Рациональность и рациональности

Рациональность – одна из культурных ценностей. Без опоры на неё человек не смог бы действовать и познавать. Ибо действие предполагает рациональный выбор целей и подбор наиболее эффективных средств их осуществления, а получение истинных результатов в познании невозможно без использования рациональных методов.

Всякое рациональное действие – как познавательное, так и практическое- включает определённые формальные компоненты, которые изучаются в формальных дисциплинах: логике и математике. Это дедуктивная и индуктивная логика (исследования в этой области привели к созданию множества различных логических систем), это математическая теория принятия решений. Но практическая и познавательная рациональность невозможна без определённых содержательных предпосылок: без представления о мире и способах его постижения, без принятия системы ценностей, в рамках которой осуществляется постановка цели практического действия. А представления о мире и познании, принимаемые ценности оказываются исторически и культурно обусловленными. Так рациональность, понятая не узко формально, а в более широком смысле, оказывается культурным феноменом. В пользу этого утверждения можно привести множество примеров. Сошлюсь только на некоторые.

В античной культуре рациональность ценилась исключительно высоко, что нашло своё выражение в античной философии. При всех разногласиях между философами этого времени большинство из них исходили из того, что только с помощью разума, только рациональными методами можно постичь мир.

Умение рациональной аргументации было незаменимо при обсуждении общественных проблем. Римское право – одно из неоспоримых достижений рациональной мысли.

Но в античном понимании рациональности была одна важная особенность.

С этой точки зрения рациональное постижение того, что существует, осуществимо только в том случае, если человек не вмешивается в изучаемое явление, а описывает его таким, каково оно есть. Иными словами, эксперимент не может считаться рациональным средством изучения реальности. Ведь в эксперименте человек пытается "перехитрить" природу, поставить естественные явления в неестественные условия. В действительности с этой точки зрения "естественное" и "искусственное" несовместимы друг с другом. Техническая деятельность, создающая мир искусственных предметов, рассматривается как не имеющая отношения к познанию, а с точки зрения ценностной ставится не очень высоко - в отличие от деятельности теоретика. Главная цель теории в свою очередь усматривается в понимании природных явлений посредством доказательства, исходящего из посылок, истинность которых постигается интуитивно. Поэтому теория в рамках античной науки выступает как логическое развёртывание некоторого изначально данного содержания, которое созерцается, интуитивно схватывается. Отсюда и буквальный смысл слова "теория": созерцание.

В Новое Время возникает иная система установок, задающих отношение человека к природе, к самому себе и себе подобным. Природа и вообще всё естественно данное начинают пониматься в качестве простого ресурса человеческой деятельности, некоторого пластичного материала, в принципе допускающего возможность переделки и преобразования в интересах человека, который противостоит природным процессам, регулируя и контролируя их. Снимается противопоставление "естественного" и "искусственного": природа выступает как гигантский механизм, выявить скрытые пружины которого можно только путём его разборки. Познавательная рациональность теперь понимается уже не как описание того, что дано в опыте, а как вмешательство в природные процессы с целью выявить "под пыткой" их тайну, и как рациональное создание того, что сама природа создать не может. Факты не столько описываются, сколько препарируются и конструируются с помощью эксперимента. Рациональность осуществляется в рамках проективно-конструктивного отношения к миру. Научная теория содержит в потенции производство эмпирических феноменов в реальном эксперименте, а последний не что иное, как вид технической деятельности.

Рациональность начинает пониматься как способ контроля со стороны человека окружающей его природной и социальной среды и поэтому как способ человеческого освобождения.

С точки зрения античной философии именно с помощью разума можно выяснить, что является благом, что хорошо и что плохо в действии с моральной точки зрения. В Средневековой европейской культуре высшие истины, лежащие в основе системы ценностей, это истины не разума, а откровения. Правда, они не неразумны, а сверхразумны, и нуждаются в разуме, в рациональном рассуждении для своего постижения (поэтому столь большого развития достигает схоластика, в рамках которой были получены интересные логические результаты). Действия, соответствующие высшим ценностям (например, Крестовый поход), вполне рациональны.

