Вопросы философии. 2018. № 3. С. ?–?

Концепция сети в оптике парадигмы синергетической сложностности

В.И. Аршинов, В.Г. Буданов

В настоящей статье делается попытка развить некоторые идеи представленные в предыдущей статье авторов, касающиеся взаимоотношений сетевого и системного подходов в современной философии науки и техники [Аршинов, Буданов 2017]. При этом в фокусе рассмотрения находится сетевой подход. Обсуждается эпистемологическая специфика концепции сети в оптике представлений синергетической сложностности. Выдвинута гипотеза, согласно которой в рамках представлений сетевой сложностности формируется процесс конвергенции сетевого и квантового подходов. Это позволяет ввести в дискурс парадигмы сложностности концепт квантово-сетевого наблюдателя. Концепция сети тем самым рефлексивно обретает своего коллективного субъекта в виде множества коммуникативно связанных наблюдателей, формирующих, в свою очередь, нейроморфную сеть, ключевыми характеристиками которой являются открытость, нелокальность, эмерджентность. Вводится понятие сетевого умвельта и на его основе обсуждаются проблемы взаимодействия гетерогенных сетей, возможностей их синтеза, симбиоза или гибридизации.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВA: сеть, синергетика, наблюдатель сложностности, коммуникация, различие, реальность, умвельт, наука.

АРШИНОВ Владимир Иванович – доктор философских наук, главный научный сотрудник Института философии РАН.

varshinov@mail.ru

БУДАНОВ Владимир Григорьевич – доктор философских наук, главный научный сотрудник Института философии РАН.

Этот e-mail защищен от спам-ботов. Для его просмотра в вашем браузере должна быть включена поддержка Java-script

Статья поступила в редакцию 11 сентября 2017 г.

Цитирование: Аршинов В.И., Буданов В.Г. Концепция сети в оптике парадигмы синергетической сложностности // Вопросы философии. 2018. № 3. С. ?–?

Концепция сети и ориентированный на нее сетевой подход в последние годы получают все более широкое распространение в качестве одного из эффективных инструментов междисциплинарных исследований в самых разных областях науки. Их перечень мог бы занять довольно много места, но мы будем рассматривать один из возможных подходов к решению проблем онтологии сетей – подхода, рассматривающего эти проблемы в оптике инструментария парадигмы синергетической сложностности. Забегая вперед, сразу же отметим, что наш путь к онтологии сетей в некоторых отношениях созвучен «сетевому пути» Б. Латура, как он представлен в одной из его последних работ «Пересборка социального. Введение в акторно-сетевую теорию» [Латур 2014]. Однако в других отношениях он отличается прежде всего тем, что берет своей отправной точкой сюжеты, связанные с «парадигмой сложностности» и конвергенцией с квантово-механическим мышлением. При этом авторы, стараясь избежать всяческих редукционистских коннотаций, исходят из предположения, согласно которому теория сетей, как и в свое время синергетика, теория сложностности, кибернетика второго порядка одной из своих «точек роста» имеют именно квантовую механику, осмысливаемую в контексте множества ее интерпретаций, образующих концептуальную сеть. Важными узлами, аттракторами которой являются копенгагенская интерпретация с ее принципом дополнительности и эвереттовская, именуемая также многомировой с принципом множества состояний сознания наблюдателей, распределенных на множестве актуализированных ими вселенных.

Мы начнем со сложностности. В этой связи необходимо сделать терминологическое пояснение, касающееся перевода англоязычного термина complexity. Термин complexity часто переводят как комплексность. Затрудненность восприятия системно-кибернетической специфики современной концепции сложностности, сформировавшейся в 80–90-х гг. прошлого века, отчасти связана с этим переводом. Потому что у нас еще в советское время в ходу были такие термины, как «комплексное изучение человека», «комплексный подход» и так далее. Имелось в виду, что надо подходить к изучению «сложного объекта» (такого, как например, человек) «со всех сторон», а затем, обойдя «вокруг» него и получив необходимое знание, интегрировать или синтезировать его в некое единство (диалектическое или системное).

