В последние десятилетия большое число сочинений русских философов, написанных в первой половине прошлого века, вернулось из забвения  к российскому читателю. Многое из отечественного философского наследия остается еще не известным, кое-что считается пропавшим, поэтому каждое обретение нового-старого философского текста – большая радость. В этом году автором этих строк была обнаружена обширная рукопись профессора-позитивиста Ивана Адамовича Боричевского (1892-1941), посвященная теории познания древнего и позднего Сада, о существовании которой много лет никто не подозревал. Два года назад после публикации архивных документов отдела кадров Ленинградского университета, стало известно о том, что И.А. Боричевский, принятый в штат философского факультета в июле 1941 г., подготовил докторскую диссертацию. Но была ли она защищена и где она хранится, до настоящего времени известно не было. 

В отечественной историографии XIX-ХХ вв. не так много трудов по истории эпикуреизма, поэтому обнаруженная диссертация  представляет большой интерес, и не только как документ эпохи. Диссертация Боричевского «Эпикурейская логика. Геркуланские папирусы Эпикура и Филодема»  не утратила своего научного значения. Она была написана на основе глубоко изучения философских папирусов I в. до н.э., содержащих тексты Эпикура и Филодема, до сих пор не введенные в научный оборот в нашей историко-философской науке. Следует сказать, что и для зарубежных историков эпикуреизма рукопись И.А. Боричевского представляет несомненный интерес не только своеобразной интерпретацией учения Эпикура и его ближайших последователей, но и оригинальными текстологическими реконструкциями и глубоким анализом одного из наиболее  сложных философских произведений позднего эпикуреизма – логического трактата Филодема.

Эпикуреец Филодем из Гадары (100/110-35/40 гг. до н.э.) – автор многочисленных философских сочинений.  Они стали известны в Новое время лишь после того, как при раскопках в Геркулануме (1752 г.) была обнаружена эпикурейская библиотека, содержащая довольно много папирусных свитков с неизвестными трудами эпикурейских философов. Все свитки были сильно повреждены и нуждались в тщательной реставрации и расшифровке. Папирусы остались на хранении в Италии, но часть была скопирована, а копии оправлены в Оксфорд (см.: [Скотт 1885]), что способствовало их изучению и публикации. В 1793 г. была начата публикация сочинений из геркуланской библиотеки в «Herculanensium Voluminum» [Шмид 1955], в том числе и обнаруженных там трактатов Филодема.

Последняя треть прошлого века ознаменовала новый этап в изучении творчества Филодема. В 1969 г. итальянский исследователь эпикуреизма М. Жиганте (1923–2002) основал в Неаполе, где в Национальной библиотеке хранится большая часть текстов, обнаруженных при раскопках на Вилле папирусов, Центр по их изучению. В 1971 г. он начал издавать журнал «Cronache Ercolanesi» и книжную серию «La Scoula di Epicuro» (издательство «Bibliopolis», Неаполь) для публикации результатов исследований папирусов. В 1993 г. при поддержке ряда зарубежных фондов была начата подготовка к новому полному изданию папирусов эпикурейской школы из Геркуланума на основе использования высокотехнологических методов микроспектрофотографии для восстановления утраченных букв  и оригинального метода развертывания поврежденных свитков, предложенного Д. Оббинком. В этом грандиозном проекте участвуют в основном американские исследователи, среди которых Д. Армстронг, Дж. Портер, Р. Яанко, Д. Бланк, Дж Фиш и др. После длительной подготовительной работы в 1990-х гг. были опубликованы трактаты Филодема «О поэзии», «О прямодушии», «О риторике», первая часть трактата «О благочестии», готовится к публикации трактат «О смерти» [См.: Шахнович  2008, Шахнович  2009].