В культуре, возникшей в Западной Европе после XVII в. всё более распространяется представление о том, что образцом рационального действия является такое, которое рассчитывает соотношение издержек и вознаграждения в пользу последнего. Остальные действия с этой точки зрения попадают в разряд нерациональных. Во многом технологически и утилитарно понимаемая рациональность охватывает всё большие регионы культурной, социальной, экономической жизни, нередко подчиняя себе иные ценности. Победно шествует «рационализация», о чём писал в своё время Макс Вебер.

Между тем, сегодня возникли вызовы существовавшим до сих пор представлениям о рациональности в её отношении к человеку. Возникла новая ситуация в обсуждении этой проблемы. Попробую более подробно остановиться на этом.

Современные вызовы рациональности

Вот первый их этих вызовов.

В наше время получили распространение взгляды, согласно которым рациональность как ориентир в понимании мира и как способ проектирования человеческой деятельности потерпела крах. В защиту этого взгляда выдвигается ряд аргументов. Вот некоторые из них.

1. Факт исторической и культурной изменчивости рациональности и представлений о ней (о чём я говорил выше) истолковывается как невозможность формулировать рациональные суждения, имеющие всеобщий характер и обладающие общезначимым смыслом. Согласно этой точке зрения то, что рационально для одной концептуальной и ценностной системы, является нерациональным для другой. Представители разных концептуальных и ценностных структур не могут понять друг друга. Рациональная дискуссия между ними невозможна. Рациональные высказывания и действия существуют только внутри определённой системы предпосылок. Сами же эти предпосылки (когнитивные и ценностные) принимаются на внерациональных основаниях. Бессмысленно говорить, какие из них лучше и хуже, какие более рациональны, чем другие. Поэтому мы не можем понять рациональность представлений, выдвигавшихся ранее в истории мысли. Поэтому с этой точки зрения мы не можем сегодня вступать в рациональный диалог с представителями иных культур. Но ведь принимаемые в той или иной культуре представления о мире и ценностные предпосылки не только определяют характер рациональности, но и являются основой культурной и индивидуальной идентичности. Без них человек как существо, ответственное за свои поступки, не существует. Поэтому мы должны просто принимать существование разных представлений о рациональности, быть в этом смысле толерантными.

2. Но дело не только в предпосылках и ценностных основаниях познания и действия. Некоторые сторонники социологического подхода в изучении производства и динамики научного знания пытаются показать, что принятие научным сообществом теорий и даже утверждений о фактах определяется вовсе не рациональными соображениями, а результатами борьбы между группами учёных за власть и распределение финансов. Ссылка на рациональные аргументы с этой точки зрения лишь камуфлирует реальные механизмы производства научного знания.

3. На смену идеи о возможности рационального осмысления и контроля мира межчеловеческих отношений выдвигается представление о невозможности рационального осмысления и действия в больших масштабах. Это представление обосновывается концепцией современного мира как мира нестабильных, быстро меняющихся социальных связей, мира хаоса, риска и непредвиденных опасностей, идеями о фрагментации индивидуальной жизни, о стирании грани между нормой и отклонением от неё. Считается, что именно в таком нестабильном и де-иерархизированном мире человек обретает подлинную свободу, которая сковывается рациональными предписаниями.

4. В современных дискуссиях о рациональности нередко делаются ссылки на обнаруженные наукой факты, свидетельствующие о роли иррациональных факторов в человеческом поведении и мышлении. Прежде всего это факты самообмана, влияния на поведение и понимание несознаваемых желаний и мотивов, принятие желаемого за действительное (wishful thinking) и т.д. Согласно некоторым концепциям (например, психоанализу) человек вообще существо не рациональное, а иррациональное: рациональность только маскирует нерациональные факторы, определяющие его поведение. «Рационализация» мотивов действия с этой точки зрения – не что иное, как самообман, неспособность осознать реальные движущие факторы поведения.