Термин «сложностность» предполагает иную эпистемологическую и онтологическую ситуацию. Заметим, что авторы многочисленных статей и книг, пытаясь определить это понятие, начинают с такого заявления: дать общее определение сложностности трудно, этот термин существенным образом контекстуален, и таких контекстов много. В качестве постнеклассической междисциплинарной методологии концепция сложностности, как и предществовавшая ей синергетика, имеет множество точек роста. На чисто феноменальном уровне рассмотрения сложностность – это разворачивающаяся во времени, становящаяся сеть значимых событий, контингентно определенных по отношению к прошлому и столь же неопределенных по отношению к будущему. В рамках нашего обсуждения концепта «синергетическая сложностность» важно подчеркнуть, что она обладает «квантовоподобными свойствами». При этом мы, исходя из внутренней связи проблем понимания сложности и квантовой механики, в рамках которой концепты «наблюдатель», «наблюдаемость», «контингентность», «контекстуальность» образуют рекурсивно сцепленную понятийную сеть, вводим новый концепт – сеть наблюдателей темпоральной сложности. Его осмысление ориентирует на поиски путей преодоления декартовского разграничения протяженной и непротяженной субстанций, на включение сознания в контекст понимания проблематики постнеклассической сложности в качестве ключевого междисциплинарного понятия.

Таким образом, наука о сложностности осмысливается не только в качестве нового направления междисциплинарных исследований, но и представляет собой парадигмальный мировоззренческий сдвиг в современной постнеклассической научной картине мира. Что и понятно, если учесть, что само понятие сложностности сопряжено с такими понятиями, как «эмерджентность», «множественность», «открытость», «нелинейность», «нередуцируемость» не только к своим частям, но и к тому, что принято именовать целостностью. Понятия целого и части не отбрасываются, а погружаются в контекст их рекурсивной (циклической) связанности, сетевой взаимозависимости. Образ сети как некоего множества узлов и связей (отношений) между ними оказывается наглядной репрезентацией возникающей парадигмы сложностности. Соответственно, сложностное мышление становится сетевым мышлением. И в качестве противопоставленности системному мышлению с его привязанностью к концептам иерархии и уровней, сетевое мышление зачастую (но не всегда) провозглашает себя в качестве приверженного плоской онтологии горизонтальных связей и отношений между вещами, акторами и наблюдателями. Авторы настоящей статьи разделяют взгляд на сеть как имеющую и дополнительные, личностные измерения, которые могут быть эксплицированы посредством понятий интенциональности, жизненного мира Гуссерля и умвельта фон Икскюля.

*          *          *

Как уже было сказано выше, концепция сложностности, как и в свое время синергетика Г. Хакена, И. Пригожина, С.П. Курдюмова, в отличие от классических междисциплинарных направлений, возникавших на стыке двух разных дисциплин, имеет множество точек роста. Одной из таких точек (или областей бифуркации) стала синергетика. Важными событиями на пути к пониманию специфики сложностности стало открытие в 60-е гг. прошлого столетия так называемого детерминированного хаоса, согласно которому неопределенность, непредсказуемость поведения есть имманентное свойство нелинейных систем на всех масштабах их рассмотрения – от микро- до мегауровней.

В качестве одного из примеров сложностности, сложностного поведения системы обычно упоминается явление турбулентности. Сегодня и в политологическом, и в социологическом контекстах все чаще звучат заявления, что мы живем в эпоху турбулентности, нарастающей сложностности, качественных скачков, изменений и так далее. Сложностность связана с самоорганизацией, индивидуацией, эмерджентностью и вместе с тем с множественностью и неопределенностью. Взаимодействуя со сложностью, мы, как правило, имеем дело с феноменом эмерджентности, качественного изменения рассматриваемой системы. Свойство эмерджентности предполагает качественные изменения, которые обычно непредсказуемы, что зачастую порождает стремление их избежать во имя стабильности, принося в жертву развитие. Это важный момент, ибо рост сложностности является одним из ведущих эволюционных принципов. Рост сложностности характеризует направленность эволюции по восходящей ветви.

С точки зрения системного понимания сложности важно иметь в виду, что сложностность не есть всецело свойство самого объекта. Но при этом сложностность не является и чисто субъективной. Сложностность не может быть отнесена целиком к нашему незнанию. Она есть продукт субъект-объектного, интерсубъектного и интраобъектного взаимодействий. И уже в этом качестве она обретает, а точнее говоря, обнаруживает свою сетевую природу. Сетевая сложностность становится гетерогенным материально-семиотическим образованием, которое, согласно Б. Латуру включает в себя как людей, так и не людей [Латур 2014]

