В предисловии к «Философии права» Гегель сформулировал свой знаменитый афоризм: «Сова Минервы начинает свой полёт лишь с наступлением сумерек». Немецкий мыслитель имел в виду, что постижение сути чего-либо в жизни общества, особенно в истории, начинается лишь тогда, когда, говоря его словами, действительность закончила своё формирование и достигла своего завершения.

Труды Александра Александровича Зиновьева не вписываются в эту схему, выламываются из неё. Полёт его мысли начался тогда, когда ничто в мире не предвещало скорого наступления сумерек. Из тех философов, логиков, социологов, политологов (а это все его ипостаси), чьё творчество началось во второй половине ХХ в., он как никто проницательно увидел и точно описал направленность движения человечества, сформулировал проблемы, с которыми ему предстоит столкнуться. Его прогнозы подтвердились практически полностью. Это значит, что его наследие актуально, востребовано, ценно для настоящего и будущего.  

Александр Зиновьев: грани творчества 

Александр Александрович Зиновьев, бесспорно, принадлежит к тем, кто олицетворяет время, в котором ему довелось жить. Время, мягко говоря, непростое. Оно вместило в себя как минимум три эпохи: советскую, включая Великую Отечественную войну, участником которой он был; два десятилетия вынужденной эмиграции; возвращение из неё в 1999 г., жизнь и творчество уже в постсоветской России.

Александр Зиновьев, как никто другой из его современников, - я имею в виду не только соотечественников, но и международное сообщество в целом - сумел зафиксировать, запечатлеть это время во всей его сложности. Прежде всего в научных работах, но не только в них. Он создал новые формы познания, представляющие собой синтез собственно науки и литературы, искусства. 

А.А. Зиновьев – философ, логик, социолог, политолог. Его выдающийся вклад в каждую из названных областей получил признание международного сообщества. 

Зиновьев – создатель новой формы осмысления современного мира, получившей название социологического романа.

Зиновьев – создатель своеобразного, оригинального этического учения, которое сам он назвал учением о житии, или зиновьйогой. Причём его собственная жизнь не расходилась с его этической доктриной. Он никогда не подстраивался под идеологическую или политическую конъюнктуру, не менял свои убеждения, взгляды, дабы понравиться сильным мира сего. Его целью было постижение истины, смыслом жизни – возможность свободно мыслить.

Зиновьев — это 70 книг, изданных на 26 языках, сотни статей, эссе, интервью. Это 5 международных премий. В том числе премия Алексиса де Токвиля, которая считается высшей наградой, своего рода аналогом Нобелевской премии в области гуманитарных наук. 

Это членство в ряде зарубежных академий наук,  звание почётного профессора нескольких университетов. Зиновьев вошёл в число тех, кто в 2005 г. был удостоен «Звезды Московского университета» - награды, которую МГУ присваивает своим выдающимся выпускникам. Александр Зиновьев получил её в номинации «Служение истине».

Тем более странным представляется то, что ни Академия наук СССР, ни Российская академия наук не  включили его в свои ряды. О мотивах такой позиции в отношении учёного, получившего мировое признание, можно только догадываться. И догадки эти не лестные для академиков и членов-корреспондентов по отделениям общественных наук. 

Зиновьев жил и творил в противоречивую эпоху. С одной стороны, она была одной из самых плодотворных в интеллектуальном и духовном отношении за всю историю человечества. Не только в науках о природе, технике, но и в области социальной, гуманитарной, она дала миру целый ряд по-настоящему крупных, оригинальных мыслителей. С другой стороны, эта эпоха была и продолжает быть переломной в истории человечества. Переломной в том смысле, что отчётливо показала отсутствие линейной связи между технологическим и социальным прогрессом. Две мировые войны, возникновение и исчезновение коммунизма, перманентная череда локальных конфликтов, масштабная массовая бедность и усиливающееся  имущественное неравенство, ухудшение окружающей среды,  международный терроризм – убедительное тому  свидетельство. 