5. Как показали экспериментальные исследования американских психологов Тверского и Каннемана, большинство людей в некоторых ситуациях действуют не в соответствии с рациональными нормами, а систематически их нарушают.

6. Наконец, нужно признать, что существует много проблем (в современном мире их становится всё больше), для решения которых недостаточно человеческих способностей к рассуждению и ограниченных ресурсов его памяти. В этом отношении человек сильно уступает компьютеру, а в дальнейшем будет уступать ещё больше. К тому же часто приходится принимать решения в условиях отсутствия части информации и ограниченного времени, отпущенного для рационального решения. Поэтому мы в лучшем случае можем говорить об ограниченной рациональности (bounded Rationality), о «минимальной рациональности» человека (minimal Rationality).

Я изложил аргументы (выдвигаемые разными мыслителями и в рамках разных концепций) в пользу того, что рациональность в лучшем случае должна пониматься как ограниченная, что она не может сегодня рассматриваться как одна из высших культурных ценностей, что популярный в прошлом идеал рационализации межчеловеческих отношений, понимание рациональности как средства достижения свободы, должны быть отброшены. В некоторых кругах разговоры о рациональности считаются чем-то архаичным. Подобные представления широко распространились в современной культуре: не только в философии, но и в науках о человеке и обществе, в теории образования. Так, например, некоторые теоретики образования считают, что в школе нужно развивать прежде всего не критическое мышление, а эстетические способности, не умение аргументировать свою позицию, а аффективность и воображение; авторитет учителя должен быть существенно снижен, ибо именно учитель с этой точки зрения воплощает репрессивные нормы культуры, в частности, репрессивные нормы рационального рассуждения.

Между тем, по поводу каждого из изложенных аргументов против рациональности можно возразить. Не буду делать это детально, а изложу лишь некоторые общие соображения.

1.                  Культурная и историческая изменчивость в понимании рациональности не означает, что не существует её общих стандартов и что дискуссия между представителями разного понимания рациональности невозможна. Общие стандарты рациональности в виде правил логического рассуждения и формальной теории принятия решений существуют. Что же касается содержательного понимания рациональных аргументов, то или иное понимание всегда будет иметь преимущество перед другими в решении конкретных познавательных и практических задач. При этом оказывается возможным выяснение границ и перспектив определённого понимания рациональности с точки зрения другого. Так, например, с точки зрения современной физики можно понять физику Аристотеля и объяснить её границы. Диалог между представителями разных концептуальных каркасов и систем ценностей возможен при всех его трудностях. В ряде случаев, как об этом свидетельствует история и современность, он оказывается весьма плодотворным.

2.                  Исследования производства и динамики научного знания не смогли убедительно показать, что рациональные аргументы не играют роли в этом процессе. Напротив выяснилось, что при всех внутринаучных обсуждениях, участники которых могут руководствоваться разными мотивами, именно соображения рациональной обоснованности оказываются в последнем счёте решающими.

3.                  Признавая, что бессознательные мотивы играют важную роль в человеческой жизни, что случаи самообмана действительно имеют место (для признания этих фактов не обязательно быть сторонником психоанализа), нельзя не видеть, что нормальное участие в социальной жизни предполагает осознание бессознательных влечений и их рациональный контроль. Именно рациональность – условие возможности ответственных поступков.

4.                  Конечно, существуют границы принятия рациональных решений, связанные с психофизиологическими особенностями человека и с объективными обстоятельствами, в которых ему приходится действовать. Это не значит, что плоха сама по себе рациональность и что от неё следует отказаться. Из этого следует только то, что нужно расширять возможности принятия рациональных решений, используя для этого разные вспомогательные средства, в том числе интеллект компьютера.

А теперь я сформулирую три главных аргумента против тезиса о том, что человек живёт сегодня в мире хаоса, в мире исчезнувших иерархий и что именно это освобождает его от репрессивных предписаний рациональности и создаёт новые возможности для его свободы.

