Человек, постигший Брахмана, должен помогать другим людям в обретении ими благополучия. Это – вечная дхарма.

Маханирвана-тантра (3.104)

 

«Маханирвана-тантра» принадлежит к классу поздних шактистских тантр традиции «левой руки» (vāmācāra). Вероятнее всего, она была создана во второй половине XVIII в. в Бенгалии и, судя по всему, несет на себе печать знакомства с новыми для Индии историческими реалиями – английской колониальной зависимостью, которая была сильнее всего именно в Бенгалии, одной из самых развитых областей Индии того времени. Как и все остальные тантры, этот текст считается божественным откровением, в данном случае Шивы, который раскрывает свое учение в ответ на вопросы своей супруги Парвати. Некоторые особенности трактата, связанные с социально-правовыми отношениями (особенно системой брака и наследования), даже давали основание отдельным западным исследователям (в частности, Дж. Д. Дерретту [Derrett 1977]) полагать, будто бы он представляет собой хитроумную подделку под традиционную тантру, сделанную каким-то бенгальским интеллектуалом – вероятно, пандитом Харихаранандой Бхарати (1762–1832), духовным учителем «отца» индийского «возрождения» и неоиндуизма Раммохана Роя. Харихарананда, кстати, составил первый (и, видимо, единственный) комментарий к этому тексту. Однако эта точка зрения все-таки осталась маргинальной, ее не поддержали другие ученые, и в целом в настоящее время считается, что текст этот подлинный, по-настоящему тантрический, а его авторство продолжает оставаться неизвестным. Как осторожно предполагает Хью Урбан, этот текст был составлен «…каким-то ученым пандитом, обладавшим обширными познаниями в санскритских тантрах и в области индобританского права» [Urban 2007, 69]. Так или иначе, он достаточно авторитетен в индуистских и неоиндуистских кругах: уже до 1930 г. текст в разных версиях был опубликован как минимум восемнадцать раз [Goudriaan, Gupta 1981, 98]; самая известная версия вышла в свет в знаменитой серии Артура Авалона Тantrik Texts в Мадрасе в 1929 г. (vol. XIII) [Avalon 1929]. Именно на него и опирается наше исследование. Сразу следует оговориться, что мы ставим целью не изучение всего того, что относится к дхарме (потому что к ней будет, пожалуй, относиться едва ли не все содержание тантры), а, скорее, аналитическое рассмотрение тех контекстов, где используется сам термин «дхарма».

Тантра содержит 14 глав-уллас, в которых разное количество шлок – от 54 (2 гл.) до 310 (13 гл.); в общей сложности в ней 2517 шлок. В содержательном отношении это произведение во многом затрагивает те же сюжеты, что и другие тантры до нее – космическая и общественная деградация из-за наступления кали-юги, сансара и освобождение, описание различных мантр, янтр, ритуалов, посвящений. Однако в гораздо большей степени, чем иные тантры, она касается механизмов регулирования общественных отношений, то есть дхармы.

Понятие дхармы сравнительно часто встречается на страницах этого произведения (и еще чаще подразумевается). Термин «дхарма» в разных сочетаниях, включая и слово «dhārmika» («справедливый, благочестивый»), встречается во всех главах, напрямую упоминается 148 раз. Особенно много таких случаев в 8-й главе (30 раз). Кроме того, в скрытом виде это понятие включено в состав других фраз и формул (например, caturvarga). Любопытно, что каждая глава «Маханирваны» заканчивается высокопарной формулировкой: «Такова в священной “Маханирвана-тантре”, наивысшей среди всех тантр, квинтэссенции рассмотрения всех дхарм, в святой беседе между Ади[шакти] и вечным Шивой…» (iti śrīmahānirvāṇatantre sarvatantrottamottame sarvadharmanirṇayasāre śrīmadādyаsadāśivasaṁvāde), после чего следует название той или иной главы. Такое включение «дхармы» в титулатуру тантры показывает, что она является чрезвычайно важной для данного текста категорией и что сам этот текст стремится представить себя ключевым в деле изложения тантрической дхармы.

