеком и природой.

Поэтому в концепции перестройки общества, которую разработал И.Т. Фролов, важнейшим стал принцип приоритета общечеловеческих интересов над всякими частными интересами (прежде всего – интересами прибыли). Следование этому принципу – надёжная гарантия развития человеческого общества в направлении экологической безопасности, социальной справедливости, равноправия и гуманизма. Новаторская трактовка И.Т. Фроловым диалектики общечеловеческого и классового в духе неомарксизма была не понята и искажена идеологическими противниками как «справа», так и «слева».

Новизна присуща и мысли И.Т. Фролова об усиливающемся в последние десятилетия доминировании общецивилизационнных процессов над формационными. В рамках разных общественных систем формируются, зачастую разными путями, зачатки нового типа цивилизации – гуманистической. И никакая общественная система не может претендовать в этом отношении на исключительность. Нельзя пройти мимо и не считаться с тем существенно новым моментом, что «современная наука стимулирует гуманистическую и социальную постановку и решение глобальных проблем. Она способствует тому, что под влиянием возникающих угроз изменяется шкала ценностей, причем все явственнее обнаруживается приоритет гуманистических и социальных целей» [Там же, 474].

По мере решения глобальных проблем человечество превращается в субъекта глобальной деятельности с глобальным типом мышления, призванным разрабатывать новые идеалы, ориентиры и регулятивы. Не менее важной задачей для человечества как субъекта в решении глобальных проблем является определение целей с помощью целесообразно организованного общественного сознания в единстве всех его форм и уровней. Формально это та же самая процедура, которая была разработана применительно к решению проблемы целесообразности человека в условиях научно-технической революции в рамках индивидуального сознания по схеме: цель – средство – результат. Однако между общественным сознанием и индивидуальным сознанием имеются существенные различия в объеме и богатстве идей. Формы общественного сознания несводимы к индивидуальному сознанию, хотя общественное сознание и проявляется через индивидуальное сознание. Вместе с тем общественное сознание не есть сумма индивидуальных сознаний. Оно выступает системной целостностью, структурные компоненты которой взаимно воздействуют друг на друга. Более точно отношение между общественным и индивидуальным сознанием можно описать через диалектику общего и единичного.

Вероятно, последнее обстоятельство необходимо учитывать при решении проблемы целесообразности общественной системы и новой цивилизации в эпоху перехода от «века биологии» к «веку антропологии» (И.Т. Фролов). Новая мировая цивилизация, истинно человеческое общество, т.е. вся его материальная и духовная структура приобретет целесообразный характер, если человечество как субъект в решении глобальных проблем будет исходить, во-первых, из научного определения человека как «самоцели» истории, а, во-вторых, из высшей нравственно-гуманистической оценки самоценности человеческой личности. В качестве теоретического обоснования такого вывода И.Т. Фролов обращается к философско-социологической антропологии Маркса, в центре которой находится человек и его жизненный смысл.

Антропоцентризм Маркса он интерпретирует как поиск «категорического императива», повелевающего «ниспровергнуть все отношения, в которых человек является униженным, порабощенным, презренным существом» [Маркс, Энгельс I, 422]. И.Т. Фролов обращает внимание и еще на одно существенное свойство нового марксистского гуманизма – его целесообразность, потому что он несет в себе общечеловеческие устремления и идеалы, определяющие «развитие богатства человеческой природы как самоцель» [Маркс, Энгельс XXVI (2), 123]. И последнее, на чем настаивает И.Т. Фролов – учет «стрелы времени» при оценке сущности нового гуманизма. «Конечно, – писал он, – если мы обращаемся к мыслительному и нравственному идеалу, который открыт почти полтора столетия назад и уже на протяжении многих десятилетий воплощается в реальность, то может показаться странным то, что мы называем его новым. Однако особенностью гуманизма марксизма является то, что он не лежит только позади нас, он живет в сегодняшнем дне и главное, – обращен в будущее, является действительной целью и идеалом человечества, включая его развитие в условиях научно-технического прогресса и обострения глобальных проблем цивилизации» [Фролов 2002 III, 543].

Единство всех этих трех существенных свойств нового гуманизма: антропоцентризма, социального телеологизма и обращенности в будущее – легло в основу названия последнего третьего члена указанной в начале нашей статьи триады, наряду с механистической причинностью и органическим детерминизмом, как социальный антропотелеоцентризм. Что касается теоретических оснований данных выводов, то они легко просматриваются в двух удачно подобранных эпиграфах к знаменитой книге И.Т. Фролова «О человеке и гуманизме» (1989). Фактически эти эпиграфы выполняют функцию двух полюсов, определяющих границы теоретического пространства, в котором будет проходить анализ избранной темы. В первом эпиграфе намечается социоцентрический подход исследования (от общества к человеку) и цитируются слова Маркса, что «сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности она совокупность всех общественных отношений». Во втором эпиграфе обосновывается закономерность прямо противоположного подхода – антропоцентрического (от человека к обществу). Здесь приводятся слова Энгельса о том, что «человек должен познать лишь самого себя, сделать себя самого мерилом всех жизненных отношений, дать им оценку сообразно своей сущности, устроить мир истинно по-человечески, согласно требованиям своей природы, – и тогда загадка нашего времени будет им разрешена».