Логический трактат Филодема, известный как сочинение «О знаках» (или «О знаках и логических выводах»), привлек внимание историков философии еще во второй половине XIX в. Этот знаменитый трактат Филодема, представляющий собой замечательное свидетельство развития  учения Эпикура в эпоху позднего Сада, содержит геркуланский папирус 1065. О нем писали философы Т. Гомперц [Гомперц I 1865, Гомперц II 1865] и П. Наторп [Наторп  1884], позже  свое внимание обратил на него и филолог-классик Р. Филиппсон [Филиппсон 1881]. Именно от работ этих авторов уже в 1930-е годы и отталкивался в своем исследовании эпикурейской логики И.А. Боричевский. Интересно, что одновременно с ленинградским профессором, комментированием и подготовкой к публикации того же трактата занимался и американский специалист по поздней античной философии Филипп Де Лейси. Его книга, над которой он работал вместе со своей женой Эстель, – «Филодем. О методах логических выводов. Исследование античного эмпиризма»  [Де Лейси 1941] –  была опубликована в Филадельфии в 1941 году. По трагической иронии судьбы, именно в этом – 1941 г. –  И.А. Боричевский умер, не увидев завершения своих трудов.

Иван Адамович Боричевский родился 28 декабря (по новому стилю) 1892 г. в местечке Плунгяны, Ковенской губернии. Закончив в 1911 г. Шавельскую мужскую гимназию, он поступил на  историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета. Боричевский в своей автобиографии отмечал, что научной работой он начал заниматься в 1913 г., а свою первую статью – о Г.В. Плеханове  – написал  в 1916 г. Он закончил университет в 1915 г., но сразу не нашел постоянной работы, и какое-то время перебивался случайными заработками, путешествовал. В годы учебы Боричевский входил в объединенную фракцию РСДРП, созданную студентами университета,  в начале 1917 г. примкнул к группе т.н. «интернационалистов». Однако после 1917 г. Боричевский перестал заниматься какой-либо партийной деятельностью. С 1918 по 1920 г. он находился за границей, а в 1921 г. был назначен профессором философского факультета Петроградского университета (вплоть до закрытия факультета в 1930 г.), где в 1922–1925 гг. заведовал кафедрой истории философии. В 1926-1928 гг. преподавал на Высших курсах библиотековедения при Публичной библиотеке. С 1930 г. постоянной работы не имел, а читал лекции на условиях почасовой оплаты одновременно в разных учреждениях: с 1930 г. до 1936 г. – историю атеизма в Ленинградском историко-лингвистическом институте и  – историю философии в Коммунистической Академии им. Г.Е. Зиновьева; преподавал в педагогическом институте им. А.И. Герцена и параллельно – на  учительских курсах, а также читал лекции по линии Союза воинствующих безбожников. При этом по совместительству работал научным сотрудником первого разряда в Комиссии по истории знания (позже ИИЕиТ). Боричевский был членом Общества воинствующих материалистов и Научного общества марксистов. В 1937 г. были арестованы его брат (в 1938 г. он был расстрелян) и жена. Боричевский один воспитывал маленького сына, постоянно находясь в очень стесненных материальных и весьма тяжелых моральных обстоятельствах. Только весной 1941 г. партийные органы поддержали ходатайство М.В. Серебрякова, декана философского факультета Ленинградского университета, о зачислении Боричевского в штат университета, для того чтобы он мог вести курсы по истории философии на постоянной основе в новом учебном 1941-1942 г. Уже началась война, когда 16 июля 1941 г. Иван Адамович наконец получил штатную должность – доцента философского факультета ЛГУ. Но вскоре факультет был эвакуирован, а Боричевский остался в блокадном городе, где умер от истощения в декабре 1941 г.  Он был похоронен на Смоленском кладбище на Васильевском острове.

В течение двадцати пяти лет своей жизни, с 1916 по 1941 год, Иван Адамович вел дневник. Он писал в основном карандашом, мелким почерком в маленьких, с детскую ладошку, блокнотах, которых накопилось шестьдесят девять. Боричевский вел дневник не только для себя, но и для будущих читателей. Он отмечал: «…дневники «незнаменитостей» часто оказываются любопытны для потомков. Здесь иногда можно найти данные, которые трудно или даже невозможно – почерпнуть из других источников». А он сам, как «философ, живущий мыслью», «внимательно наблюдал современность, и старался беспристрастно учесть и свет и тени окружающего быта пересоздавашегося большою историческою эпохою»[i]. Дневники Боричевского содержат откровенные размышления философа о времени, науке, культуре, дают оценку научным и философским дискуссиям, политическим событиям, рассказывают о беседах с самыми разными людьми. На страницах его блокнотов описываются  встречи с А.М. Дебориным, И.К. Лупполом, М.В. Серебряковым, С.Я. Лурье, В.В. Кандинским, А.А. Ахматовой, Н.Н. Пуниным, Ю.А. Тыняновым и др. Эти дневники сейчас готовятся к печати.