Санскритское слово «дхарма», независимо от тантрического учения, полисемантично: оно насчитывает десятки значений. Безусловно, ни одно отдельно взятое индийское сочинение, кроме словарей, не содержит их все. Поэтому и наша тантра не задается целью непременно выразить все эти значения, однако тоже понимает его по-разному.

Подобно другим тантрам, «Маханирвана» представляет собой диалог между божественными супругами, Шивой (Шри Садашивой в тексте) и Парвати (Шри Дэви), восседающими на горе Кайласе. Прилежная и вдумчивая ученица, Парвати задает Шиве-наставнику различные вопросы, на которые тот дает развернутые ответы, не забывая похвалить свою собеседницу за глубину понимания. Один из эпитетов Шивы в контексте нашей темы – «знаток дхармы» (dharmavid, dharmajña). Так, в шлоке 1.18 Дэви называет его «лучшим из всех знатоков дхармы» (sarvadharmavidāṁ vara). К слову, эта же формула встречается и в последней главе, когда «лучшим знатоком дхармы» оказывается тот, кто знает данную тантру (14.198), ведь именно эта тантра, по мнению ее составителя, наилучшим образом выражает дхарму. Шива тоже применяет похожий эпитет по отношению к Парвати, говоря в обращении к ней, что она является «знающей дхарму» (dharmajñā, 2.4).

Как и многие индуистские тексты, «Маханирвана-тантра» воспринимает дхарму в значении всеобщего космического закона. Он вынесен за пределы времени, является высшей инстанцией, с которой должно согласовываться все прочее. Это «вечная дхарма» (dharmaḥ sanātanaḥ). От дхармы нельзя отступать, ради нее следует сражаться в битве и, если потребуется, даже умереть за нее. Ведь дхарма – это божественная истина, поэтому не случайно в тексте упоминается выражение «истинная дхарма» (satyadharma, 1.22 и др.). Любопытно, что при этом такая универсальная дхарма не является голой абстракцией и может даже выступать почти как юридический субъект в правовых отношениях. Так, в честь дхармы можно даровать свое богатство, и текст специально оговаривает, что вернуть обратно его человек уже не может, потому что оно «принадлежит дхарме» (dharmo hyasya yataḥ prabhuḥ, 12.93). С таким общим законом следует соотносить все повседневные дела, например, денежные операции, земледелие, торговлю и вообще любые действия (12.128).

С одной стороны, дхарма представляет собой незыблемый вневременной закон, но с другой, она коррелирует с изменчивыми событиями нашего мира. Согласно традиционным индийским верованиям мир проходит через серию трансформаций, меняя свое качество в зависимости от той или иной юги. Каждая последующая юга хуже предыдущей и, соответственно, дальше отходит от вечной, истинной дхармы. Всеобщая дхарма как бы тускнеет, она все хуже понимается новыми и новыми поколениями людей. Об этом неоднократно говорит о наша тантра. В первой главе текста Шри Дэви подробно описывает неблагоприятную ситуацию смены эпох. Дхарма начинает приходить в упадок уже с трета-югой, в двапара-югу остается только половина дхармы, наконец, в кали-югу «все дхармы разрушены» (sarvadharmavilopini), воцарился порок, веды утратили свою силу (1.36). В шлоке 4.81 вкратце повторяется подобная схема, но при этом уточняется, что в кали-югу осталась только четверть дхармы (pādamātram kalau yuge). В сатья-югу люди были энергичными и отважными, опирались на истинную дхарму, в кали-югу ситуация решительно изменилась.

С другой стороны, каждая юга как бы характеризуется собственной дхармой, как это можно судить по шлоке 1.66, где говорится, что под влиянием дхармы кали-юги (yugadharmaprabhāveṇa) человек становится порочным, склонным к осуществлению греха. Тем самым мы видим здесь двоякое понимание дхармы-закона: 1) незыблемая, неизменная дхарма, которая от юги к юге понимается все хуже, но не утрачивает свою незыблемость; 2) «относительная дхарма», эффективность которой напрямую связана с конкретным космоисторическим периодом.