Аргумент от свободы. Замена порядка хаосом кажется увеличением пространства свободы. В действительности человек, который не может предвидеть результаты собственной деятельности, который к тому же «умер» как субъект собственной жизни и биография которого распалась на группу несвязанных между собой эпизодов (а именно это утверждают сторонники данной точки зрения), который поэтому не может нести никакой ответственности за свои действия, который живёт в мире «новой магии», является идеальным объектом для пропаганды и иных манипуляций с сознанием. Такой человек не может быть свободным. Поэтому, если бы рациональность действительно была бы изжита, вместе с ней пришлось бы отказаться от свободы. Человек не пойдёт на это, пока он остаётся человеком.

Аргумент от культуры. Культура – это внесение определённого порядка в хаос. Это способ осмысления человека и мира. А это предполагает классификацию событий, их иерархизацию, оценку, наличие правил деятельности, отличение нормы и патологии. Иными словами, культура всегда предполагает некие рациональные процедуры. Хаос не может быть парадигмой культуры. Отказ от рациональности означает отказ от культуры. Но вне культуры человек невозможен.

Аргумент от рисков и кризисов. Современная цивилизация порождает кризисы и риски (недаром её называют иногда «цивилизацией рисков»). Это и экологический кризис, и кризис во взаимоотношениях разных культур, и многочисленные техногенные риски. От того, удастся ли человечеству выйти из этих кризисов и справиться с растущими рисками, зависит его будущее. Между тем, решение этой проблемы возможно только на пути нового рационального понимания отношений человека и природы, отношений между человеком и созданной им техносферой, отношений различных культур между собой. Возможность рисков должна предвидеться, должны быть выработаны средства их контроля. Это можно сделать лишь рациональным образом.

И вообще сегодня широко принятым является мнение о том, что современная цивилизация во всё большей мере превращается в «цивилизацию знаний», в которой производство, распространение и использование знаний определяющим образом влияет на технические, экономические, социальные и культурные процессы. Особую роль при этом играет научное знание. Знание, тем более научное, предполагает рациональную обоснованность. В цивилизации знания особую роль играет техно-наука, отличающаяся тесной взаимосвязью фундаментального знания о природе, человеке и обществе и технологических рекомендаций по использованию этого знания для трансформации реальных процессов. При этом такие продукты современной технонауки, как нано-, био, информационные и когнитивные технологии начинают использоваться для радикального изменения окружающего человека мира и самого человека. Рациональность не только не сдаёт своих позиций, а наоборот приобретает тенденцию стать доминирующей силой человеческой жизнедеятельности и способность изменить самого человека. Сегодня популярными становятся научно-технократические утопии о создании пост-человека, которые являются не только утопиями, но задают программы конкретных научных и технологических разработок, которые сегодня интенсивно осуществляются.

Это второй вызов пониманию рациональности. Из условия человеческой жизни рациональность при таком понимании становится сверх-рациональностью, оттесняющей остальные ценности и способной трансформировать человека в существо иного рода.

В рамках такого понимания рациональности существует два подхода.

Первый из них связан с идей симбиоза человека с интеллектуальными вычислительными устройствами. Рациональное мышление человека отличается от вычислительной деятельности компьютера. Но компьютер может рационально решать множество задач, которые непосильны человеку вследствие его психофизиологических ограничений. Согласно этой точке зрения в «электронном обществе» искусственные интеллектуальные устройства не только играют всё более важную роль, но во многих случаях могут диктовать человеку линию поведения. Свобода человеческих действий, основанная на свободе рациональных решений, будет подвергаться всё большим ограничениям. И человек будет охотно идти на это, считают сторонники этой точки зрения, так как общество становится всё более сложным и порождает всё большее количество рисков, вследствие чего многие люди согласятся на внешний контроль за их поведением ради собственной безопасности. В таком сверх-рациональном обществе границы между моим и чужим, между приватным и публичным пространством будет всё более размываться. Преодоление ограничений человеческой рациональности ищется на пути соединения человека с искусственными вычислительными устройствами, которые становятся его «неорганическим телом», на пути создания «электронного человека».

