Сравнительное изучение европейского правого экстремизма: От «нового консенсуса» к «новой волне» в западных интерпретациях родового фашизма?¹

В статье рассматриваются вопросы развития «нового консенсуса» в сравнительных исследованиях фашизма, в рамках которого фашизм понимается как революционная форма ультранационализма, стремящаяся реализовать миф возрождения нации. Автор проанализировал эмпирические подтверждения спонтанного возникновения широкого, хотя и оспариваемого, сближения позиций исследователей в отношении данного подхода, произошедшего в исторических и общественных науках за последние два десятилетия (и выходящего за пределы англоязычной академии), и пришел к выводу, что развитие «нового консенсуса» является частью еще более широкого явления. Среди ученых возникла тенденция серьезно воспринимать утопическую идеологическую и культурную динамику политических феноменов, которая ранее отвергалась как упражнение в монополизации власти или упражнение в «нигилистическом» насилии и не рассматривалась как бунт против нигилизма в поисках нового порядка. В завершение статьи автор цитирует нескольких специалистов по фашизму, которые напоминают читателям, что фашизм не является статическим и неизменным явлением - проницательное наблюдение, требующее от ученых готовности следить за способами адаптации фашизма к изменяющимся условиям современности, в результате чего феномен принимает новые формы, отличные от его воплощений в межвоенную эпоху.

The article considers how far a «new consensus» has formed in comparative fascist studies which conceptualizes fascism as a revolutionary form of ultra-nationalism that attempts to realize the myth of the regenerated nation. It is a myth which applied in practice creates a totalitarian movement or regime engaged in combating cultural, ethnic and even biological («dysgenic») decadence and engineering a new sort of «man» in an alternative socio-political and cultural modernity to liberal capitalism. Having surveyed empirical evidence for the spontaneous emergence of a broad, though contested, scholarly convergence around this approach in the historical and social sciences in the last two decades, even beyond Anglophone academia, the article suggests that this development is part of an even wider phenomenon. This is the tendency for scholars to take seriously the utopian ideological and cultural dynamics of political phenomena once generally dismissed as exercises in the monopoly of power or exercise of violence for its own «nihilistic» sake rather than as a rebellion against nihilism in the search for a new order. It finishes with a reminder from several experts that fascism is not a static or immutable phenomenon, an insight that demands from scholars a willingness to track the way it adapts to the unfolding conditions of modernity, thereby assuming new guises practically unrecognizable from its inter-war manifestations.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: правый экстремизм, фашизм, палингенетический ультранационализм, революция, новый консенсус, новая волна, историография фашизма, крайне правые политические партии, политический модернизм.

KEY WORDS: right-wing extremism, fascism, palingenetic ultra-nationalism, revolution, new consensus, new wave, historiography of fascism, far-right political parties, political modernism.

Несмотря на высокую степень модернизации технологии гуманитарных исследований, исходные проблемы, связанные с установлением ключевых дефиниций и концептуальных структур, без которых не обходится ни одно плодотворное исследование, невозможно решить с помощью алгоритма поисковых систем. В равной степени посредством семинаров или видеоконференций невозможно достичь концептуальной ясности в отношении фундаментальных вопросов, возникающих в контексте осмысленного изучения схожих характеристик различных уникальных феноменов, что является основой «сравнимости» и обзорных исторических работ. Представим, что для изучения «европейского правого экстремизма» сформировалась международная группа исследователей различного уровня компетенции, поколенческого опыта и культурного и исторического бэкграунда. Шансы этой группы осуществить прорыв в знаниях и понимании проблемы - как бы хорошо эти шансы ни выглядели на бумаге - могут существенно сократиться из-за спонтанно возникающего «вавилонского эффекта», т.е. из-за фундаментальных разногласий о том, как определять и разграничивать основной объект исследования и какие подходы лучше всего использовать для его анализа.

«Новый консенсус» в исследованиях фашизма: краткая история

История научного консенсуса в исследованиях фашизма неизбежно будет короткой, так как даже оптимисты вроде меня не могут утверждать, что этот консенсус существует больше десяти лет. К тому же, он является лишь частичным, многими оспаривается и в значительной мере проявляется только в англоязычном сегменте гуманитарной науки. Конечно, в рамках международной марксистской традиции всегда существовало широкое понимание того, что фашизм является реакционным или, по меньшей мере, «контрреволюционным» явлением, связанным с капитализмом. Однако и здесь существуют обособленные «школы мысли», а относительно связи капитализма с фашизмом выдвигаются самые разнообразные мнения [Пуланзас 1974; Вайда 1976]. Некоторые из них даже обладают поразительным сходством с выводами некоторых немарксистских исследований, несмотря на устойчивое табу в отношении возможности сотрудничества между марксистскими и немарксистскими «лагерями»².