Стало очевидно и то, что, покончив на пропагандистском уровне с марксизмом, советской версией социализма, мир оказался в интеллектуальном вакууме. У современного общества не оказалось ничего, что оно могло бы противопоставить этим концепциям. Ни в плане качественно новых политических, экономических, социальных практик, ни в плане описания, объяснения и предсказания хода мирового развития, направления движения исторического процесса. В самом деле, за время существования Нобелевских премий по экономике они были присуждены свыше 60 раз, однако мировая экономика по-прежнему движется от кризиса к кризису. Распад Советского Союза не только не привёл к созданию нового, более устойчивого и справедливого мирового порядка, а, напротив, вверг международное сообщество в состояние хаоса, чреватого третьей мировой войной. Идёт размывание так называемых традиционных, гуманистических ценностей, на которых зиждется цивилизация. Но  взамен не рождается ничего, что могло бы сравниться по созидательной и сплачивающей силе с ниспровергаемыми ценностями.  

Словом, мир стремительно меняется. Это видят все. Но никто не в состоянии дать убедительный, обоснованный ответ на такие насущные вопросы, как смысл происходящих изменений, перспективы, которые они открывают перед человечеством. Пожалуй, впервые с времён раннего Средневековья человечество находится в состоянии такого сильного непонимания настоящего и полной слепоты в отношении будущего.

Не думаю, что ошибусь, если скажу, что запрос на новую идеологию и теорию исторического процесса, которая могла бы дать ответ на названные вопросы, сейчас велик как никогда. Ведь от этого зависит выбор будущего, а он, этот выбор, пока есть, точка, за которой  вступают в силу «железные законы истории»,  ещё не пройдена.

Идеологии и теории, полностью готовых, завершённых, дающих исчерпывающий ответ на этот вопрос, пока нет. На мой взгляд, из всех мыслителей, учёных, занимающихся этой проблемой, начиная со второй половины ХХ в., Александр Зиновьев более других продвинулся на этом пути. По степени охвата своим анализом социальной реальности, исторической эволюции человечества он мыслитель масштаба Маркса.

В начале была логика 

В советскую философию Александр Зиновьев не вошёл, а, можно сказать, ворвался в 1954 г. свой кандидатской диссертацией, посвящённой методу восхождения от абстрактного к конкретному, который К. Маркс использовал при написании «Капитала». Уже в этой первой своей большой работе Зиновьев предстал как новатор, балансирующий в условиях того времени на грани дозволенного и недозволенного.

И в дальнейшем на протяжении двух десятилетий в центре его научных интересов находились вопросы логики и методологии научного познания. В этой сфере он приобрёл признание и авторитет не только в Советском Союзе, но и далеко за его пределами, войдя в ряд ведущих логиков ХХ в. Однако действительно мировую известность, можно сказать, славу он снискал после выхода в 1976 г. книги «Зияющие высоты», за которую в итоге был выслан вместе с семьёй из СССР. Она была написана в разработанной им же форме социологического романа и представляла собой исключительно точное и в то же время беспощадно ироническое, даже сатирическое описание интеллектуальной, духовной, общественной жизни в Советском   Союзе. На первый взгляд, это вроде бы разрыв со всем тем, чем учёный занимался до сих пор. В действительности же она явилась органическим продолжением его теоретических исследований. Ведь логика не была для Зиновьева самоцелью. Он не раз говорил, в том числе и автору этих строк,  о том, что занялся логикой и методологией науки для того, чтобы создать инструмент, обеспечивающий подлинно научное исследование жизни общества.

Так что в начале была логика. Зиновьев по-новому взглянул на сам её предмет. Традиционное определение предмета формальной логики таково: это наука о законах и формах правильного мышления. Однако любые попытки ответить на вопрос, что это такое, в конечном счёте сводились к следующему: это те законы и формы, которые устанавливает логика. Получается то, что называется круг в определении, тавтология.  Способом избежать этого является онтологизация логики, когда утверждается, что логика изучает некоторые наиболее общие законы бытия, определяющие наше мышление, рассуждение. Однако, считает Зиновьев, такая концепция ведёт к разрушению статуса логики как самостоятельной науки. Между тем весь наш опыт убеждает: мышление, вернее, мыслительные операции, рассуждения протекают по правилам, которые не выводятся непосредственно из законов бытия, они иные по своей природе.

