От редакции. Нина Степановна Юлина (1927––2012), известный специалист в области истории философии в Америке и Великобритании, главный научный сотрудник Института философии РАН, была постоянным автором «Вопросов философии». Впервые ее статья (Философия «эстетической морали» Джорджа Сантаяны) была опубликована на наших страницах в 1961 г., здесь же появилась и ее последняя прижизненно изданная статья (Роджер Пенроуз: Поиски локуса ментальности в квантовом микромире // Вопросы философии. 2012. № 6). В опубликованных на страницах нашего журнала работах Н.С. Юлина неизменно представала высококвалифицированным и проницательным исследователем, обращающимся не только к философским концепциям первой половины ХХ в., но и к самым современным философским проблемам. Не стала исключением и предлагаемая вниманию читателей статья о подходе к объяснению сознанию американского философствующего физика Г. Стэпа, ставшая последней в творчестве Н.С. Юлиной. Редакция и редакционная коллегия «Вопросов философии» с благодарностью сохраняют память о творческом сотрудничестве с Н.С. Юлиной, замечательным специалистом и человеком.

В статье рассматривается квантовый подход к объяснению феномена сознания, предложенный американским физиком Генри Стэпом. Концепция Г. Стэпа представляется в рамках современных дискуссий о проблеме сознания, ведущихся философами, психологами и физиками. Специально анализируются критические замечания на концепцию Г. Стэпа, сформулированные М. Велмансом, Б. Лоуэром и Д. Чэлмерсом. В заключение сделана попытка оценить то новое, что внес квантовый подход Г. Стэпа в длящуюся дискуссию о феномене сознания.

The article analyzes quantum approach to consciousness explanation, offered by American physicist Henry Stapp. Stapp’s conception is represented here in the context of contemporary discussions on consciousness problem, that involves some philosophers, psychologists and physicists as its participants. There is also some analysis of critical comments on Stapp’s approach, formulated by M. Velmans, B. Lower, and D. Chalmers. In conclusion N.S.Yulina makes an attempt to estimate what is the new contribution of quantum perspective to current discussion on mind phenomenon.

Ключевые слова: Г. Стэп, сознание, философия, физика, квантовый подход к проблеме сознания.

KEY WORDS: H. Stapp, consciousness, mind, philosophy, physics, quantum approach to consciousness problem.

В нашей статье «Роджер Пенроуз: Поиски локуса ментальности в квантовом микромире» [Юлина 2012] мы рассмотрели основные положения квантового подхода к сознанию, предложенного Пенроузом – Хамерофф. В данной работе мы обратились к альтернативной концепции сознания, разработанной профессиональным физиком, сотрудником Национальной лаборатории им. Лоуренса в Беркли (Калифорнийский университет) Генри Стэпом. Эта концепция, использующая арсенал науки о Вселенной, физики, интересна открытым вызовом материализму. К тому же она более философична, нежели концепции других приверженцев квантового подхода. Обратившись к рефлексии о материи и сознании, Стэп вышел на поле философии, задействовал ее проблемы, использовал идеи Альфреда Уайтхеда и Уильяма Джемса. Все это делает его концепцию более открытой для философской критики. А критика не менее интересна с точки зрения понимания расклада сил в современных дискуссиях о сознании. Поэтому наш рассказ о концепции Стэпа сопровождается рассмотрением комментариев Макса Велманса, Барри Лоуэра и Дэвида Чэлмерса.

В многочисленных статьях, а развернуто – в книгах «Сознание, материя и квантовая механика» и «Одушевленная Вселенная: квантовая механика и участвующий наблюдатель» [Стэп 1993; Стэп 2007^а], Стэп, опираясь на свою интерпретацию квантовой механики, преследует одну цель – показать, что сознание, как и физические свойства мира, представляет собой фундаментальное свойство реальности. Человек – это не пассивное и отчужденное от Вселенной существо, а наблюдатель, участвующий в ее творении. Предложенный им «квантовый интерактивный дуализм», считает он, дает основу для объяснения этого сотворчества.

Истоки неудач философов (и прежде всего – философов физикалистов) в объяснении сознания Стэп видит в том, что те пытаются объяснить связку сознание/тело, руководствуясь принципами старой (ньютонианской) физики, представляющей Вселенную без деятельностного ментального фактора. В случае же принятия принципов квантовой механики имеется возможность по-новому взглянуть на эту связку и ответить на многие болевые вопросы, которые оказались не под силу физикалистам, функционалистам, эмерджентистам, а также тем, кто думает, что ключом к пониманию сознания является исследование нейрофизиологии мозга. Таковы, например, проблемы психофизической интеракции, интенциональности, ментальной каузации, свободы воли. А идея о творческом характере реальности позволяет ввести антропологический фактор в физическую Вселенную и связать свободу с детерминизмом, что не удается философам.

Стэп полагает, что предложенная Роджером Пенроузом и Стюартом Хамерофф [Хамерофф, Пенроуз 1996] квантовая концепция сознания основана на неверной стратегии. Она зиждется на трех ложных идеях. Первая связана с квантовой теорией гравитации, относительно которой остается много неясностей. Вторая включает знаменитую теорию Курта Гёделя о неполноте формальных систем, имеющую разные толкования. Третья апеллирует к сравнительно недавно открытой микротрубчатой структуре нейронов, исследование которой только начато. Все идеи построены на шатких основаниях. Не менее уязвима позиция Ф. Бека и Дж. Экклза [Бек, Экклз 1992], связывающая самосознание и свободу воли с квантовым индетерминизмом: в ней нарушается логическая когерентность всей квантовой схемы. Более правильный путь избрал Дэвид Чэлмерс, защищающий дуализм свойств, однако ему недостает профессионального знания квантовой теории. Единственное прочное основание квантового подхода к сознанию Стэп видит в совокупности идей, которую представили пионеры новой физики – Вернер Гейзенберг и Нильс Бор. В отличие от многих других ученых и философов, возлагающих надежды на будущую революцию в физике, которая, возможно, внесет ясность в понимание феномена сознания, Стэп считает ортодоксальные идеи этих классиков вкупе с нынешними ресурсами квантовой физики вполне достаточными, правда, с необходимыми уточнениями в части понимания роли ментального фактора. И здесь подсказками могут служить идеи философов, например Уайтхеда и Джемса.

«Каузально открытая» versus «каузально закрытая» Вселенная

Современная квантовая физика, как известно, имеет разные интерпретации. Чтобы представить стратегию Стэпа в обосновании онтологического статуса ментального, коротко представим рисуемую им картину развития физики. Пионер интерактивного дуализма – Декарт – резко разделил res cogitans и res extensa. В XVII в. Ньютон сформулировал физическую теорию, основанную исключительно на материально-физической части онтологии Декарта. Ньютоновская теория в идеале была нацелена на детерминистическое объяснение природы ее физическими свойствами и способствовала утверждению принципа каузальной закрытости физического мира. Вся последующая физика усиливала его. При всей эвристичности в развитии науки, полагает Стэп, классической механика формировалась с глубинным изъяном – игнорированием феномена сознания.

