В статье дается критический анализ представлений о ценностях и смыслах основателя Третьей венской школы психотерапии В. Франкла. Рассматривается значение этих представлений для решения проблемы экзистенциального вакуума и борьбы с рациональным суицидом.

The article is devoted to the critical analysis of representations about values and meanings of the founder of the Third Viennese school of psychotherapy V.Frankl. Value of these representations for the decision of existential vacuum problem and struggle with rational suicide is considered too.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: Виктор Франкл, психотерапия, экзистенциальный анализ, ценность, смысл, совесть, логотерапия.

KEY WORDS: Victor Frankl, psychotherapy, existential analysis, value, meaning, conscience, logotherapy.

Для австрийского психолога и психиатра Виктора Франкла вопрос о том, стоит ли жизнь того, чтобы ее прожить, представлял не только философский, но и чисто профессиональный интерес[1]. Работая с 1933 по 1937 г. в кризисном отделении одной из Венских психиатрических клиник, он часто имел дело с пациентами, которые пытались покончить с собой. При этом лишь очень немногие из них страдали действительно серьезными психическими или физическими заболеваниями. Большинство же были практически здоровыми, жили в хороших материальных условиях и не испытывали каких-либо особых проблем в повседневной жизни. Причиной, толкнувшей их на попытку самоубийства, был внутренний кризис - утрата чувства осмысленности существования, или экзистенциальный вакуум, как называл это состояние Франкл.

Стремление помочь этим людям и побудило Франкла обратиться к экзистенциальному анализу, т.е. методу, нацеленному на выявление природы и движущих сил человеческого существования. Выводы, к которым приходили сами экзистенциалисты, Франкла не устраивали: они не могли служить фундаментом для жизнеутверждающего мировоззрения. Действительно, если подлинной сущностью человеческого бытия считается страх, порождающий бегство в мир иллюзорных ценностей, то ни о каком жизнеутверждающем начале говорить не приходится. А без этого бороться с рациональным суицидом практически невозможно. Вот почему Франкл предложил подвергнуть экзистенциальному анализу не сознание индивида, находящегося в пограничной ситуации, на грани жизни и смерти, как это было принято у предтеч и основоположников экзистенциализма, а переживания самого обычного человека. «Нам достаточно обратиться к тому, как человек с улицы в действительности переживает смыслы и ценности, и перевести это на научный язык» [Франкл 1990, 299].

Обращение к анализу сознания простого человека с улицы позволяет, по мнению Франкла, говорить о трех типах ценностей: ценностях творчества, ценностях переживания и ценностях отношения. «Этот ряд отражает три основных пути, какими человек может найти смысл в жизни. Первый - это что он дает миру в своих творениях, второй - это то, что он берет от мира в своих встречах и переживаниях; и третий - это позиция, которую он занимает по отношению к своей ситуации в том случае, если он не может изменить свою судьбу» [Франкл 2000, 276].

Хотя порядок, в котором Франкл называет выделяемые им виды ценностей, не случаен, т.е. ценности творчества рассматриваются Франклом как приоритетные, ответ на вопрос о природе различных видов ценностей целесообразно начать не с них, а с ценностей переживания. Фактически, это сами переживания, точнее, те из них, которыми люди, как это принято говорить, дорожат, а значит, оценивают. Это и восхищение красотой природы, и благоговение перед ее величием, и религиозный экстаз, и погружение в чарующий мир музыки, и радость человеческого общения, и муки творчества, и, конечно, любовь, - пожалуй, самая большая ценность переживания. Так сам Франкл, находясь в концлагере, мысленно общался со своей женой, так же, как и он, оказавшейся в лагере смерти: «Тогда я впервые осознал истину, вдохновлявшую поэтов и мыслителей во все времена. Истину, что любовь - это величайшее чудо и высшая цель, к которой только может стремиться человек» [Франкл 1984, 58].

