Эта книга - уникальный проект по осмыслению роли и места российской философии. Она приглашает к диалогу тех, кому интересна не просто проблематика российской философии сегодня. С одной стороны, это эхо дискуссии, которая созвучная почти всей истории русской философии – о статусе отечественной философии, а с другой – выражение процесса поиска идентичности на протяжении последних нескольких десятилетий.

Каждый автор сказал о философии и о себе. Концепция издания носит комплексный характер, здесь представлены различные актуальные профили российской философии сегодня. Это религиозная философия В. Белова, российское кантоведение С. Чернова и А. Круглова, модерн в русской философии Б. Губмана, рефлексия о феномене философии в России и мире С. Хоружего, А. Гусейнова, В. Лекторского и других авторов.

Анализ философии в России в контексте прошлого и настоящего, в частности, у А.Гусейнова и В.Лекторского, охватывает краткий, но полный горизонт истории российской философии через акцентирование внимания на школах русской религиозной философии Серебряного века, русского марксизма и русского космизма, духовное пространство которых определяют специфику русской философии.

Внимание авторов книги обращено на философию сегодня, при этом отмечается динамично растущий интерес к ней, расширение тематики исследований. Подчеркнут важный момент – отечественная философия в короткий для духовного измерения промежуток времени смогла мобилизовать внутренние ресурсы и потенциал и преодолеть риски «отставания, ограничения и деформации» как наследие духа и буквы прошлого.

Можно выделить и такой момент: в условиях отсутствия идеологического диктата и трендов развития духовной жизни в мире в целом, философия становится индивидуальным творческим проектом, где свобода может привести к ухудшению ее качества. Задача философии сегодня – противостоять девальвации и ослаблению позиций самой философии.

Разговор С. Хоружего о синергийной антропологии, парадигме, открытой еще в исихастской практике, позволяет выявить эпистемологический потенциал философии, которая должна быть антропологизирована.

А. Замалеев пишет о русском как о философе и обнаруживает русскую (как российскую) инаковость, которая осторожна к рационализму, а интуитивная истина главенствует над формально-логическим знанием.

С. Чернов – о Канте и его актуальности сегодня. Близость кантовских идей приоритетам русской философии очевидна, и автором справедливо отмечается, что человек как личность является абсолютной ценностью, а кантовский анализ долга – востребованный урок для меняющегося пространства ценностей современного человека. Но, пожалуй, нельзя согласиться с мыслью автора, что «православная метафизика не отличается от советского марксизма» при определении достоинства поступка через цель. Российская рецепция Канта представлена двумя традициями критики: гегельянско-марксистской и религиозно-метафизической.

В «Заметках о современном российском кантоведении» А. Круглова обосновывается уникальный формат отечественной традиции осмысления творчества великого философа. Отмечается диалогично-дискуссионный характер отечественных работ о Канте. Чувствуется интуиция автора, что в исследовательских проектах на кантианскую тему и проявляется специфичность, неповторимость и уникальность самой русской философии. Учение Канта спровоцировало целое направление в духовном континенте русской философии и одна из задач современного кантоведения, по-мнению автора, видится в обеспечении доступности для мира русскоязычных исследований о Канте.

А. Бродский представляет исследование проблемы обоснования морали в отечественной философии конца XX – начала XXI в., где разработка конструктивной этики – из вариантов самовыражения этической традиции русской философии. 

Истоки философской компаративистики, проблемы «Восток - Запад», современного евразийства – объект внимания А. Колесникова. Компаративная философская культура в России базируется на идеях о культурном синтезе и ее цивилизационно-исторической специфике. Истоки российской философской компаративистики обусловлены историко-культурологической проблематикой «Восток–Запад–Россия», российским востоковедением. Автор знакомит читателя с именами и идеями, акцентируя внимание на самобытность компаративной культуры России, методологией которой является «исследование собственной культуры в зеркале иных культур».

Яркий взгляд на современной состояние отечественной философской мысли и рисках ее имитации обнаруживаем у В. Бажанова. Описывая положение философии в нынешней России, автор отмечает феномен «теневой науки» и проблему снижения качества философского творчества, но деградация которого, как считает автор, не так заметно, как в иных социально-гуманитарных областях. Критический анализ сопровождается констатацией слабого участия философов в международной философской жизни, плохого владения иностранными языками, утверждением о еще нескором вхождении в настоящее мировое философское сообщество. Искренность автора вдохновляет, когда он с тревогой говорит о тенденции «утилитаризации» в современной российской науке, но с уверенностью в потенциале отечественного философского сообщества, готового преодолевать вызовы времени.

Обзор В. Белова посвящен современной религиозной философии в России. Это уникальная проекция философского дискурса, выражающая ту линию отечественной рефлексивной традиции, где проявляется «свободное индивидуальное философское выражение соборного христианско-православного опыта». Автор анализирует концепции Панарина и Хоружего, Ильина и Дугина, Мамлеева и Джемаля. Он отмечает, что в современной религиозной философии России представлен широкий спектр философских проекций, носящих личностный, а не институализированный характер. Заслуживает особого внимания мысль автора о потенциальном появлении нового проекта христианской философии в ее православном варианте, что можно определить как продолжение вектора религиозной философии России.

Б. Губман рассматривает дискуссии на тему модерна и постмодерна в современной российской философии. Эти дискуссии инициируют оживление традиционных дилемм отечественной мысли. Автором отмечается своеобразие восприятия в российской философии постмодерна как проявления кризиса. Это происходит вместо построения эффективного синтеза на основе коммуникативной рациональности.

В. Фурс исследует российскую социальную философию в контексте современности. Им выделяются социально-философские типы: самодеятельная, аппликативная, «метафизическая», «наукообразная», «проистматовская» философия. Решительно хочется возразить против утверждения автора о «сомнительности и экзотичности» социально-философского знания как на общероссийском, так и на региональном уровне. Это ставит под сомнение работу многих  региональных институциональных структур (диссертационные советы, журналы, образовательные и научные центры), что абсолютно несправедливо.

В заключение хотелось бы не согласиться с высказыванием редактора сборника Майи Соболевой о том, что философия делается в тиши кабинетов. На Западе – да. В российском измерении - это знание всегда живое, сопряженное с пульсирующим ритмом социальной, экономической, политической, а главное – духовной жизни. Это огонь, закономерно возгорающийся. Путь российской философии не обязательно сводить к задаче «встраивания» в мировой философский дискурс, это сложно сделать, например, религиозной философии, в отличие от социально-философских, этических вариаций. Более актуальной видится задача формирования пространства живого философского дискурса в России. Предлагаемый М. Соболевой сборник вносит свой вклад в создание такой диалогичной философской среды.

С.А. Данилов (Саратов)