Картина радикально изменилась с приходом в сферу логики математических методов. Потребности обоснования математики сместили основное внимание на разработку формального аппарата логики, на такие вещи, как построение формальных систем, исчислений и тем самым превратили технические средства логики в её предмет, содержание. Такой подход, такой взгляд на предмет логики довольно популярен и сейчас. Но он не позволяет отделить собственно логику как науку, возникшую в ответ на потребность в изучении рассуждений, умственных операций, от очень важной, но всё же иной области деятельности, которая заключается в построении формальных исчислений, формализованных моделей. Только некоторые из них могут интерпретироваться как собственно логические.

В основе концепции комплексной логики, разработанной Зиновьевым, лежит утверждение, что предметом логики как самостоятельной науки служит язык. Не язык вообще, а язык как материализация человеческого сознания. Он предстаёт в виде знаковой системы, искусственно изобретённой людьми и не наследуемой биологически. Так понимаемый язык есть средство фиксирования приобретаемых знаний, их хранения и передачи новым поколениям, инструмент использования имеющихся знаний для получения новых знаний.

Логика выделяет (абстрагирует) в языковых явлениях определённые структурные компоненты, а именно такие, которые образуют структуру знаний: термины, высказывания (суждения), терминообразующие и высказывообразующие операторы, а также операторы, позволяющие производить другие операции над терминами и высказываниями. Но это только начало работы логики. Основная работа заключается в усовершенствовании и изобретении новых логических средств, компонентов языка, установлении точных правил оперирования  ими – правил или законов логики. Предметом логики является лишь то, что охватывается словами «термин», «высказывание (суждение)», «оператор (логическая связка)».

Правила логики суть правила оперирования высказываниями, терминами,  логическими связками. Эти правила не открываются людьми в окружающем мире, а изобретаются ими. Логика не начинает на пустом месте. В процессе эволюции люди эмпирически, стихийно выявили и закрепили в языке некоторые устойчивые элементы того, из чего складывается логика. В этом смысле логика имеет опытную основу. Но как наука она идёт дальше: она описывает, уточняет, совершенствует эмпирически сложившиеся логические элементы языка, а затем создаёт новые логические средства, то есть новые виды логических операций, новые правила действий с терминами, высказываниями, логическими связками. Она изучает свойства терминов и высказываний, не зависящие от того, являются ли они терминами и высказываниями физики, химии, биологии, истории, социологии, экономики и так далее. Иными словами, правила логики – универсальные правила, не зависящие от особенностей той или иной предметной области.

Таков философский и методологический базис теории комплексной логики. Сама она изложена в ряде работ Зиновьева. Фундаментальными разделами комплексной логики являются теория терминов и теория логического следования. Зиновьев не использует для обозначения логического следования оператор материальной или иной (строгой, сильной) импликации. Он вводит двухместный предикат «Из Х логически следует У», который представляет собой сокращённую запись утверждения «Из высказывания, имеющего вид Х, логически следует высказывание, имеющее вид У». Он формулирует ряд правил оперирования с выражениями данного типа, которые позволили ему построить систему логических исчислений, в совокупности охватывающих все виды логического следования: сильного, ослабленного, вырожденного и других. Все виды исчислений построены аксиоматически, для них доказана их непротиворечивость, полнота, независимость, разрешимость.

На основе общей теории следования Зиновьев построил все прочие разделы логики, включая теорию кванторов, логику классов, нормативную и эпистемическую логику. Все они включают два типа отрицания и особый оператор неопределённости, целиком и полностью его изобретение.