Значение дхармы как космического закона, пожалуй, самое возвышенное, но не самое популярное в данном тексте. Помимо этого значения дхарма очень часто понимается и как определенные предписания, система обязательств, долг. Человеческое общество сложно и многослойно, поэтому для того чтобы оно существовало и развивалось гармоничным образом, все его группы должны четко представлять, что и как им следует делать. Иначе говоря, различные социальные разряды наделены своими частными дхармами, или системами саморегуляции, восходящими к единой вселенской дхарме. При этом для традиционного индийского общества очень важно, чтобы эти дхармы не смешивались друг с другом, чтобы каждый делал свое дело в соответствии со своей дхармой. Поэтому наш текст периодически упоминает в этом смысле и выражение свадхарма, то есть «своя дхарма» (в тексте оно встречается пять раз).

Чем возвышеннее эпоха, тем лучше понимают и выполняют люди именно свою дхарму, свои предписания. Когда Парвати в 1-й главе рассказывает о «золотом веке» далекого прошлого, она говорит о том, как все четыре варны исполняли собственные предписания, что давало им возможность достигать освобождения естественным путем (1.29). Понятие «своей дхармы», таким образом, не означает каких-то отдельных индивидов: речь идет о более общих социальных разрядах – семьях, родах, сословиях и т.д. Например, тантра указывает домохозяину, грихастхе, что нужно поддерживать тех, кто разделяет ту же дхарму, что и он (svadharmaniratān, 8.49), наряду с поддержкой родственников, односельчан и аскетов. По всей видимости, здесь речь идет уже об ашрама-дхарме, то есть о дхарме возрастных стадий, и о дружеской солидарности грихастх. Примечательно, что тантра отказывается от традиционной четверичной типологии ашрам, уверяя, что в кали-югу есть только два этапа жизненного цикла – этапы домохозяина и бхикшуки, или аскета (gārhasthyo bhaikṣukaścaiva āśramau dvau kalau yuge, 8.8). В 8-й главе Шива подробно раскрывает дхармы домохозяина и аскета, подчеркивая, что дхарма грихастхи первая по счету (8.22) и начинается уже с рождения индивида. Всю свою деятельность грихастха должен посвящать высшему Брахману, созерцая и познавая его. В комплект обязанностей домохозяина среди прочего входит и брак, и если он удачен, если жена довольна, счастлива, такой домохозяин считается полностью выполнившим свою дхарму (8.44). Грихастха должен заботиться о супруге, стараться давать образование своим детям, опекать родных и друзей – такое положение дел текст называет санатана-дхармой, или вечной дхармой (8.35).

У каждого конкретного человека может быть много «своих дхарм»: дхарма сословия, дхарма рода, дхарма конкретного возраста, дхарма сына, мужа, отца и т.д., и все они регулируются писаным или неписаным образом. Соблюдать дхарму нелегко, напротив, от нее легко отпасть и скатиться в адхарму (отсутствие регуляции, хаос). Поэтому необходимы как определенная дисциплина в соблюдении дхармы, так и наказание за ее нарушение. Например, шлока 8.32 грозит адом тем высокомерным ученым мужам или богачам, которые пренебрегают своими обязательствами по отношению к родителям, тем самым исторгаясь из всякой дхармы (sarvadharmabahiṣkṛtaḥ). Поэтому, несмотря на сложность выполнения всех элементов дхармы, не следует дхарму нарушать (dharmaṁ vilaṅghayet, 8.55).

Таким образом, «своя дхарма» – это ведение строго определенного образа жизни, соответствующего той или иной социальной прослойке, без попыток уклонения от него и перехода в «чужую дхарму» (paradharma). Соблюдение предписаний приносит счастье в этом и ином мирах, обеспечивает получение чатурварги (см. ниже) и даже способствует обретению нирваны (nirvāṇakāraṇam, 8.2).