Второй подход связан с развитием генных и нанотехнологий, с идеей модификации человеческой телесности. В определённой степени эта модификация возможна уже сегодня. Очевидно, что в будущем она получит ещё большее развитие. Сторонники этих подходов считают, что на основе научного знания человек получает сегодня возможность взять на себя ту работу, которую до сих пор бессознательно и стихийно делала природа, а именно: рационально управлять процессом биологической эволюции и создавать такие формообразования, которые до сих пор могла создавать только природа и даже такие, которые сама природа не может породить. Граница между естественным и искусственным с этой точки зрения в принципе преодолима.

Возможности, предоставляемые генной инженерией и нанотехнологией, связываются рядом теоретиков с идеей выхода за пределы человеческих ограничений и создания «пост-человека», который будет в ряде отношений совершеннее человека: более здоровым, более сильным, более ловким, будет жить гораздо дольше (некоторые говорят даже о бесконечном продлении жизни).

Сторонники подобных идей считают, что «пост-человек» будет также и гораздо более рациональным существом, чем существующий сегодня человек. Во-первых, с помощью вмешательства в работу мозга и сенсорных систем можно будет серьёзно увеличить объём принимаемой им информации и быстродействие процессов её переработки. Но не это главное в модификации человеческой рациональности, так как человек в любом случае никогда не сравнится с искусственным вычислительным устройством – поэтому без симбиоза человека и вычислительной машины всё равно не обойтись. На человеческую рациональность можно и должно с этой точки зрения воздействовать также иным образом. Речь идёт прежде всего о рациональности практических действий.

Дело в том, что последняя определяется, во-первых, рациональным формулированием и выбором целей из имеющегося у человека множества предпочтений, и, во-вторых, рациональным выбором средств, построением планов наиболее эффективного осуществления выбранных целей. И предпочтения, и цели, и средства существуют в рамках определённых ценностей. Это могут быть индивидуально принимаемые ценности, но среди них обязательно есть ценности над-индивидуальные, принимаемые в определённой культуре, сообществе, социальной группе. Существование этих ценностей – продукт стихийной исторической эволюции разных культур. С точки зрения рационального научного понимания человеческой природы, считают сторонники данного подхода, многие из этих ценностей являются анахронизмом, мешающим превращению человека в рационального пост-человека. С этих позиций есть набор коренных потребностей, вытекающих из человеческой природы. Это потребности в физическом выживании, в здоровье, в долголетии, в способности мыслить и общаться. Эти потребности, общие для всех людей, и должны определять ценностную систему. В будущем рациональном «пост-человеческом» обществе должны остаться только ценности, соответствующие этим базовым потребностям. Остальные ценности должны отмереть как лишние и даже вредные. Такие ценимые нами ценности, как свобода, диалог с другими, любовь, сострадание, самопожертвование и другие, исключительно важные для нас сегодня, вряд ли будут необходимы в этом будущем обществе.

Я рассказал о двух современных вызовах пониманию рациональности и её культурного смысла. Первый вызов подвергает сомнению принципиальную важность рациональности в человеческой жизнедеятельности. Второй выглядит как противоположный первому, так как ратует за сверхрациональность, вытесняющую или отменяющую остальные человеческие ценности. Но у обоих вызовов есть и нечто общее: оба они разъединяют рациональность и свободу. Первый предлагает сузить область рациональности во имя свободы, второй область свободы во имя рациональности.

Для того, чтобы лучше оценить оба эти подхода и показать их несостоятельность, я сформулирую два возможных понимания рациональности.

Два понимания рациональности

Рациональность может быть понята в двух смыслах[i].