Опубликованное наследие Боричевского не так велико: около 30 статей и брошюр. Публикации 1920-х гг. свидетельствуют, о том, что он отрицал значение философии для науки, считая, что «наука сама себе философия» [Боричевский 1922^б, 1]. В так называемом споре «механистов» и «диалектиков» Боричевский был одним из активных «механистов» [Яхот 1991]. Критикуя представителей русской религиозной философии, Боричевский писал, что «рядом с этой мнимой наукой» существовала «философия положительной науки» – «философия Сеченовых, Мечниковых и Тимирязевых» [Боричевский 1922^а, 22]. Современный историк науки приводит архивные свидетельства, указывающие на то, что в Ленинграде в начале 1920-х гг. губкому РСДРП «особенно досаждал философ И. А. Боричевский, доказывавший вредность философии Гегеля для естествознания и призывавший марксистов не вмешиваться в естественнонаучные споры» [Колчинский 1997, 7]. Именно Боричевский, вдохновленный достижениями естествознания, в 1926 г. придумал новое направление науки   – «науковедение», цель которого, по его мнению, – исследование внутренней природы научного знания, создание теории научного познания, а также, изучение социальной роли науки. При этом, он отделял науковедение  как точную науку от философии науки [Боричевский 1926].

В специальной работе, посвященной философии науки, Боричевский обращался к Эпикуру как предшественнику современной науки и «положительной» философии: «Эпикурейцы недаром говорили, что они «отвергают всякую метафизику: естествоиспытателям достаточно применяться к требованиям самих вещей (ДЛ, 10, 31). И устами Рамсея, основоположника самой революционной современной науки – физической химии истинная научная философия решительно объявила своим духовным отцом величайшего представителя своей древней предшественницы. С презрением отбросив все призывы назад к Канту, Фоме Аквинскому, Августину, Платону и Моисею, она и впредь останется верной своему победному кличу: «Вперед – вместе с Эпикуром!» [Боричевский 1922^е, 111].

В 1922 г. И.А. Боричевский опубликовал несколько историко-философских статей об Эпикуре в русле полемики  об эпикурейском наследии, развернувшейся еще в конце XIX в. [Боричевский 1922^е; Боричевский 1922^в; Боричевский 1922^г; Боричевский 1922^д][ii]. Боричевский писал, что над Эпикуром в течение многих веков тяготела клевета, будто он отвергал науку и создал новую религию, а философия его была порождена болезнью. «Сад Эпикура ничего не имеет общего с религиозной сектой, –  утверждал Боричевский. – Это свободный союз свободных исследователей природы, где дружба общежитейская слилась в одно неразрывное целое с дружбой научной, где жизнь в ее целом становится наукой, а чистая наука – самой жизнью» [Боричевский 1922^в, 132].

В 1925 г. Боричевский издал книгу «Древняя и современная философия науки в ее предельных понятиях», посвященную переводам и исследованию философских, или «научных, писем Эпикура. В рецензии на эту книгу, опубликованной в номере 7 журнала «Под знаменем марксизма» московский философ Г. К. Баммель критиковал Боричевского за позитивизм. Действительно, работы Боричевского и 1920-х гг., и начала 1930-х, отразили усвоение им воззрений французского позитивиста М. Гюйо, преувеличивавшего значение эпикуреизма для мировой культуры и науки [Боричевский 1930; Боричевский 1936]. Однако  Боричевский был не только знатоком эпикурейских текстов, владеющим методами текстологической реконструкции и филологической критики,  не только историком философии эпикуреизма, он сам был эпикурейцем, таким, каким, по его мнению, должен был быть подлинный последователь Эпикура[iii].