Французский философ Э. Морен в книге «Метод» ввел понятие «парадигма сложности», которую он противопоставляет «парадигме простоты», «парадигме упрощения» [Морен 2013]. Одна из особенностей парадигмы сложности состоит в том, что она отвергает, точнее говоря, ограничивает классическую стратегию познания, ориентированную на принцип редукции, познание сложного по частям. В контексте парадигмы сложностности происходит отказ от внешнего, независимого наблюдателя, отделенного от наблюдаемой им реальности, как гаранта связанности, единства получаемого им об этой реальности знания. Классическая стратегия упрощения, вообще говоря, не отрицается полностью в контексте парадигмы сложностности. Но сложностность принимает во внимание рекурсивную (циклическую) связанность ее компонент, или, точнее, контекстов, в которых эти компоненты становятся наблюдаемыми, а тем самым коммуникативную связанность и ее наблюдателей. Связанность, которая, однако, не является чем-то изначально априорно заданным, но сама есть продукт конструктивной деятельности сети, понимаемой как практическая материально-семиотическая самоорганизующаяся активность нелокального распределенного наблюдателя-субъекта. Тем самым сложностность есть эмерджентное сетевое свойство, порождаемое взаимодействием узлов и связей во времени. Сложностность, темпоральность и множественность выступают здесь концептуальными составляющими некоего «связующего паттерна» [Бэйтсон 2005], или сети. Мы не можем одномоментно здесь и теперь пространственно репрезентировать сложностность, чтобы она перед нами предстала во всей своей темпоральной множественности. Нам еще нужен некий «связующий паттерн» в образе сети как становящейся сложностной реальности, имеющей квантовоподобные свойства, о которых речь пойдет далее.

Почему параллель с квантовой механикой здесь уместна? Очень долго спорили относительно полноты описания физической реальности, которую дает нам квантовая механика. Известно, что квантовая механика является вероятностной. Из этого факта делали вывод, что ее вероятности связаны с нашим незнанием полного описания физической реальности. Иными словами, вероятности в квантовой механике имеют субъективный характер. В то же время потерпели неудачу попытки приписать вероятностный характер физической реальности «самой по себе», без учета специфики ее взаимодействия с приборами, условиями наблюдения, с ее наблюдателем. С точки зрения возникающей парадигмы сложностности здесь напрашивается аналогия с историей становления интерпретации квантовой механики. Одна из ключевых идей квантовой механики – это прежде всего необходимость наблюдателя в квантовой механике, задание контекста условий наблюдения. Конечно, можно по-разному определить, что такое наблюдатель. Можно ограничиться измерительным прибором, сконструированным человеком. А можно и пойти дальше, включив в квантовый контекст сознание (осознавание) человека. Наконец, можно вспомнить и о так называемой эвереттовской (многомировой) интерпретации квантовой механики, которая предполагает существование коллективного субъекта в виде множества коммуникативно связанных наблюдателей.

Мы не будем здесь углубляться в эти детали, чтобы не уйти от главного. А главное здесь в том, что как раз в парадигме сложностности нам нужен такой концептуальный персонаж, как актор-наблюдатель, конструктивно реализующий когнитивную функцию субъекта познания. Наблюдатель является перформативным инструментом доступа к сложностной потенциальной реальности, способствуя ее производству в качестве связного многообразия. В этом качестве он трансформируется в сеть коммуницирующих между собой наблюдателей, сетевая сборка которых именуется «наблюдателем сложностности». И эта сеть развертывается во времени.

Есть еще один момент, связанный с квантовой механикой. Квантовая механика контекстуальна, т.е. требуется определить условия приготовления квантовой системы в заданном состоянии, сконструировать материально-семиотическую среду, контекст. Экспериментальная физика – этот сетевое многообразие технологий создания (производства) такого рода контекстов. На уровне онто-эпистемологического осмысления этого многообразия квантовая физика выработала методологические рецепты коммуникативно-смыслового связывания этих контекстов. Одним из примеров таких рецептов может служить принцип дополнительности Н. Бора. В своем общем виде сходную идею мы можем обнаружить и в методологическом инструментарии парадигмы сложностности, понимаемой как сетевое единство, онтологические характеристики которого следует искать в мире потенций, где потенциально существуют открытые, нелинейные, самоорганизующиеся системы с положительными и отрицательными обратными связями, потенциальных трансформаций между порядком и хаосом. Свойства самоорганизующихся систем обнаруживаются в переходе между мирами потенциального и актуального именно в пограничной зоне порядок – хаос.

Это первое. И второе, нам нужна фигура наблюдателя, чтобы контактировать, осуществлять доступ к потенциальной сложностности, актуализировать, проявлять ее. В квантовой механике, когда мы наблюдаем, например, электрон, то мы наблюдаем либо волноподобные, либо частицеподобные его свойства в зависимости от условий наблюдения. Более того, до контекстуально представленного акта наблюдения мы не вправе утверждать, что электрон является волной или частицей. Это служит основанием для утверждения, что квантовая механика производит реальность, которую в этом качестве полно описывает, используя циклические рекурсивные процессы перевода и порождения знаний.