С момента создания первого «fascio» Бенито Муссолини «либеральные» академики предприняли не так уж много совместных попыток дать свое определение родового фашизма, а их характеристики «фашистского минимума» зачастую выглядели малопонятными «списками для шоппинга», в которых перечисляются несопоставимые явления. В результате многие историки вовсе отказались от употребления данного термина в качестве ключевого аналитического инструмента на фоне заявлений о его «головоломности» [Робинсон 1991] и призывов вообще изгнать это понятие из общественных наук [Эллардайс 1979]. Дело не сдвинулось с мертвой точки ни после того, как Эрнст Нольте предложил загадочную и непригодную в практических целях «метаполитическую» дефиницию явления [Нольте 2001], ни после того, как в 1980 году Стенли Пейн выдвинул гораздо более проницательное трехсоставное типологическое определение фашизма, которое, к сожалению, редко использовалось в качестве основы эмпирических исследований предполагаемых разновидностей фашизма [Стенли 1980]. Между тем Джордж Моссе в своих превосходных сравнительных эссе о фашизме [особенно Моссе 1979] отказывался давать краткую разъяснительную дефиницию объекта своих исследований, что снижало их эвристическую ценность. В то же время авторы важных монографий о фашизме в отдельных странах - Ричард Терлоу (в Англии) [Терлоу 1987] и Джеймс Грегор (в Италии) [Грегор 1969] - не проявляли особого интереса к сопоставлению результатов своих исследований с манифестациями фашизма в других странах, что позволило бы им лучше определить уникальность и самобытность изучаемых проявлений фашизма. Вместе с тем некоторые обзорные работы констатировали растущее количество несопоставимых подходов [например, Грегор 1973; Де Феличе 1977; Нольте (ред.) 1984; Випперман 1989; Кюнль 1990], что создавало у читателей впечатление о стремительном росте разногласий в исследованиях фашизма.

К концу 1980-х годов уже иссяк поток сравнительных англоязычных исследований, зародившийся за десять лет до этого даже без всякого согласованного определения [например, Лэкуэр (ред.) 1979; Ларсен, Хагтвет, Миклебуст (ред.) 1980]. Случайные одиночные исследования [О'Салливен 1983], даже те, которые отличались проницательностью и научной глубиной - например, работы Зива Стернхелла о фашистской субкультуре в межвоенной Франции [Стернхелл 1983] или о родстве итальянского фашизма и французского синдикализма [Стернхелл 1989] - игнорировались профессиональными историками и не смогли стать тем ядром, вокруг которого могло бы сформироваться общее понимание фашизма. Между тем, в марксистской историографии термин утратил большую часть своей прежней эвристической силы в качестве ключевого инструмента сравнительных исследований тоталитарных режимов. Так, на филадельфийской конференции о Третьем рейхе оксфордский марксистский историк Тим Мейсон был вынужден спросить: «Что же такое случилось с фашизмом?» и заговорить о необходимости рассмотрения нацизма - если понимать его как современное явление - в более широкой перспективе родовых явлений [Мейсон 1991]. Мысль, высказанная авторами французского исторического словаря о фашизме, в то время была справедлива для любой национальной культуры: «не существует международно признанного определения фашизма; не существует консенсуса - пусть даже самого малого - в отношении объема его понятия, идеологических корней или методов действия, которыми он характеризуется» [Милза, Бернстейн 1992, 7 (мой курсив)].

Ветер перемен

Однако через несколько лет начал дуть новый ветер; по крайней мере, так казалось некоторым из нас. В предисловии к книге «Международный фашизм» [Гриффин (ред.) 1998] я предположил, что среди крупных исследователей родового фашизма и среди специалистов, изучающих его отдельные аспекты, начало происходить спонтанное сближение мнений. Оно касалось тезиса о том, что фашизм следует интерпретировать так же, как и другие политические идеологии, а не рассматривать его как некий особый феномен, определяемый, главным образом, через отрицание (анти-либерализм, анти-социализм и т.д.), организационные формы (полувоенные формирования, культ лидера, корпоратизм и т.д.) или стиль (ритуальная политика, массовые шествия и т.д.). Я согласился с тем, что многие представители старшего поколения исследователей безусловно будут упорно считать фашизм преимущественно нигилистическим, варварским и анти-модернистским феноменом, который не обладает никакой идеологией помимо культа действия, насилия и уничтожения, а если эти ученые окажутся марксистами, то они будут по-прежнему видеть в фашизме (мелко)буржуазную или капиталистическую реакцию. Однако при этом я утверждал, что в рамках зарождающегося консенсуса все больше усиливается понимание, что «равно как консерватизм, анархизм, либерализм или экологизм, фашизм можно определить как идеологию, которой свойственно специфическое "позитивное" утопическое видение идеального состояния общества - видение, которое предполагает наличие ряда особенных форм, определяемых местными обстоятельствами, при сохранении центральной матрицы аксиом».

Более того, в общем введении к книге я отважился обозначить эту «центральную матрицу аксиом», под которой понималось, что, с идеологической точки зрения, фашизм можно в общих чертах охарактеризовать как идеологию, обладающую:

1) собственной революционной (согласно моей терминологии - «палингенетической» [Гриффин 1991; Гриффин 2006]) и модернизационной программой, которая не только отличает фашизм от авторитарных форм консерватизма и капитализма, но и обусловливает то, против чего выступает фашизм и что, следовательно, становится объектом его агрессии и репрессий;

2) «популистским» проектом, направленным на мобилизацию энергии всех тех людей, которые считаются настоящими членами национального сообщества, что отличает фашизм от правых военных режимов, которым достаточно лишь установление нового порядка сверху без проведения подлинной социальной революции, к какой бы псевдо-популистской риторике эти режимы ни прибегали для собственной легитимации;

3) органическим пониманием нации, которое - по крайней мере, в межвоенный период - отвергало династическую традицию и либеральный рационализм в пользу харизматической энергии, проявляющейся в культе лидера и всепроникающем использовании театральных и ритуальных элементов в политике. Понятие «органического» национализма помогает объяснить, почему фашизм допускал или активно продвигал этнические, биологические, евгенические и даже геноцидальные (по выражению Гольдхагена, «ликвидационные» [см. Гольдхаген 1996]) формы ксенофобии и расизма, направленные против групп, отождествляемых с физическим и моральным упадком, даже если биологический расизм сам по себе и не был определительным элементом.