Представление о мире коренным образом изменилось в 20-х гг. ХХ в. с появлением совершенно иной теории физического мира. В. Гейзенберг (вместе с М. Борном и П. Иорданом) предложил вариант квантовой механики, в которую был введен принцип неопределенности. Согласно ему, чем больше мы узнаем о позиции микрообъекта (электрона), тем меньше знаем о количестве его движения (momentum). Ревизия классической физики с применением принципа неопределенности была подытожена знаменитыми словами Гейзенберга. «В результате представление об объективной реальности элементарных частиц странным образом исчезает, но исчезает оно не в тумане какого-то нового понимания реальности или еще не понятого представления о ней, а в прозрачной ясности математики, описывающей не поведение элементарных частиц, а наше знание об этом поведении» [Гейзенберг 1987, 295]. Кроме того, в его онтологической картине мира акцент был сдвинут с физических элементов на действия, а также на процессы и тенденции, ждущие актуализации своей потенциальности.

Следующий большой шаг был сделан учеником Гейзенберга Бором, который ввел в квантовую физику принцип дополнительности. При исследовании микрообъекта точные данные могут быть получены либо об его энергии и импульсах, либо о пространственно-временном поведении. Согласно Бору, эти два типа данных не исключают, а «дополняют» друг друга. Поэтому описание опыта должно охватывать и инструменты и, в дополнение, свойства опыта исследователя. Бор пришел к выводу, что «в нашем описании природы целью является не раскрытие реальной сущности феноменов, а только прослеживание как можно глубже отношений между многообразными аспектами нашего собственного опыта» (цит. по [Стэп 2007^б, 302]). При описании исследовательской работы Бор не отбросил язык классической физики и повседневный язык. В любом объяснении физического опыта и экспериментальные условия, и наблюдения следует описывать теми же средствами коммуникации, которые используются в классической физике, а не с помощью языка и квантовых правил. Иначе говоря, в описания опыта востребованы два языка – «микро» и «макро». Они не исключают, а дополняют друг друга. Примечательно, что Бор предполагал, что законы квантовой теории, с учетом таких факторов как «наблюдатель» и «дополнительность», вполне применимы к живым организмам, причем при их объяснении приемлемы такие понятия как «телеология» и «воление». Однако с легализацией двух языков принцип дополнительности сталкивался с эпистемологической проблемой их соединения. «Копенгагенское решение», пишет Стэп, разделило природу на две части. Одна часть природы – это наблюдаемая система, «включающая тела, мозги и сознание человеческих существ», которая описывается на «макро» языке психологии и классической физики. Другая часть природы описывается на символическом языке квантовой механики. Принципиальное различие между двумя описаниями было помехой в ревизии классики.

За устранение этой помехи взялся Джон фон Нейман в книге "Математические основания квантовой механики" (1955). Заслугу Неймана в развитии физики Стэп видит в выдвижении глобальной идеи, что вcе на свете в физическом мире, «включая тела и мозги агентов», в принципе может быть описано на математическом языке квантовой механики. Соответственно знание и операции наблюдателя могут быть инкорпорированы в математику квантовой механики. Он не просто ввел в картину реальности сознательные операции агента, а придал им статус онтологического деятельностного фактора физического мира. В его формулировке зондирующий акт (probing action) или интервенция-наблюдение агента сопряжен с воздействием на его состояние мозга, то есть на материальное тело, поэтому должен иметь математически выраженную форму.

Как это происходит? Когда агент задает зондирующие вопросы («как?» «почему?», «каким образом?»), они являются психологическими событиями его сознания. Нейман назвал акт вопрошания «абстрактным эго». Психологический акт выбора функционально реализован в мозге действием «Процесса 1» – психофизической основой зондирующего вопроса. Придав физической компоненте психофизического зондирующего вопроса общую математическую форму, он отделил его от совершенно иного процесса – «Процесса 2», который является математически выраженной эволюцией квантового состояния. Вторая важная идея Неймана состояла в том, что время от времени «Процесс 1» резко вторгается в упорядоченную эволюцию «Процесса 2». Мозги экспериментаторов свободны в выборе объектов и математических операций. Их свобода не детерминирована какими-либо законами, на практике человек делает тот или иной выбор в зависимости от склонностей, чувств и потребностей. Иными словами, процессы функционирования системы сознание/мозг не детерминированы процессами квантовой физики; динамика системы требует действия «Процесса 1».

Введение свободного выбора и знания наблюдателя в квантовую механику Стэп оценивает как самый большой шаг в отказе от картины физического мира, доминировавшей в науке со времен Ньютона, Галилея и Декарта. Стандартный блок науки был сдвинут от описания поведения крошечных кусочков бессознательной материи к объяснению действий, предпринимаемых для достижения знания, и знания, которое таким образом приобретается. Роль классической механики не отвергается и в виде составной части входит в квантовую механику, но в статусе не универсальной, а только «приблизительной» теории. Кроме того, сохраняется главный признак классической физики, а именно, применение математических величин к пространственно-временным точкам. Однако сегодня принято считать, говорит Стэп, что математическая структура уже не отражает классически понимаемую материальную Вселенную. Скорее всего, она репрезентирует информационную структуру. Последняя представляет собой знание, ассоциированное с психофизическими событиями, которые уже произошли, а также объективные диспозиции (propensities) для реализации будущих психофизических событий.

Все эти этапы в развитии квантовой механики, подчеркивает Стэп, имели непосредственное отношение к возникновению нового взгляда на статус сознания в физическом мире. Если исходить из посылки, что любые шаги в познании природы всегда включают активную роль опыта экспериментатора и инструменты его исследования, тогда представление о реальности как «физически закрытой каузальной системе» с ее эпистемологическим императивом – познавать природу «объективно», не прибегая к ментальному фактору, реализовать невозможно. Отсюда его вердикт: «Согласно современной ортодоксальной базисной физической теории, но в противоположность многим утверждениям философии сознания, физическая сфера не является каузально закрытой» [Стэп 2006, 2].

Каузальное воздействие сознания на физические процессы

В нашей статье «Физикализм: дивергентные векторы исследования сознания» [Юлина 2011] мы писали, что одной из самых трудных проблем этого философского течения является проблема каузальности вообще и ментальной каузации в особенности. Согласно его сторонникам (Джегвону Киму, например), ментальную каузацию нельзя выводить за пределы каузально закрытой Вселенной. Если наряду с обычной каузацией «снизу-вверх» (upward causation) действовала бы еще и ментальная каузация «сверху вниз» (downward causation), это привело бы к их столкновению и взаимной аннигиляции. Стэп не согласен с таким утверждением. Почему сознание вообще существует, и почему мы верим, что оно действенно, если полагать, что у него нет каузальной силы? Чем вызван такой большой обман? «Квантовая теория отвечает: нет никакого обмана! Это только результат неразумного принятия фундаментально ложной физической теории, совершенно неприменимой к мозгу» [Стэп 2007^б, 309]. Только придание ментальному аспекту реальности – свободному вопрошанию – онтологически активного характера может объяснить влияние сознания и на мозг, и на все наше поведение. Соответственно характерная для старой физики каузальность «снизу-вверх» должна быть дополнена каузацией «сверху-вниз».