Уже в 1925 г. Боричевский обратил внимание на логику Эпикура. В книге «Древняя и современная философия науки в ее предельных понятиях» в первом отделе под названием «Идеалистическая легенда об Эпикуре и общенаучное значение его философии» он писал: «Что мы знаем о логике эпикурейцев? Достаточно отметить, что признанный историк логики, Прантль, в своей объемистой «Истории логики» отводит философии Сада меньше двух страниц (Prantl. Gesch. D.Log. 1, 402-403)… Правда с той поры прошло более полустолетия; однако достаточно взять в руки хотя бы последнее издание Целлера, – и мы тотчас же убедимся, что ходячая «история философии» ни на йоту не изменила своего отношения к логике Эпикура. Нас по-прежнему стараются уверить, что вопросы научной методологии имели для Эпикура самое второстепенное значение. Провозгласив «счастье» внешней целью познания и бытия, Эпикур будто бы отрицал всякое бескорыстное научное искание и превратил науку в рабыню этики. Правда, некоторые исследователи признают, что Эпикур и его друзья занимались самостоятельной разработкой некоторых вопросов логики. Однако при этом поспешно делается оговорка, что, в общем и целом, эпикурейцы не пошли дальше однобокого сенсуализма, никогда не могли освободиться от рабства перед  «чувственностью», и в последнем счете, впали в непримиримые противоречия. Наконец, если те же философы Сада пытались искать новых путей в логике, они будто бы делали это лишь под усиленным давлением со стороны глубокомысленных «философов» «из стаи славной» божественных Сократа и Платона» [Боричевский 1925, 11-12]. Начиная с 1925 г., Боричевский приступает к работе над собственной книгой по эпикурейской логике.

В своей диссертации Боричевский перевел на русский язык и исследовал трактат Филодема «О знаках». В нем  Филодем, вслед за своим учителем Зеноном Сидонским, излагал начала индуктивной логики, анализировал процедуры индукции, основанные на аналогии. Эпикур считал индукцию наиболее важным научным методом, но именно Зенон, а следом за ним Филодем, стали рассматривать научные умозаключения исключительно как индуктивные. Зенон считал, что эпикурейский научный метод имеет индуктивный характер и единственно истинным способом умозаключения является индукция. Для того чтобы доказать что индукция не только истинный метод, но единственно истинный метод, Зенон переформулировал все доказательства дедуктивным способом (путем противопоставления) в доказательства по аналогии. Филодем продолжал развивать идеи учителя. Нам известно, что в трех других геркуланских папирусах содержатся отрывки под заглавием «Из лекций Зенона» на ту же тему (PHerc. 1389, 1003), а также некоторые замечания Филодема по теории восприятия  (PHerc. 19).

Эпикурейцы рассматривали явления как знаки вещей, которые не могут быть восприняты непосредственно. По их мнению, существует два вида умозаключения: один – противопоставление или  дедуктивный метод (если нет пустоты, нет и движения; есть пустота, есть движение) и другой  – умозаключение по сходству или по аналогии – индуктивный метод (сколько смертных, столько бессмертных). Критики эпикуреизма настаивали на истинности только дедуктивного метода, считая его подлинно научным. Трактат Филодема «О знаках» построен по принципу противопоставления двух точек зрения. В начале Филодем излагает имеющиеся у оппонентов возражения по поводу  эпикурейской индуктивной логики, затем пересказывает аргументированные доводы  Зенона против этих возражений. Затем снова обращается к возражениям и аргументам Зенона, изложенным своим другом Бромием. В заключении Филодем приводит выводы об  индукции Деметрия Лаконского, представляющие собой несколько иной вариант изложения того же самого научного метода.