Расширение консенсуса

К моменту публикации «Международного фашизма» уже появилось несколько важных примеров сближения взглядов исследователей относительно фашизма. Среди них можно выделить книгу Стенли Пейна «История фашизма», которая остается наиболее авторитетной работой по международному классическому фашизму [Пейн 1995], популярную историю западноевропейского фашизма Роджера Итвелла [Итвелл 1996] и книгу Стивена Шенфилда о постсоветском русском фашизме [Шенфилд 2001]³, не говоря уже об отдельных статьях, в которых модель фашизма в качестве революционной формы национализма применяется к отдельным движениям, даже современным [Копси 1994]. Столь же обнадеживающим было появление в 1995 году определения фашизма на веб-сайте Ассоциации американских научных сотрудников-политологов, из которого стало ясно, что значимость «палингенетического мифа» для фашизма стала признаваться и в рамках общественных дебатов [Лайонс 1995].

Конечно, тезис о «новом консенсусе» - а также характерный для него «культуралистский» подход - широко оспаривался [Босворт 1998; Блинкхорн 2000; Бауэркэмпер 2006б; Випперман 2009]. Особенно едкую критику можно было встретить в отзывах на мою открыто провокационную попытку привлечь немецких ученых к более внимательному изучению англоязычных работ в контексте исследования уникальности нацизма и сравнительного аспекта изучения фашизма [Эрвэген Виссен Этик 2004; переиздан как Гриффин, Ло, Умланд (ред.) 2006].

Вряд ли стоит говорить о том, что некоторые неперестроившиеся троцкисты также непреклонно игнорируют новый консенсус на том основании, что «принятие фашистских идей всерьез» и использование «методологической эмпатии» для понимания целей фашизма некоторым образом оправдывает его [Рентон 1999]. Тем не менее, двое из наиболее значимых «фашистологов» последних нескольких лет, а именно Стенли Пейн и Аристотель Каллис, согласились с тем, что на протяжении последних двух десятилетий в рамках сравнительных исследований фашизма наблюдается рост консенсуса. Одним из новых приверженцев консенсуса является румынский ученый Константин Йордаки, который в своей хрестоматии «Сравнительные исследования фашизма» (2009) утверждает, что мое заявление о «новом консенсусе» «представляется верным, если рассматривать его в широком смысле, в котором он изначально и зародился». Йордаки продолжает: «Новый консенсус в современных исследованиях фашизма лучше всего интерпретировать не как полное и безоговорочное согласие по поводу того или иного определения родового фашизма, но как общее сближение мнений в отношении культуралистского подхода и исследовательской повестки дня, наиболее эффективно синтезированных в эвристической модели Гриффина» [Йордаки 2009, 24-25 (курсив в оригинале)].

Более того, подход, основанный на «новом консенсусе», не ограничен лишь англоязычной сферой науки. Уже в 1994 году мэтр российских сравнительных исследований фашизма Александр Галкин предложил (не будучи тогда еще знаком с моей первой монографией [Гриффин 1991]) неожиданно «онтологическую» дефиницию фашизма: «Фашизм - это правоконсервативный революционаризм, пытающийся, не считаясь с жертвами, с социальной ценой, снять реальные противоречия общества, разрушив все то, что воспринимается им как препоны к сохранению и возрождению специфически понимаемых извечных основ бытия» [Галкин 1995, 10].

«Новый консенсус» как здравый смысл

До настоящего момента изображенный мной «новый консенсус», возможно, выглядел как чисто абстрактное явление, никак не соотносящееся с историографией. Поэтому следует отметить, что в течение последних 15 лет несколько специалистов стали спонтанно применять теории фашизма к отдельным историческим эпизодам. В этих интерпретациях идея тотализирующего, революционного (палингенетического) варианта ультранационализма выступает, по меньшей мере, основной частью «фашистского минимума», если не самим минимумом. Так, за последнее время было опубликовано несколько важных работ об итальянском фашизме [Джентиле 1996; Джентиле 2003; Березин 1997; Браун 2000; Гиат 2001; Фогу 2003; Балдоли 2003] и немецком нацизме [Райхарт 2002; Кролль 1999; Фрицше 1996]; исследования, посвященные проектам социального обновления французских фашистов [Энтлифф 2007], а также французскому правому экстремизму [Шилдс 2007]; работы о культурных представлениях британского фашизма [Лайнхен 2000] и неофашизма [Копси 2008]; исследования фашизма в межвоенной Румынии [Сандулеску 2004; Турда 2008] и постсоветской России [Шенфилд 2001; Умланд 2006; Шеховцов 2010] - и в основе всех этих работ лежит «культуралистское» понимание модернизационных и революционных выпадов фашизма против существующего статус-кво. В работах, посвященных различным аспектам фашизма, ссылки на миф новорождения нации как на самоочевидный определительный компонент этого явления, уже стали фактически общепринятыми.

Недавно Дитрих Орлов в своей работе о «соблазне фашизма в Западной Европе» принимает как должное то, что стремление к национальному обновлению и возрождению было главным фактором притягательности фашизма в хаотический межвоенный период. Орлов говорит, что это было особенно справедливым в том случае, когда «нация задыхалась в демократической политической системе и была поражена "декадансом", который так ненавидели фашисты. Фашисты прославляли не существующую, но мифическую будущую нацию. Вспоминая известную фразу Роджера Гриффина, фашисты были "палингенетическими националистами", которые настаивали на том, что только под их руководством нация сможет возродиться как новое и совершенное общество» [Орлов 2009, 8].

