Ю.Д. ГРАНИН. Глобализация, нации и национализм. История и  современность. Опыт социально-философского исследования. М.: Медиаиндустрия, 2013, 282 с.

Книги, как и люди, бывают разными. Одни после прочтения забываются, другие заставляют задуматься о ключевых проблемах многовековой истории человечества, обозревая которую порой приходишь  к неутешительным выводам. Становясь все более взаимосвязанным, человечество продолжает оставаться разделенным по многим параметрам. Ситуация складывается таким образом, что набирающий силу процесс глобализации, с одной стороны, проблематизирует дальнейшее существование национальных государств как наиболее распространенной институциональной формы общежития, а с другой - стимулирует рост их активности, вызывает противодействие глобализации этнических, религиозных, культурных, политических и иных меньшинств, движений и организаций. Тем самым национализм как форма выражения национального (государственного) суверенитета и как политический принцип суверенизации этносов в статусе «наций» продолжает себя в качестве тенденции (и фактора) современного исторического развития, реализующейся в сложном взаимодействии с глобализацией человечества. Однако монографических исследований, посвященных изучению диалектики становления глобализации, наций и национализма в истории и современности, в отечественной социально-философской литературе до выхода в свет этой книги еще не было.

Она действительно интересна. Прежде всего, разумеется, своим социально-философским характером. Но не только. Помимо этого в ней собраны и предъявлены читателю все основные концепции глобализации, наций и национализма XIX-XX столетий, что само по себе имеет самостоятельную историко-научную ценность. Но этим автор не ограничивается, предпринимая попытку выявить и типологизировать заявленные в науке основные теоретические подходы к изучению глобализации, наций и национализма. А это не простое, но крайне важное дело.

Все, кто знаком с огромным массивом литературы по указанным темам, знают: в научном сообществе до сих пор нет единства взглядов на природу, формы, характер и направления эволюции ни «глобализации», ни «наций» (и «национальных государств»), ни «национализма». Соответственно нет и общепринятых концепций указанных исторических феноменов. В этих условиях большинство авторов, как правило, либо присоединяются к одной из уже существующих теоретических трактовок, либо предлагают собственные интерпретации без попыток вскрыть причины такого разнообразия научного дискурса. Меня как специалиста в области  философии и методологии науки всегда удивляло игнорирование многими обществоведами наработок философов и методологов науки, могущих помочь вскрыть логику эволюции той или иной области социального знания[1]. Но к данной работе эта претензия не относится.   

Ее отличает сознательное использование диалектического философско-методологического подхода к заявленной теме. Автор исходит из рабочей гипотезы о том, что обнаружить и проанализировать противоречивую взаимосвязь эволюции глобализации,  наций и национализма в новой и новейшей истории в полной мере можно лишь в пределах исследования, способного выявить субстанциональное (онтологическое) и субъектное единство этих явлений и процессов. Помимо этого такой философский анализ даёт возможность теоретически адекватно выразить социально-историческую сущность, становление и эволюцию этих сложных объективно-субъективных исторических феноменов. Он позволяет также различить (наряду с другими) понятийно-логические (дискурсивные) формы бытия и познания глобализации, наций и национализма и их предметно-практические исторически конкретные воплощения. В соответствии с таким подходом автор формулирует основной замысел своей  работы: «Используя результаты философско-методологического анализа многочисленных научно-рациональных дискурсов о глобализации и национализме, обосновать продуктивность применения социально-философской – трансдисциплинарной – интерпретации понятий «глобализация» и «национализм», позволяющей осуществить теоретическую реконструкцию основных стадий и исторических форм глобализации, последующий анализ исторической диалектики выросшей из западноевропейской евро-атлантической  исторической формы глобализации и сопутствующего ей  национализма в XVII–XX столетиях, результаты которого, в свою очередь, позволяют прогнозировать характер взаимодействий этих тенденций в обозримом будущем XXI века» (с.15).

В соответствии с этим в книге сначала анализируются проблемы типологии дискурса о глобализации, эксплицируются основные типы концепций глобализации, выявляются их парадигмальные и методологические основания, объяснительные возможности и ограничения, обсуждается междисциплинарный статус понятия «глобализация» и социально-философское содержание его дефиниции. В частности, отмечает автор, плюрализм и полицентризм теоретического дискурса о глобализации объективно «заданы», с одной стороны, многоаспектностью и историзмом исследуемого феномена, а с другой, - отсутствием общепринятых междисциплинарных образцов исследования, преодолевающих естественную ограниченность изучения глобализации в пределах одной научной дисциплины. Различие оснований и образцов научного поиска, полагает автор, формирует пространство теоретических интерпретаций глобализации.  Его границы очерчены, с одной стороны, работами междисциплинарной направленности, выполненными в пределах, как считают некоторые, «новой парадигмы исторического знания»[2], а с другой - исследованиями, осуществленными в рамках традиционных («техницистских», «социоэкономических», «модернистских» и иных), по существу социологических, истолкований истории. «Сейчас, - подчеркнуто в книге, - в научном сообществе сосуществуют, конкурируя между собой, «универсально-эволюционистский», «социально-синергетический», «мир-системный», «социокультурный» (цивилизационный), «социоэкономический» (формационный), «техницистский», «модернистский», «геополитический», «геоэкономический» и «интегральный» подходы к изучению глобализации, каждый из которых опирается на различные концептуализации истории человечества, имеет свои авторские варианты» (с. 66).