Диссертация Боричевского, посвященная эпикурейской логике, представляет собой рукопись (частично машинопись, в основном рукописный текст убористым почерком) на 397 страницах. В предисловии Боричевский говорит о сложности восприятия современным читателем эпикурейской философии, поэтому он придает своей диссертации четкую структуру, стремится к отточенному лаконичному стилю и особым образом выделяет цитаты из папируса в тексте. Диссертация состоит из двух частей: первая посвящена Эпикуру, вторая – Филодему. Каждая часть разбита на главы с одинаковыми названиями. Первые главы каждой части называются «Находка». В них обобщаются все сведения о геркуланских папирусах, содержащих тексты Эпикура и Филодема, на первую четверть прошлого века, дается краткий обзор исследовательской литературы. Интересно, что рукопись И.А. Боричевского вполне в духе сочинений 1920-1930-х гг.  не содержит ни сносок и ни примечаний. Во вторых главах обеих частей (эти главы называются – «Друзья») предпринимается попытка воссоздать философскую среду, в которой создались эти папирусы. В третьих главах  – «Темы» – кратко излагается содержание папирусов. Главы пятые обеих частей диссертации получают заголовки «Борьба». Как пишет сам Борический: «Здесь те же учения прослеживаются – в их боевом заострении. Восстанавливаются сложные картины борьбы, которую эпикурейская логика беспрерывно вела со своими наследственными философскими противниками»[iv].

Таким образом, по мнению Боричевского, читатель оказывается вполне подготовлен к восприятию папирусов: поэтому в конце каждой части дается полный древнегреческий текст папирусов, содержащих трактаты Эпикура и Филодема по логике с реконструкциями Боричевского, а также параллельный русский перевод. В конце книги –

в приложении – приводятся источники и переводы текстов перипатетиков, софистов, стоиков и скептиков по логике (с комментариями).

В конце января 1940 г., закончив очередную переделку своей диссертации, Боричевский в своем дневнике написал: «Кончил свои «Итоги» Две последние главы «Эпикурейской логики». И чувство – двойное. Рад, что вернулся к Эпикуру. И в четких понятиях закрепил его большое дело:  первую − и пока не превзойденную материалистическую теорию познания. Показал и ее достижения и границы. Предвосхищения будущего и Прокрустово ложе настоящего. Великую драму самой утонченной древней мысли. И другое  чувство. Для кого это? Кому это нужно?»[v].

Исследование И.А. Боричевского представляет несомненный вклад в историко-философскую науку. Его диссертация включает не только комментированный русский перевод геркуланских папирусов Эпикура и Филодема, перевод ряда логических отрывков из Аристототеля, из «Риторики» Филодема, из папируса с текстом эпикурейца Полистрата, из текстов Протагора, Горгия, из стоиков и скептиков, но и содержит очень интересные собственные философские рассуждения автора в духе позитивизма и оригинальным образом интерпретированного марксизма. Переводы сопровождаются историко-философскими главами, в которых исследуется логическое учение раннего, среднего и позднего Сада, содержатся сведения о полемике эпикурейцев с другими философскими школами.

Диссертация была подготовлена в середине 1930-х гг., но многократно переделывалась, в том числе и в связи с критическим замечаниями в ее адрес. 27 января 1940 г. Боричевский записал в своем дневнике: «Вот, приходится отвечать моему московскому рецензенту. Что его занимает? Самое главное для него: соответствуют ли моя работа мнениям классиков. Мнениям, сказанным мимоходом, сто лет  тому назад, «по случаю»,  в памфлете на другую тему. Все как прежде. Та же вражда к новому, самобытному. Тот же танец от печки»[vi].

Первоначально Боричевский полагал, что сможет защитить диссертацию в Ленинграде, затем она была отправлена в Институт философии в Москве[vii], откуда попала в МГУ, где, наконец, весной 1941 г. после благоприятного отзыва В.Ф. Асмуса была принята к защите.