В философии физики, как мы знаем, проблема каузальной роли «наблюдателя» вызвала много споров. Посмотрим, как решает эту проблему Стэп. У Неймана «наблюдатель» или «абстрактный эго» выглядел достаточно туманно, к тому же он избегал слишком вдаваться в философские вопросы. Стэп попытался конкретизировать каузальный механизм. Наблюдатель – это поток сознания человеческой личности, включающий мозг и тело, а также измерительные инструменты, применяемые при зондировании наблюдаемой системы. Интервенция «Процесса 1» приводит к декомпозиции состояний зондируемой системы в набор дискретных компонентов, а природа выбирает один из возможных результатов этой зондирующей акции. Выбор результата «со стороны природы» аннулирует из исходной возможности все компоненты, кроме одного, который сам является новым расплывчатым облаком возможностей или потенциальностей. (Иначе говоря, актуализируя потенции, наблюдатель превращает возможности в действительность.) В случае вторжения-зондирования наблюдателя, пишет Стэп, его «психологически и физически описанные акты представляют собой два аспекта единого психофизического события, чей физически описываемый аспект вторгается в упорядоченную эволюцию «Процесса 2», который хорошо определяется математическими средствами» [Стэп 2007^б, 305]. Квантовая теория в действительности строится на идее о воздействии психологически описываемых интенциональных акций личности на физически описываемые свойства мозга. Такая картина может вызвать мысль об аналогии с картезианским интерактивным дуализмом, однако она отличается от него тем, что в этом случае каузальные связи между двумя сферами частично специфицированы базисными законами физики.

Ментальность, интенциональность, свобода воли

Предложенная Стэпом концепция позволяет решать проблемы, по которым у философов нет согласия, например, проблемы интенциональности, свободы воли, психофизической интеракции. Интервенция (свободный выбор «Процесса 1»), может быть представлена в потоке сознания агента в виде интенционального выбора в пользу действия, дающего или не дающего обратную связь. Множество относящихся к выбору вопросов могут быть сведены к вопросам, предполагающим ответы в форме «да-или-нет». В игре вопросов-ответов субъект свободен выбирать те, которые соответствуют его резонам или чувствам по законам, которые он не знает, а природа возвращает ему ответы. «В рамках современной физики селекция зондирующих событий «Процесса-1» детерминирована не известными математическими или физическими законами, а скорее свободными выборами, которые делаются сознательными агентами» [Стэп 2007^б, 304]. В потоке сознания агента «редукция волнового пакета» (или «коллапс волновой функции») должна сопровождаться состоянием опыта, который ассоциируется с выбранной компонентой. Из его зондирующего действия и отклика на него со стороны природы агент приобретает знание. Поскольку квантово-механические эффекты в любом случае вероятностны, это обстоятельство дает основание для объяснения волевой деятельности человека. Согласно Стэпу, каждый опыт сознания имеет в виде своего физического двойника редукцию квантового состояния, приводящего в действие «паттерн активности», который можно называть «нейронным коррелятом сознательного опыта». Паттерн активности кодифицирует интенцию и представляет «образец для действия». Интенциональное решение совершить действие, решение, предшествующее самому действию, является ключом к пониманию свободы воли. А последняя невозможна без элемента случайности. Однажды выбранная, сознательная интенция имеет физические последствия, которые фиксируются известными квантовыми законами. Но то, какая из набора физически возможных интенций будет выбрана и когда она будет воплощена, не детерминируется известными на сегодня законами квантовой механики.

Стэп усиливает роль «Процесса 1», приписывая сознанию контролирующую роль. «Сознательные выборы контролируют временные параметры событий физического «Процесса 1», и эта связь включает, в принципе, способность этих психологически описываемых аспектов потока сознания агентов контролировать определенные физически описываемые черты мира» [Стэп 2007^б, 306]. Если же придерживаться подхода, типичного для современных философов-физикалистов, психологический аспект всегда будет выглядеть эпифеноменальным побочным продуктом деятельности мозга. Еще один важный аспект, по Стэпу, состоит в том, что скорость потока сознания или последовательность действий «Процесса 1» может быть усилена ментальным напряжением.

В отличие от многих других сторонников квантового подхода к сознанию Стэп ссылается на предшественников в истории философии. Он считает, что его идея о ментальном напряжении в чем-то перекликается с представлениями Уильяма Джемса о «потоке сознания». Еще во времена доминирования классической физики в своей «Психологии» (1882) Джемс высказал революционные идеи о каузальной эффективности сознания по отношению к «эволюционной истории тела», проявляющейся в определяющей роли воления, внимания и ментальном напряжении. «Описанные Джемсом связи объясняются на основе тех же самых динамических принципов, которые были введены физиками для объяснения атомных явлений» [Стэп 2005, 12]. Со времен Джемса многое изменилось, однако новейшие достижения в психологии не опровергают, а подтверждают его гипотезы.

Интеракция физического и психического: квантовый подход и нейронауки

После краткого обзора философских выводов, которые, согласно Стэпу, вытекают из квантовой интерпретации активности ментальных акций наблюдателя, проявляющихся в интенциональности, свободе воли, ментальной каузации, контроле и напряженности, обратимся к самой претенциозной его заявке – к объяснению феномена интеракции сознания/тела.

Напомним, что Декарт высказал предположение, что интеракция res cogitans и res extensa происходит где-то в мозгу, возможно в «шишковидной железе» мозга. В его время знание о мозге было в зачаточном состоянии. Сегодняшнее знание о биологии мозга достигло высокого уровня. Физики или философы, выходящие на проблему интеракции сознания/тела, уже не могут не обращаться к этому знанию. Философ Поппер для обсуждения интеракции сознания /тела писал книгу «Самость и ее мозг» в тандеме с нейробиологом Экклзом, физику Пенроузу для объяснения связи между физическим и биологическим понадобились познания анестезиолога и нейрофизиолога Стюарта Хамероффа. У Стэпа нет такого тесного содружества. Однако он вынужден как-то апеллировать к эмпирическим исследованиям нейрофизиологов и психологов, правда, с существенной оговоркой, что нейрофизиологические, психологические, эволюционно-эмерджентистские объяснения не дают нам реальной картины сознания без посылки о базовом характере квантовых процессов.

Самый существенный вопрос касается того, где и как осуществляется интеракция. Пенроуз-Хамерофф предположили, что она происходит в микротрубках цитоскелета клеток мозга в результате квантово-волновых коллапсов. Физик Бек и нейробиолог Экклз считают, что интеракция имеет место при прямом воздействии некоей особой «ментальной силы» на синаптический материальный передаточный процесс. Стэп рисует более сложную картину. Механизм интеракции Стэпу видится следующим образом. «Квантовая механика имеет дело с наблюдением макроскопической системы мозга всякий раз, когда она зависит от активизации сущностей на атомном уровне. Более конкретно поведение мозга зависит от воздействий, например ионов, вторгающихся в терминалы нервной системы. То есть ионы – поток частиц и квантов – возбуждают атомы и молекулы нервных связей мозга в его «синаптических щелях». Каналы, через которые ионы входят в терминалы нервов, Стэп называет «ионными терминалами». Они чрезвычайно малы, имеют нанометрические размеры. Расчеты показывают, говорит он, что квантовые неопределенности при ионно-индуцированной разрядке нейротрансмитерных молекул распространяются на макроскопический уровень мозга. «Таким образом, квантовая теория, в принципе, должна использоваться в оценке физического поведения мозга, несмотря на его размеры» [Стэп 2007^б, 300].

