В основе трансгуманистического проекта постчеловека – понимание человека и его мышления, отличное от решения проблемы человека в классической философии. Если специфика человеческого ума – в свободе творчества, то специфика души – в идеальной мотивации поведения, что и превращает человека в субъекта в пространстве культуры. В рамках культурно-исторического понимания человека граница между естественным и искусственным – граница между действующим субъектом и его орудием, в котором представлена репродуктивная составляющая человеческих действий.

The heart of the transhumanist project of the post-human being is the non-classical understanding of human and human thought. If the specificity of the human mind consists in the freedom of creation, then the specificity of the soul consists in the ideal motivation of behavior that turns a person into a subject within the space of culture. Within the framework of the cultural and historical understanding of the human being, the boundary between natural and artificial is the border between the subject and his tool, which represents a reproductive component of human activities.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: НБИК-технологии, трансгуманизм, постчеловек, искусственный интеллект, формализация, творчество, душа, идеальная детерминация, свободный выбор, нравственность.

KEY WORDS: NBICS-technologies, transhumanism, posthuman, artificial intelligence, formalization, creativity, soul, the ideal determination, free choice, morality.

Метафизика – это попытка

ума подняться над умом.

 Томас Карлейль

Трансгуманизм, который претендует из интеллектуального направления превратиться в общественно-политическое движение, позиционирует себя как выход из антропологического кризиса, остро переживаемого человечеством. Веха на этом пути – учреждение в 1998 г. директором оксфордского Института будущего человечества Ником Бастромом совместно с Дэвидом Пирсом Всемирного культурного центра трансгуманизма. Всемирная ассоциация трансгуманистов, Стратегическое общественное движение «Россия 2045», и наконец, перспектива организации в России политической партии трансгуманистов «Эволюция 2045» – свидетельство если не влиятельности, то популярности таких идей. Инициативная группа участников движения «Россия 2045» уже уведомила Министерство юстиции РФ о создании оргкомитета по проведению первого съезда этой партии[1].

Речь по большому счету идет об исчерпании возможностей нашего органического тела, хотя противники этой идеи указывают не на физиологические, а на социальные истоки проблемы. По мнению противника трансгуманизма В.А. Кутырева, посягательство на наше тело со стороны трангуманистов  спровоцировано запросами общества сверхпотребления, которое нуждается в  универсальных, и желательно, бессмертных, потребителях, а значит, не самому человеку, а целям производства в данном случае служит технический прогресс [Кутырев 2011, 19–21].

Смущают, однако, настойчивые отсылки в статье Кутырева «Время Mortido» к Священному Писанию, согласно которому, как считает автор, сам Господь сотворил человека в тленной материальной оболочке, удовлетворенно отметив: «Это хорошо» [Кутырев 2011, 24]. Но, как известно, смертными Адам и Ева стали в результате грехопадения, что уже два тысячелетия христиане воспринимают как «кризис» и стремятся вернуть человечество к тому совершенному вечному облику, в котором первый человек и был создан.

Иначе говоря, стремление избавиться от смертного тела в пользу совершенства не новы для человечества. И само христианство возникло в ситуации духовного кризиса, превратившись затем, прости Господи, в мощное «общественное движение».

Понятно, что стремление преодолеть слабую телесную оболочку людей наполнялось различным содержанием. В ситуации кризиса классической культуры родилось ницшеанство, где вполне телесный Сверхчеловек уничтожает слабого «последнего человека». К каким катастрофическим результатам привело это стремление к совершенству у нацистов, хорошо известно.

На таком фоне склонность к демонизации трансгуманизма так же непродуктивна, как и стремление поскорее избавиться от теперешнего тела человека по причине явных преимуществ, возможно, неорганического тела постчеловека.

По большому счету речь здесь идет о потенциальных возможностях науки и техники, на которые, собственно, и делают ставку трансгуманисты. А потому важно различать НБИКС-технологии и трансгуманизм как идеологию, вырастающую на почве этих достижений. НБИКС-технологии – меж- и даже надотраслевое направление, которое, как никогда ранее, выражает единство научного и технического прогресса. НБИКС-технологии – объединение нано- био- инфотехнологий, разработок в области искусственного интеллекта и робототехники, перспективы которого на настоящий момент не совсем ясны. Не совсем ясны черты общества будущего, которые вначале выражал аморфный термин «постиндустриальное общество» как общество, уже не базирующееся на машинной технике. Далее этот термин стал вытесняться более содержательным понятием «информационное общество», хотя оно, как и «общество знаний», еще не вносит полной ясности в то, как в итоге НБИКС-технологии изменят нашу жизнь.