Но если то или иное переживание осознается нами как ценность, то как ценность мы должны рассматривать, по-видимому, и его причину. Ведь без нее не было бы и самого переживания. Следовательно, мы можем говорить также и об объективных ценностях, т.е. ценностях, не являющихся по своей сути состояниями сознания. К ним относятся красота и величие природы, разнообразные творения человеческих рук и его духа и, безусловно, сам человек как важнейший источник переживаний.

Очевидно, что общество заинтересовано в постоянном воспроизводстве объективных ценностей. А для этого данный процесс должен восприниматься социальным индивидом также как ценность, хотя, разумеется, и иного рода, чем ценности переживания. Именно такой тип социально значимых ценностей, формируемых в процессе воспитания, а значит, обнаруживаемых в сознании человека с улицы, Франкл называет ценностями творчества. Таким образом, ценности творчества, в понимании Франкла, - это отнюдь не творческое вдохновение и полет фантазии, как это можно было бы предположить, если исходить из их названия, по своему составу это, скорее, некоторые образцы поведения, санкционируемые обществом. Вот почему они доступны практически каждому, кто добросовестно и с душой, т.е. привнося в дело нечто от своей индивидуальности, трудится на своем месте. «Положение, занимаемое человеком, его профессия абсолютно ничего не значат. Решающим является то, как он работает, соответствует ли он месту, на котором оказался» [Франкл 1990, 172]. Отсюда и рассуждения о том, что «простой человек, который действительно выполнил конкретные задачи, поставленные перед ним профессией и семьей, несмотря на свою "маленькую" жизнь достиг большего и стоит выше, чем, например, какой-нибудь "большой" государственный муж, во власти которого одним росчерком пера решать судьбы миллионов людей, но который, однако, принимает недобросовестные решения». [Франкл 2001, 37-38].

Однако особое внимание Франкл уделяет ценностям отношения, которые он называет самыми высокими из возможных. «Когда человек сталкивается с безвыходной и неотвратимой ситуацией, когда он становится перед лицом судьбы, которая никак не может быть изменена, например, при неизлечимой болезни или при стихийном бедствии, ему представляется случай актуализировать высшую ценность, осуществить глубочайший смысл, смысл страдания» [Франкл 1982, 124]. Снова и снова Франкл повторяет: «...Жизнь никогда не перестает иметь смысл, потому что даже если человек лишен ценностей творчества и переживания, он все еще имеет смысл своей жизни, который необходимо осуществить, - смысл, содержащийся в праве справиться со страданием» [Франкл 2000, 276].

Чрезвычайная значимость данного положения для системы Франкла вполне очевидна. Ведь если жизнь никогда не перестает иметь смысл, то обращение к методам логотерапии следует признать вполне оправданным даже тогда, когда психотерапевт имеет дело с человеком, решившимся на суицид не из-за экзистенциального вакуума, а из-за физических или моральных страданий, от которых он не в силах избавиться. Как писал сам Франкл: «Логотерапия оказывает лечебное воздействие даже в этих случаях тем, что изменяет отношение пациента к его неизбежной судьбе» [Франкл 2000, 220].

Но какова природа ценностей отношения? Поскольку ценности отношения могут быть реализованы лишь в ситуации, когда перед человеком нет другого выбора, кроме как принять страдание, то по аналогии с ценностями восприятия можно предположить, что и сама эта ситуация также представляет  некоторого рода объективную ценность. Во многих работах Франкл настаивает на том, что любые страдания, которые невозможно предотвратить, а значит, и страдания безнадежно больного и умирающего человека, имеют смысл. С целью доказать это он приводит пример из своего опыта обсуждения данной проблемы с группой студентов. Последним он задал вопрос «Может ли обезьяна, которой постоянно делают уколы с полиомиелитной сывороткой, постичь смысл свои страданий?» и после того как получил вполне ожидаемый ответ «Конечно, нет!», заключил: «А что человек? Вы уверены, что человек является конечной точкой эволюции космоса? Не правда ли, нетрудно представить, что существует также другое измерение, мир, превосходящий мир человека, мир, в котором могут ответить на вопрос о высшем смысле человеческих страданий?» [Франкл 2000, 42].