Еще более показательным здесь является то, что ряд критиков (от умеренных до воинственно настроенных) «нового консенсуса» используют определения, которые, на самом деле, схожи и совместимы с ним. Некоторые дефиниции даже выглядят как искаженные парафразы моего исходного определения [Гриффин 1991, 26]. Так, мы читаем у отдельных критиков «нового консенсуса», что фашизм - это «вымученное, разъяренное и страстное требование национального обновления». Он является «безоговорочно националистическим, искупительным, обновленческим и агрессивным» [Грегор 1999, 162]. Мы также узнаем, что «сутью фашистских идей и мифов является расовая эволюция, воплощающая в себе возрождение из существующего положения подневольности, упадка и "вырождения", ведущее к созданию [...] "нового фашистского человека"» [Блинкхорн 2000, 115-116]; что фашизм - это «форма политического поведения, характеризующаяся навязчивым беспокойством по поводу упадка сообщества, унижения или виктимности, а также компенсаторными культами единства, силы и чистоты, с помощью которых массовая партия убежденных националистов-боевиков [...] с искупительной жестокостью стремится [...] к внутреннему очищению и внешней экспансии» [Пэкстон 2004, 218]; что «фашизм - это стремление к трансцендентному и очищающему национальному государственничеству посредством парамилитаризма» [Мэнн 2004, 13].

Хрестоматийным образцом этой тенденции является Арнд Бауэркэмпер, который крайне скептически высказывается по поводу существования «нового консенсуса» в одной статье [Бауэркэмпер 2006б]⁴, но в сжатом определении феномена, которое он дает в обзоре европейского фашизма, он без всяких оговорок заявляет, что фашизм преследовал цель «радикального политико-культурного обновления под эгидой реакции» [Бауэркэмпер 2006а, 42]⁵. Даже Вольфганг Випперман - всегда своеобразный в своем подходе к фашизму - теперь признает, что «концепцию (национального) "возрождения" можно обнаружить в идеологии почти всех форм фашизма», и подчеркивает, что идея «палингенетического ультранационализма» является адекватной основой определения фашизма [Випперман 2009, 256].

Возможно, наилучшим подтверждением распространения «нового консенсуса», является тот факт, что отдельные историки, чей подход коренится в марксистской традиции, недавно стали признавать регенеративный аспект фашистского мировоззрения. В книге «Фашизм и политическая теория», представляющей собой впечатляюще последовательную и серьезную попытку создания неомарксистской теории фашизма, полностью учитывающей творческий взрыв в англоязычных немарксистских исследованиях феномена, Дэниел Вудли по-прежнему настаивает - используя традиционную (и контр-эмпирическую) терминологию ортодоксального марксизма - на том, что ключевым инструментом в исследованиях фашизма является анализ противоречий позднего капитализма и классовых отношений. По его словам, «фашизм - это воинственное массовое движение низшего среднего класса, бросающее вызов институциональному компромиссу между капиталистическим классом и организованным рабочим движением и пытающееся восстановить снижающийся статус и авторитет автономных промежуточных слоев общества» [Вудли 2010, 76]. Однако ранее он отмечал, что фашизм «является синкретической (разнородной) комбинацией национализма, милитаризма и регенеративного мифа» [Вудли 2010, 2]. Более того, Вудли утверждает - словно это «данность» - что «новый консенсус возник в 1990-х годах по факту публикации нескольких новаторских исследований, каждое из которых основывалось на отдельных аспектах немарксистской традиции. Ключевой характеристикой этого консенсуса является акцент не на причинах возникновения, а на природе фашизма, параллельно с привлечением подробных компаративных описаний фашистской идеологии в ряде контекстов» [Вудли 2010, 8 (курсив в оригинале)].

Возникновение «новой волны» в исследованиях «правой» политики

Если уж некоторые марксисты-интеллектуалы начинают признавать «будущную», «модернистскую» [Осборн 1995], «регенеративную» или даже «воскрешенческую» [Неоклеус 2005] динамику фашизма, то дебаты о значительном сближении научных взглядов в сравнительных исследованиях фашизма отходят на второй план. «Новый консенсус» - это уже немодно. Он стал частью здравого смысла и лишь несколько чудаков по-прежнему сражаются с ветряными мельницами своих фантазий, защищая абсолютно никому не нужные теории [Грегор 1974] и даже не-теории [Босворт (ред.) 2009], или доказывают очевидное положение (которое я никогда не отрицал) о том, что фашизм - это не только идеология и что его необходимо изучать в конкретных уникальных воплощениях и эволюционных (нарративных) формах.

Однако я бы хотел подчеркнуть, что конкретные воплощения «классического» фашизма, обусловленные специфическим сочетанием сил, превалировавших в межвоенный период (например, культ лидера, корпоратизм, террористический аппарат, империализм), не следует считать определительными характеристиками фашизма. В ином случае сравнительные исследования искажаются, и становится невозможным увидеть очевидную преемственность, например, между немецким нацизмом и «безлидерным» фашизмом некоторых агрессивных расистских групп в современных США или между про-нацистским еврофашизмом, который пропагандировал Юлиус Эвола в 1930-х годах, и современными новыми правыми в лице Александра Дугина [Умланд 2006; Шеховцов 2010].