В резюме содержания  одной из статей Стэпа, написанной им совместно с Дж. Шварц и М. Берегард и опубликованной 2005 г., говорится, что «детальное исследование, основанное на анализе определяющих процессов мозга, имеющих место при экзоцитозе (exocytosis), то есть переброске (сваливании) молекул нейромедиаторов в синаптическую щель, разделяющую взаимодействующие нейроны, показывает, что на уровне базисных принципов квантовая механика может быть использована в рассмотрении динамических процессов, происходящих в человеческом мозге» [Стэп 2005, 2–3]. Если же к этим процессам применять принципы классической механики, сознание человека всегда будет выглядеть «каузально инертным наблюдателем бессознательного танца атомов».

Рисуемая Стэпом картина интеракции сознания/тела вызвала у критиков вопрос об ее эмпирическом подтверждении. В пользу этой картины, говорит Стэп, свидетельствует значительное число эмпирических данных в нейрофизиологии и психологии внимания. Примечателен, однако, его главный аргумент – она соответствует обычному представлению человека о самом себе. Иначе говоря, когда речь заходит о критериях подтверждения концепции, как и философы, защищающие взгляд «от первого лица», Стэп ссылается на интуицию человека о своем сознательном опыте. «Моя позиция состоит в том, что наша самая глубокая и сильная интуиция относится не к природе внешнего физического мира, а скорее к тому, что наши человеческие мысли и стремления могут вносить различие в поведение наших тел. Вся наша жизнь основана на этой постоянно переоцениваемой интуиции в противоположность прокламациям некоторых философов, будто наше прямое осознание физической эффективности наших мыслей иллюзорно» [Стэп 2006, 5–6].

Синтез квантовой онтологии Гейзенберга с онтологией
«актуальных событий» Уайтхеда

С первых до последних работ Стэп доказывал правоту онтологического принципа о действенности ментального фактора, однако акценты его аргументов смещались. Сначала он опирался в основном на идею копенгагенского «наблюдателя» вкупе с математическими схемами Неймана. Однако тенденция к математическому монизму, помимо платонизма, таит в себе другую опасность; по идее, математический язык представляет информационные структуры и не совсем ясно, откуда в акте зондирования наблюдатель черпает силы для воздействия на физические структуры.

Чтобы теснее связать «Процесс 1» с «Процессом 2» и объяснить интеракцию, Стэп обратился за помощью к метафизике Альфреда Уайтхеда. Наиболее ценными он находит две его идеи: идею «актуальных событий» и идею процессуальности. Напомним, что Уайтхед тоже был озабочен созданием онтологии, альтернативной механистическому мировоззрению. Центральное ее понятие – «актуальные события» – рассматривалось им в виде психофизических взаимодействующих аспектов реальности, по своему статусу являющихся фундаментальным способом существования Вселенной. Онтология «актуальных событий» Уайтхеда, считает он, дает ключ к пониманию активной роли ментального аспекта психофизических событий.

Не менее работоспособной он нашел идею процессуальности Уайтхеда. (Свою версию квантового подхода к сознанию Стэп помещает в рамки процесс-философии – давнюю традицию англо-американской мысли.) «Актуальные события» мыслились Уайтхедом как «становления» или «процессы», а не как «субстанции» или «бытие». Сам он считал, что в пользу «гибридной процессуальной онтологии» свидетельствует, прежде всего, биологическая эволюция. Стэп [Там же, 4] полагает, что идея процессуальности имеет прямое отношение к физике. «Естественная онтология квантовой теории и в особенности релятивистской теории поля имеет близкое сходство с ключевыми аспектами онтологии процесса Уайтхеда. Чтобы происходили события, обе онтологии строятся на психофизических событиях и объективных тенденциях (аристотелевской «potentia», согласно Гейзенбергу)… Актуальные события актуализируют то, что до этого было просто потенциальным, но в онтологическом смысле и потенциальное, и актуальное является реальным».

В свое время Гейзенберг задал вопрос: «Что „реально” происходит в атомном событии»? И ответил – «что-то случающееся» (happenings). Из всех возможных потенциальных событий наблюдение выбирает одно, которое реально случилось. А переход от «возможного» к «актуальному» происходит в акте наблюдения. Естественный онтологический характер физического аспекта квантовой теории, а именно части, описываемой в терминах волновой функции или квантового состояния, есть та самая «потенция» или «тенденция» для свершения события. Все же онтология Гейзенберга, считает Стэп, была ограниченной и не отвечала на вопрос, каким образом событие оказывается выбранным наблюдателем. Подсказку можно найти у Уайтхеда. Согласно ему имеет место процесс воссоединения до-существующего психофизического аспекта реальности с диспозицией к формированию новой психофизической сущности или актуального события. «Я просто предлагаю добавить к неполной онтологии Гейзенберга то,— пишет Стэп, – что считаю главным в идеях Уайтхеда. Цель этого подхода состоит в понимании того, как физические и психологические аспекты реальности соединяются в выборе реально происходящих событий». Конечно, оговаривает он, эмпирически подтвердить эту синтетическую онтологию сложно. «В настоящее время у нас нет эмпирической очевидности, необходимой для спецификации объективными научными основаниями деталей для введения не-антропоцентристской онтологии, которую требуют идеи Уайтхеда. Но мы, конечно, находимся не в конце движения науки» (две последних цитаты см. [Там же, 5, 7]). Но в любом случае следует прислушаться к Уайтхеду, который говорил, что взаимодействие сознания/материи должно пониматься онтологически, рационально и оптимистически.

Возникает общий оценочный вопрос, не противоречит ли попытка синтезировать онтологию квантовой механики (Гейзенберга и Бора) с философской онтологией Уайтхеда дуализму, приверженцем которого провозгласил себя Стэп? Приняв на вооружение идею «актуальных событий», он, как и Уайтхед, от дуализма объективно двигался к панпсихизму. Это движение вполне естественное при изначальной установке об онтологическом характере ментального и его каузальном воздействии на физическое. Кстати сказать, не случайно, что к концепции Стэпа благосклонно отнеслись процесс-теологи. В 1977 г. ее позитивно оценил теолог Чарльз Хартсхорн, последователь Уайтхеда, защищающий идею о сотворчестве Бога, Вселенной и человека. А аргументы в пользу нового понимания бытия человека, которое не противоречит ни науке, ни религии, многие находят убедительными (эти темы Стэп развивает в [Стэп 2001]).

Стэпа часто упрекают за умозрительность его конструкции, которую трудно связать с практикой. Он считает, что это не так. Физикам он помогает прояснять параметры опытов измерения и наблюдения, психологам и нейрофизиологам дает ориентиры в понимании волевых действий человека. Небесполезна она и для научно-ориентированной рациональной этики. В свете старой классической физики самость выглядела «мелкой сошкой» в механическом мире, при квантовом подходе она приобретает статус «квантового игрока» (quantum player), чьи суждения и действия каузально эффективны и вносят вклад в кооперативную деятельность Вселенной. «Базирование этики на науке, учитывая ее универсальный характер и ориентацию, сдвинет ценностную сферу в сторону экуменического мировоззрения и уведет ее от враждебных аспектов религий, проповедующих нетерпимость к последователям других религий. Сегодня такой сдвиг крайне необходим» [Там же, 14].