Свои логические результаты Зиновьев использовал для логической обработки языка физики. То, что он назвал логической физикой. Он понимает логическую физику в качестве раздела комплексной логики. Задача данного раздела – обработка средствами логики комплекса терминов и высказываний, относящихся к пространству, времени, изменению, движению, причинности и т.д. Эти базовые понятия физики очищаются им от многозначности, туманности содержания, вводятся посредством логических правил определения, формулируются аксиоматически. Это позволило Зиновьеву доказать ряд утверждений, которые до этого воспринимались как эмпирические гипотезы. Например, положение о необратимости времени, существовании минимальных длин и минимальных временных интервалов, минимальных и максимальных скоростей. 

Закономерно встаёт вопрос: все ли формы, законы мыслительной деятельности присутствуют в языке? Или в сознании есть что-то, не охваченное, не отражённое в языке? Вопрос сложный. Сам Зиновьев им специально не занимался. Поскольку он был убеждённый рационалист, то можно предположить, что для него собственно научное познание есть работа интеллекта, мысли, совершаемая по правилам и в формах, которые устанавливает логика путём извлечения их из языка как «материи» мысли. Даже то, что принято называть интуицией, озарением, наитием, есть не что иное, как способность сознания, интеллекта чётко формулировать конечный вывод, минуя промежуточные ступени познания, которые всегда предшествуют инсайту. Да и сам инсайт становится таковым, когда он обретает интерсубъективность, то есть переводится на естественный или искусственный язык.

С другой стороны, язык обладает в определённой степени автономией и даже властью в отношении человека. Мы видим мир таким, каким языком пользуемся для его описания. Это чётко сформулировал М. Хайдеггер в известном афоризме: не мы говорим языком, а язык говорит нами. Естественный язык возник в процессе эволюции как средство коммуникации людей. Как средство познания он стал использоваться позднее. Дальнейшее его развитие в этой сфере Зиновьев видел в синтезе логики с другими когнитивными науками, в формировании таким путём качественно новой системы  познания, которую он назвал интеллектологией.

Научная методология социального познания: возможна ли она? 

Как сказано выше, занятия логикой имели для  Зиновьева прикладное значение  — как выработка методологии познания социальных явлений и процессов, отвечающей всем тем критериям научности, которые используются в точных и естественных науках. Но возможна ли такая методология в принципе? К. Маркс, его последователи отвечали на этот вопрос утвердительно. Однако в этом с ними были согласны далеко не все. Так, В. Виндельбанд, В. Дильтей, Г. Риккерт считали, что гуманитарные науки не содержат номотетических высказываний (суждений, формулирующих законы), они описательные, так как имеют дело с индивидуальными событиями и конкретными поступками, делами конкретных людей. Здесь используются методы понимания (герменевтика, интерпретация) с использованием оценочных суждений.

Зиновьев не разделял этой позиции. Он считал, что мир социальных явлений не отличается коренным образом в этом плане от мира природы. Поэтому его описание и объяснение осуществляется с использованием той же логики, которая применяется в естественных науках. Именно этот подход он положил в основу выстроенной им теории общества, которую он сам называет социологией. Объектами социологии являются объединения людей и люди как члены объединений. Это эмпирические объекты, то есть видимые, наблюдаемые, с ними можно манипулировать. Это своего рода вещи, которые существуют независимо от наблюдателя. В то же время они  отличны от объектов природы: обладают волей, интеллектом, способностью планировать свои действия. Образуемое ими социальное пространство имеет двухуровневую структуру. Объекты первого уровня – социальные атомы, то есть отдельные люди. Объекты второго уровня – социальные объединения для совместных сознательных действий. По образному выражению Зиновьева,  они представляют собой человейники. Человек в качестве социального атома существует только как член человейника. Племя, народ, нация, человечество – это человейники, социальные объекты второго типа.