Сегодня можно говорить о новой фазе развития в нашей сфере науки, а именно о возникновении «новой волны» междисциплинарных исследований «экстремизма» во всех его проявлениях. Благодаря «новой волне» уже возник ряд работ, выходящих далеко за пределы узко политического понимания феномена, которое удерживало отупляющую гегемонию в науке на протяжении десятилетий. Я имею в виду исследования о политических религиях (как в форме сакрализированной политики, так и в форме политизированной религии); о тоталитаризме (в форме режима и движения); о биополитике (политизированная евгеника и геноцид) как о международном палингенетическом дискурсе, пропагандирующем научную борьбу с упадком; о современном терроризме как о способе осуществления секулярных или религиозных утопий альтернативной современности, движимых желанием не только осуществить общественно-политические цели, но и воссоздать смысл существования в эпоху, пораженную аномией [Розенталь 2002; Робертс 2006; Каллис 2008; Скайа 2009; Гейер, Фицпатрик (ред.) 2009].

Возникновение «новой волны» исследований крайних проявлений анти-либерализма имеет большое значение анализа «европейской правой» в будущем. Если при изучении этой проблемы руководствоваться духом сотрудничества, который предполагает, что такие ключевые термины, как «политическая религия», «тоталитаризм», «утопизм», «фашизм» и «ультранационализм» являются не исключающими друг друга противоположностями, а пересекающимися и взаимосвязанными понятиями; если осознавать силу образов радикальных альтернатив существующему обществу, способных - в сочетании с «материальными» социо-историческими силами - мобилизовывать одиночек, группускулы [Гриффин 2007б] и широкие слои общества; если признавать будущную динамику правоэкстремистских нападок на либеральное общество, несмотря на их отсылки к идеализированному или драматизированному прошлому - если брать все это на вооружение, тогда можно будет последовательно интерпретировать «правую» одновременно как продукт современности и как стремление к альтернативной современности.

Такой подход позволяет устанавливать преемственность между межвоенным фашизмом и современными правыми, выявлять скрытые связи между правым и левым экстремизмом, обнаруживать взаимоотношения между агрессивными внепарламентскими правыми, «демократическими» нео-популистами и метаполитическими правыми, находить сходство между аутентично евро-американскими правыми и радикализированными формами религии вроде хиндутвы и исламизма. Одним из образцов продуктивности «ново-волнового» подхода к экстремизму является статья Антона Шеховцова, в которой выделяется новый тип праворадикальной музыки: его можно обнаружить, используя эволовскую теорию аполитеи, но он остается невидимым в призме традиционной политологии [Шеховцов 2009].

Возможно - и этот тезис я подробно разрабатываю в книге «Модернизм и фашизм» [Гриффин 2007а] - ключом к пониманию многих (но, естественно, не всех) аспектов «европейской правой», характеризующейся экстремистским или радикальным отрицанием центральных (западных капиталистических) либерально-демократических ценностей, является интерпретация межвоенного фашизма в рамках крайне разнородного феномена бунта. Это был бунт не против позитивизма или даже самой современности, но против широко распространенного чувства анархии и упадка, которое стало царить в европейских странах в 1880-1945 гг. Это была попытка превозмочь всепроникающую аномию, обусловленную как «объективными» факторами социо-экономической и политической дезорганизации, так и острым чувством утраты смысла, телеологии и номоса, причиной чего было секуляризирующее, дезориентирующее и отчуждающее влияние модернизационных сил.

Когда исследователи поймут социо-идеологическую динамику фашизма во множестве его самых различных проявлений и раскроют его скрытые связи с предположительно противоположными силами вроде большевизма и анархизма - как в специфическом историческом, так и в общем антропологическом контексте - тогда перспективы появления согласованной таксономии, а также истории европейской правой и ее мрачных фантазий об искупительном насилии, этнических чистках, восстановлении утраченной мифической расовой однородности и культурной идентичности, становятся менее призрачными. Объединяя инструменты истории межвоенного и современного периодов, сравнительной политологии и исследований современности; соединяя «эмпирическую» историю политики с не-редукционистским культурализмом; применяя компаративную методологию не только к европейским «правым» прошлого и настоящего, но и к европейским и неевропейским реакциям, направленным против либерализма, демократии и глобализирующегося западного модерна; используя методологическую эмпатию для понимания мотивов сторонников правого революционно-популистского движения наравне с анализом «объективных» каузальных факторов и материальных последствий их деятельности; содействуя обменам и культурным трансферам между различными академическими сообществами и лингвистическими культурами исследователи «правого» спектра могут оседлать «новую волну» подобно жаждущим приключений серфингистам. В результате мы получим исследования, которые смогут заинтересовать не только коллег-специалистов, но и политических деятелей, общественных активистов и студентов.

Подходя к изучению «правой» в этом духе не следует забывать цитируемые ниже заявления. Французский специалист по современному расизму, Пьер-Андре Тагиефф, в одном из своих исследований французских «Новых правых» напоминает обществоведам: «Ни "фашизм", ни "расизм" не окажут нам любезность и не вернутся в тех формах, в которых мы их легко узнаем. Если бы проблема бдительности заключалась лишь в том, чтобы узнать уже хорошо известное, то нам всего лишь нужно было бы иметь хорошую память. Бдительность была бы сведена к социальной игре, в которой нужно было бы лишь вспоминать и опознавать - успокаивающая иллюзия неподвижной истории, заполненной событиями, которые отвечают нашим ожиданиями или страхам» [Тагиефф 1993-1994, 54].

Умберто Эко в своем известном эссе «Вечный фашизм» говорит в том же духе: «Ур-фашизм до сих пор около нас, иногда он ходит в штатском. Было бы так удобно для всех нас, если бы кто-нибудь вылез на мировую арену и сказал: "Хочу снова открыть Освенцим, хочу, чтобы черные рубашки снова замаршировали на парадах на итальянских площадях". Увы, в жизни так хорошо не бывает! Ур-фашизм может представать в самых невинных видах и формах» [Эко 1998, 46].