Генри Стэп и его критики

Из представленных выше рефлексий Стэпа видно, что он замахнулся на решение очень трудных вопросов, согласия по которым нет ни у философов, ни у физиков. Естественно, что его заявки вызвали множество критических комментариев. Мы оставим в стороне технические аргументы профессиональных физиков и ограничимся воспроизведением критических доводов осведомленных в физике философов и психологов. Для экспликации полемики мы сочли показательными суждения Макса Велманса, Барри Лоуэра и Дэвида Чэлмерса.

Макс Велманс: Рефлексивный монизм против дуализма

Начнем с критических суждений профессора психологии Лондонского университета Макса Велманса. Сам он является сторонником «рефлексивного монизма» вкупе с «эпистемологическим дуализмом» и одним из энтузиастов междисциплинарного подхода к сознанию. В получившей широкий резонанс книге «Понимание сознания» [Велманс 2009] он последовательно развивает тезис о ложности всех версий онтологического дуализма вообще и Стэпа в частности.

Несмотря на апелляцию к Джемсу и Уайтхеду, говорит Велманс, центральное место у Стэпа занимает проблема «наблюдателя». Из копенгагенской установки им были сделаны два принципиальных вывода: во-первых, что в квантовая механика описывает не объективно существующий внешний мир, а наблюдения сознательных агентов; во-вторых, что реальность является дуальной или психофизической. Оба вывода построены на философски некорректных посылках. В классической физике зависимость от наблюдателя понимается скорее эпистемически, то есть как свидетельство ограниченности средств познания мира, нежели онтологически, то есть как факт, относящийся к реальности самого физического мира. Однако сегодня, замечает он, «в разных интерпретациях квантовой механики отличие эпистемического от онтологического приобрело туманные очертания» [Велманс 2009, 18]. Именно этой туманностью воспользовался Стэп. Он утверждает, что сознание выполняет реальную каузальную роль в механической работе Природы, а это – онтологическое утверждение. А затем поясняет, что наши выборы в квантовой механике входят в то, что мы можем узнать о Природе, что фактически является эпистемической заявкой.

Смысловая неточность допускается и в критике понятия «каузальная закрытость Вселенной». Классическая физика, действительно, не обнаружила в мире онтологической лакуны для сознания, поэтому считается, что физический мир «каузально закрыт». Стэп же утверждает, что если исходить из квантовой механики, такая лакуна есть; о ней свидетельствует свобода выбора экспериментатора, формирующая объект наблюдения. Он свободен в постановке зондирующих вопросов, которые не детерминированы известными физическими законами, но в то же время оказывают реальный каузальный эффект на физическое. А если так, то принцип «каузальной закрытости» в квантовой механике не работает и физический мир следует считать открытым к ментальному. Отсюда его предположение, что в нейронных каузальных цепях мозга существует некий «разрыв» или лакуна для ментального.

Никто не спорит, говорит Велманс, что физика является «открытой» и в смысле будущих открытий, и в смысле свободы ученых выбирать способы измерения объектов. Однако трудно согласиться, что в нейробиологических процессах мозга имеется некий «разрыв» для каузальной интервенции нематериальных причин – сознательных выборов. С точки зрения классической физики и современных данных нейрофизиологии деятельность мозга происходит только на основе физических процессов. Иначе говоря, физический мир «каузально закрыт».

Одно из самых серьезных возражений Велманса против тезиса Стэпа о существовании нематериальной каузации состоит в том, что этот тезис противоречит первому принципу термодинамики – принципу сохранения энергии. Принцип гласит, что в замкнутой физической системе энергия ниоткуда не поступает и никуда не исчезает, ее количество остается постоянным. Чтобы физические события обладали способностью влиять на ментальные события, они должны затрачивать энергию, а энергия должна черпаться из физической Вселенной. Если же принять посылку о способности ментальных событий влиять на физические события, их энергия должна подпитываться каким-то нефизическим источником, в результате чего тотальная физическая энергия Вселенной должна возрастать. Такая посылка подрывает принцип сохранения энергии, согласно которому энергия не может быть ни создана, ни разрушена.

Попытки обойти этот закон или по-своему истолковать его обусловили противоречия в толковании «наблюдателя». Например, переход от возможных состояний к актуальным состояниям наблюдения оставляет без ответа вопрос: если «наблюдатель включает измерительный инструмент, например, счетчик Гейгера, и одновременно с ним мозг, тело и сознательный опыт, какой именно аспект измерительного процесса каузально вызывает коллапс? Ведь может быть и так, что квантовые события актуализируются тогда, когда их фиксирует счетчик Гейгера, а не тогда, когда их включает сознание наблюдателя. Не все так просто с языком наблюдения. «Процесс 1», относящийся к наблюдению, с необходимостью описывается на обычном языке и языке классической физики. А «Процесс 2» зондированной системы описывается на символическом языке квантовой механики. Остается непонятным, каким образом стыкуются два языка – язык макроописания и язык микроописания. А это давний эпистемологический вопрос, ответить на который совсем не просто.

Эти противоречия сказались на толковании интеракции. При всем том, что Стэп называет себя «интерактивным дуалистом», замечает Велманс, процесс интеракции выглядит у него туманно. Конкретно не показано, каким образом под воздействием выборов наблюдателей в мозгу появляется осознанность. Говорится только о «разрывах» и «пропастях» в «синаптических щелях», куда каким-то образом вторгается сознание и получает сведения о физическом мире. Одним словом, квантовая механика здесь не подсказчик.

Изъяны предложенного Стэпом подхода, по мнению Велманса, во многом определены тем, что, сконцентрировав внимание на роли наблюдателя в инициации интеракции, он оставил в тени другие важные аспекты сознательного опыта. Например, сегодня много спорят по поводу роли бессознательного в процессе производства сознания. Споры во многом стимулированы экспериментами Бенджамина Либета (1996). Исследуя системы чувственного опыта, он пришел к выводу, что сознательный опыт в коре головного мозга возникает не мгновенно с получением стимулов, а спустя какое-то время, когда уже произошли досознательные процессы – нейронная активация, анализ, синтез и т.д. Нейронным состояниям требуется, по меньшей мере, 200 миллисекунд для производства сознательного опыта. (У экспериментаторов, повторявших его опыт, получались несколько другие цифры, но это не столь важно. – Н.Ю.). Иначе говоря, осознание внешних событий по времени происходит позднее, чем факт самих событий. Согласно же интерпретации Стэпа/Неймана фотон актуализируется сразу, как только он появляется в визуальном опыте. В связи с этим возникает вопрос, как может результирующий сознательный опыт актуализировать его собственную первичную причину?