Новаторство Зиновьева состоит в том, что он постулирует наличие социальной необходимости, отличной от той, которая присуща миру природы. К. Маркс, кстати, этого не видел, его закономерности смены формаций в принципе не отличаются от природных закономерностей, в них действует тот же принцип детерминизма, только в обществе это детерминизм, рождаемый технологиями. Концепция Зиновьева иная. Он считает, что в основе социальной необходимости лежат законы сознательной и волевой деятельности людей, но сами эти законы  не зависят от сознания и воли отдельного человека. Действие каждого отдельного человека может считаться полностью свободным, порождается его сознанием и волей, тогда как действия коллективов, объединений есть воплощение объективной необходимости. Человек может действовать, не считаясь с законами, но это нарушение не самих законов, а вытекающих из них требований.

Ещё один постулат социальной онтологии Зиновьева заключается в том, что социальные законы универсальны. Они одни и те же везде, для всех времён и народов, где имеют место социальные объекты, к которым они относятся,  и есть соответствующие условия. Иными словами, социальные отношения не сводятся к производительным силам (технологиям) и производственным отношениям, не меняются от формации к формации. В этом он расходится с Марксом и его последователями.

Зиновьев отстаивает объективность социального познания в том смысле, что высказывания о социальных явлениях, претендующие на статус законов, могут оцениваться как истинные или ложные. Они не зависимы  от интересов, ценностных и целевых установок, симпатий и антипатий конкретного человека. По мнению Зиновьева, исследователь социальных явлений может занять позицию стороннего, беспристрастного наблюдателя, двигаться к обобщениям, руководствуясь исключительно фактами и логикой. Если бы такой возможности не было, человечество давно бы погибло под бременем собственных ошибок. Надо различать, по мнению Зиновьева, собственно социальное познание, полученные в ходе его результаты, с одной стороны, и выстраивание идеологических конструкций — с другой.  Идеология никогда не может быть научной, поскольку она возникает как обоснование, оправдание определённых идей и целей, а не в ходе поиска истины. Однако спрос на идеологию  был и будет всегда, поскольку общество всегда будет состоять из групп людей, чьи интересы различны.  

Коммунизм в свете методологии Зиновьева  

С этих позиций Зиновьев подверг анализу две мировые системы, противоборство которых составило главное содержание  ХХ века, коммунизм и капитализм. В 1980 г. за рубежом выходит его книга «Коммунизм как реальность». Это не роман, не публицистика, а  классическая научная монография.

Работа имела большой научный и политический резонанс. По мнению авторитетнейшего французского социолога и политолога, специалиста по марксизму Р. Арона, этот труд стал первым подлинно научным, то есть объективным, доказательным, опирающимся на факты, анализом реального коммунизма, воплощением которого, согласно Зиновьеву, являлся Советский Союз. За книгу «Коммунизм как реальность» Р. Арон выдвинул Зиновьева в 1982 г. в качестве кандидата на получение премии А. де Токвиля, о которой было сказано выше. Другим кандидатом на премию был К. Поппер – один из наиболее известных и влиятельных представителей философии науки, автор таких ставших классикой книг, как «Логика и рост научного знания», «Открытое общество и его враги», «Нищета историцизма». Премию получил Зиновьев. С тех пор прошло 35 лет. Однако и поныне он остаётся единственным российским учёным – обладателем премии А. де Токвиля.

Заслуга Зиновьева заключается в том, что он порвал с традицией нормативного описания коммунизма, то есть в терминах того, что должно быть. Он шёл от фактов и от созданной им теории социальной организации общества, выстроенной в строгом соответствии с требованиями логики. Это позволило ему показать, что никакого другого коммунизма, кроме коммунизма советского типа, в принципе быть не может. Те черты советского строя, которые в документах партии, монографиях советских учёных характеризуются как его недостатки, не есть ни пережиток капитализма, ни проявление недостаточной степени зрелости первой фазы коммунизма, называемой социализмом, как гласила официальная доктрина. И то, что считается сутью коммунизма, и то, что считается в нём преходящим, всё это есть родовые, сущностные черты коммунистического строя. Они порождены объективными социальными законами, лежащими в основе социальности коммунистического типа.