Следующим выступает французский самопровозглашенный послевоенный фашист Морис Бардеш: «Однопартийная система, тайная полиция, публичная демонстрация цезаризма и даже наличие фюрера не являются обязательными атрибутами фашизма. [...] Известные фашистские методы постоянно меняются и будут меняться. Механизм менее важен, чем представление о человеке и свободе, созданное фашизмом для себя. [...] Под другим именем, в другом облике - ничем не напоминая свою проекцию из прошлого - с телом ребенка, которого мы не сможем узнать, и головой молодой Медузы - Орден Спарты возродится. Парадоксально, но он, несомненно, станет последним бастионом Свободы и сладости бытия» [Бардеш 1961, 175-176].

И, напоследок, Примо Леви, который сам был жертвой самого страшного европейского правого режима, нацизма, предупреждает: «Новый фашизм - со свойственной ему нетерпимостью, оскорблениями и рабством - может возникнуть за пределами нашей страны, а затем импортироваться в нее. Он может войти на цыпочках и назваться другими именами, а может вторгнуться с такой неистовостью, что падет любая оборона. Здесь мудрые советы уже не работают и каждый человек должен изыскивать в себе силы для сопротивления. Даже в этих чрезвычайных обстоятельствах память о том, что лишь недавно случилось в самом центре Европы, может служить нам предупреждением и моральной опорой» [Леви 1987, 396-397].

Если либеральные ученые с левой и правой стороны смогут преодолеть инстинктивное стремление к альфа-доминированию в своей сфере деятельности, тогда мы сможем объединить общие усилия и учиться друг у друга в рамках наших исследований анти-либерализма во всех его старых и новых формах, представляющих постоянно мутирующую угрозу правам и достоинству человека. Совместно мы сможем создавать - вместо бесполезных семейных ссор - не только знания, но и понимание, мы сможем укреплять не только мир либеральной академической науки, но и либеральное общество. Ибо, как напоминает нам Кафка, «только в хоре может быть доля истины» [Кафка 2004].

Перевод с английского: Антона Шеховцова

Под редакцией Андреаса Умланда

Литература

Балдоли 2003 - Baldoli C. Exporting Fascism: Italian Fascists and Britain's Italians in the 1930s. Oxford: Berg, 2003.

Бардеш 1961 - Bardèche M. Qu'est-ce que le fascisme? P.: Les Sept Couleurs, 1961.

Бауэркэмпер 2006а - Bauerkämper A. Der Faschismus in Europa 1918-1945. Stuttgart: Reclam, 2006.

Бауэркэмпер 2006б - Bauerkämper A. A New Consensus? Recent Research on Fascism in Europe, 1918-1945 // History Compass. 2006. Vol. 4. No. 3. P. 536-566.

Березин 1997 - Berezin M. Making the Fascist Self. Ithaca: Cornell University Press, 1997.

Блинкхорн 2000 - Blinkhorn M. Fascism and the Right in Europe 1918-1945. L.: Longmans, 2000.

Босворт 1998 - Bosworth R. The Italian Dictatorship. L.: Arnold, 1998.

Босворт (ред.) 2009 - The Oxford Handbook of Fascism / R. Bosworth (ed.). Oxford: Oxford University Press, 2009.

Браун 2000 - Braun E. Mario Sironi and Italian Modernism: Art and Politics under Fascism. Cambridge: Cambridge University Press, 2000.

Вайда 1974 - Vajda M. Fascism as a Mass Movement. N.Y.: St. Martin's Press, 1976.

Випперман 1989 - Wippermann W. Faschismustheorien: Zum Stand der gegenwärtigen Diskussion. Darmstadt: Primus-Verlag, 1989.

Випперман 2009 - Wippermann W. Faschismus: Eine Weltgeschichte. Darmstadt: Primus-Verlag, 2009.

Вудли 2010 - Woodley D. Fascism and Political Theory. L.: Routledge, 2010.

Галкин 1995 - Галкин А. О фашизме - его сущности, корнях, признаках и формах проявления // Политические исследования. 1995. № 2. С. 6-16.

Гейер, Фицпатрик (ред.) 2009 - Beyond Totalitarianism: Stalinism and Nazism Compared / M. Geyer, S. Fitzpatrick (eds). Cambridge: Cambridge University Press, 2009.

Гиат 2001 - Ghiat R.B. Fascist Modernities. Italy, 1922-1945. Berkeley and Los Angeles: University of California Press, 2001.

Глобиш, Пуфельская, Вайсс (ред.) 2010 - Die Dynamik der europäischen Rechten: Geschichte, Kontinuitäten und Wandel / C. Globisch, A. Pufelska, V. Weiss (Hrsg.). Wiesbaden: VS-Verlag. 2010.

Гольдхаген 1996 - Goldhagen D.J. Hitler's Willing Executioners: Ordinary Germans and the Holocaust. N.Y.: Alfred Knopf, 1996.

Грегор 1969 - Gregor A.J. The Ideology of Fascism: The Rationale of Totalitarianism. N.Y.: Free Press, 1969.

Грегор 1973 - Gregor A.J. Fascism: The Contemporary Interpretations. Morristown: General Learning Press, 1973.

Грегор 1974 - Gregor A.J. Interpretations of Fascism. Morristown: General Learning Press, 1974.

Грегор 1999 - Gregor A.J. Phoenix. Fascism in Our Time. New Brunswick: Transaction, 1999.