Другой важный вопрос, который Стэп обошел, но по которому идут жаркие споры в литературе о сознании, – это природа квалитативных или феноменальных характеристик опыта. Концепция Стэпа никак не объясняет эти характеристики; совершенно непонятно, каким образом феноменальное может влиять на мозг тогда, когда в нем еще не был задействован его нейронный коррелят. «У Неймана и Стэпа получается, что сами сознательные опыты становятся выбирающими агентами, а квантовые потенциалы, которые они зондируют, напрямую находятся в их собственных мозгах!», пишет Велманс в своей книге [Там же, 21]. Интенсивные исследования последних десятилетий показали, что проблема квалиа оказалась сложнее, чем представлялось раньше. Сознательный опыт, обычно выраженный фонетически или в виде внутренней речи, еще не весь опыт: у него еще есть качественные субъективные аспекты или «квалиа». Свойства вербальных мыслей отличаются от свойств тактильных ощущений или визуального опыта, поэтому объяснение сознания невозможно без понимания того, каким образом квалиа соотносятся с процессами мозга и внешним миром. Дэвид Чэлмерс и многие другие философы правы, говоря, что сознание без феноменологии вообще не является сознанием.

Квантово-механические объяснения интеракции сознания и мозга, замечает Велманс, сталкиваются со столь же болезненными проблемами, как и объяснения на макроскопическом уровне. Никто не оспаривает, что квантово-механические эффекты происходят на микроуровне мозга точно так же, как они происходят в остальном материальном мире. Однако остается неясным, каким образом коллизии и коллапсы на микроуровне транслируются в психологически релевантные и качественно окрашенные макроэффекты. Утверждать, что они оказывают измеримые макроэффекты на мозг, еще рано. Такие человеческие свойства, как решение проблем, использование языка и коммуникационных систем, – в высшей степени сложные формы информационных процессов, предполагающие манипуляцию значениями и символами, а манипуляция связана с нашим глобальным знанием мира, а не просто с локальным актом зондирования. Помимо специализированных навыков у человека, по-видимому, есть еще некое обобщающее свойство адекватно реагировать на все обстоятельства. «И все же нет оснований сомневаться, – утверждает Велманс [Там же, 28], – что такое свойство обобщения, однажды воплощенное в мозге, следует физическим принципам».

Нужно сказать, что, высказав много жестких критических аргументов по поводу нестыковки концепции Стэпа с законами термодинамики, Велманс не столь категоричен в отношении принципов физики будущего. Учитывая неполноту нашего знания и сознания, и физической материи, он не советует вовсе отбрасывать квантовые гипотезы. Возможно, например, что в акте интеракции сознания/тела энергия «черпается из» физической Вселенной и «возвращается ей обратно» («borrowed from» и «paid back»), не нарушая ее баланс. Он ссылается на У. Харта, который предлагает помыслить сознание в виде неизвестной физике формы энергии; в этом случае закон сохранения энергии смог бы включить в себя энергию сознания, а механизм перехода от физической энергии к энергии сознания в принципе мог бы быть найден (см. [Харт 1995, 265-269]).

Если же исходить из нашего нынешнего знания, говорит Велманс, дуализм – интеракционизм Стэпа не выглядит серьезной альтернативой философским физикалистским или функционалистским объяснениям. Вот уже более полувека в когнитивной психологии интенсивно исследуются процессы, происходящие при чтении, избирательном внимании, избирательной реакции на информацию и интеграции ее в целостную картину. Ученые склонны считать, что для их исследования требуются комплексный подход и методологические средства разных дисциплин. Если же сознание нематериально и его структура неясна, непонятен и способ его исследования. «Нет необходимости говорить, что попытка раскрыть тайну путем апелляции к еще более глубокой тайне мало кем поддерживается в современной научной мысли». Учитывая успехи науки в объяснении загадок, которые когда-то считались недоступными человеческому уму, многие ученые и философы сегодня верят в перспективность кооперативных усилий ученых в объяснения сознания, а не в результате создания какой-либо одной гениальной теории. Поэтому, пока не будет доказано, что мозг является чем-то вроде «квантового компьютера», «интервенции на квантово-механическом уровне, по-видимому, останутся на ложном уровне понимания» (см. [Велманс 2009, 22, 26]).

Барри Лоуэр: странное сожительство квантовой теории и сознания

Если Велманс в объяснении сознания возлагает надежды на междисциплинарный подход и когнитивные науки, то философ Барри Лоуэр полагается на философские концептуальные средства. Будучи аналитиком и физикалистом, он считает, что возникающие на материальной основе ментальные состояния супервентны по отношению микрособытиям мозга и не сводятся к физическим и нейрофизиологическим событиям. Конечно, замечает он, если квантовая механика является фундаментальной физической теорией и если сознание представляет собой физический феномен, он должен быть квантово-механическим, таким же, как дыхание или пищеварение. Можно предположить, что для полного описания нейрохимии мозга потребуется квантовая теория. И все же, отмечает Лоуэр, «я очень скептично отношусь к таким заявкам. Ничего подобного никогда не предлагалось для других биологических феноменов, хотя в них тоже происходят квантово-механические процессы» [Лоуэр 2003, 522].

Лоуэр не исключает, что квантово-механические процессы сказываются в сознании каким-то необычным образом. Однако, даже если это так, квантовая физика не помощник в решении проблем, над которыми бьются философы. Например, в решении «трудной проблемы сознания» – природы феноменального опыта. Или в объяснении того, каким образом «what is like» аспект сознания, то есть что такое быть кем-то – человеком, летучей мышью, – возникает на базе физического (нейрофизиологического) мозга. Не помогает она и в решении давнего вопроса о свободе воли и личной ответственности, где ключевым является понятие «самотождественного Я». В картине классической механики личностное «Я» действительно оказалось вне каузальной цепи физических событий, однако в квантовой картине «Я» растворилось в потоке сознания и потеряло свою специфику. На самом деле, говорит Лоуэр, вопрос о том, совместима или несовместима свобода воли с находящимися вне контроля агента детерминистическими или индетерминистскими законами, это дискуссионный вопрос. Во всяком случае, вряд ли стоит надеяться, что он когда-либо будет решен с помощью квантовой теории.

Сказанное относится и к проблеме единства сознания. У Стэпа единство как-то связано с феноменом квантовой когерентности. Состояние когерентно, если оно является относительно стабильным состоянием изолированной системы, состоящей из множества частиц, составляющих суперпозицию позиций частиц. Смысл идеи состоит в том, что сложные и запутанные (entangled) позиции частиц создают оркестровку или единство их эволюции. Тем не менее, говорит Лоуэр [Там же, 523], мне «трудно понять, какое отношение все это имеет к единству сознания. Единство ментальной жизни человека обеспечивает множество факторов – способность интегрировать разнообразную информацию, использование памяти, интенциональность, рассмотрение себя как актора действия, и т.д. Надеяться, что вся эта сложная система факторов может быть объяснена квантовой когерентностью, значит обманывать себя». Лоуэр констатирует [Там же]: «Хотя вопросы о природе сознания и его отношении к нейрофизиологическим и другим физическим феноменам, действительно, относятся к трудным проблемам, в настоящее время очень мало оснований полагать, что квантовая механика сможет сказать о них что-то существенное». Несмотря на нынешнюю моду сопрягать сознание с квантовой механикой, «известие об их грядущем сожительстве сильно преувеличено».