Известно, что вокруг этого в философии науки идут споры между реалистами и антиреалистами. Реалисты утверждают, что существует реальность, не зависимая от существования человека. Это «естественная» реальность и в этом качестве она единственная и не зависит от нашего доступа к ней. Этой позиции обычно противопоставляют антиреалистическую позицию, согласно которой такого рода реальности не существует. И если познание и имеет дело с реальностью, то эта реальность всегда искусственная. Это реальность «техне».

Сложностная реальность становится гибридной, реальностью множеств, связность которых определяется в первую очередь наблюдаемой коммуникативной сетью производящих ее наблюдателей, её топологией. А также потенциальной возможности реконфигурации сети, конструирования новых связей, в частности посредством формирования новых узлов-акторов-наблюдателей, открывающих подчас неожиданные возможности гибридизации ранее выглядевших не связанными между собой сетей. Гибридные перцептивные сети обретают новое коммуникативное измерение второго порядка, наблюдателей, «наблюдающих» самих себя и других наблюдателей. В качестве сети наблюдателей сложностности она с необходимостью погружена в среду процессов перцепции, многообразия процессов целенаправленных (интенциональных) наблюдений, доступов к «естественной» реальности. Осмысление специфики интенциональных наблюдений выводит нас навстречу кибернетике второго порядка фон Ферстера и Ф. Варелы, отличающейся от классической кибернетики Н. Винера явным присутствием в ней наблюдателя.

Кибернетика второго порядка опирается на идею английского математика и инженера Д. Спенсера-Брауна, который придумал так называемое «исчисление форм» [Spencer-Brown 2008]. Главный его постулат: чтобы наблюдать, надо провести различие, различение. Надо осуществить действие-жест, которое различает внешнее и внутреннее (нам интуитивно дано, что внутри, а что вовне), означенное и неозначенное пространства. И все это возникает вместе со временем в едином акте различения, удерживающего, что крайне важно подчеркнуть, в рефлексии обе стороны различенного. Таким образом, посредством медиативно осознаваемой деятельности в протологике Спенсера-Брауна перформативно вводится фигура наблюдателя. Одновременно в этой протологике становящаяся форма представляется как триединство: знак различения (уголок), обозначенное и необозначенное пространство. Это принцип наблюдателя сложностности, который различает, проводит различие. Форма понимается как единство фигуры и фона. Системы и среды. Внешнего и внутреннего. Явленного и неявленного. Явленной Сети и той неявленной нелинейной самоорганизующейся среды, на фоне которой эта сеть возникает.

Говоря о наблюдателе Спенсера-Брауна как наблюдателе сложностности, нужно добавить следующее. Во-первых, тут по крайней мере всегда два наблюдателя. Один находится «внутри» обозначенного пространства и не видит границы. Другой «видит» границу и видит то, что первый не видит. И было бы неверным утверждать, что второй наблюдатель имеет некую привилегию видеть «дальше и лучше». Он также возникает в действиях осознаваемого различения и имеет свое «слепое пятно». У нас нет наблюдателя, видящего всю Сеть целиком. Чтобы стать наблюдателем сети, ему надо стать одним из ее узлов, меняя тем самым ее конфигурацию. Но главное состоит в том, что эти наблюдатели сети должны коммуницировать друг с другом. Иметь для этого инструменты, систему знаков, язык. И таким инструментом становится гибридная перцептивно-коммуникативная сеть, наделенная потенциальными свойствами эмерджентности, открытости и рефлексивной самоорганизации.

Таким образом, парадигма сложности, в конечном счете ориентированная на сетевую сборку (представление) своих множественных субъектов-наблюдателей, с необходимостью оказывается также нацеленной и на сетевую конвергенцию естественнонаучного и социогуманитарного знания. Конечно, конкретные формы этой конвергенции еще предстоит исследовать. Принцип конвергенции характеризуется наличием синергийного, взаимоусиливающего взаимодействия между разными областями научно-технической практики, которые вовлечены в этот, сетевой по сути, процесс. Важно подчеркнуть, что это именно конвергенция, а не слияние или синтез, существенный момент эволюции сложностности (наряду с дивергенцией). Конвергенция, синергия, контингентность, рекурсия и эмердженция – это узлы и связи концептуальной сети парадигмы сложностности, онтология которой производится в процессах коммуникации, самоорганизации, генеративных практик различения-соединения в сетях лингвоперцептивного смыслового обмена.