Гриффин 1991 - Griffin R. The Nature of Fascism. L.: Pinter, 1991.

Гриффин 1999 - Griffin R. Notes towards the Definition of Fascist Culture: The Prospects for Synergy between Marxist and Liberal Heuristics // Culture, Theory and Critique. 1999. Vol. 42. No. 1. P. 95-114.

Гриффин 2006 - Гриффин Р. Палингенетическое политическое сообщество: переосмысление легитимации тоталитарных режимов в межвоенной Европе // Вопросы философии. 2006. № 12. С. 51-63.

Гриффин 2007а - Griffin R. Modernism and Fascism: The Sense of a Beginning under Mussolini and Hitler. Basingstoke: Palgrave Macmillan, 2007.

Гриффин 2007б - Гриффин Р. От слизевиков к ризоме: введение в теорию группускулярной правой // Верхи и низы русского национализма / Сост. А. Верховский. М.: Информационно аналитический центр «Сова», 2007. С. 223-254.

Гриффин 2008 - Griffin R. Exploding the Continuum of History: A Marxist Model of Fascism's Revolutionary Dynamics // The Fascist Century: Essays by Roger Griffin / Matthew Feldman (ed.). Basingstoke: Palgrave Macmillan, 2008. P. 46-68.

Гриффин (ред.) 1998 - International Fascism: Theories, Causes and the New Consensus / R. Griffin (ed.). L.: Arnold, 1998.

Гриффин, Ло, Умланд (ред.) 2006 - Fascism Past and Present, West and East: An International Debate on Concepts and Cases in the Comparative Study of the Extreme Right / R. Griffin, W. Loh, A. Umland (eds). Stuttgart: ibidem-Verlag, 2006.

Де Феличе 1977 - De Felice R. Interpretations of Fascism. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1977.

Джентиле 1996 - Gentile E. The Sacralization of Politics in Fascist Italy. Cambridge: Harvard University Press, 1996.

Джентиле 2003 - Gentile E. The Struggle against Modernity. Westport: Praeger, 2003.

Итвелл 1996 - Eatwell R. Fascism: A History. L.: Allen Lane, 1996.

Йордаки 2009 - Iordachi C. Comparative Fascist Studies: An Introduction // Comparative Fascist Studies: New Perspectives / C. Iordachi (ed.). L.: Routledge, 2009. P. 1-50.

Каллис 2008 - Kallis A. Genocide and Fascism: The Eliminationist Drive in Fascist Europe. L.: Routledge, 2008.

Кафка 2004 - Kafka F. «Es war der erste Spatenstich» (II, 9). 2004. http://www.kafka.org/index.php?spatenstich. Последнее посещение 1 июня 2010 г.

Копси 1994 - Copsey N. Fascism: The Ideology of the British National Party // Politics. 1994. Vol. 14. No. 3. P. 101-108.

Копси 2008 - Copsey N. Contemporary British Fascism. Basingstoke: Palgrave Macmillan. 2nd ed., 2008.

Кролль 1999 - Kroll F.-L. Utopie als Ideologie: Geschichtsdenken und politisches Handeln im Dritten Reich. Paderborn: Schöningh, 1999.

Кюнль 1990 - Kühnl R. Faschismustheorien: Ein Leitfaden. Heilbronn: Distel, 1990.

Лайнхен 2000 - Linehan T. British Fascism 1918-1939: Parties, Ideology and Culture. Manchester: Manchester University Press, 2000.

Лайонс 1995 - Lyons M.N. What is Fascism? Some General Ideological Features // PublicEye.org. 1995. http://www.publiceye.org/eyes/whatfasc.html. Последнее посещение 1 июня 2010 г.

Ларсен, Хагтвет, Миклебуст (ред.) 1980 - Who Were the Fascists? Social Roots of European Fascism / S.U. Larsen, B. Hagtvet, J.P. Myklebust (eds). Bergen: Universitetsforlaget, 1980.

Леви 1987 - Levi P. If This Is a Man. L.: Sphere Books, 1987.

Лэкуэр (ред.) 1979 - Fascism: A Reader's Guide / W. Laqueur (ed.). Harmondsworth: Penguin, 1979.

Мейсон 1991 - Mason T. Whatever Happened to Fascism? // Radical History Review, 1991. Vol. 49. P. 89-98.

Милза, Бернстейн 1992 - Milza P., Bernstein S. Dictionnaire historique des fascismes et du nazisme. Brussels: Editions Complexes, 1992.

Моссе 1979 - Mosse G. Towards a General Theory of Fascism // International Fascism. New Thoughts and Appreciations / George Mosse (ed.). L.: Sage, 1979. P. 1-45.

Мэнн 2004 - Mann M. Fascists. Cambridge: Cambridge University Press, 2004.

Неоклеус 2005 - Neocleous M. The Monstrous and the Dead. Cardiff: University of Wales, 2005.

Нольте 2001 - Нольте Э. Фашизм в его эпохе. Новосибирск: Сибирский хронограф, 2001 (первое издание в 1965 году).

Нольте (ред.) 1984 - Theorien über den Faschismus / E. Nolte (Hrsg.). Königstein: Athenäum, 1984.

О'Салливен 1983 - O'Sullivan N. Fascism. L.: J.M. Dent & Sons, 1983.

Орлов 2009 - Orlow D. The Lure of Fascism in Western Europe. Basingstoke: Palgrave Macmillan, 2009.

Осборн 1995 - Osborne P. The Politics of Time. Modernity and the Avant-garde. L.: Verso, 1995.

