Многоуважаемое собрание! Факультет гуманитарных и социальных наук оказывает сегодня честь ведущему официальному представителю русской философии профессору Стёпину присвоением ему наивысшего академического титула, который только может быть вручен - титула почетного доктора: Doctor philosophie honoris causa.

Коллега Стёпин - международно признанный ученый, как уже сказал декан проф. др. Тум, зарекомендовавший себя многочисленными публикациями по теории и истории познания и науки, философии культуры, антропологии и социальной философии. Позвольте мне выделить восемь центральных пунктов и новых результатов его работы:

1. Конструктивность научного познания. Принципиальная конструктивность выделяется им в качестве основополагающей методологической концепции. При этом он особо выделяет конструктивное введение гипотетических абстрактных объектов, что сегодня обычно называют конструированием теоретических сущностей, особенно в теоретической физике. Наши концепции ненаблюдаемых микрообъектов сначала представляли собой такие теоретические сущности. Так было с атомами в начале века. А сегодня еще - с элементарными частицами и кварками.

2. Но Стёпин подчеркивает также и отношение между этими абстрактными объектами и пытается, в противоположность или в дополнение куновской идеи парадигмы как образца соответствующих ей научных теорий и научных сообществ, ввести то, что он называет «конструктивным обоснованием» схем и парадигм. При этом анализируется применение метафор, аналогий, образов, схем. Он критикует и развивает модель Томаса Куна, которая, по существу, была перенята тем от гениального польского теоретика науки Людвига Флека (что выяснилось только спустя десятилетия) и отчасти развита вместе с Полом Фейерабендом.

3. В результате развития, изменения и дополнения куновских идей Стёпин пришел к концепции того, что он называет «парадигматическими трансплантациями» - новому виду научных революций, лишенных соответствующих куновских кризисов нормальной науки, когда даже благодаря простому взаимодействию различных наук возникают при определенных обстоятельствах научные переломы в одной или двух, или большем числе соответствующих дисциплин. Стёпин одним из первых обогатил этой идеей научно-теоретическую философию, поскольку еще до развития, скажем, историцистского конструктивизма, так называемой «сильной программы» Эдинбургской школы в социологии, он установил и попытался проанализировать влияние динамики ценностей и социального резонанса.

4. Это естественным образом привело его к учету системных аспектов научной теории и истории науки. В своей работе он всегда опирался на исторический материал.

5. Эта тематика описывает, как идеалы, ценности, нормы, социальные структуры и соответствующая динамика определяют нашу картину мира - сначала специально научную, а потом и более общую.

6. В конечном итоге он пришел к «постнеклассической» концепции науки. Он увидел, что классическая наука, ориентирующаяся на классическую теоретическую физику механицизма и детерминизма, дополняется и, соответственно, замещается неклассической наукой - той, которую мы имеем с начала века, например, теорией относительности и квантовой механикой, притом, что экспериментирующий субъект (по крайней мере, в квантовой механике) приобретает решающую роль. Для него стало очевидным, что в постнеклассической науке социальные ценности и историческое развитие тоже ведут к известному субъект-объектному ограничению, а также ограничению исследовательских средств - т. е. к совокупному ограничению научно-познающего субъекта, изучаемого объекта (и согласно его точке зрения, в дальнейшем конструктивно описываемого) и применяемых операциональных и оперативных средств. Таково деятельностное обоснование научного процесса в социальном окружении. Схожих взглядов придерживаются сегодня, начиная с середины 1980-х г., также Рональд Гир и Ян Хакинг. Но Стёпин был здесь пионером (как и Флек по отношению к Куну). Основная его идея состоит в том, что получение знания, в известном смысле, всегда ограничено: с одной стороны - практикой, экспериментальными методами и теоретическими установками, а с другой - влиянием ценностных установок. При этом следует, конечно же, различать разные уровни. Общественные ценности, конечно же, не входят в объективный язык научной и, в частности, физической теории. Однако то, какие соображения побеждают, и каким методам отдается предпочтение, всецело определяется на метауровне общественной динамикой. Стёпин одним из первых попытался применить отдельные установки синергетики Хакена - или «кооперативные эффекты» как он их называет - применить еще до бума теорий хаоса комплексные (нелинейные) динамические системы на четком философском основании. Ему было совершенно ясно, что там отчасти имеют место вероятностные системы - или даже такие системы, которые не могут быть описаны вероятностными данными. Таково состояние дискуссий вплоть до сегодняшнего дня. В настоящее время еще не существует по настоящему общей теории недетерминированных систем, например, систем с хаотическими явлениями. Теория хаоса, как известно, является теорией детерминированной системы. Теорию с фрактальными аттракторами на вероятностной основе еще только предстоит создать.

7. Тут особенно настоятельно встает проблема «культурных универсалий» в техногенном обществе, а также их функций в научном объяснении. Стёпин попытался постулировать нечто вроде типов универсалий для специфических культур, а также для культуры вообще. Он полагает, что традиционные философские категории суть рефлексия над этими культурно-варьируемыми концептами, и что они также могут быть поняты на некотором общекультурном, социально-философском и антропологическом основании. Он говорит о том, что они реализуются во всех областях. Обобщение частных структур и культур является, таким образом, важной функцией отбора социального опыта в нашей повседневной жизни. Далее: «категориальная структура сознания». На примере истории представлений о пространстве он описал, как от Средневековья через Ренессанс изменяются структуры сознания, и такие изменения могут быть прослежены вплоть до создания теории относительности. Наконец, именно с точки зрения информационных и технологических концепций, общая «картина мира будущего» может быть развита только с учетом комплексной системной динамики и ее соответствующих моделей. Стёпин настоятельно подчеркивает процессы интеграции культур на нашей планете. Однажды понятая роль комплексной системо-динамики в ее взаимодействии, как с социальной проблематикой, так и с техническим прогрессом должна будет привести нас к пониманию «интеграции природы, техники, культуры и духа». Предметом будущих споров станет, является ли путь развития, отличающий нашу мировую цивилизацию на этой планете исторически случайным, или же существует нечто вроде общей структуры всех возможных техногенных цивилизаций. Этот вопрос остается открытым.

8. Стёпин посвятил себя во многом и (философско-) антропологической постановке вопросов. Он полагает, что человеческая форма - condition humaine - практически предполагает «естественное и искусственное ограничение» биологических программ и социальных эталонов. Он даже говорит в этой связи о «социальных генах». При этом вслед за Уилсоном и Деннетом он использует «меме-концепт» и пытается с его помощью отразить и описать интеграцию для упомянутых ограничений.

Таковы вкратце и выборочно, его основные достижения в философии.

Человек изменяет себя своей техникой, своим изменением объектов, которые он, с одной стороны, произвел, а с другой - всякий раз обнаруживает в своем мире как данность. Перед лицом новых технических требований, а точнее требований новых технологий именно от философов требуется немало работы в этом направлении, особенно под эгидой гуманности. Последнее представляется мне, так же как и Стёпину, наиболее важным. In dubio pro humanitate - эти слова я, с полным основанием, мог бы приписать и господину Стёпину. «In dubio pro humaitate concreta sive practica»: что означает гуманитарную и гуманную философию, которая должна стать и практической.

Перевод С. Месяц. Редакция В. Горохова