Трансгуманизм, в свою очередь, есть прогноз развития НБИКC-технологий в данной неопределенной ситуации, который, как все отдаленные прогнозы, предполагает элементы благих намерений, мечты и мифа. Но, превратившись в политическую силу, такая идеология, конечно, может сыграть определенную роль в развитии самих НБИКC-технологий и использовании их результатов.

То, что благодаря развитию техники человек менял облик мира, не меняя собственного биологического облика, – давнее открытие человечества. В отличие от других организмов, он усиливал, совершенствовал и умножал свои способности за счет неорганических технических средств и даже других организмов. Лошадь и автомобиль как усиление наших ног, очки, микроскоп и телескоп как усиление глаз – примеров столько, сколько достижений техногенной цивилизации, которая стала «неорганическим телом» человека.

Сущность труда как деятельности, преобразующей мир и способ жизнедеятельности человека, – отдельная тема. В ситуации с НБИКC-технологиями важно то, что с помощью техники человек не только совершенствовал свои «съемные» органы, превращавшие его в универсальное существо, но и компенсировал недостатки органического тела. От протезирования внешних органов цивилизованное человечество, как известно, перешло к протезированию органов внутренних. Ни один из противников трансгуманизма, скорее всего, не откажется от перспективы подобного успешного вмешательства в свой организм. Но существуют ли такие границы протезирования нашего организма, преступив которые можно утратить то, что сегодня принято называть человеческой «идентичностью»?

Двигаясь противоположными путями, ученые упираются в одну и ту же проблему различия между человеческим и сверх- или нечеловеческим, а шире, в вопрос о сущности человека. Создатели искусственного интеллекта надеются усовершенствовать машину до уровня человека, а те, кто с помощью технологий совершенствуют наше тело, наоборот, превращают человека в того, кого сейчас именуют киборгом. Но где та грань, переходя которую машина становится человеком, а человек – машиной?

Если нанотехнологии и имитация живой ткани сделают возможным замену человеческого мозга, сохранит ли человек при этом свою индивидуальность, личность? Ведь, в конце концов, зачем мне бессмертие тела, если это буду уже не Я? Если личность – производная телесной организации, то, меняя тело, мы ее утрачиваем. Если личность – производное общения с себе подобными, не только современниками, но и предками через мир культуры, то можно предположить, что иное существование скажется на духовном самочувствии, но это будет мое самосознание и самочувствие при помощи «отремонтированного» мозга как средства, но не сути моего Я.

Прогресс в «ремонте» человеческого тела – факт нашей жизни, и прогресс этот будет продолжаться, несмотря ни на какие протесты. Сомнителен и мораторий на развитие робототехники. Люди подменили машинами свои физические усилия, затем передали им функцию управления такими работающими системами. Теперь на повестке дня кооперация с машинами в создании нового, т.е. в творчестве. Но возможно ли в итоге порабощение человека «умной» машиной?

Киборг – не робот, поскольку он обрел свою личность как человек, и вопрос состоит в том, где и когда он может ее утратить. У робототехники другая задача – как обрести искусственному созданию самостоятельность и качества, аналогичные человеческим. Можно ли вдохнуть душу в эту штуковину иначе, чем это происходит у людей, т.е. через программирование, а не через воспитание, образование, предметное общение?

Первая волна мифотворчества по поводу машины, превосходящей человека, а потому способной его подчинить, пришлась на середину ХХ в. и была связана с созданием ЭВМ. Хотя этот страх возник уже в индустриальную эру, где технический прогресс стал враждебен людям, жившим ручным трудом. Отсюда отношение луддитов к машинной технике. Новая волна подобных страхов поднимается сегодня в связи с успехами в робототехнике, где компьютер исполняет роль искусственного мозга у робота, или андроида.

У мифологии такого рода была своя эволюция. Мифы первой волны касались прежде всего моделирования человеческого интеллекта и создания машинного сверхинтеллекта. В центре мифов нашего времени, как уже говорилось, создание искусственного существа, действующего аналогично человеку в качестве субъекта. И впервые эта коллизия предстала зримо в «Терминаторе» Д. Кэмерона, который превратил расплывчатые образы роботов середины ХХ в. во впечатляющий образ искусственного Сверхчеловека, наделенного вначале «злой», а потом «доброй» душой.