Пейн 1980 - Payne S. Fascism: Comparison and Definition. Wisconsin: University of Wisconsin Press, 1980.

Пейн 1995 - Payne S. A History of Fascism 1914-1945. L.: UCL Press, 1995.

Пуланзас 1974 - Poulantzas N. Fascism and Dictatorship: The Third International and the Problem of Fascism. L.: NLB, 1974.

Пэкстон 2004 - Paxton R. The Anatomy of Fascism. N.Y.: Alfred Knopf, 2004.

Райхарт 2002 - Reichardt S. Faschistische Kampfbünde: Gewalt und Gemeinschaft im italienischen Squadrismus und in der deutschen SA. Köln: Böhlau, 2002.

Рахшмир 1996 - Рахшмир П. Фашизм: вчера, сегодня, завтра // Мировая экономика и международные отношения. 1996. № 10. С. 153-157.

Рентон 1999 - Renton D. Fascism. L.: Pluto Press, 1999.

Робертс 2006 - Roberts D. The Totalitarian Experiment in the Twentieth-Century. N.Y.: Routledge, 2006.

Робинсон 1991 - Robinson R.A.H. Fascism in Europe. L.: The Historical Association, 1991.

Розенталь 2002 - Rosenthal B. New Myth, New World: From Nietzsche to Stalinism. University Park: Pennsylvania State University Press, 2002.

Сандулеску 2004 - Săndulescu V. Fascism and Its Quest for the «New Man»: The Case of the Romanian Legionary Movement // Studia Hebraica. 2004. No. 4. P. 349-361.

Скайа 2009 - Skya W. Japan's Holy War: The Ideology of Radical Shinto Ultranationalism. Durham: Duke University Press, 2009.

Стернхелл 1983 - Sternhell Z. Ni Droite, ni Gauche: L'Idéologie fasciste en France. P.: Éditions du Seuil, 1983.

Стернхелл 1989 - Sternhell Z. avec Sznaider M. et Asheri M. Naissance de l'idéologie fasciste. P.: Fayard, 1989.

Тагиефф 1993-1994 - Taguieff P.-A. Discussion or Inquisition: The Case of Alain de Benoist // Telos. 1993-1994. Nos. 98-99.

Терлоу 1987 - Thurlow R. Fascism in Britain: A History 1918-1985. Oxford: Basil Blackwell, 1987.

Турда 2008 - Turda M. Conservative Palingenesis and Cultural Modernism in Early Twentieth-century Romania // Totalitarian Movements and Political Religions. 2008. Vol. 9. No. 4. P. 43-53.

Умланд 2003 - Умланд А. Современные понятия фашизма в России и на Западе // Неприкосновенный запас. 2003. № 5. С. 116-122.

Умланд 2006 - Умланд А. Три разновидности постсоветского фашизма // Русский национализм. Идеология и настроение / Александр Верховский (ред.). М., 2006. C. 223-262.

Умланд 2008 - Умланд А. Западные публикации по фашизму и неофашизму 2004-2006 годов // Новая и новейшая история. 2008. № 4. С. 201-209.

Фогу 2003 - Fogu C. The Historic Imaginary: Politics of History in Fascist Italy. Buffalo: University of Toronto Press, 2003.

Фрицше 1996 - Fritzsche P. Nazi Modern // Modernism/modernity. 1996. Vol. 3. No. 1. P. 1-22.

Шенфилд 2001 - Shenfield S. Russian Fascism: Traditions, Tendencies, Movements. Armonk: M.E. Sharpe, 2001.

Шеховцов 2009 - Shekhovtsov A. Apoliteic Music: Neo-Folk, Martial Industrial and «Metapolitical Fascism» // Patterns of Prejudice. 2009. Vol. 43. No. 5. P. 431-457.

Шеховцов 2010 - Шеховцов А. Палингенетический проект неоевразийства: идеи возрождения в мировоззрении Александра Дугина // Русский национализм между властью и оппозицией / Общ. ред. В. Прибыловский. М.: Панорама, 2010. С. 63-84.

Шилдс 2007 - Shields J. The Extreme Right in France: From Pétain to Le Pen. L.: Routledge, 2007.

Эко 1998 - Эко У. Пять эссе на темы этики. СПб.: Симпозиум, 1998.

Эллардайс 1979 - Allardyce G. What Fascism is Not: Thoughts on the Deflation of a Concept // The American History Review. 1979. Vol. 84. No. 2. P. 367-388.

Энтлифф 2007 - Antliff M. Avant-Garde Fascism: The Mobilization of Myth, Art and Culture in France, 1909-1939. Durham: Duke University Press, 2007.

Эрвэген Виссен Этик 2004 - Erwägen Wissen Ethik. 2004. Vol. 15. No. 3.

Примечания

1 Прим. редактора: Данный текст был впервые представлен на симпозиуме «Европейский правый радикализм и Вторая мировая война», прошедшем 8-10 июля 2009 года в Грейфсвальде и будет опубликован на немецком языке в Глобиш, Пуфельская, Вайсс (ред.) 2010.

2 Я сделал две попытки примирить «новый консенсус» с марксистскими подходами к фашизму [Гриффин 1999: Гриффин 2008].

3 В последние годы «новый консенсус» стал также известным подходом в России [см. Рахшмир 1996; Умланд 2003; Умланд 2006; Умланд 2008; Шеховцов 2010].

⁴ В опровержение вердикта Бауэркэмпера см. статью о широкой распространенности «нового консенсуса» в современных теориях фашизма [Умланд 2008].