Дэвид Чэлмерс: феноменальный дуализм против интерактивного дуализма Стэпа

Как уже говорилось, многие философы оставляют вне внимания квантовые подходы. Исключением являются Майкл Локвуд, Квентин Смит, Хилари Патнэм, Дэвид Чэлмерс и ряд других авторов. Чэлмерс в книге «Осознающее сознание» (1996) посвятил этому теоретическому новшеству специальную главу. Его позиция интересна тем, что, как и Стэп, он причисляет себя к лагерю дуалистов. Однако его дуализм строится на иных основаниях и содержит иные выводы для философии. Некоторые авторы полагают, говорит он, что две проблемы (или две тайны) сознания и материи внутренне связаны общими корнями, поскольку упираются в понимание физического мира, отсюда их совет – сосредоточить внимание на анализе квантовой физики. Однако проблемы квантовой механики так же трудны, как и проблема сознания. И ситуация в ней такая же, как и в философии сознания, она представлена множеством интерпретаций без намека на консенсус; ни одно из предлагаемых в ней решений нельзя посчитать удовлетворительным.

К «копенгагенской интерпретации» Стэпа Чэлмерс относится скептически. В конце концов, Бор высказался за «классическую», то есть макроскопическую природу измерительных средств наблюдателя, а вопрос о сути – о реальной природе измеряемого объекта – оставил без ответа. «Такой шаг опирается на разделение классической и квантовой систем, а его трудно провести на какой-либо объективной основе и вообще трудно вообразить, что реальность просто тихо-тихо исчезает (fades out), по мере того как мы спускаемся с макроскопического к микроскопическому уровню» [Чэлмерс 1997, 343].

Нынешние сторонники квантового подхода (Г. Стэп, Д. Ходжсон) часто говорят, что связь между сознанием и квантовой механикой основывается на факте, что согласно некоторым ее интерпретациям проводимые сознательным наблюдателем измерения играют активную роль и вызывают коллапс волновой функции. Такие интерпретации избегают редукционизма, однако, замечает Чэлмерс, в них обходится главное. «Чисто физическое объяснение годится для объяснения физических структур, в которых макроструктуры объясняются в терминах детализированных микроструктурных составляющих» [Чэлмерс 2007^а, 233]. В случае же объяснения сознания мы имеем дело с совсем другим – с опытом. «Ни один набор фактов о физической структуре и динамике не может добавить что-то к факту, относящемуся к феноменологии» [Чэлмерс 1997, 118]. Ибо опыт является чем-то, что находится вне и над физическими свойствами мира. Все разговоры о загадочности проблемы сознания вызваны именно трудностями понимания статуса феноменального опыта.

Чэлмерс считает, что добавка к Вселенной феноменального сознательного опыта в виде фундаментального ее ингредиента не противоречит научному знанию. В физике, например, нет раз и навсегда принятых определений, какие сущности принимать за фундаментальные. А почему эту установку не применить к сознанию? «Более правдоподобно принять сам опыт за фундаментальную особенность мира наряду с массой, энергией, пространством-временем» [Чэлмерс 2007^б, 360]. Ничто в физике не говорит нам, почему материи отведено приоритетное место, и такую статусную оценку мы не считаем аргументом против теорий материи. Так же следует оценивать и теорию опыта.

Поскольку Чэлмерс постулирует базисные свойства помимо и над физическими свойствами, свою позицию он называет «дуализмом» или «невинной версией» дуализма, утверждая, что просто добавляет связующие принципы к объяснению возникновения опыта из физических процессов. Конечно, добавка нескольких фундаментальных сущностей «слегка расширяет онтологию», но ведь Максвелл проделал то же самое. «Общая структура моей позиции полностью натуралистическая, поскольку допускает, что наша Вселенная, в конечном счете, окажется системой базисных сущностей, подчиняющихся простым законам. Если эта позиция требует именования, наиболее приемлемым кандидатом мог бы быть термин натуралистический дуализм» [Там же]. Натурализм обычно ассоциируется с биологическими теориями. Однако данная версия больше ассоциируется с теориями в физике, поскольку биологические теории лишены фундаментальных принципов, какие есть в физике.

Чэлмерс осторожен в оценках будущих возможностей квантовой механики. Можно помыслить, например, что существует более тонкая связь сознания с физическими свойствами. Тем не менее, что бы физика будущего не обнаружила, мало надежд, что результатом будет полное физическое объяснение сознания. Редукционизм базирующихся на физике теорий не лучше редукционизма нейробиологических или когнитивных теорий. И все потому, что камнем преткновения для них является проблема феноменального опыта. Все попытки его редуктивного объяснения ни к чему не привели, и у нас не осталось другого выхода, как принять дуализм сознания/тела. «Я также поднял вопрос о возможности некоего рода панпсихизма. Как и дуализм сознания/тела, панпсихизм поначалу кажется контринтуитивным, но со временем это впечатление пропадает. Я не уверен, правилен или ложен этот взгляд, но, по меньшей мере, он интеллектуально привлекателен, а после некоторых размышлений не кажется столь безумным, чтобы быть неприемлемым» [Чэлмерс 1997, 357].

Примечателен конечный вывод Чэлмерса. Физики любят говорить о приоритетности их дисциплины в решении тайн материи и сознания. Однако вопрос о «двух тайнах» – квантовой физики и сознания – можно поставить по-другому: возможно, что прояснения следует ждать не от физики, а от философии, если посмотреть на проблемы квантовой теории как на проблемы об отношении между физической структурой мира и человеческим опытом этого мира. А приемлемая философская теория сознания может оказать поддержку неортодоксальной интерпретации квантовой механики.

Квантовый подход в рамках философских исследований сознания

В нашей статье мы представили квантовый подход к сознанию Генри Стэпа, сопроводив его критическими комментариями. В заключительной ее части имеет смысл остановиться на вопросе о статусе квантового подхода в раскладе сил, сложившемся в современных исследованиях сознания. Из представленного обзора можно сделать вывод, что вторжение сторонников этого подхода в проблематику сознания встретило неоднозначную реакцию – позитивную, негативную и осторожно выжидательную. Среди энтузиастов квантового подхода есть и профессиональные физики (Пенроуз, Хамерофф, Бом, Вигнер, Стэп), и философы (Ходжсон, Эверетт, Смит, Локвуд). Смысл их аргументов сводится к тому, что в ситуации, когда с каждым годом становится очевидной масштабность и глубина феномена сознания, а мы не в состоянии постичь ее философскими средствами, можно было бы присмотреться к другим подходам, в том числе квантовым, учитывая базисный статус физической науки в системе знания. Однако встал нетривиальный вопрос, какую дисциплину считать «базовой» для объяснения сознания – физику, нейрофизиологию, психологию, компьютерные науки, философию, – и этот вопрос не получил однозначного ответа. Есть мнение, что нам следует вообще отказаться от поиска приоритетных «базисных наук» и сделать ставку на междисциплинарные исследования, в которых задействовано знание разных областей.

В среде традиционно мыслящих философов появление на поле философии сознания нового фигуранта чаще всего встречает негативную реакцию. В особенности это относится к аналитикам – супервентным физикалистам, использующим инструменты концептуального и логического анализа. Важным мотивом такой реакции является стремление отстоять автономию философской дисциплины и обособить свою физикалистскую метафизику от грубого «сциентизма» нейрофизиологов и физиков. Осмыслять науку не возбраняется, но только в том случае, если рефлексия по ее поводу осуществляется в канонах философского анализа.