Сохранились два отзыва на диссертацию. Один принадлежит С.Я. Лурье, второй – В.Ф. Асмусу. Как писал сам Боричевский, филолог и философ оказались единодушны в ее оценке. Отзыв Лурье был написан в марте 1938 г. В частности, там есть такие слова: «Папирусные документы, положенные в основу работы Боричевского никогда в советской литературе не освящались и не привлекались, несмотря на то, что имеют большое историко-культурное значение. <…> автор приводит новые папирусные тексты в русском переводе in extenso и подробно их комментирует. Несмотря на то, что текст чрезвычайно труден для перевода и понимания и фрагментарен, он блестяще справился со своей задачей. В местах, сличенных мною, я ошибок не обнаружил. Перевод сделан ясным и простым языком»[viii]. Отзыв В.Ф. Асмуса более развернут. Московский философ отмечает, что автор не только превосходно перевел, но так же с полным знанием дела прокомментировал логические трактаты Эпикура и Филодема. Он доказал, что проблемы логики не только не были забыты в школе Эпикура, но что в разработке ряда вопросов индуктивной логики эпикуреизм представлял важный этап развития логической теории. Асмус сравнивает текстологическую и переводческую работу, проделанную Боричевским, с трудом А.В. Кубицкого по переводу «Метафизики» Аристотеля, и заключает: «Трудности, которые пришлось преодолеть проф. Ив. Боричевскому, несомненно превосходят те, с которыми пришлось встретиться А.В. Кубицкому ... Плохое физическое состояние геркуланских папирусов делает их текстологическую и философскую реконструкцию исключительно трудным предприятием. Даже наличие фундаментальных трудов Филиппсона, использованных автором диссертации, не лишает работу проф. Ив. Боричевского исследовательского значения и ценности, которые ей принадлежат по праву. Автор сделал свою работу  con amore с величайшей добросовестностью, вдумчиво, тонко, с полным знанием особенностей эпикурейской философии»[ix]. Тем не менее Асмус подверг диссертацию критике за «пренебрежение» автора к логике Аристотеля: «Автор на всем протяжении своей работы упорно трактует логику Аристотеля как логику формальную, принципы противоречия и исключенного третьего, сформулированные Аристотелем, как всего лишь формальные законы  мышления, силлогизмы Аристотеля только как формальное учение о выводе и т.д. …Автор как будто не видит того, что логика Аристотеля была онтологической, что формы мышления, установленные Аристотелем, были в глазах самого Аристотеля и по всему контексту его учения, формами, отражающими формы самого бытия… что силлогизм Аристотеля был элементом доказательства в процессе научного исследования реальности, а не схоластической пустышкой, что учение о силлогизме было разработано Аристотелем как логическое обобщение наблюдений»[x]. Досталось Боричевскому также и за то, что он указал, что Аристотель исключает чувственное ощущение из числа достоверных мерил истины. Асмус пишет: «Категорически утверждая это, автор игнорирует тот факт, что Аристотель различал два вида невыводимых истин: 1) наиболее общие принципы знания и 2) наиболее частные принципы, непосредственно относящиеся к отдельному, единичному, частному. Аристотель стоит на точке зрения близкой к рационализму Платона только в учении о наиболее общих принципах знания. Здесь действительно мерилом истины у него оказывается интуиция разума, а не чувственное ощущение. Но даже и здесь – в учении о невыводимости общих принципов – Аристотель указывает, что опыт необходим как повод, без которого разум не может осознать общие принципы знания»[xi].

В связи с этим дневнике Боричевского появляются следующие строчки: «Получил из Москвы второй отзыв о своей диссертации. В прежнем стиле: великие похвалы моей учености – и теоретические шпильки. Но дело сдвинулось с мертвой точки. Предлагают прислать документы»[xii]. Спустя две недели новая запись: «Отправил в Москву все документы. И ответ рецензенту. Ответ – в самых умеренных тонах. Благодарил за признание моей долгой работы над воскрешением эпикурейской логики. Что касается Аристотеля, то подчеркнул: коренных, принципиальных разногласий нет, но есть разногласия в оценке одного из классиков философии»[xiii].

Через четыре месяца, в августе 1941 г. Боричевский отнес свою диссертацию в рукописный отдел Публичной библиотеки, где она пролежала в забвении семьдесят лет. Однако у нас есть возможность познакомиться с ней сегодня.

Литература

Боричевский 1922^а - Боричевский И. Несколько слов о так называемой «русской философии» (К изгнанию метафизики из Советской школы) // Книга и революция. 1922. № 3. С. 31-32.