Как отнеслись к подобному способу обоснования существования высшего смысла человеческих страданий студенты, Франкл не уточняет. Но, конечно, такого рода аргументацию вряд ли можно назвать вполне убедительной. В самом деле, если даже признать реальное существование другого измерения, в котором ответ на вопрос о высшем смысле человеческих страданий известен, совсем не факт, что он будет положительным, более того, будет состоять в том, что смысл человеческих страданий - в принятии их с терпением и непоколебимым мужеством, что, собственно, утверждал и на чем настаивал Франкл. К тому же подавляющая часть страданий животного с точки зрения человека  не имеет никакого смысла, а смысл тех немногих, которые его имеют, состоит в том, чтобы уберечь животного от гораздо больших страданий в будущем. Более того, чтобы избавить неизлечимо больное, а иногда и просто уже состарившееся животное от бессмысленных и никому не нужных страданий, люди, как правило, предпочитают его усыпить.

Все вышесказанное, тем не менее, не означает, что стремление терпеть и "не подавать вида" даже в самых тяжелых жизненных ситуациях не является ценностью. Конечно, это ценность. Но ценность, которая по своей природе, если использовать терминологию Франкла, является, безусловно, ценностью творчества. Ведь речь здесь также идет об образцах поведения, санкционируемых обществом, так как очевидно, что именно общество заинтересовано в том, чтобы каждый, на чью долю выпали неизбежные страдания, нес свой крест с "неукротимым мужеством", т.е. не жаловался, не ныл и не напоминал окружающим о своих страданиях. Можно ли считать такого рода ценности самыми высокими из возможных, как полагал Франкл, сказать трудно. Ведь есть еще героизм и самопожертвование.

Поскольку ценности, по словам Франкла, притягивают человека, то наличие разного типа ценностей в той или иной конкретной жизненной ситуации создает своеобразное поле сил, воздействующее на сознание индивида. Иными словами, на практике человеку очень часто приходится как бы "разрываться" между разными ценностями, влекущими его если не в противоположных, то в существенно отличных направлениях. Поэтому человек, полагал Франкл, нуждается в механизме, который бы позволял из всего многообразия доступных индивиду ценностей выбирать что-то одно - наиболее притягательное. И такой механизм у человека есть - это его совесть. Если разум нужен человеку прежде всего для того, чтобы определять наиболее эффективное в той или иной конкретной жизненной ситуации реальное действие, то совесть - чтобы обнаруживать наиболее ценное. При этом окончательный выбор, если эти два действия не совпадают, остается за индивидом, который свободен решать - прислушаться ему к голосу своей совести или проигнорировать его.

Франкл иллюстрирует данную дилемму конкретным примером из собственной жизни. Незадолго до того как Соединенные Штаты Америки вступили во Вторую мировую войну, у него появилась возможность получить американскую визу и уехать из Вены, где он проживал с престарелыми родителями, за океан, подальше от ужасов холокоста. И это было бы для него наиболее эффективное с точки зрения сохранения собственной жизни реальное действие. Но когда к нему приходит осознание того, что, покидая Вену, он оставляет своих родителей на произвол судьбы, в то время как до этого ему удавалось, являясь заведующим отделения одной из венских клиник, спасать их от отправки в концлагерь, Франкл отказывается от идеи воспользоваться американской визой и остается с родителями в Вене. И хотя вскоре он сам, его родители и жена все же попадают в нацистский концлагерь, Франкл никогда не сожалел о принятом решении.