Уже в этой книге Зиновьев высказал мысль о вступлении советского общества в фазу кризиса. Он полагал, что это был кризис системы управления, а не системы общественных отношений и, следовательно, он преодолим. Приход к власти Горбачёва, его политику перестройки Зиновьев вначале воспринял как адекватную реакцию КПСС, советского общества на возникший кризис, попытку его устранения. Однако очень скоро,  даже первым среди учёных, он пришёл к выводу, что перестройка по Горбачёву ведёт не к обновлению коммунизма-социализма, а к его краху. Немалая часть советского общества, равно как и за рубежом, поддерживала  курс на перестройку. Зиновьев не побоялся пойти против течения, выпустив в 1988 г. книгу с красноречивым названием «Катастройка». В том же году вышла вторая книга на эту тему «Горбачевизм».  Затем, после распада СССР, выходят книги «Русский эксперимент» (1994), «Посткоммунистическая Россия» (1996).  В этих работах с присущей ему проницательностью он прогнозирует, что осуществляемые в России реформы не приведут к созданию в ней общества западного типа. Их результатом станет некая промежуточная, постсоветская, по определению Зиновьева, система, соединяющая в себе черты, элементы капитализма, рудименты советского строя, особенно в сознании людей, а также уклада, традиций, сложившихся ещё до советского периода. Жизнь этот прогноз полностью подтвердила.

Все названные работы образуют, на мой взгляд, своего рода «сквозное» исследование истории России, включая период Ельцина, проводимых тогда реформ. Но это не работы по истории России. В их основе стремление осмыслить природу России как особого типа социальной общности, понять, почему именно Россия стала территорией коммунистического эксперимента и почему он закончился крахом. Не будет преувеличением сказать, что работы Зиновьева положили начало руссологии – науке о России как историческом и социальном феномене.

Но особенно большой резонанс, повторю, вызвала родившаяся в ходе этих исследований концепция советского коммунизма. В отличие от господствовавших на Западе воззрений на советский строй как историческую аномалию, эта концепция утверждала, что советский коммунизм – строй, который возник естественно-историческим путём, в соответствии с объективными законами, и по таким же законам развивался. Он возник именно в России, поскольку наилучшим образом отвечал сформировавшемуся здесь исторически типу социальной общности. Советский коммунизм не есть воплощение мирового зла, так же как современный капитализм («западнизм», по терминологии Зиновьева) не есть воплощение мирового добра.  Зиновьев считал, что учёный не должен пользоваться категориями «хорошо» - «плохо». Тем не менее, по его мнению, по ряду позиций, характеризующих социальную и духовную сферу, коммунизм превосходит капитализм. Советский коммунизм не исчерпал свой потенциал, его развитие было прервано искусственно, отчасти ошибками руководства, отчасти усилиями извне.  

Современный  капитализм в свете методологии Зиновьева

Вслед за коммунизмом Зиновьев подверг столь же научному исследованию современный капитализм в том его виде, в каком он сложился после Второй мировой войны в США, государствах ‒ членах Европейского Союза, ряде других стран. Его идеи на этот счёт изложены в книгах  «Запад», «Глобальный человейник», «Великий эволюционный перелом» и других.

Зиновьев использовал для обозначения нового строя термин «западнизм», ибо, по его мнению, понятие «капитализм» отражает лишь некоторые, преимущественно экономические черты данного строя, тогда как современный капитализм   – это новый тип не столько экономической, сколько социальной организации. Он сложился в ходе не только технологического прогресса, но и эволюции  западноевропейских народов. По мнению Зиновьева, они представляют собой человеческий материал, обладающий рядом свойств, которые определили лидерство этих народов в истории человечества.