Первое понимание таково. Рациональность – это деятельность в рамках принятой системы когнитивных и ценностных предпосылок. Эта деятельность регулируется определёнными нормами и правилами, которые тоже считаются принятыми и потому не пересматриваются. Рациональной в этом смысле является деятельность по формулированию суждений о фактах, по постановке гипотез, по планированию и осуществлению экспериментов. Рациональна деятельность по развитию теории, по экспликации её исходных утверждений, по решению задач, возникающих в рамках принятой теории. Рациональна практическая деятельность по осознанию предпочтений и выбору между ними на основе определенных стандартов, по формулированию целей, по выбору наиболее эффективных средств их осуществления. Такое понимание рациональности широко принято и соответствует тому, что имеет место в культуре. Оно оказывается весьма эффективным.

Но у него есть один важный недостаток. Это понимание и использование рациональности исходит из неких предпосылок – когнитивных и ценностных, которые принимаются как данные и не подвергаются критической рефлексии. Так понятая рациональность при её использовании может дать определённый эффект. Но он будет ограниченным. В более широкой перспективе он может быть разрушительным. Так неспособность выйти за рамки определённой теории может блокировать интеллектуальный прогресс и превратить работу по её рациональному совершенствованию в разновидность схоластики. Рациональное осуществление действия на основе осознания имеющихся у индивида предпочтений может столкнуться с действиями других индивидов, исходящих из других предпочтений, и в итоге оказаться неэффективным.

Подобное понимание рациональности может быть и более опасным. Это происходит тогда, когда некоторое представление или некая теория считаются совершенно бесспорными, и к тому же основаниями для практических действий по трансформированию мира. Именно таковы современные идеи о модификации человека и создании «пост-человеческого» общества. Но подобного рода попытки имели место и в прошлом. Приведу два примера.

Первый – это предложенное в 70-ых гг. прошлого столетия классиком бихевиористской психологии Б.Скиннером понимание рационального общества. Так же, как рациональное обучение предполагает его программирование (Скиннер внёс большой вклад в разработку теории программируемого обучения), идеальное общество по Скиннеру должно программировать поведение человека, делая его разумным, т.е. целесообразным с точки зрения интересов социального целого. Дело не в моральных качествах человека и не в его свободном выборе (они не нужны в идеальном обществе), а в программировании рационального поведения индивида. Рациональное общество и рациональный индивид существуют по Скиннеру "по ту сторону свободы и достоинства".

К счастью, никто не собирался реализовать идеи Скиннера на практике. А вот другой проект рационального общества пытались осуществить в жизни. При этом с катастрофическим последствиями. Я имею в виду идеи К.Маркса о рационализации общественных отношений.

К.Маркс был гуманистом. Его понимание гуманизма продолжало то представление, которое было развито в европейской культуре в Новое Время: человек делается свободным в той мере, в какой он может контролировать природное и социальное окружение и использовать внешние ему процессы для нужд своего развития. Но это предполагает рациональное постижение этих процессов и возможность предсказывать их результаты. Гуманизация общества и самого человека совпадает по Марксу с рационализацией социальных отношений (они должны стать "прозрачными", по его мнению). Эта рационализация по Марксу возможна на основе построения такой системы отношений, которые разумно планируются в интересах всего общества. Каждый индивид ведёт себя разумно в той мере, в какой он соотносит свои индивидуальные цели с рационально понятым социальным благом. Сам Маркс был врагом бюрократизма и авторитаризма. Но на практике его представление о рациональности социальных отношений не могло не породить тоталитарную систему. Ибо рациональная калькуляция социальных процессов сверху предполагает создание огромного бюрократического аппарата, который безжалостно подавляет всё то, что уклоняется от так понимаемой рациональности.

Конечно, понимание рациональности как деятельности в системе не оспариваемых и не критикуемых предпосылок не обязательно должно сопровождаться столь драматическими последствиями. Но оно в любом случае является уязвимым, если не дополняется иным пониманием рациональности.