Можно сказать, что большинство философов считает претензии сторонников квантового подхода сильно завышенными. Независимо от того, как толкуется природа физического, детерминистски или индетерминистски, вывести «макро» особенности человеческого сознания из «микро» особенностей физических процессов невозможно. Трудно представить, каким образом коллизиями и коллапсами микромира можно объяснить интеракцию, квалиа, свободу воли, моральную ответственность и социо-моральные аспекты сознания. Сторонников квантового подхода упрекают в допущении логических и эпистемологических ошибок, открывающих простор фантазиям и спекуляциям, девальвирующих наработанную философами когнитивную культуру.

А комментаторы, наблюдающие ситуацию вокруг проблемы сознания со стороны, приходят к выводу, что говорить о реальном «сожительстве» сознание/кванты еще рано. У каждого из партнеров свои «странности». Физики до сих пор не могут разобраться, какие процессы они наблюдают в квантовом мире, не говоря уже о том, что до сих пор непонятен феномен гравитации. Философы не могут договориться о том, что же охватывается общим понятием «сознание» и каким образом этот феномен можно интегрировать в рисуемую физиками картину мира. А соединение «странностей» сознания со «странностями» квантовой механики еще больше запутывает и то, и другое.

Перед историком философии встает вопрос, можно ли говорить, что квантовый подход – это побочный продукт дискуссий о сознании, не привнесший в них что-то новое? С нашей точки зрения, относить его к исторически преходящему продукту интеллектуальной деятельности преждевременно. Появление на сцене этого нового фигуранта сыграло в чем-то благотворную роль и для философии, и для науки. Своим появлением на философском рынке квантовые объяснения стимулировали работу философов, расширили диапазон поисков, внесли «драйв» в интеллектуальную гонку, именуемую «объяснение сознания». А полемика с ними заставила философов вникать в научные факты и задумываться о новых уровнях их обсуждаения. Действительно, если по-прежнему ориентироваться на образ классической механики с ее «физически закрытой детерминистической Вселенной», сознание выпадает из ее сферы, оказывается не у дел. А квантовые подходы, вводящие ментальность в пространство физического, предоставляют какую-то платформу для дискуссий о природе физического и ментального.

Не менее благотворным обращение к проблематике сознания оказалось для ученых. Возросшая культура эпистемологии, которой не было во времена Гейзенберга, Бора и Неймана, делает более осторожными суждения ученых и одновременно, как верит Чэлмерс, может служить им подсказкой для новых ходов мысли, в том числе и в понимании природы физического. Одним словом, когда говорят об интервенции ученых на поле философии сознания, на самом деле не все так просто. Как это часто бывало в истории, «интервенты» вольно или невольно приспосабливаются к культуре завоеванных территорий и заражаются существующими там «инфекциями». Повысившийся в последние годы интерес ученых к объяснению феномена сознания сопровождался усвоением проблематики, терминологии и языка философии. (Мы постарались показать это на примере концепции Стэпа.) Это обстоятельство делает их позиции открытыми для философских возражений. И еще. Несмотря на то, что они задействуют информацию самой продвинутой области современного знания – физики, в них проступают старые модели, сформировавшиеся в истории философии – материализм, дуализм, панпсихизм, нейтральный монизм, платонизм, математический идеализм. Напрашивается вывод, что не так просто предложить новую парадигму и освободиться от проигранных в истории философии позиций.

С нашей точки зрения, есть важные факторы, которые задавали и будут задавать стимулы дискуссиям о сознании, разводя их участников по разные стороны. Во-первых, это давление «Большой науки», которая создает мировоззренческий фон и определяет методологические средства, что сказывается на всех других исследованиях. Во-вторых, несмотря на то, что вот уже более ста лет ведутся интенсивные исследования мозга, ученые не обнаружили в нем сознания. В-третьих, человек испокон веков верил и продолжает верить собственной интуиции, что его тело – это одно, а сознание – нечто совсем другое. Освободиться от этой интуиции (несмотря на все доводы о ложности интроспекции) невозможно, это наше естественное представление о себе. Какие бы концепции ни изобретались, их конечным критерием является обращение человека к своему «Я» и своему опыту сознания. Это «печка», от которой философы и ученые «танцуют» и на которую они оглядываются, предлагая концептуальные новинки.

Литература

Бек, Экклз 1992 – Beck F., Eccles J. Quantum aspects of brain activity and the role of consciousness // Proceedings of the National Academy of Sciences of the USA. 1992. Vol. 89.

Велманс 2009 – Velmans M. Understanding Consciousness. N.Y., 2009.

Гейзенберг 1987 – Гейзенберг В. Картина природы в современной физике [1953] // Шаги за горизонт. М., 1987.

Лоуэр 2003 – Loewer B. Consciousness and Quantum Theory: Strange Bedfellows // Consciousness: New Philosophical Perspectives / Ed. by Q. Smith and A. Jokis. Oxford, 2003.

Стэп 1993 – Stapp H.P. Mind, Matter, and Quantum Mechanics. Berlin, 1993.

Стэп 2001 – Stapp H.P. Harnessing science and religion: Implications of the new scientific conception of human beings // Research News and Opportunities in Science and Theology. February 2001. № 1.

Стэп 2005 – Stapp H.P. Quantum interactive dualism: an alternative to materialism // Journal of Consciousness Studies. 2005. Vol. 12. № 11. Цит. по: www.escholarship.org/uc/item/52c7q39m.

Стэп 2006 – Stapp H.P. Clarifications and specifications in conversation with Harald Atmanspacher // Journal of Consciousness Studies. 2006. Vol. 13. № 9.

Стэп 2007^а – Stapp H.P. Mindful Universe: Quantum Mechanics and the Participating Observer. N.Y., 2007.

Стэп 2007^б – Stapp H.P. Quantum mechanical theories of consciousness // The Blackwell Companion to Consciousness / Ed. by M. Velmax, S. Schnaider. Malden (MA); Oxford, 2007.

Хамерофф, Пенроуз 1996 – Hameroff S.R., Penrose R. Conscious events as orchestrated spacetime selections // Journal of Consciousness Studies. 1996. Vol. 3. № 1.

Харт 1995 – Hart W.D. Dualism // A Companion to the Philosophy of Mind. Oxford, 1995.

Чэлмерс 1997 – Chalmers D.J. The Conscious Mind. In Search of Fundamental Theory. N.Y.; Oxford et al, 1997.

Чэлмерс 2007^а – Chalmers D.J. The hard problem of consciousness // The Blackwell Companion to Consciousness.

Чэлмерс 2007^б – Chalmers D.J. Naturalistic dualism // The Blackwell Companion to Consciousness.

Юлина 2011 – Юлина Н.С. Физикализм: дивергентные векторы исследования сознания // Вопросы философии. 2011. № 9.

Юлина 2012 – Юлина Н.С. Роджер Пенроуз: Поиски локуса ментальности в квантовом микромире // Вопросы философии. 2012. № 6.