Любое развитое общество, считает  Зиновьев, имеет две составляющие – деловую и коммунальную. В отличие от коммунизма, в западнизме наибольшее развитие получили деловые компоненты, в первую очередь государство, финансовый сектор, корпоративное управление. В сфере экономики западнизм характеризуется наличием супервласти, имеющей иерархическое строение, в которой одни государства выступают ведущими, другие – ведомыми, зависимыми от первых.  В недрах сверхобщества сложилась особая машина управления, не имеющая ничего общего с демократией. Больше того, западнизм несёт в себе угрозу перерастания западнистского сверхобщества в самую тоталитарную власть в истории человечества.  То, что принято называть глобализацией, в западнизме протекает в виде становления и укрепления   сверхвласти, доминирования клуба ведущих над всеми остальными, движения к однополярному миру.

Современный  мир: камо  грядеши?

Развитие человечества, полагает Зиновьев,  – это эволюционный процесс, который проходит три стадии: предобщество, общество, сверхобщество. Каждая последующая стадия отличается большей степенью сложности. Наша эпоха носит транзитный характер, представляя собой переход от общества к сверхобществу. На протяжении почти всего минувшего столетия  в мире присутствовали сверхобщества двух типов – капиталистическое (западнизм) и коммунистическое. С исчезновением коммунизма из истории ушла конкуренция. Определяющий вектор современного мирового развития – это формирование не просто западнистского сверхобщества, а глобального сверхобщества западнистского типа.

По мнению Зиновьева, развитие человечества перестало быть естественно-историческим процессом, каким оно было на протяжении тысяч лет. Теперь история планируется, управляется, контролируется. В условиях безраздельного доминирования западнизма мир социальный, в котором огромную роль играли культурные, нравственные, гуманистические ценности, поощрялось творчество, замещается миром, в котором царят рациональность, потребительский комфорт, развлечения. Идёт превращение людей в роботов.

«Есть ли будущее у человечества?» – ставит вопрос Зиновьев. И отвечает: физическое будущее – да. Социальное же, то есть собственно человеческое, бытие сокращается. Смысл жизни постепенно исчезает как нечто излишнее. Идёт механическая рационализация и технизация жизни. Планету будут населять здоровые, долго и бездумно живущие существа, однообразно детерминируемые и тотально управляемые.

Можно ли избежать этой перспективы? Зиновьев невысоко оценивает шансы осуществления такого оптимистического сценария. По его мнению, колоссальный рост интеллектуального могущества человечества, осуществляемый гениями, талантами, имеет неизбежным следствием снижение общего уровня умственного развития основной массы людей, тотальное оглупление.

Почему так происходит? Зиновьев считает, что настала пора пересмотреть всю систему изготовления, производства, сохранения, распространения интеллекта. В том виде, в каком он существует в университетах, на кафедрах, в исследовательских центрах, в монографиях, в учебниках, в газетах и журналах, он просто непригоден для решения проблем эпохи. Внешне это прогресс, на деле – помутнение умов. Но для господства над миром интеллект высокого уровня и не требуется. Поэтому будущее человечества – это господство высокотехничных, но духовно примитивных существ.

Не является ли изложенная концепция излишне пессимистической?  Представляет интерес сравнение прогноза Зиновьева с тем прогнозом, который был дан в нашумевшей в своё время книге американского социолога Ф. Фукуямы «Конец истории», вышедшей в 1992 г. Как известно, в ней проводилась мысль, что с уходом с исторической арены коммунизма наступает эра всё более полной реализации либеральных ценностей.

Прогноз этот не сбылся, что признаёт и сам Ф. Фукуяма. Четверть века назад, пишет Фукуяма в одной из сравнительно недавних своих статей, «я доказывал, что история пошла совершенно другим путем, непохожим на тот, о котором говорили левые мыслители. Процесс экономической и политической модернизации — вразрез с заявлениями марксистов и Советского Союза — приводил не к коммунизму, а к тем или иным формам либеральной демократии и рыночной экономики».