Однако в дальнейшем в самом тексте книги показывается, что при исследовании исторического процесса в целом, а не в отдельных его частях, противоположность содержания данных эпиграфов диалектически снимается. В качестве доказательства И.Т. Фролов приводит слова Маркса о том, что человек есть «постоянная предпосылка человеческой истории, есть также и ее постоянный продукт и результат» [Маркс, Энгельс XXVI (3), 516].

Основываясь на этом теоретическом положении Маркса и своем тезисе о том, что человек утверждает свое физическое существование для того, чтобы удовлетворять свои высшие потребности, выраженные в его целях и ценностях, И.Т. Фролов развивает далее идеи диалектики биологического и социального в человеке, а также диалектику сущности человека как личности и его существования как индивида и приходит к одному из важнейших выводов. «Отметим в заключении, – резюмирует он, – лишь общие закономерности развития человека как субъекта и объекта истории, состоящие в том, что именно общественно-историческая совокупность материальных и духовных движущих сил – при решающей роли предметной трудовой деятельности – на всех этапах истории оказывала формирующее воздействие на человека. При этом существенное значение имеет и обратное социальное воздействие личности на общественно-исторические закономерности. Диалектическая взаимосвязь и взаимозависимость общества и отдельного человека, социально активной личности раскрывает тайну истории и смысл поисков человека разумного и гуманного» [Фролов 2002 III, 224].

Кого имел в виду И.Т. Фролов, когда говорил об истории, кроме Маркса и Энгельса? Например, он останавливается довольно подробно на разборе точки зрения их теоретического предшественника и наиболее яркого представителя материалистической и атеистической традиции в философии – Л. Фейербаха. И.Т. Фролов исходит из сравнительного анализа решения проблемы идеала человека будущего в идеалистической и материалистической философии и отмечает, что последняя «cодержит в себе нечто и противоположное тому, что развивается в идеалистических философских концепциях, в частности, в философии Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля, где акцентируются и порой гипертрофируются качества человека как морального, волевого, мыслящего существа, воспроизводящего в своем сознании теоретическую – философскую и логическую – культуру. Напротив, для Фейербаха отличительные признаки истинно человеческого в человеке – это не только разум и воля, но и сердце. Совершенный человек, по его мнению, обладает силой мышления, силой воли и силой чувства – любви» [Фролов 1979, 290-291]. Философско-антропологическое учение Фейербаха интересно для И.Т. Фролова по своим морально-этическим и философским установкам. Главная из них та, что человек, по Фейербаху, утвердит себя в будущем как единственную и абсолютную ценность мироздания. И хотя Фейербах представляет человека во всей полноте его материального, чувственного и духовного, рационально-нравственного бытия, однако, замечает И.Т. Фролов, перечисленные выше характеристики есть фактически свойства высшего существа природы, а потому антропология, в том числе и физиология, превращаются, по Фейербаху, в универсальную науку, где человек становится единственным, универсальным и высшим предметом новой философии.

По этому поводу И.Т. Фролов пишет, что Фейербах довольно много сделал в научном плане для устранения разрыва между телом и духом человека, ограничившись пониманием человека как природного существа, но не понял сущности его общественных параметров. Они в своей основе у Фейербаха сведены к физиологическим фактором, а природа человека представлена противоположностью мужчины и женщины. Структура общества оказалась до примитивности упрощенной. Здесь, по мнению Фролова, антропоцентризм философии Фейербаха имел самое слабое место, потому что «такое натуралистическое и вместе с тем крайне абстрактное понимание общественных отношений не могло, разумеется, стать основой ответа на вопрос: «Что такое человек?» [Фролов 2002 III, 189].

В противовес религиозно-мистическим, идеалистическим концепциям и натуралистическому антропологизму И.Т. Фролов обращается к анализу поиска человека в истории русской философии и культуры и прежде всего к идеям таких великих русских мыслителей, как В.Г. Белинский, А.И. Герцен, Н.Г. Чернышевский, Н.А. Добролюбов, которые внесли целый ряд новых моментов в материалистическую традицию философской антропологии после Фейербаха. Русские революционные демократы были тесно связаны с практической борьбой с царизмом. Они остро чувствовали потребность в диалектических подходах, которая диктовалась их духом революционного преобразования действительности. Они предприняли попытку материалистического истолкования гегелевской диалектики и применяли диалектику к анализу явлений природы и общественной жизни. «В особенности это относится, – констатирует И.Т. Фролов, – к философской концепции человека Н.Г. Чернышевского, развитой им в труде “Антропологический принцип в философии”, где, с одной стороны, природное (биологические, физиологические процессы организма) утверждается как первооснова духовно-нравственного в человеке (причем порой она получает натуралистическую трактовку), а с другой – делаются попытки дать историческое, социально-классовое понимание человека, его развития как общественного существа в процессе революционно-демократических преобразований» [Там же, 189-190].