Любопытно, что «своя дхарма» может переходить от одного индивида к другому в некоторых ситуациях. Так, в шлоке 12.80 утверждается, что если кто-то унаследовал собственность умершего человека, то он также наследует и его дхарму (taddharmāṇi pālayet, букв. «защищает его дхарму»). Собственность – это материальный результат деятельности умершего в соответствии с дхармой, в каком-то смысле материальное воплощение самой дхармы, поэтому, принимая на себя право пользования вещами, новый их владелец приобретает по наследству и обязанности, которые в свое время привели к их, вещей, появлению.

Текст использует термин «дхарма» и применительно к отдельным социальным группам. Например, он касается царской дхармы, которая состоит среди прочего в том, чтобы защищать подданных, «как своих детей» (putravat, 8.118), и вести войну согласно дхарме (8.120). Радже можно охотиться, убивать зверей и рыб, и это не порицается, потому что охота является частью кшатрийского образа жизни (rājño dharmaḥ, 11.142). Упоминается и дхарма замужней женщины, которая в целом протекает в контексте служения семье и мужу (12.27); дхарма вдовы, совершающей в храмах положенные обряды (11.57); дхарма детей, которая должна ставить своей целью угождение родителям. Не следует бросать родителей, если они в чем-то нуждаются, нужно даже претерпеть несчастья ради них, и это тоже санатана-дхарма (8.37). Дхарма детей плавно перетекает в дхарму потомков по отношению к предкам. Когда в шлоке 10.55 практикующий прославляет своих предков, он среди прочего говорит: «Мой отец – высшая дхарма» (pitā me paramo dharmaḥ).

Помимо предписаний «вообще» дхарма – это также благочестивые действия, добродетельное поведение, праведность. В шлоке 4.75 автор тантры замечает: «Нет дхармы выше истины, нет греха хуже лжи» (na hi satyāt paro dharmo na pāpamanṛtāt param), и данную фразу следует понимать, очевидно, не в онтологическом смысле, когда некая абстрактная истина превосходит космический закон-дхарму, а в смысле нравственном: понятие дхармы означает здесь достоинство, добродетель, а истина, или правдивость, – это одна, причем главная, из добродетелей. Противоположностью же дхарме в этом стихе выступает понятие «pāpa», «зло, грех, порок».

Относительно того, есть благочестие в мире или нет, текст выдвигает разные мнения. Так, Парвати в шлоке 1.38 сетует на то, что «впоследствии» (после сатья-юги) люди перестанут совершать благочестивые (религиозные) ритуалы (dharmakarmabahirmukhāḥ). Благочестие труднодостижимо, поэтому следует опираться на правдивость, поскольку это наиболее заметная часть пошатнувшейся дхармы-закона (4.73). Несмотря на такие пессимистические высказывания, согласно другим фрагментам текста все-таки и в кали-югу можно быть благочестивым. В шлоке 8.16 говорится о том, что «….в детстве следует обретать знания, в молодости – богатство и супругу, в зрелом возрасте разумный человек занят благочестивыми деяниями, а в старости (букв. «в четвертом». – С.П.) уходит от мира» (vidyāmupārjayet bālye dhanaṁ dārāṁśca yauvane / prauḍhe dharmyāṇi karmāṇi caturthe pravrajet sudhīḥ).

Благочестие является важной характеристикой грихастхи (8.60) наряду со знанием, богатством и славой (8.58). Такой добродетельный человек знает дхарму, поэтому он не станет обсуждать «свою славу, отвагу, сказанное ему по секрету или свои благодеяния» (8.56). Несколько раз текст упоминает благочестивого, справедливого, знающего дхарму монарха (dhārmikasya mahipateḥ, 11.28; dharmajñena mahībhṛtā, 11.85), которого должны слушаться подданные. Благочестие ценится и в судопроизводстве: показаний двух благочестивых свидетелей в суде будет достаточно для доказательства факта, а вот если их нет, для дачи показаний надо привлекать от трех до шести обычных свидетелей (11.92). Подобные люди знают истину, что накладывает на них определенные обязательства; с них спрос больше, чем с остальных, несведущих. Поэтому и требуется от них действовать на благо всех других людей, как уже было сказано в нашем эпиграфе (3.104).