Как соотносится тот прогноз с сегодняшней действительностью? На этот вопрос Фукуяма отвечает, тщательно выбирая формулировки. По его словам, сейчас ситуация выглядит существенно иначе. «Россия стала грозным электоральным авторитарным режимом, подпитываемым нефтедолларами, запугивающим соседей и стремящимся возвращать себе территории, которые она потеряла, когда в 1991 г. был распушен Советский Союз. Китай остается авторитарным, однако обзавелся второй в мире по величине экономикой и территориальными амбициями в Южно- и Восточно-Китайском море. Проблема современного мира заключается не только в том, что авторитарные державы на подъеме… У развитых демократий тоже есть некоторые трудности. В последнее десятилетие США и Евросоюз столкнулись с жестокими финансовыми кризисами, приводящими к низким темпам роста и к жестокой безработице, особенно среди молодежи. Хотя экономика США снова начала расти, плоды этого роста распределяются неравномерно, а расколотая межпартийной борьбой политическая система Америки явно не выглядит привлекательным примером для прочих демократий».

Есть и другие факторы, не упомянутые Ф. Фукуямой. Глобальный кризис 2008 – 2009 гг. стал первым кризисом сверхобщества. За восемь лет до этого Зиновьев отметил такую черту этой качественно новой ступени в эволюции капитализма, как денежный тоталитаризм. Большинство специалистов, изучавших природу глобального кризиса, пришли к выводу, что именно доминирование финансового сектора над реальным сектором экономики стало причиной глобального кризиса, подтвердив тем самым концепцию Зиновьева.

И всё же точка невозврата человечеством не пройдена

Есть ли в современном мире альтернатива западнистскому сверхобществу? В состоянии ли современная Россия стать если не воплощением нового проекта для человечества, то, как минимум, лидером движения за создание условий, обеспечивающих саму возможность многовариантной истории? В принципе, учитывая историю нашей страны, накопленный опыт, традиции, ментальность народа, Россия  располагает необходимым потенциалом. Он сосредоточен сегодня преимущественно в политической  и духовной сфере.

Это важно, но этого недостаточно. В технологиях, экономике нужен не просто рост в 1,5-2%, а самый настоящий рывок. Он вряд ли достижим в условиях, когда в стране 1% самых богатых людей владеет 71% всех личных активов России. Для сравнения в Европе и Китае этот показатель составляет 32%, в среднем в мире – 46%.

Словом, должно быть обеспечено не просто ускорение развития экономики, а ускорение на основе современных технологий в соединении с устойчивым ростом доходов населения, сокращением вопиющего неравенства в распределении доходов. Это может быть сделано лишь при условии создания сильного государства.

Важный компонент теории Зиновьева – понимание ключевой роли идеологии, информации в управлении современным  миром. Успешное противодействие западнистскому глобализму, считал он, требует от его противников создания альтернативного привлекательного проекта.

По мнению, Зиновьева, было бы неверно полностью сбрасывать со счетов возможность возвращения к коммунистическому проекту в каком-то обновлённом виде. Ведь реальный коммунизм, воплощением которого был Советский Союз, рухнул не потому, что страдал врождённой, родовой травмой, несовместимой с полноценной жизнью, а потому, что его развитие было искусственно прервано.

 «Мы, россияне, - говорил Зиновьев, - должны отбросить всякие иллюзии насчёт XXI века. Он будет не веком благополучия, праздников и развлечений, а веком ожесточённой борьбы одних за выживание, других – за господство над первыми, одних – за национальные интересы России, других – за закабаление её глобальным западнистским сверхобществом. Всё зависит от нас самих. От того, сумеет ли наш народ выдвинуть из своей среды достаточное число мужественных, честных, умных людей или нет, сможет ли наш народ поддержать борьбу этих людей за него же или нет, окажется ли власть и интеллектуальная элита на стороне своего народа или нет. Эти истины следует принять не просто как общую фразу, а как практически действующее правило поведения».

Эти слова сегодня, на мой взгляд, более актуальны, чем тогда, когда они писались. Точка невозврата в мир, который с надеждой смотрел в будущее, верил в него, пока не пройдена. Действительно, все зависит от нас самих.