Есть мнение, что меньше всего питают иллюзии по поводу возможностей современного «искусственного интеллекта» те, кто его программируют. Нынешний программист видит разницу между собой как творческим субъектом и машиной, действующей согласно его же программе. «Нельзя не заметить, что даже самая изощренная и эффектная программа, умело имитирующая человеческую интеллектуальную деятельность, для человека, понимающего механизмы ее работы, теряет всю видимость “разумности”», – утверждал Ю.Ю. Петрунин на семинаре «Философско-методологические проблемы искусственного интеллекта» в 2011 году[2]. Так мыслит или не мыслит «умная» машина?

Абстрактный ответ на этот вопрос антиномичен: машина способна и не способна мыслить. А преодоление этой антиномии – там, где мы смотрим на мышление в его исторической перспективе – применительно к человечеству и конкретной личности. И по большому счету речь идет о различии между рассудком и разумом.

Мыслит ли в одноименной сказке «набитый дурак»? И доступно ли такое мышление «умной машине»? Первое проявление глупости здесь – буквальное понимание слов. Второе и главное проявление глупости – действие по шаблону. Как известно, мать советует дураку сказать тем, кто молотит горох: “Таскать вам не перетаскать!” И он честно повторяет эту формулу людям, несущим покойника.

Известно определение искусственного интеллекта как «быстродействующего идиота», поскольку, как и дурак из сказки, он не способен принимать собственные решения. Машина способна на перебор уже имеющихся вариантов, но не на синтез нового способа действий. Но если у дурака есть шанс в дальнейшем «набраться ума», то этого не смогла сделать машина, пройдя путь от ЭВМ до современной компьютерной техники.

Выбор значения слова у человека определяется ситуацией, которая всегда конкретна. Но эта ситуация находится по ту сторону мышления машины, в предметной жизни человека, где есть цели и средства их достижения. Постановка цели и выбор необходимых средств и есть самостоятельное решение человека.

Задача энтузиастов «машинного мышления» в наши дни, пишет С.Н. Бычков, – создание «искусственного интеллекта», решающего хотя бы часть задач неалгоритмического характера, с которыми ежедневно справляется естественный интеллект. Но в основе решения любой задачи у человека лежит умение «отбрасывать значительную часть наличных знаний и концентрировать внимание только на тех из них, которые действительно имеют отношение к интересующей задаче», что и является «необходимой предпосылкой успешной деятельности человеческого интеллекта» [Бычков 1995, 26]. Иначе говоря, «самообучающаяся» машина должна суметь сгенерировать новый алгоритм своих действий. Но как такое возможно?

Отрицательный ответ на этот вопрос связан с самим устройством искусственного интеллекта, «мышление» которого состоит в работе с формализованным знанием. Именно таковы фактические сведения и алгоритмы в ЭВМ, безразличные к своему содержательному прообразу. И если удастся найти другие предметы, удовлетворяющие тем же связям, то тогда одними и теми же знаками будут представлены сразу две разные предметные области. При этом все преобразования знаний будут определяться исключительно знаковой формой закодированных фактов.

Так устроен «машинный интеллект», в котором на «очную ставку» с проблемой должны быть выставлены все наличные знания. Сужение предметной области поиска и, наоборот, привлечение сведений из других областей, позволяющее успешно решить задачу, у человека определяется конкретной содержательной целью поиска. Иначе говоря, целевая обусловленность поиска у людей принципиально неалгоритмична. А превратившись в алгоритм, такое действие перестает быть самостоятельным и поисковым. Оно уже не будет решением задачи.

Таким образом, заключает Бычков, для создания эффективно действующих интеллектуальных систем необходимо научиться искусственно воспроизводить целенаправленный отбор наличных сведений в соответствии с предъявляемой задачей. Но в силу принципиальной неразрешимости этой задачи, такого рода выбор машина оставляет за человеком, который руководствуется целями, сформулированными за пределами области «машинного мышления».