Боричевский 1922^б - Боричевский И. А. Российская метафизика в походе против науки // Книга и революция. 1922. № 6. С. 1-9.

Боричевский 1922^в - Боричевский И.А. Истинное лицо древнего Сада Эпикура//Записки Научного общества марксистов.1922. № 4. С. 125–133.

Боричевский 1922^г - Боричевский И.А.У древнейших истоков идеалистической легенды об Эпикуре//Пролетарская книга и русская революция. 1922. № 7. С. 8–12.

Боричевский 1922^д - Боричевский И. А. У древнейших истоков идеалистической легенды о Платоне // Книга и революция, 1922. № 9-10. С. 8-12.

Боричевский 1922^е - Боричевский И. А. Введение в философию науки. Пг., 1922.

Боричевский 1925 - Боричевский И. А. Древняя и современная философия науки в ее предельных понятиях. Ч. 1. Первоисточники древней философии науки (Научные письма Эпикура). М.; Л. 1925.

Боричевский 1926 - Боричевский И. А. Науковедение как точная наука // Вестник знания. 1926. № 12. С. 777–786.

Боричевский 1930 - Боричевский И. А. Краткий очерк истории древнего материализма. Л., 1930.

Боричевский 1936 - Боричевский И.А. Демокрит и Эпикур в борьбе за основы атомизма//Архив истории науки и техники. Сер. I. 1936. Вып. 8. С. 113–135.

Гомперц I 1865 - Gоmpеrz T. Die herculanischen Rollen // Zeitschrift für die österreichischen Gymnasien, 16. Hefte, 1865. S.717-726, S. 815-828.

Гомперц II 1865 - Gоmpеrz T. Philodem über Induktionsschlüsse, Leipzig, 1865 (Herkulanische Studien).

Де Лейси 1941 - Philodemus. On the Methods of Inference. A Study of Ancient Empirism. Ed. with transl. аnd comm. by P.H. De Lacy and E.A. De Lacy. Philadelfia, 1941.

Кирсанов 1994 - Кирсанов В.С.  Возвратиться к истокам? (Заметки об Институте истории науки и техники АН СССР, 1932—1938 гг.) // Вопросы  истории естествознания и техники, 1994, № 1. С. 3–19.

Колчинский 1997- Колчинский Э.И. Диалектизация биологии (дискуссии и репрессии в 20-е – начале 30-х гг.// Вопросы истории естествознания и техники, 1997, № 1. С. 39-64.

Наторп  1884 - Natorp P. Forschungen zur Geschichte des Erkenntnisproblems im Altertum: Protagoras, Demokrit, Epikur und die Skepsis. Berlin, 1884.

Скотт 1885 - Scott W. Fragmenta herculanensia: A Descriptive Catalogue of the Oxford Copies of the Herculanean Rolls Together with the Texts of Several Papyri Accompanied by Facsimiles. Oxford, 1885.

Филиппсон 1881 - Philippson R. De Philodemi libro qui est Περὶ σημεὶων καὶ σημειώσεων et Epicureorum doctrina logica. Diss. Berolini, 1881.

Филиппсон 1909 - Philippson R. Zur Wiederherstellung von Philodems sog. Schrift Περὶ σημεὶων καὶ σημειώσεων//Reinisches Museum, 1909, (64). S.1-38.

Шахнович  2002 - Шахнович М.М. Сад Эпикура. Философия религии Эпикура и эпикурейская традиция в истории европейской культуры. СПб., 2002.

Шахнович  2008 - Шахнович М.М. Филодем из Гадары//Античная философия. Энциклопедический словарь. М., 2008. С. 761-768.

Шахнович  2009 - Шахнович М.М. Этика и философия религии в сочинениях Филодема из Гадары//Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 6. Вып. 1, 2009, с. 90-99.

Шмид 1955 - Schmid W. Zur Geschichte der herculanishen Studien//La Parola del Passato, 1955, №  10. Р. 478-500.

Яхот 1991- Яхот И. Подавление философии в СССР. 20—30-е годы // Вопросы философии. 1991. № 9. С. 44—68; № 10. С. 72—138; №11. С. 72—115.

Примечания