Ценность, выделяемую человеком в конкретной жизненной ситуации при помощи совести, Франкл называет смыслом данной ситуации. «Совесть можно определить как интуитивную возможность человека находить смысл ситуации. Поскольку этот смысл - нечто уникальное, он не подпадает под общий закон, и такая интуитивная способность, как совесть, является единственным средством схватывать смысловые гештальты» [Франкл 2000, 270]. Здесь, однако, возникает вопрос, а как быть с ситуациями, где выбирать приходится между ценностями переживания? Ведь главную роль при такого рода выборе играет совсем не совесть, а индивидуальные предпочтения и склонности людей. Поэтому, для того чтобы любая жизненная ситуация имела для человека какой-то смысл, нам не следует ограничивать способ его обнаружения одной лишь совестью, как это предлагал Франкл. В расчет должна браться также и сформировавшаяся у каждого человека иерархия ценностей переживания. И действительно, решение индивида, стоящего перед выбором, как ему провести выходной день, будет зависеть главным образом от того, какие именно ценности переживания он предпочитает. Для одного смысл ситуации будет заключаться в том, чтобы отправиться на лоно природы, на шашлыки или на рыбалку, а для другого - в посещении театра или художественной выставки.

Особого рассмотрения заслуживает положение Франкла о том, что человек «не только руководствуется совестью в поиске смысла, но иногда и вводится ею в заблуждение» [Франкл 1990, 296]. На первый взгляд данное утверждение представляется принципиально недоказуемым. Ведь совесть, как уже отмечалось,  является для Франкла единственным средством схватывать "смысловые гештальты", и в этих условиях полученный с ее помощью результат фактически невозможно перепроверить, а значит, и установить его истинность или ложность. Однако Франкл обращается к случаю, когда ошибка совести, по его мнению, вполне очевидна и не вызывает никаких сомнений. Это ситуация, когда совесть индивида вообще не обнаруживает в сложившихся обстоятельствах какого-либо смысла, ради которого ему стоило бы продолжать жить. Тем самым, полагал Франкл, она вводит его в заблуждение, ибо, «как только список категорий ценностей пополняется ценностями отношения, становится очевидным, что человеческое существование по сути своей никогда не может быть бессмысленным» [Франкл 1990, 174].

Отсюда, собственно, и вытекает основная задача логотерапии, как ее понимал сам Франкл, - помочь совести человека, испытывающего экзистенциальный вакуум, исправить свою ошибку, т.е. найти в ситуации ее подлинный смысл. «Роль логотерапевта состоит в расширении и прояснении поля зрения пациента, с тем чтобы весь спектр смыслов и ценностей стал видимым и осознаваемым им» [Франкл 1997, 256]. Однако выбор из всего этого спектра пациент должен осуществить сам. «Я, например, не устаю повторять, что смысл должен быть найден и не может быть дан, менее всего - врачом. Пациент должен найти его спонтанно» [Франкл 1990, 297-298].

Основываясь на представлениях о смысле ситуации, Франкл дает свой ответ и на один из важнейших философских вопросов - о смысле жизни. Суть предлагаемого им решения - если отвлечься от некоторых второстепенных деталей - сводится к следующему: смысл жизни любого человека строго индивидуален и состоит в последовательной реализации смыслов ситуаций, из которых складывается его жизнь. «Смысл жизни различается от человека к человеку, изо дня в день, от часа к часу. Поэтому важен не смысл жизни вообще, а скорее специфический смысл жизни данной личности в данный момент времени» [Франкл 1982, 123]. К тому же "смысл жизни вообще", "сверхсмысл", или "замыcел мира в целом", по мнению Франкла, принципиально недоступен рациональному пониманию. «Одомашненное животное,- пояснял он,- не знает целей, ради которых использует его человек. Как же может знать человек, какую "конечную цель" имеет его жизнь и каким "сверхсмыслом" обладает мир как целое?» [Франкл 2001, 18]. И хотя ответ на этот вопрос пытается дать религия, он может удовлетворить, естественно, лишь верующего, в то время как «логотерапевт, давший, как и все врачи, клятву Гиппократа, уже по одной этой причине должен быть озабочен тем, чтобы его логотерапевтическая методика и техника применялись к любому больному, верующему или неверующему, и могли применяться любым врачом, вне зависимости от его мировоззрения» [Франкл 1990, 334]. Поэтому вполне закономерно, что журавлю в небе - "смыслу жизни вообще" Франкл сознательно предпочел синицу в руках - "специфический смысл жизни данной личности в данный момент времени".