Добавим еще, что понимание наблюдателя сложностности как рекурсивно-коммуникативного сетевого сопряжения наблюдателей первого и второго порядков с необходимостью ведет к формулировке аналога квантовомеханического принципа неопределенности. Это становится понятным, если саму квантовую механику рассматривать в качестве первого неклассического этапа становления сложностной науки, становления мышления в сложностности. Основания для такого рассмотрения в том, что квантовая механика имеет дело с миром потенциального так же, как и сложностность. И еще одна особенность мышления в квантовой механике как мышления в сложностности. В принципе дополнительности Бора концепты контекстуальности, наблюдения, коммуникации и производства реальности образуют некое циклическое сетевое единство. По существу, идея сетей, которую сейчас развивает Латур в своей акторно-сетевой теории, имеет своим предшественником многие идеи Н. Бора. Отвечая на вопрос, что такое эксперимент, Бор говорил: это то, что мы сделали, наблюдали и потом можем сообщить другим, чтобы они могли воспроизвести сделанное нами в другом месте и с другим оборудованием. Можно также вспомнить и его известный афоризм о том, что в наших рассуждениях об основаниях квантовой механики мы находимся в ситуации «подвешенности в языке» в сети рекурсивно связанных лингвистических утверждений и терминов таким образом, что не знаем «где верх, а где низ». Этот афоризм переводим в сетевой афоризм о «подвешенности в сложностности». Наблюдатель в квантовой механике – это становящаяся перцептивно-коммуникативная сеть акторов. Мы еще раз приходим к выводу о сетевой, распределенно-нелокальной природе наблюдателя сложностности.

И наконец, в контексте сюжета о конвергенции квантовой механики и концепции сложностности следует упомянуть о свойственной им общей черте, а именно, нелокальности. В сетевой парадигме сложностности отсутствует понятие локальной причинности, вместо которого довольно часто используется введенное американским социологом Гранноветтером представление о силе слабых связей. В сетевой парадигме нет противопоставления «близкое – далекое», так же как и «внешнее – внутреннее», «наблюдение – коммуникация». В квантовой механике ее нелокальность осознавалась не сразу. Ключевое значение здесь имеет так называемый парадокс Эйнштейна – Подольского – Розена и связанная с ним теорема Белла об экспериментальной проверке наличия или отсутствия скрытых параметров в квантовой механике. Однако рассмотрение этих вопросов выходит за рамки настоящей статьи. Мы ограничимся лишь общей констатацией специфической нелокальности тех описаний действительности, которые предполагает квантовая механика и которые уже в 30-е гг. прошлого столетия были замечены, но не тематизированы.

Если парадигма сложностности эпистемически наследует конструктивизм квантовомеханического мышления, то можно предположить, что и в сложностности реальности мы должны встретиться с несиловой корреляцией удаленных друг от друга событий. В квантовой механике она описывается принадлежностью к общему запутанному, сопряженному квантовому состоянию двух или более квантовых частиц (Entanglement). Заметим, что Entanglement является одним из ключевых понятий возникающих сейчас новых социотехнонаучных направлений проектно-исследовательской деятельности, как, например, квантовая информатика, квантовый компьютинг, искусственный интеллект, порождающих в свою очередь новый сложностный киберфизический мир, сотканный из множества гибридных реальностей, существующих в наблюдениях-различениях акторов-наблюдателей сетевой кибернетики второго порядка, а также квантовоподобного коммуникативного сопряжения этих наблюдателей в сети циркуляций и производства смыслов. И именно в этот киберфизический квантовоподобный сложностный мир необратимо вступает наша земная цивилизация. И именно его призвана конструктивно моделировать творческая деятельность мышления в сложностности или, как мы пытались показать, эквивалентная ей мыследеятельность в сетевом ее представлении.

При этом нужно творчески направлять сетевой эволюционный процесс в сторону роста сложностности. Система инновационна в той мере, в какой в ней наращивается множественность различений, связанных между собой. Как говорит Латур, «акторы… если они что то делают, то создают различия» [Латур 2014, 215] И эти различия (различения) должны связывать. Они должны формировать сеть. Тут возможны несколько вариантов, некоторые из них специально рассматриваются Латуром в упомянутой выше «Пересборке оциального» [Латур 2014, 267–304]. Мы предлагаем в качестве одного из инструментов конструктивного формирования (производства) такого «связующего сетевого паттерна» развертываемые во времени «Законы формы» Спенсера-Брауна. В частности, его закон «повторного вхождения в форму», понимаемый как множество операций вхождения различенного в уже различенную (означенную) форму. «Законы формы» Спенсера-Брауна в их квантово-сетевой интерпретации, помимо прочего, дают возможность когерентно-сетевым образом «подключить» то, что можно было бы назвать «личностным измерением» или взаимодействием акторов-наблюдателей в контексте ситуации «лицом к лицу». Иными словами, подключить «внутреннее социогуманитарное измерение» к эволюционирующим социотехническим сетям и тем самым преодолеть разрыв между внешним и внутренним, кажущийся неизбежным в оптике теории систем даже в ее сложностно-системной интерпретации Н. Лумана, который тоже опирается на работу Спенсера-Брауна. Преодоление этого разрыва важно не только по чисто теоретическим соображениям.