Другое понимание состоит в том, что рациональность предполагает также и рефлективное осознание и пересмотр самих когнитивных и ценностных предпосылок. Для этого нужно выйти за пределы этих предпосылок. А это становится возможным в условиях критического диалога с носителями иных когнитивных и ценностных представлен6ий. В случае познания это дискуссии между разными теориями и исследовательскими программами. В случае практических действий – это коммуникация и критическое обсуждение имеющихся предпочтений у отдельных индивидов, социальных групп, разных культур. В результате этих дискуссий имеющиеся предпосылки развиваются и пересматриваются: как представления о мире и способах познания, так и индивидуальные предпочтения, отдельные ценностные представления. Сегодня в ситуации глобализации и интенсивного взаимодействия разных культур роль критической рефлексии и рационального диалога оказывается исключительной.

Но критический диалог в качестве условия своей возможности предполагает свободу и равенство его участников и доверие друг к другу. Рациональное обсуждение может быть только на основе свободного и сознательного выдвижения аргументов, ответа на аргументы, выдвинутые другими и доверия к искренности собеседника. Таким образом, рациональность, понятая как рефлексивная и критическая деятельность возможна только в определенной ценностной системе, по крайней мере, в системе, включающей свободу, взаимное признание, взаимное доверие. Рациональность не сводится к свободе, а свобода к рациональности. Но они взаимно предполагают друг друга. Вообще рациональность как важнейшая ценность культуры предполагает наличие определённых моральных обязательств, т.е. и сострадание, и самоотверженность, и любовь. Совокупность этих качеств и делает человека человеком.

Нужно сказать, что философия, начиная с античности, выступала как критическая рациональная рефлексия в отношении существующей культуры и играла важнейшую роль в пересмотре принятых представлений, в отвержении существующих предрассудков, в придании импульса культурному развитию. Сегодня эта роль философии ещё более важна. При этом если раньше философия в основном ориентировалась на интеллектуальную элиту, то сегодня она может обращаться к гораздо более широкой публике. В условиях возникающего «общества знания» и интенсивного взаимодействия разных культур рефлексивное и критическое рациональное мышление всё в большей мере становится условием повседневной жизни.

Особенно важно сегодня развитие способностей к критическому и рефлективному рациональному мышлению в системе образования. Многие теоретики и практики образования в ряде стран (в частности, в США и России) считают, что лучше всего это можно сделать с помощью преподавания философии в школе течении ряда лет, ибо именно философия в большей степени, чем какая-либо научная дисциплина, раскрепощает мышление, позволяет поставить под вопрос то, что обычно считается само собой разумеющимся. При этом речь идёт не о преподавании философских концепций и изучении философских произведений, а о приобщении к философскому мышлению. Ученики с помощью специально написанных текстов вовлекаются в обсуждение проблем, не имеющих общепринятых решений. Между учениками возникает спор, нечто вроде сократического диалога, в ходе которого его участники ставят друг другу вопросы, отвечают на них, выдвигают аргументы против даваемых ответов, формулируют контраргументы, ставят новые вопросы и т.д. В ходе такого диалога его участники приобретают умение не только рассуждать, приводить аргументы, но и находить аналогии, учитывать контекст, выдвигать гипотезы, предлагать нетривиальные решения. У них формируется критическое рациональное мышление. Они учатся умению задавать такие вопросы, которые предполагают нетривиальные ответы. Вопросы участников диалога друг другу позволяют выявить такие предпосылки в рассуждении собеседника, которые неясны ему самому. Важную роль в организации диалога играет учитель. Он ставит такие вопросы перед учениками, которые не предполагают однозначного ответа, но стимулируют дискуссию и направляют её.

*          *          *

Итак, рациональность была и остаётся одной из важнейших культурных ценностей, тем, что делает человека человеком. Свобода, взаимное признание, моральные ценности невозможны без рациональности, а рациональность без них. Сегодня понимание и практика рациональности сталкиваются с новыми вызовами. Существует опасность как отказа от рациональности в качестве одной из высших культурных ценностей, так и понимания её в качестве подавляющей другие ценности и самого человека. Между тем, без рациональной рефлексии, без критического обсуждения принятых когнитивных и ценностных представлений и практических предпочтений культура и человек не имеют будущего.