Критика возможностей искусственного интеллекта, предлагаемая Бычковым, интересна именно тем, что рождена взглядом не извне, а изнутри логики создания «умных» машин. Но то же самое уже от имени естественного интеллекта утверждает психолог В.П. Зинченко, который отмечает, что получение нетривиальных результатов в интеллектуальной деятельности человека возможно только благодаря ее свободе. «Наличие свободы в выборе и полагании целей с неизбежностью влечет за собой свободу в выборе средств и способов достижения результата. Отсутствие какого-либо из этих компонентов или его жесткая фиксация трансформируют умственную деятельность в нечто иное, например, в искусственный интеллект» [Зинченко 1991, 191].

От самостоятельного выбора до свободы творчества дистанция огромного размера. Но машина не способна сделать даже первый шаг в этом направлении, хотя прекрасно обрабатывает уже готовое знание, следуя заданным правилам. Современные машины мыслят, но это лишь репродуктивная составляющая ума, которую человеку удобно передать машине.

Создание удобного для пользователя «дружественного интерфейса», в который облачаются «умные компьютерные программы», можно только приветствовать, но это не приближает к цели, которая вдохновляла многих пионеров искусственного интеллекта – созданию таких интеллектуальных систем, которые могли снять с человека хотя бы часть его творческих забот, связанных не с копированием старого, а с созданием действительно нового, доселе не существовавшего в совокупной человеческой культуре. Компьютерам лучше все же оставаться помощниками людей в их разнообразных делах. Стремление же поменять местами машину и человека было лишь мечтой на заре компьютерной эры [Бледсоу 1986, 57–60].

Тем не менее, современные успехи в робототехнике, как уже говорилось, провоцируют новые надежды создать не только творчески мыслящую машину, но существо, которое, вооруженное компьютерным мозгом, будет действовать и поступать аналогично человеку. Но в этом случае к искусственному существу должен быть применим критерий не только целевой, но и идеальной детерминации, в чем, собственно, и проявляет себя человеческая душа.

Надо сказать, когда дурак обижается на мать, будто она его неправильно учит, в этом есть доля правды. Ведь мать не помогает ему понять смысл слов и применить принцип действия к конкретной ситуации. Не только решение теоретических задач, но, прежде всего, практическое поведение человека должно быть осмысленным. А смысл поступков в конечном счете определяется идеалами. Именно идеальная мотивация поведения человека есть выражение высшей формы разума, который Кант именовал «практическим» и ставил выше «теоретического». И в то же время не нужно быть андроидом, чтобы оказаться бездушным существом.

Специалистов в робототехнике интересуют внешние проявления души, представленные в нашей мимике и пантомимике. Но при соблюдении всех правил приличия люди довольно легко замечают искусственность в поведении себе подобных. Задолго до андроидов в языке существовали выражения «искусственная улыбка», «неестественное поведение» «бездушный поступок» применительно к интеллектуально развитым людям. Даже при наличии интеллекта можно не иметь совести. Но каким образом она определяет наши поступки?

Легальный поступок у Канта тем и отличается от морального, что первый определяется общепринятыми правилами и нормами, а второй – категорическим императивом, который не поддается программированию, поскольку каждый раз представлен в особом поступке. Душа как идеальное начало в поведении человека означает целеполагание особого рода, выраженное в императиве: человек – всегда цель и никогда – средство. Для Канта, как и для Сократа, важно, чтобы добро было результатом личного выбора. Но этот выбор, как любое целеполагание, требует в каждом случае своих средств. Идеал милосердия един, но действовать милосердно можно по-разному, например, отбирать наркотики и, наоборот, давать их, как это делают при смертельных болезнях.

Такого рода жизненные ориентиры возникают не только при целенаправленном воспитании и образовании, но в самом пространстве культуры, где формируется личность. И в этом плане благодаря искусству, которое Л.С. Выготский определял как «общественную технологию чувств», у людей появляется не только художественный вкус, но умение сочувствовать и сопереживать. Искусство – концентрированный опыт «практического» разума, который нет возможности сымитировать, а потому оно может выглядеть балластом на фоне научного решения всех проблем.

Уже в период формирования мифа об «умной машине», в споре «физиков» и «лириков», проявилась тенденция не только сужать интеллект до формальных рассудочных операций, но и выводить за пределы разума мораль и искусство. Если в классической философии, начиная с Сократа, нравственность предстает как выражение высшего разума, то для постчеловека, будь он киборгом или андроидом, в силу неформализуемости нравственных коллизий, она оказывается излишней.