Поскольку различные темы объясняет именно Шива, источник откровения, неудивительно, что в тексте неоднократно отмечается связь дхармы с Шивой. Помимо того, что Шива – знаток дхармы, он также ее распорядитель и организатор. Именно Шива, воздействуя на Брахму, открыл когда-то людям четыре веды, которые поддерживают их во всех дхармах (sarvadharmopavṛmhitāḥ, 1.19). В нынешнюю же эпоху кали-юги люди духовно ослабели, стали эгоистичными, готовыми убивать друг друга из-за богатства, поэтому ради них Шива из сострадания скорректировал дхарму так, чтобы она соответствовала их слабому духовному уровню. «Следуя им, добродетельные люди не собьются [с истинного пути]» (niyojyate yamāśritya na bhraśyeyuḥ śubhānnarāḥ 12.4). Поэтому данная дхарма очень эффективна, и человек, который услышал дхарму, произошедшую от Шивы, но при этом ищет другую, подобен тому, кто, обладая «…нектаром у себя дома, отказывается [от него], желая ядовитого сока» (amṛtaṁ svagṛhe tyaktvā kṣīramārkaṁ sa vāñcati, 2.19). Иными словами, эта дхарма является лучшей, и незачем искать что-то еще.

Пять раз в тексте упоминается выражение «шайва-дхарма» (во многих же местах оно подразумевается исходя из логики текста). Так, согласно шлоке 9.283 шайва-дхарма регулирует вкушение пищи и сексуальные контакты (bhojanamaithunam). Шайва-дхарма управляет также и брачными процедурами. Так, в стихе 11.67 утверждается, что если девушка овдовела до завершения брачного ритуала, родители должны повторно выдать ее замуж. Шайва-дхарма привносит в человеческие отношения позитивные родственные чувства. Последователи тантры, которые следуют этой шайва-дхарме, обладают духом Шивы (śivātmikāḥ) и относятся друг к другу с любовью и доверием (snehena sraddhayā, 14.190).

Если же что-то идет не так, не в соответствии с дхармой Шивы, тогда он сурово наказывает нарушителя. В частности, презрения заслуживает женщина, которая выходит замуж не по правилам Шивы, причем и на ее супруга тоже ложится это зловещее омрачение (4.97), а их дети считаются незаконными и исторгаются из лона всякой дхармы вообще (sarvadharmabahiṣkṛtāḥ, 4.99).

Двенадцать раз слово «дхарма» используется в составе знаменитой формулы чатурварги – четверицы индуистских жизненных ценностей (dharma, artha, kāma, mokṣa). Здесь слово «дхарма» подразумевает, как и обычно в индуизме, традиционное понятие праведности. Дхарма всегда стоит в начале перечислительного ряда, в то время как артха и кама могут меняться местами (например, в 3.14, 5.123, 5.171, 8.2, 8.139, 9.220, 9.252, 9.284 после дхармы следует артха, а в 5.14, 7.11, 7.98, 8.219, 9.149 – кама). Обещание всех этих ценностей увязывается с тем или иным источником, таким как брахма-мантра (3.14), джапа некоторых других мантр (5.14), риши-ньяса (5.123), особая «царская» янтра (5.171), особая стотра (7.11), образ жизни каулов (7.98), таттва-чакра (8.219), омовение в священных водах (9.140), влияние Бхарги (то есть Шивы) (9.220) и др. Любопытны здесь два случая, когда дхарма-цель обретается с помощью дхармы-средства. В частности, в шлоке 9.284 подразумевается, что дхарма и т.д. достигаются вследствие выполнения упомянутой выше «шайва-дхармы», или предписаний Шивы: «При исполнении шайва-дхармы [он] становится обладателем дхармы, артхи, камы и мокши» (śaivadharmaniṣevaṇāt / dharmārthakāmamokṣāṇāṁ prabhurbhavati), а в шлоке 8.2 утверждается, что чатурваргу даруют «многочисленные дхармы» (bahuvidhaṁ dharmam), то есть в данном случае различные предписания. Интересен также и случай использования дхармы в составе не чатурварги, а триварги, без мокши – это шлока 9.252, где говорится, что жениху необходимо быть с невестой в дхарме, артхе и каме. Особняком стоит шлока 8.139, в которой четверица, включая дхарму, символически помещена в человеческое тело (mānavaṁ vapuḥ), и на этом основании автор тантры делает вывод, что оно не должно ни продаваться, ни покупаться (tatkreyo na siddhen), в соответствии с предписанием Шивы. Тантризм вообще высоко оценивает тело, и эта реплика может считаться яркой характеристикой именно тантрического учения.