С позиции социального антропотелеоцентризма И.Т. Фролова можно дать взвешенную оценку не только попыткам поиска человека разумного и гуманного в истории философии, но и заглянуть в перспективы человечества, определить основные параметры новой общечеловеческой демократической и гуманной цивилизации. Этого можно достичь посредством использования высоких эвристических возможностей ценностно-регулятивной, аксиологической функции философии, позволившей соотнести цели и пути познания и действия с гуманистическими идеалами в их социально-этической оценке. Перевод содержания идеала будущего на практический язык отдаленных и ближайших целей и действий, поиск адекватных средств и истинных путей достижения избранных целей указывает на то, что данный процесс в своей сущности является сугубо целесообразным, так как понимание мира идет исходя не из прошлого, а из будущего.

Будучи действительной целью и идеалом человечества, научный гуманизм в своей обращенности в будущее может быть использован в качестве высшего критерия оценки всего спектра потенциальных тенденций в настоящем процессе развития. Взгляд из идеального будущего в настоящее, их сравнительный анализ, позволил бы избежать абсолютизации или недооценки некоторых потенциальных тенденций. «Обращение к конечной стадии процесса как его цели, - пояснял в своё время И.Т. Фролов суть целевого подхода как метода, - то есть функционально-целевой или просто целевой подход, реализуется, следовательно, независимо от того, какой смысл мы вкладываем в понятие цели, так как последняя выступает здесь в качестве регулятивного принципа, возможности которого были исследованы еще Кантом. При этом в целевом подходе понятие цели может отражать реальное явление (как это имеет место в случае анализа форм человеческой деятельности) и обозначать его адекватно; оно может представлять направленные (фиксирующие зависимость между начальной и конечной стадиями) процессы в форме материальной или идеальной модели, в форме теоретических построений, целевой гипотезы и т.п.» [Фролов 2010, 270].

Мировоззренческое значение антропотелеоцентризма не исчерпывается перспективностью социальных идеалов и целей. Не менее важно и его использование в форме ретроспективного объяснения за пределами социальной системы, а именно: в неживой и живой природе, т.е. там, где движение познания направляется от настоящего (человека) к прошлому (Вселенной в её развитии). Прежде всего это касается антропного принципа, связывающего крупномасштабные свойства нашей Вселенной с существующим в ней человеком. По оценке космологов, если разные Вселенные имеют разный набор фундаментальных констант, то человек по своим свойствам не мог появиться в любой из них. Они настаивают на изоморфизме крупномасштабных свойств нашей Вселенной и человека. В этом смысле, наверное, можно признать эвристичность антропных аргументов в космологии, а нашу Вселенную рассматривать как «человекоразмерную систему» (термин весьма удачно использованный В.В. Казютинским).

Откликаясь на одну из публикаций В.В. Казютинского и Ю.В. Балашова [Казютинский, Балашов 2009], И.Т. Фролов писал: «Отвергая антропоцентризм, основанный на убеждении, что “весь космос вертится вокруг человека”, современная научная и философская мысль все чаще приходит к идее антропокосмизма, который исходит из понимания человека как органичной и активной части космоса и Вселенной, включая все возможные в ней формы жизни, разума и гуманности» [Фролов 2002 III, 626]. Еще большее значение, чем для антропокосмизма, приобретает идея антропотелеоцентризма в учении о биосфере, где человек действительно находится на вершине биологической пирамиды, а не просто является ее органической частью.

Благодаря биологическому этапу научно-технической революции, человек становится посредством техносферы и ноосферы самой активной и могущественной силой по глубокому практическому преобразованию биосферы в целях удовлетворения своих потребностей. В этом смысле биосфера в большей мере является «человекоразмерной системой», чем космос, потому, что антропотелеоцентрические аргументы могут сыграть в судьбе биосферы главную роль при решении глобальных проблем.