Выявляя достоинства и ограничения данных парадигм, автор отмечает, что все они, так или иначе, редуцируют реальное многообразие истории человечества и глобализации к какой-то одной или нескольким из многих ее сторон, исходя при этом из «бессубъектности» процесса глобализации. Устранить это препятствие, считает Ю.Д. Гранин, можно только за счет выхода в пространство неклассической социальной философии, интерпретирующей историю человечества не как поле действия неких безличных «сил» и «систем», а как процесс, осуществляющийся в социально, политически и культурно оформленной совместной (предметно-практической и духовной) деятельности сплоченных в группы и общества людей, целостность и единство которого обеспечивается «вплетенным» в него «сознанием», которое, будучи теснейшим образом связано с питающей его социокультурной средой, активно участвует в качественных изменениях исторического процесса.

Это означает недопустимость изучения глобализации вне связи с эволюцией интересов (потребностей), мировоззрений и форм сознания взаимодействующих пространственно локализованных коллективных субъектов истории, подвергающихся в процессе миграций, торговых, финансово-экономических, военно-политических и духовно-культурных взаимодействий разнообразным трансформациям и поглощениям, в ходе которых образуются новые, численно и пространственно более крупные социальные, политические и социокультурные целостности, объективно и субъективно-символически интегрированные в «общества» (социумы), «государства» и «цивилизации» объединения людей.

Глобализация, отмечает автор, должна быть понимаема как «мегатенденция к поэтапному объединению цивилизационно, экономически, культурно, политически и иначе разделенного человечества в потенциально возможную глобальную (планетарную) общность», выраженная «в предметно-практической  и духовной организации/реорганизации внешнего и внутреннего социального (экономического, политического и иного) пространства совместной жизни интегрированных и интегрирующихся в социумы («роды», «племена», «этносы», «нации»), государства и цивилизации индивидов» (с. 91). Соответственно, формирование, трансформация и географическое распространение социальных общностей (социумов), заключает Гранин, имманентно глобализации человечества, выражая и значительную часть содержания, и субъектную составляющую этого процесса. Поэтому в ходе анализа глобализации нельзя игнорировать вопрос о формировании и эволюции «этносов», «наций», «национальных государств» и сопутствующего их становлению «национализма».

Важной представляется также мысль автора о том, что стадиям глобализации соответствуют превалирующие в тот или иной период исторические формы антропосоциальных целостностей (типы государств и цивилизаций) и социальных общностей. При этом, поскольку в научном сообществе отсутствует единство взглядов на то, что собой представляют «этносы», «нации» и «национализм», Ю.Д. Гранин уточняет содержание их дефиниций. Он рассматривает эволюцию понятия «нация» в истории философии и науки XVIII-XIX вв., его современные трактовки, анализирует и сравнивает основные концепции «наций» и «национализма», предлагает социально-философскую интерпретацию сущности наций и национализма, выделяет виды и типы национализма.

Как и в случае с глобализацией, эксплицируя и сравнивая между собой многочисленные подходы к изучению наций и национализма, автор отдает предпочтение современной неклассической версии социального конструктивизма. В отличие от инструменталистского социального конструктивизма (редуцирующего нации и национализм к дискурсу о национализме, а этот последний – к его идеологическим воплощениям, выступающим в качестве инструментов действия государственной бюрократии, элит или этнических групп), автор считает, что неклассический  социальный конструктивизм  должен включать в свой методологический арсенал также следующие принципы: познаваемости мира,  его единства и многообразия, единства логического и исторического в процессе образования понятий, принцип целеполагающей совместной предметно-практической и интеллектуально-духовной деятельности людей. В этом случае  нации  следует интерпретировать «как сплоченные общими чувствами идентичности и солидарности, связанные общими ценностями прошлого и настоящего, политически и социокультурно организованные (интегрированные) полиэтнические социумы, диалектически «снимающие» доминирующие ранее этнические формы социального бытия, а национализм - в качестве нового исторического феномена социальной жизни человечества, существующего в многочисленных идеальных и предметно-практических воплощениях - в исторически конкретных дискурсах и практиках формирования, сохранения, развития и экспансии наций, основанных на предполагаемом превосходстве перед другими (этносами и нациями) и стремящихся использовать объективно существующую или воображаемую ситуацию экономического, культурного и другого «неравенства» в собственных целях – повышения статуса и благосостояния за счет других народов» (с. 142). Таким образом «нация» и «национализм» в монографии понимаются как парные понятия и фиксируемые ими исторические феномены, которые возникли при определенных социальных обстоятельствах в результате целесообразных предметно-практических и интеллектуально-духовных усилий людей, осознавших потребность новых форм общественного бытия.