Таким образом, специфика тантры в случае чатурварги сказывается в том, что она, во-первых, рассуждает о некоторых тантрических источниках и инструментах ее достижения (мантры, янтры и т.д.), а во-вторых, символически «отелесивает» ее на основе микро-макрокосмического параллелизма.

Негативной космической тенденции современной эпохи, несмотря на ее тотальный характер, можно помешать, поэтому Шива противопоставляет югадхарме свою куладхарму, или тантрический закон. Фактически вся тантра посвящена изложению этого тантрического закона, даже если он не всегда называется по имени. В общей сложности куладхарма, или кауладхарма, упоминается в тантре 22 раза, не считая родственных случаев.

Автор текста стремится представить куладхарму в наиболее выгодном свете и показать, что с ней не сможет сравниться никакая иная дхарма. «Нет выше учения, чем учение кулы», заявляет он устами Шивы (kauladharmāt paro dharmo nāsti 4.43). Это наилучшая, самая эффективная дхарма из всех, и подобно тому как «…в слоновьем следе растворяются следы всех живых существ, так и все дхармы исчезают в куладхарме» (karipāde vilīyante sarvaprāṇipadā yathā / kuladharme nimajjanti sarve dharmāstathā, 14.180). Примерно в таком же ключе Шива говорил о дхарме «вообще», из чего можно сделать вывод о том, что та дхарма, которую описывает Шива, и является куладхармой.

В ответ на просьбу Парвати сообщить ей дхарму из желания помочь всем живым существам, а не каким-то отдельным особам, впечатленный Шива преподносит ей свое учение как лучшее, как сердцевину вед, агам и особенно тантр (2.29). Соответственно, и «Маханирвана-тантра», излагающая подобное наставление, оказывается наилучшей из всех тантр.

Только куладхарма дает человеку шанс пересечь океан существования (bhavābdhi, 14.191), разогнать все сомнения, уничтожить все грехи, кармические оковы. Любые варны, последователи любых других учений (дхарм!), переходя в разряд каулов, «…освобождаются от своих оков и идут в высшую обитель» (kaulā bhavantaste pāśairmuktā yānti paraṃ padam, 14.189).

Текст прямо заявляет, что куладхарма предназначена для слабых людей кали-юги (9.12). В то же время эти «слабые» люди могут быть настолько тверды в приверженности к куладхарме, что кали-юга не сможет ничего сделать с ними (4.61). Куладхарма – это своего рода броня, которая защищает ее сторонника от разрушительного воздействия «века злосчастья». Автор отмечает, что она представляет собой единственное спасение для людей данной эпохи при условии, что в ней соблюдается истина (4.59, 4.83).

