Леонид ЛЮКС. История России и Советского Союза: от Ленина до Ельцина (перевод с нем.). М.: РОССПЭН, 2009, 527 с.

Эта книга была издана в Германии в 2000 г., а переводилась, по-видимому, в то время, когда в России шла дискуссия об учебниках истории (впрочем, не закончившаяся и поныне).

В предисловии к книге академик РАН Юрий Пивоваров отмечает: «написать историю России 20 столетия... тяжелый труд. Невозможно сохранить беспристрастное видение событий и необходимую для исследователя объективную отстраненность от предмета анализа...Леонид Люкс справился с этим. Он написал удивительно взвешенную и в хорошем смысле спокойную книгу».

Леонид Люкс - немецкий историк русско-польского происхождения. Немецкое издание книги было рассчитано на всех, кто интересуется историей России - как на специалистов, так и на неспециалистов.

Книги по отечественной истории, которые издавались и издаются в России, как правило, замыкаются на России же. Особенность данного труда в том, что история России-СССР высвечивается в нем на фоне европейских событий, в контексте европейской и - прежде всего - немецкой истории. Привлечена масса источников, как русского, так и европейского происхождения. И в частности - что редко бывает у нас - ссылки на польских авторов и на польские документы.

Остановимся на некоторых «дискутабельных» эпизодах российской истории XX в.

Подчеркивая общность России и Европы, автор - в предисловии к русскому изданию - пишет о Серебряном веке как об «эпохе религиозно-философского ренессанса в России, который опирался и на западные, и на русские традиции, на европейский рационализм и на православную духовность». Под таким неожиданным углом зрения, кажется, никто еще не смотрел на культуру Серебряного века.

Говоря, например, об Октябрьском перевороте 1917 г., автор отмечает, что большевики «мастерски показали, как следует использовать демократические свободы для устранения демократии». Октябрь 1917 г. - это переворот, «с которого началось становление первого тоталитарного режима современности».

С одной стороны, Л. Люкс подчеркивает, что большевики «никоим образом не являлись доктринерами, оторванными от мира сего, в чем их часто упрекали их противники». С другой стороны, Ленин «связывал все свои надежды с мировой пролетарской революцией. Эта вера большевиков в спасительную силу мировой революции напоминает ожидания первых христиан, веривших в скорое установление Царства Господня. В обоих случаях эта вера... помогла выстоять в почти безвыходных ситуациях».

Особый интерес, на мой взгляд, представляет в книге главка «Польско-советская война - национальная или революционная?». Новым для российских читателей будет здесь многое: в частности, например, письмо командующего рейхсвером Веймарской республики фон Секта 1922 года: «Существование Польши невыносимо. Оно несовместимо с жизненными потребностями Германии. Польша должна исчезнуть и исчезнет вследствие внутренней слабости и при посредстве России - с нашей помощью». «Для большевистской России существование Польши, - замечает Л.Люкс, - было такой же помехой, как и для Германии...». Целью же Пилсудского «было создание сильной федерации тех народов, которые могли бы составить противовес германской и российской гегемонии в Восточной Европе». Советско-польская война, как отмечает автор книги, дала толчок к образованию в эмиграции - и в метрополии - новых идеологических  течений: «сменовеховства» («национал-большевизма») и «евразийства».

Много страниц в книге посвящено деятельности Коминтерна, в том числе и в Германии. Особое место здесь занимает теория «социал-фашизма» - так называли с 1923 г. коминтерновцы социал-демократов и тех, кто стремился с ними сотрудничать.

«Борьба за ленинское наследство» развертывается в книге  в трех «актах»: 1) «лишение власти Троцкого», 2) «лишение власти «левых», 3) «лишение власти „правой оппозиции"». Интересно, что в связи с внутрипартийными дискуссиями Л. Люкс упоминает имя Преображенского - одного из ведущих теоретиков «левых». Этот сын священника был более радикален по отношению к крестьянству, чем Троцкий. Он заявлял, например, в 1924 г., что лишь на основе снижения жизненного уровня всего русского крестьянства может быть осуществлено финансирование индустриализации СССР. (В 1928 г. Сталин подхватил эту идею).

В отличие от учебников, созданных в России в последнее время, Л. Люкс выделяет в отдельной главке «Зарубежную Россию», называя среди прочих Н. Бердяева, Г. Федотова, Ф.Степуна и политические организации эмигрантов. Правда, здесь отсутствует П. Н. Милюков с его газетой «Последние новости».

Касаясь террора 1930-х гг., автор полемизирует с теми советскими историками, которые этот период называют «ежовщина». Это определение «скорее скрывает истинное положение дел». Подводя итоги этого периода, Л. Люкс делает вывод: «В то время, когда русское крестьянство отчаянно сопротивлялось экспроприации, большевистская правящая элита встретила свое физическое уничтожение почти без сопротивления». Тут же автор проводит параллели с положением в Германии. Конечно, там элита не уничтожалась (исключение: расправа с Ремом и другими в 1934 г.), но поведение старой большевистской элиты «удивительным образом напоминает поведение старой германской элиты по отношению к Гитлеру. Большинство немецких консерваторов категорически отклоняло возможность насильственной борьбы с гитлеровской тиранией и ссылалось при этом, как и «старые большевики» в России, на «кодекс чести».

И в заключение об истолковании одного термина: Л. Люкс понимает «шестидесятничество» не совсем так, как обычно. Для него «шестидесятники» - это «идеалисты... поколения 20-го и 22-го съездов партии... которые верили в возможность реформирования «реально существующего социализма». «Шестидесятники» тосковали по ленинским временам». То-есть, более конкретно, это люди типа Ф. Бурлацкого, Г. Арбатова, А. Бовина ... - те, кто писал тексты докладов Брежневу и Андропову, но при этом имел «задние» мысли. Это отличается от общепринятого определения «шестидесятников» (автор термина - Ст. Рассадин), к которым относят прежде всего тех писателей, поэтов, бардов, театральных и кино- режиссеров, художников, которые особенно проявились на волне хрущевской «оттепели»: Е. Евтушенко, А. Вознесенский, Б. Окуджава, Б. Ахмадулина и т.д.

Подводя итог, хочется поблагодарить переводчика книги Б. Хавкина за то, что в научный оборот теперь вошел труд, который несколько по-иному рассматривает российскую историю, чем традиционная постсоветская историография.