*    *    *

Общество развивается в направлении роста сложности, а именно в этом состоит общая тенденция всякой эволюции (космологической, биологической, социальной или личностной). В таком случае рост различий, их множественность, автопоэтичность, вместе с их сетевой связанностью, взаимозависимостью, ставит перед каждым институтом общественного развития (включая и государственные институты) в качестве первоочередной задачи всяческую поддержку этой тенденции. Причем поддержать ее таким образом, чтобы собственно человеческое (личностное) измерение не оказалось бы утрачено и в новом чудесном киберфизическом квантовоподобном мире. Границы-различения между человеком и его творениями в мире гибридных киберфизических реальностей должны сохраняться, как того требует парадигма сложностности. Но она же предполагает, чтобы различенное было соединено. В контексте задачи сетевого (конвергентного) подключения личностного знания ключевую роль методологически эффективного инструмента может сыграть концепция Умвельта (Umwelt), предложенная Я. фон Икскюлем в 1909 г. При этом мы погружаем концепцию Умвельта в оптику сетевой парадигмы сложностности. Погружаем, как уже говорилось, используя сетевую интерпретацию законов формы Спенсера-Брауна, различающих внешнее и внутреннее и одновременно коммуникативно связывающих наблюдателей в сеть посредством операции повторного вхождения различения в уже обозначенную различенную форму. В такой интерпретации Умвельт становится не только одним из центральных понятий семиотики, но и важным методологическим инструментом симбиоза перцептивно-коммуникативной концепции сетей и кибернетики второго порядка, имеющей дело c коммуникациями наблюдателей, наблюдающих наблюдателей первого порядка, находящихся во внутренней, обозначенной области уголка Спенсера-Брауна. В свою очередь, этот симбиоз необходим для выстраивания человекомерного сетецентричного сценария эволюции антропотехносферы, вектором становления которой является возникающий мир квантовоподобных киберфизических систем, цифровой экономики, интернета, искусственного интеллекта, больших данных, облачных вычислений. И этот сценарий должен включать в себя антропологическое измерение, т.е. человека, развивающего свою сложностную личность, находящегося в состоянии потока [Чиксентмихайи 2013]. Альтернативой этого развития, любой другой технократически выстроенный сценарий ведет в эволюционный тупик в той мере, в какой он игнорирует требования сохранения и создания новых человекомерных умвельтов, наделенных смыслом сред индивидуального и коллективного обитания человека.

В контексте проблем становления человекомерной антропотехносферы, инициированного эволюцией нашей техногенной цивилизации, возникает проблема симбиоза умвельтов биосоциального бытия человека, естественной природной среды и порожденной его деятельностью искусственной технической реальности. С одной стороны, человек как продукт биологической эволюции включён в природу. Очевидно, продукта далеко не совершенного, а потому и не окончательного. С другой стороны, мы находимся внутри стремительно растущего многообразия техносред, порождаемых различными видами техники, технологий, а также их конвергентно-синергийными взаимодействиями. В классическом смысле техника порождена нашими органопроекциями для освоения и преобразования мира природы, окружающей среды как интегрального умвельта человеческого бытия. Социотехноэволюция ХХ в. породила множество новых техноумвельтов, зачастую находящихся между собой в конфликтных отношениях. Естественный природный эволюционный умвельт как особого рода сеть общения человека и природы все более редуцируется, вытесняясь сетью, порождаемой современной технонаукой. При этом последняя обретает субъектность, гибридизируясь с сетью искусственного интеллекта, начинает самореплицироваться, самообучаться, интеллектуализироваться. Здесь мы входим в реальность умвельт-миров, и эта реальность действительно магическим образом все более начинает выглядеть как естественная.