С позиций здравого смысла, т.е. рассудка, можно отказать героям и гениям в наличии ума, поскольку для рассудка отказ от материально-телесных благ – проявление глупости. Разницу между добром и злом, с точки зрения самого по себе рассудка, лучше просчитывать исходя не из принципов, а из пользы; процветание собственного тела выше, чем благо для всех, справедливость и равенство – только предпосылки улучшения личной жизни. И другой в соответствии с подобной логикой вполне может стать средством.

В этом свете стремление трансгуманистов к телесному бессмертию постчеловека выглядит как противоположное и христианскому, и сократовскому. Наука в данном случае выступает как антипод классической философии, которая видит в человеческой душе идеальную силу, противоположную телу. Речь идет об обуздании телесного эгоизма в интересах общего блага, представленного идеалом. Идеальная мотивация – способ оценки себя с позиции другого, социального целого, вечности. Но искусственная душа у трансгуманистов должна служить иным целям, а потому, лишенная идеальной детерминации, будучи производной компьютерного мозга, она по сути своей материальна.

Репродуктивный момент присутствует в нашей деятельности, и в этом смысле любой человек «немного» машина, но только в определенных социальных обстоятельствах машиноподобная рутина становится сутью деятельности большинства, а творчество – привилегией немногих. И не просто технический, но социальный прогресс должен расставить все по местам, отдав умной машине интеллектуальную рутину.

Войны людей и роботов и порабощение в будущем первых вторыми, конечно, миф, но вовсе не миф – возможность порабощения одних людей другими при помощи робототехники. Об этой исторической диалектике в связи с проблемой искусственного интеллекта еще в 60-х годах прошлого века писал Э.В. Ильенков. Разоблачая миф о машине-злодее, машине-демоне, машине – враге человечества, он подчеркивал, что вовсе не машина сама по себе превращает одного человека в раба, воспитанного в голодной дисциплине, а другого – в жадного хама, продавшего свое человеческое достоинство за радости комфорта и мещанства [Ильенков 1968, 32]. «Человек, имея дело с машиной, в действительности имеет дело с другим человеком, с ее создателем и хозяином, и машина – только посредник между людьми. Проблема “человек – машина”, если покопаться в ней чуть поглубже, оказывается на поверку проблемой отношения человека к человеку, или, как выразился бы философ старой закалки, проблемой отношения человека к самому себе, хотя отношения и не прямого, а “опосредствованного” через машину» [Ильенков 1968, 30–31].

Вопрос об умных машинах потому так мифологизирован, что мы только в начале пути, и сами создатели роботов, подобно Хироши Ишигуро, еще не видят ясно перспектив использования их созданий в мире культуры[3]. Роль и место этих устройств будет определяться жизнью. И жаль, если это удивительное орудие человека в очередной раз превратят в оружие. Тогда войны будущего будут не с лишенными души андроидами, а с лишенными души людьми.

Литература

Бледсоу 1986 – Bledsoe W.W. I Had a Dream: AAAI Presidential Address. 19 August 1985 // AI Magazine. 1986. V. 7. № 1. P. 57–61.

Бычков 1995 – Бычков С.Н. Естественный и искусственный интеллект: Проблемная лекция. М, 1995.

Дубровский 2013 – Глобальное будущее 2045. Конвергентные технологии (НБИКС) и трансгуманистическая эволюция. Обш. ред. Д.И. Дубровский, М., 2013.

Зинченко 1991 – Зинченко В.П. Искусственный интеллект и парадоксы психологии // Будущее искусственного интеллекта. Общ. ред. К.Е Левитин, М., 1991. С. 185–192.

Ильенков 1968 – Ильенков Э.В. Об идолах и идеалах. М., 1968.

Ишигуро 2012 – Ишигуро Хироши. Лекция «Об исследованиях роботов, связанных с человеческой деятельностью»: http://www.youtube.com/watch?v=UQ5mVucsXsw

Кутырёв 2011 – Кутырев В.А. Время Mortido // Вопросы философии, М., 2011, № 7. C. 18–30.

Ник Бостром 2005 – Bostrom Nick. A History of Transhumanist Thought // Journal of Evolution and Technology, vol. 14, April 2005. PP. 1–25.

Петрунин 2011 – Петрунин Ю.Ю. Искусственный интеллект как феномен современной культуры. // http://iph.ras.ru/uplfile/ai/petrunin.pdf

Примечания