Гипотеза автора о наличии конкурирующих и сменяющих друг друга исторических форм и векторов глобализации  рассматривается и обосновывается в главе «Глобализация: формирование наций и национализма в Европе». Согласно концепции автора, глобализация «была (и остается) результирующей многих попыток организации общего пространства совместной жизни народов и государств на основе разных политических и цивилизационно-культурных моделей развития» (с. 156). Автор логично связывает особенности осуществления европейского вектора глобализации человечества со становлением западноевропейской модели цивилизационного развития.  Ее исторический успех, помимо прочего,  был связан с трансформацией политических субъектов и политических форм осуществления глобализации в европейском регионе планеты: переходом от этногосударственных и этноимперских к национальным и национально-имперским формам общежития. Последние, полагает автор, имманентны западноевропейскому типу (модели) развития, характерной чертой которого стало формирование принципиально новых социальных общностей – наций и сопутствующего их образованию национализма, появление которых, в свою очередь, было вызвано процессами финансово-экономической, военно-политической и социокультурной интеграции полиэтнического населения Европы. 

Обсуждая основные этапы и характерные особенности процесса интеграции в заключительном параграфе этой главы («От Европы «народностей» к Европе «наций» и национализма»), автор показывает, что они были связаны с формированием и взаимодействием двух основных видов национализма – государственного и этнического. По его мнению, нация – цель любого национализма, а национализм – средство национального строительства, доминирования и экспансии наций, используемое и не имеющими государственности этносами, и национальными государствами. «История глобализации 17-19 столетий – история поэтапного разнообразного использования национально особенных форм западноевропейской модели развития в целях финансово-экономического, военно-политического и культурного глобального доминирования нескольких наций-государств» (с. 189). 

Далее эта мысль получает развернутое обоснование, позволяющее выявить роль государственного и этнического национализма в осуществлении евро-атлантической глобализации.

Со второй половины XVII столетия западноевропейская историческая форма глобализации, отмечает автор, географически имела многовекторный характер, постепенно охватывая Центральную и Восточную Европу, Азию, Африку и обе Америки. «В Европе распространение западноевропейской модели развития выразилось а) в преодолении политической раздробленности и образовании с конца XVIII в. территориально и численно более обширных новых - национальных - субъектов исторического действия («Войны королей превратились в войны народов-наций»); б) появлении новой системы международного права и международных отношений, созданных на основе легитимации понятия «национальный суверенитет» («Вестфальский мир»); в) формальном заимствовании странами Центральной и Восточной Европы, в том числе и Россией, западноевропейской «государственной машины» в качестве средства модернизации и мобилизации населения; г) возникновении глобалистских философско-политических идей и концепций для Европы и всего мира, прежде всего - И.Канта и К. Маркса; д) создании общеевропейских, а затем и международных организаций, ставших, наряду с выше перечисленными явлениями е) распространении новых экономической (капиталистической) и политической моделей развития, способствовавших, по мере формирования этнического национализма на территориях Австро-Венгрии, Османской Порты и России, дезинтеграции этих «внутренних» империй» (с. 192-193).

Одним из мощных факторов распада этих империй, читаем в книге, стал культурный и политический этнонационализм, повсеместное нарастание которого в конце XIX – начале XX столетия позволяет рассматривать этот феномен в качестве контртенденции вестернизации и империализма. В том, что политический национализм все-таки прижился не только в Европе, но и в Южной Америке, Азии и Африке, сказывается, по мнению автора, парадоксальная роль сформированной из местных жителей европеизированной части колониальной администрации и интеллектуалов, испытывавших фрустрацию из-за неприятия их «как равных» европейцами вследствие  так называемого «ориентализма последних». В результате крайне остро встал вопрос об идентичности вестернизированных местных интеллектуалов, вынужденно обратившихся к «народным» символам и мифам. Так с момента появления неевропейского неонационализма во второй половине XIX в. попытки систематической вестернизации многомиллионного населения колоний были постепенно оставлены. Доминирующим средством вестернизации стала военно-политическая имперская экспансия «без интеграции», сопровождавшаяся ожесточенным соперничеством за территориальный, торговый, финансово-экономический и ресурсный передел мира между ведущими европейскими державами и США.