Надо ли сохранять такое важное учение в тайне? Будучи эзотерической традицией, тантризм не любит выносить на свет свои идеи и практики, поэтому Шива в «Маханирване», опираясь на идею деградации людей в кали-югу, также сообщает, что «куладхарму следует хранить в тайне» (kulācāroditaṁ dharmaṁ guptyartham, 2.22). Однако тут же оговаривается, что все-таки часть этого учения он человечеству сообщил (2.23). А в другом месте он подходит к данному вопросу несколько иначе, заявляя, что сокрытие каулического учения в тайне было уместно раньше, но не сейчас, в разгар кали-юги (4.80), хотя и не призывает к полномасштабной миссионерской деятельности, сохраняя определенную половинчатость. Однако в шлоке 8.203 автор окончательно сбрасывает все покровы. Теперь самое суровое наказание ожидает последователя кулы, если он таит учение и не открывает его: «Скрывая куладхарму, каула отправится в ад» (gopanāt kuladharmasya kaulo’pi nārakī bhavet, 8.202). Иными словами, здесь адепту тантры распространение учения вменяется в прямую обязанность. Таким образом, в вопросе о сокрытии либо разглашении учения тантра демонстрирует противоречивость.

Особенность тантризма в целом – стирание социальных перегородок: как с точки зрения ритуала, так и с точки зрения освобождающего знания. Типичная для традиционной Индии жесткая кастовая система здесь нивелируется, и даже неприкасаемый может при определенных условиях оказаться выше ритуально чистых брахманов. Таким условием часто оказывается наличие духовного знания. «Маханирвана» следует этой общей линии, когда отмечает, что даже низкокастовый человек (antyaja), приобщаясь к куладхарме, достигает высшего состояния (14.179). К такому человеку следует относиться почтительно, невзирая на его внешне низкое социальное положение, и поклоняться ему как божеству (9.193). В шлоке 10.104 круг замыкается: выполняющий тантрическую дхарму каула, или каулика, сам оказывается высшей дхармой (kaulikaḥ paramo dharmaḥ), именно поэтому он достоин всяческих почестей. Человек, знающий куладхарму, уже при жизни становится свободным (jīvanmukta, 7.111). Такой человек не вписывается ни в одну из известных традиций, включая даже те, что относятся к тантре; он превосходит все известные ограничения. Так, в шлоке 10.199 представлен каулический садху, перед которыми склоняются все другие системы, и среди них текст перечисляет все пять основных (с точки зрения тантры) индуистских систем – шактизм, шиваизм, вишнуизм, культы Ганеши и Сурьи.

На страже интересов куладхармы стоят метафизические принципы и твердая рука праведного монарха. Обязанность правителя – всячески поддерживать куладхарму (11.82). Поэтому неудивительно, что нарушителей куладхармы ждут суровые последствия как в этом мире, так и в ином. Например, если каула будет увлекаться пьянством, то царю следует сделать его изгоем, выгнав из общины (буквально «ставится вне куладхармы», kuladharmabahiṣkṛtaḥ, 11.120), причем подобного беднягу не спасут даже сотни посвящений (śatābhiṣiktaḥ). Такой каула фактически становится «тантрическим неприкасаемым» – еще один тантрический парадокс, потому что с чисто социальной точки зрения такой нарушитель может быть даже брахманом.

Помимо земных есть также кары метафизического характера, которые могут грозить и за менее серьезные нарушения. Так, адепт уровня вира, который ошибочно допустил участие в каулическом ритуале людей типа «пашу» («скот»), сходит с истинного пути и отправляется в ад (8.192). На скверную стезю вступают и те, кто, будучи приглашены в куладхарму, отворачиваются от нее (14.185): текст замечает, что они тем самым отходят от всякой дхармы (sarvadharmaparibhraṣṭās), ведь куладхарма в изложении «Маханирваны» претендует на то, чтобы быть квинтэссенцией всех дхарм! Принявший прибежище в куладхарме и впоследствии отказавшийся от нее – такой же грешник, как и убийца собственного наставника. С другой стороны, есть и такие люди, которые внешне не отказываются от нее, но при этом ведут себя лицемерно и фактически далеки от нее. Автор тантры заявляет, что в этом случае куладхарма не идет им на пользу: она ведет не к освобождению, но только к греху (mokṣāya śreyase na syāt kaule pāpāya kevalam, 11.104). Само слушание клеветнических слов о куладхарме уже пятнает человека, и после этого омрачения ему необходимо посмотреть на солнце, произнести имя Вишну и омыться в священной воде (11.164). Примерно такое же нарушение случается тогда, когда каула добровольно отправляется в местность, где куладхарма находится под запретом: только полное омовение (pūrṇābhiṣeka) сможет вернуть его в исходное чистое состояние (11.148).