Что здесь интересно? Техномир становится кибернасыщенным распределенными сетями обратных связей, становясь тем самым диалогичным по отношению к человеку, но и в контексте коммуникаций между вещами, это мир техномагии, населённый какими-то интеллектуальными взаимодействующими сущностями, образующими коммуникативно сопряженную с нами социальность, прообраз гибридной цивилизации автопоэтически эволюционирующих машин.

Одновременно мы являемся свидетелями становления и третьего умвельта, начинавшегося с пилотных тренажеров и геймерства, который живёт вне материальной реальности, в нейромире. «Щелчком пальца» вы оказываетесь в другой части планеты или какого-то фантастического мира, организуете себе встречи, какие-то приключения и т.д. Это очень пластичный, эмерджентный киберсетевой мир-умвельт, выглядящий достаточно привлекательно и комфортно. Конечно, при всей его привлекательности и комфортности в нем есть и нечто пугающее.

Итак, мы имеем как минимум три умвельта: природный, являющийся во многом продуктом биосоциальной эволюции человечества, с которым мы все знакомы; второй – техномир, который всё более антропоморфизируется; и третий – это мир наших грёз – виртуальный мир. Они, конечно же, взаимодействуют, проникают друг в друга. Например, когда мы говорим об игре Pokemon GO, это уже дополненная реальность виртуально-физическая. Гибридная или симбиотическая реальность может здесь мыслиться как некая суперпозиция (или интерференция). Это реальность сетевого Умвельта, у которого есть две сопряженные ипостаси – классическая и квантовая. Первая связана с очевидной для нас коммуникативной, коннекционистской функцией в режиме локальной каузальной причинности классической теории информации. Это привычные сетевые интернет-сообщества, работающие с обменом сообщениями, чатами, форумами, web-конференциями, с которыми мы связываем новый тип социальности, будущее электронной демократии, цифровой экономики, рекламы, формирования ценностей, управление активностью избирателей и многое другое в становящемся сетевом обществе. Вторая ипостась – квантовая природа сети. Она начинает осознаваться и осваиваться только сейчас в процессе диалога человека с сетью акторов антропной природы, с рождением нового типа социальности обнаруживает себя во многом еще загадочный Умвельт коллективного сознания (или бессознательного), который, по-видимому, отвечает за многие нелокальные коммуникативно-перцептивные связанности множества феноменов культуры.

Напомним, что коллективный тип поведения (еще не сознания) в середине ХХ в. пытался описать К. Левин в своей теории психологического поля как особого рода субстанции интерсубъективной коммуникации. Однако в контексте представлений о квантовоподобной сетевой сложностности в рассмотрение включается во многом еще не исследованный на уровне социума феномен сетевой нелокальности, синхронистичности. Феномен, на который особое внимание обращали К. Юнг и В. Паули.

В 30-е гг. ХХ в. Юнг в поисках объяснения существования архетипов коллективного бессознательного обращает внимание на ряд неких загадочных синхронных фактов одновременных открытий или доказательств теорем, которые десятилетиями не могли быть разрешены; задачи, над которыми напряжённо думали лучшие умы своего времени. Им было обнаружено, что решение задачи приходит почти одновременно лишь нескольким людям, которые друг о друге наверняка уж ничего не знали, да и решения задач проведены несколько разными способами. Так, словно эйдос своим посещением награждает самых упорных и самых талантливых. Этот феномен синхронистичности был до некоторой степени объяснён В. Паули, великим физиком-теоретиком, одним из создателей квантовой теории.

Паули ещё в 30-е гг. предлагает квантовую метафору сознания. Речь идет о делокализации нашего сознания в том смысле, что помимо нейронной элементной базы нашего мозга, где происходят процессы мышления и обработки информации, существует некое квантоподобное состояние сознания, связывающее нейронные сети, локализованные в нашем мозге и в его семиотически освоенном, наблюдаемом окружении (индивидуальном Умвельте) в некую глобальную нейроморфную гиперсеть. Она актуально реализуется на наших глазах и с нашим участием в Интернете и в сопряженных с ним технологиях. Умвельт коллективного бессознательного, с которым мы сейчас начинаем работать, – это квантовое сетевое мышление и распределенный сетевой субъект, интерпретируемый как многоуровневая перцептивно-коммуникативная сеть множества наблюдателей-акторов, сопряженных между собой квантовоподобным образом.