Ю.Д. Гранин делает вывод, отражающий квинтэссенцию исследования: «”Вестернизация” как превращенная форма государственного национализма ведущих европейских держав и США, и государственный национализм как фактор и движущая сила евро-атлантической формы глобализации человечества, с одной стороны, и этнический национализм и изоляционизм как контртенденции евро-атлантической глобализации, с другой, – такова историческая диалектика глобализации и национализма в XVIII – начале XX столетия, в основном подтвержденная последующим развитием человечества во второй трети 20 века» (с. 212).

Эта мысль конкретизируется в заключительной главе книги, где помимо новых тенденций, характерных для третьей – современной – стадии глобализации, обсуждается ее противоречивая связь с различными формами национализма, увеличивающееся многообразие которых растет пугающе быстрыми темпами. Как и прежде, основной вектор развития глобализации связан с распространением евро-атлантической модели развития, и глобализация (в форме вестернизации) продолжает оставаться ведущей тенденцией эволюции современного человечества, теснейшим образом, хотя и по-разному, связанная с государственным национализмом многих стран. Заявившая о себе в предшествующую эпоху колониальных и внутренних империй диалектика глобализации и национализма, считает автор, сохраняется: «современная глобализация в основном продолжает оставаться превращенной формой национализма стран «первого мира», стимулируя появление и распространение экономического, культурного и политического этнонационализма, препятствующих осуществлению современной неолиберальной версии евро-атлантической глобализации» (с. 232). Но взаимосвязь интегративных и дезинтегрирующих процессов заметно усложняется, перманентно провоцируя и рождая «национализмы» разного вида и толка, вступающих в сложные симбиозы с самыми разными, вплоть до расистских, экстремистских и террористических, идеологиями и практиками.

Анализируя этот процесс, Ю.Д. Гранин приходит к важному выводу: националистическая контртенденция неолиберальной глобализации стимулирует возможности появления новых форм глобализации на базе национальных концепций (программ) модернизации и использования католических, исламских, буддистских, конфуцианских, синтоистских и других цивилизационных ценностей. Разумеется, отмечается в книге, шансов «на равных» войти в глобальную экономику у подавляющего большинства стран «периферии» почти нет. Зато вполне реальны национальные формы глобализационных стратегий индустриальных стран, связанные с отказом слепо следовать рекомендациям МВФ, ВТО и других институтов международного неолиберализма. Взамен их предлагается признание приоритета национальных интересов, модернизация экономики, опирающаяся не только на заимствованные у Запада формы экономической и политической жизни, но главным образом на собственные социокультурные и политические традиции и ресурсы.

В заключительном параграфе книги анализируются угрозы демократии, вызванные нарастанием микронационализма (этнонационализма), с одной стороны, и имперского национализма США, политические проекты возможного мироустройства: грядущего «сетевого общества», «мирового государства», «континентальных федераций», «глобального гражданского общества», «глобального гражданства» или возглавляемой США «глобальной демократической империи». В обозримой перспективе, по мнению автора, ни у одного из них нет шансов на реализацию, поскольку «в той или иной степени они представляют собой линейные проекции неолиберальной модели глобализации в историческое будущее, не учитывающие многоликий национализм как ее движущую силу и одновременно – тормозящую и трансформирующую контртенденцию» (с. 272).

Но история глобализации человечества, заключает автор, представляет собой «нелинейный процесс, потенциально содержащий возможности объединения человечества на основе разных цивилизационных моделей развития, связанный, как уже отмечалось, с колебательным изменением центров мирового развития. Национализм не канул в лету. Во многих странах процесс образования наций только начинается, в других крупных полиэтнических державах, таких как Россия, он не завершен. Возможно, будущее не за «столкновением цивилизаций», но за конкуренцией альтернативных национальных моделей (стратегий) глобализации, сопровождающейся процессами межцивилизационного синтеза на основе нового гуманизма и глобальной этики» (с.280).

С этим выводом автора, как и многими другими его идеями, трудно не согласиться. Хотя в монографии можно найти сюжеты, заслуживающие более глубокого  анализа. В частности, речь идет о проблемах формирования «нации» и «национального государства» в Российской империи, СССР и современной России, обсуждению которых в книге уделено, на мой взгляд, недостаточно внимания. Тем не менее книга являет собой пример глубокого и интересного исследования, выводящего читателя за пределы традиционного дискурса глобализации в пространство философских размышлений о диалектике становления и нелинейной эволюции истории человечества.

С.А. Лебедев