Эвристичность антропотелеоцентрических аргументов широко использовалась и используется и в эволюционной биологии для ретроспективного объяснения (от настоящего к прошлому) механизмов прогрессивного развития живого, особенно в направлении на человека. Начало дискуссии положил Ч. Дарвин, отвергший старый телеологический подход и обративший внимание на возможность использования организации человека в качестве критерия прогресса позвоночных. По аналогии с идеей И.Т. Фролова об антропокосмизме можно сделать вывод и об эвристичности представлений об антропотелеоцентризме при решении проблемы многонаправленности биологического прогресса. Здесь также должен быть отвергнут антропоцентризм, основанный на убеждении, что вся биологическая эволюция вертится вокруг человека. Однако современная биология смогла из многонаправленности биологического прогресса выделить линию на человека, что обусловило правомерность использования понятия антропоэволюционизм (по аналогии с понятием антропокосмизм), а саму биологическую эволюцию позволило истолковать как «человекоразмерную систему».

Подведем некоторые итоги.

Синтетический подход к исследованию теоретических оснований творчества И.Т. Фролова позволил обнаружить тот факт, что проблема целесообразности проходит красной нитью через все его творчество, теоретически (содержательно) объединяя все главные этапы: на первом этапе – проблема целесообразности живого в контексте органического детерминизма, на втором – проблема целесообразности человека в условиях современной научно-технической революции в «век биологии», на третьем (последнем) – проблема целесообразности общественной системы и новой цивилизации в условиях глобальных проблем и неопределённости будущего человечества при переходе от «века биологии» к «веку антропологии». Тем самым И.Т. Фролов заложил основы новой науки о цели и целесообразности, продемонстрировал эвристичность и успешность целевого стиля мышления, показав его высокие гносеологические возможности при решении философских проблем науки прошлого, настоящего и будущего. Было выяснено универсальное содержание категорий цели и целесообразности и отмечена особенность их проявления в живой природе, в индивидуальном сознании человека и общественном сознании социальной системы.

И.Т. Фролов предложил развернутую критику ограниченности и несостоятельности методологических программ как механической причинности, так и религиозно-мистической и идеалистической телеологии и акцентировал внимание на преимуществах и конструктивности диалектико-материалистического подхода.

Все это вместе взятое позволяет наполнить новым конкретным содержанием самую древнюю и «вечную» философскую проблему – учение о всеобщей связи и взаимной обусловленности явлений, значительно приблизив его к современному уровню развития науки и философии. Философия глобальных проблем И.Т. Фролова расширила и конкретизировала мировоззренческую компоненту учения о всеобщей связи, поставив в центр сложнейших отношений социальной иерархии человека. Его исследования сущности научно-технической революции раскрыли целый ряд новых моментов в реальном механизме взаимной обусловленности явлений в социальной сфере и ее целесообразных отношениях с природой. И.Т. Фролов обосновал необходимость включения в мировоззренческую функцию данного учения прогностических представлений о будущем новом человеке – разумном и гуманном.

* * *

Когда перечитываешь одно из последних выступлений Ивана Тимофеевича, трудно избавиться от мысли, что это было подведением итогов его творчества и одновременно завещанием с предложением философам III тысячелетия продолжить начатую им работу. Именно так, например, воспринимается вступительное слово на II Всероссийском философском конгрессе в Екатеринбурге в июне 1999 г., которое он назвал «Век грядущий и перспективы человека». В нем можно найти следующие строки: «Будущее не определено с фатальной неизбежностью. Оно создается самим человеком, приводящим в движение колоссальные материальные силы, огромный духовный потенциал, заключенной в его культуре, и, в частности, в науке. По каким путям пойдет реализация материальных и духовных возможностей человеческого развития – это в значительной степени зависит от правильного выбора общей стратегии социального и научно-технического прогресса человеческой цивилизации, его гуманистической направленности» [Фролов 2002 III, 712].

Многие философами были – Иван Тимофеевич им остался. Будем благодарны этому мужественному человеку за его жизненный подвиг: пример соединения разума и гуманности.

Литература

Вернадский 1977 – Вернадский В.И. Размышления натуралиста. Научная мысль как планетное явление. М., 1977.

Казютинский, Балашов 2009 – Казютинский В.В., Балашов Ю.В. Антропный принцип: история и современность // Природа. 1989. № 1.

Корсаков 2009 – Корсаков С.Н. Комплексная концепция человека в философии И.Т. Фролова. Тверь, 2009.

Маркс, Энгельс – Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд.

Маркс, Энгельс 1985 – Маркс К., Энгельс Ф. Избранные произведения. М., 1985.

Фролов 1975 – Фролов И.Т. Прогресс науки и будущее человека. М., 1975.

Фролов 1979 – Фролов И.Т. Перспективы человека. М., 1979.

Фролов 1981 – Фролов И.Т. Жизнь и познание. М., 1981.

Фролов 1983 – Фролов И.Т. Перспективы человека. 2-е изд. М., 1983.

Фролов 2002 – Фролов И.Т. Избранные труды. М., 2002.

Фролов 2010 – Фролов И.Т. Детерминизм и телеология. М., 2010.