Конечно же, нельзя обойти стороной этическую проблему рисков и потенциальных опасностей человеческого существования в новой гибридной квантовоподобной реальности, в новом киберфизическом Умвельте. Эта тема сама по себе заслуживает отдельного рассмотрения, которой авторы намерены посвятить отдельную работу. В то же время хотелось бы завершить статью на оптимистической ноте, процитировав слова К. Келли, одного из ведущих сетевых мыслителей современности из его только что вышедшей на русском языке книги «Неизбежно. 12 технологических трендов, которые определяют наше будущее»: «В новом режиме наши творения сделают нас более совершенными людьми, которые в то же время не смогут существовать без своих творений. Если мы живем на прочном льду, то на новой стадии он станет жидкостью, перейдет в новое фазовое состояние.

Эта смена фазы уже началась. Мы непреклонно движемся в сторону, чтобы прочно связать всех людей и все машины в глобальную матрицу. Эта матрица не артефакт, но процесс. Наша новая суперсеть – это стоячая волна перемен. Из неё постоянно проливаются новые комбинации нужд и желаний» [Келли 2017, 328–329].

Ссылки – References in Russian

Аршинов, Буданов 2017 – Аршинов В.И., Буданов В.Г. Системы и сети в контексте парадигмы сложности // Вопросы философии. 2017. № 1. С. 50–61.

Бэйтсон 2005 – Бэйтсон Г. Шаги в направлении экологии разума. Избранные статьи по антропологии. М.: КомКнига, 2005.

Келли 2017 – Келли К. Неизбежно. 12 технологических трендов, которые определяют наше будущее. М.: Манн, Иванов и Фербер, 2017.

Латур 2014 – Латур Б. Пересборка социального. Введение в акторно-сетевую теорию. М.: Издательский дом высшей школы экономики, 2014.

Морен 2013 – Морен Э. Метод. Природа природы. М.: КАНОН+, 2013.

Чиксентмихайи 2013 – Чиксентмихайи М. Эволюция личности. М.: Альпина нон-фикшн, 2013.

Voprosy Filosofii. 2018. Vol. 3. P. ?‒?

The network concept in the optics of the paradigm of synergetic complexity

Vladimir I. Arshinov, Vladimir G. Budanov

In this article an attempt is made to develop some of the ideas presented in the previous article of the authors on the relationship of network and system approaches in contemporary philosophy of science and technology [Arshinov, Budanov 2017]. While the focus of consideration is the network approach. Discusses the epistemological specificity of the concept network in the optics views a synergistic complexity. The hypothesis, according to which within the concept of network complexity is formed by the convergence of the network and quantum approaches. This allows you to enter in the discourse paradigm of complexity concept of quantum network observer. The concept of the network, thus, the reflexive finds its collective subject as a set of related communicative observers, forming, in turn, neuromorphic network, key features of which are openness, nonlocality, emergence. Introduces the concept of network Umwelt and discusses the issues of interaction of heterogeneous networks, possibilities of their synthesis, symbiosis or hybridization

KEYWORDS: networking, synergy, observer complexity, communication, difference, digital reality Umwelt, post-nonclassical science.

ARSHINOV, Vladimir I. – DSc in Philosophy, Leading Researcher, Institute of Philosophy of Russian Academy of Sciences.

Этот e-mail защищен от спам-ботов. Для его просмотра в вашем браузере должна быть включена поддержка Java-script

BUDANOV, Vladimir G. – DSc in Philosophy, Leading Researcher, Institute of Philosophy of Russian Academy of Sciences.

Этот e-mail защищен от спам-ботов. Для его просмотра в вашем браузере должна быть включена поддержка Java-script

Received at September 11 2017.

Citation: Arshinov, Vladimir I., Budanov, Vladimir G. (2018) “The Network Concept in the Optics of the Paradigm of Synergetic Complexity”, Voprosy Filosofii, Vol. 3 (2018), pp. ?–?.

References

Arshinov, Vladimir I., Budanov. Vladimir G. (2017) “Systems and Networks in the Context of the Paradigm of Complexity”, Voprosy Filosofii, Vol. 1 (2017), pp. 50–61 (in Russion).

Bateson G. (1972) Steps to an Ecology of Mind: Collected Essays in Anthropology, Psychiatry, Evolution, and Epistemology, Ballantine Books, New York (Russian translation).

Csikszentmihalyi, Mihaly (1993) The evolving self, Harper Collins, New York (Russian Translstion).

Kelly, Kevin (2016) The Inevitable: Understanding the 12 technological forces that will shape our future, Penguin Group, New York (Russian translation).

Latour, Bruno (2005) Reassembling the Social. An Introduction to Actor-Network-Theory, Oxford University Press, New York (Russian translation)

Morin, Edgar (1981) La Méthode. La Nature de la nature, Fayard, Paris (Russian translation).

Spencer-Brown, George (2008) Lows of Form, Bohmeier, Leipzig.