Теперь становится понятным, почему главную причину все более широкого распространения в "обществе изобилия" экзистенциального вакуума, т.е. утраты частью людей чувства осмысленности своего существования, Франкл видел в дискредитации, а значит, обесценивании ценностей, которые только и создают "специфический смысл жизни данной личности в данный момент времени". При этом под все возрастающей угрозой находятся как ценности переживания, так и ценности творчества. Первым угрожает редукционизм, вторым - разрушение традиций. «Современному человеку так настойчиво внушают редукционистские идеи, что можно радоваться уже одному тому, что жизнь для него еще не окончательно лишилась смысла» [Франкл 2011, 23]. И действительно, сводя все многообразие явлений сознания к физиологическим процессам в мозге, редукционизм не может не дискредитировать ценности переживания. «Материалист - а редукционизм обычно связывается с материализмом - сказал бы даже, что удовольствие есть не что иное, как состояние клеток мозга. И разве стоит жить, чувствовать, страдать и вершить дела ради того лишь, чтобы вызывать такое состояние?» [Франкл 1990, 167].

Не лучше обстоят дела и с ценностями творчества. Ведь для того чтобы они воспринимались как нечто само собой разумеющееся, они должны быть традиционными, передающимися из поколения в поколение. Иначе такого рода ценности будут рассматриваться теми, кто только собирается вступать во взрослую жизнь, не как естественные и единственно возможные, а как навязываемые им извне, со стороны общества. Именно это, по мнению Франкла, и происходит в настоящее время. «Ныне мы живем в эру разрушающихся и исчезающих традиций, - с сожалением констатировал он. - Поэтому, вместо того чтобы новые ценности создавались посредством обнаружения уникальных смыслов, происходит обратное. Универсальные ценности приходят в упадок. Поэтому все большее число людей охватывается чувством бесцельности и пустоты» [Франкл 1990, 295].

Вот почему будущее психиатрии Франкл видел не в психоанализе, а в логотерапии, ибо «сегодня мы, по сути, имеем дело уже с фрустрацией не сексуальных потребностей, как во времена Фрейда, а с фрустрацией потребностей экзистенциальных» [Франкл 1990, 24]. Иными словами, новое время, порождая новые неврозы, требует тем самым и новой психотерапии.

Литература

Франкл 1982 - Франкл В. Поиск смысла жизни и логотерапия // Психология личности: Тексты. М., Изд-во Моск. ун-та, 1982. С. 118 - 126.

Франкл 1984 - Frankl V. Man's Seach for Meaning. N.Y., Washington Square Press, 1984.

Франкл 1990 - Франкл В. Человек в поисках смысла. М., Прогресс, 1990.

Франкл 1997 - Франкл В. Доктор и душа. СПб.,  Ювента, 1997.

Франкл 2000 - Франкл В. Воля к смыслу. М., Апрель-пресс; Эксмо-пресс, 2000.

Франкл 2001 - Франкл В. Психотерапия на практике. СПб., Речь, 2001.

Франкл 2011 - Франкл В. Страдания от бессмысленности жизни. Новосибирск, Сиб. унив. изд-во, 2011.

Примечания

[1] Работы В. Франкла активно переводятся на русский язык: "Человек в поисках смысла" (1990); «Доктор и душа» (1997), «Воля к смыслу» (2000), «Основы логотерапии. Психотерапия и религия» (2000), «Психотерапия на практике» (2001), «Теория и терапия неврозов: Введение в логотерапию и экзистенциальный анализ» (2001), «Сказать жизни "Да": психолог в концлагере» (2004), «Страдания от бессмысленности жизни» (2011).