Оригинальность нашей тантры среди прочего сказывается в том, что она делает дхарму объектом тантрических церемоний. Дхарма становится частью тантрической садханы. Например, в шлоке 5.131 при описании питханьясы говорится, что нужно «…последовательно поместить на правое плечо, левое плечо, левое бедро и правое бедро дхарму, джняну, айшварью и вайрагью [соответственно]» (dakṣavāmāṁsayorvāmakaṭau dakṣakaṭau tathā / dharmaṁ jñānaṁ tathaiśvaryaṁ vairāgyaṁ kramato nyaset). Таким образом, дхарма здесь встречается в группе высоких добродетелей, наряду со знанием, могуществом и отрешенностью. Она воплощает собой добродетель как таковую, подлинную праведность. Дхарма оказывается своеобразным «кирпичиком» в символическом «храме» деифицированного, ритуализованного тела тантриста. Любопытно, что в ходе этой же процедуры практикующий символически накладывает на другие части своего тела и противоположные качества, включая и адхарму, «недобродетель», нанося ее на свой рот. Объяснить такой необычный на первый взгляд шаг (вместо того, чтобы игнорировать неправедность, адепт дает ей место в общем ансамбле мироздания) можно тем, что тантра воспринимает мир в его целокупности, где есть место не только светлым и хорошим сторонам, но и мрачным, темным, зловещим, которые являются неизбежной составной частью всего универсума. Эта же восьмерка качеств – четыре положительных и четыре отрицательных – встречается и в шлоке 6.126, где они размещаются по углам янтры, причем тот угол, в который помещена дхарма, опекает бог огня Агни, являющийся символом чистоты и святости.

Для полноты картины следует упомянуть также использование тантрой (правда, всего один раз) термина «дхарма» в контексте таких важных священных текстов, как дхармашастры (1.48). Правда, в этой шлоке сами дхармашастры показаны как книги, над которыми будут глумиться люди кали-юги.

 

Таким образом, мы видели, что в «Маханирвана-тантре» слово «дхарма» понимается в нескольких значениях, порой пересекающихся друг с другом:

1)     всеобщий, вневременной космический закон;

2)     «жизненная сила» конкретных космических эпох-юг;

3)     система предписаний для тех или иных социальных групп и стадий жизни;

4)     добродетельное поведение, праведность, а также праведник;

5)     откровение Шивы;

6)     образ жизни тантристов-каулов;

7)     часть чатурварги;

8)     объект тантрической садханы.

Термин «дхарма» используется в различных сочетаниях, которые в той или иной степени распределены по упомянутым значениям: satyadharma, svadharma, śaivadharma, kuladharma, yugadharma, dharmaśāstra, а также входит в состав чатурварги или перечисляется наряду с другими словами, обозначающими ценные качества (дхарма, джняна, айшварья, вайрагья).

Автор тантры пытается совместить чисто тантрические идеи с идеями, приемлемыми для окружавшего его традиционного общества, что сообщает его представлениям о дхарме несколько амбивалентный характер. С одной (большей) стороны, понятие дхармы в его трактовке достаточно сильно напоминает общеиндуистское (или шире общеиндийское) понимание этой категории – дхарма является вечным законом, добродетельным поведением, предписанием, системой регуляции, учением. С другой же (меньшей) стороны, дхарма оказывается частью тантрической практики, образом жизни тантрических последователей и даже «помещается» в тело. В целом же можно сказать, что, оперируя понятием дхармы, «Маханирвана-тантра» предлагает универсальное учение для всех людей, объединенных задачей противостояния натиску негативных тенденций кали-юги.