Вопросы философии. 2018. № 2. С. ?–?

Системная логика как инструмент системного подхода к истории

А.К. Аликберов

Системная логика – это междисциплинарный логический подход к общенаучной теории систем, который можно адаптировать в том числе и к историческому познанию. Чтобы служить надежным инструментом описания и анализа культурно-сложных социальных систем, логика должна обеспечивать верифицируемый научный результат. Для этого она используется вместе с системными методами, отличающими теоретический уровень осмысления истории от философского, теорию истории как объективно-предметной дисциплины – от субъективно-предметной философии истории.

Основу системной логики составляет формальная логика. Ее источниками также являются индуктивная логика, теория систем, теория формальной онтологии Гуссерля, абдукция, теория нечетких систем Лютфи Заде и нечеткая логика, темпоральные и другие неклассические логики специального назначения. Немаловажным преимуществом этой логики является способность обеспечить не только линейную непротиворечивость теоретических выводов, причем отдельно в каждом из аспектов истории (общественном, политическом, этническом, религиозном, культурном и др.), но и их межлинейную верификацию на основе сопоставления стадиальных проявлений различных аспектов исторического процесса.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: системная логика, системные методы, теория истории, аспекты истории, диалектика, теория нечетких систем, универсальная логика.

АЛИКБЕРОВ Аликбер Калабекович – кандидат исторических наук, заместитель директора Института востоковедения РАН.

alikbers@gmail.com

Статья поступила в редакцию 20 июня 2017 г.

Цитирование: Аликберов А.К. Системная логика как инструмент системного подхода к истории // Вопросы философии. 2018. № 2. С. ?–?

Когда логическое обоснование становится объектом исторического познания, то требуется рассмотрение не только последовательности событий в каждом аспекте истории – общественном, политическом, этническом, религиозном, правовом (на основе причинно-следственных связей), но и их общей взаимосвязи и взаимозависимости, а также внутренних связей и отношений между различными социальными аспектами каждого события, явления или процесса. В данной статье логика рассматривается, прежде всего, в ее изначальном методологическом, т.е. инструментальном значении, приспособленном к потребностям общенаучных системных методов, которые сегодня широко применяются и в исторических исследованиях^[1].

У Аристотеля, логика выступает в качестве инструмента познания и способа аргументации. И не только у него. В частности,  мусульманские авторы также отделяли логику (мантик) от философии (фалсафа), называя ее «инструментальной наукой» (ал-‘илм ал-‘али). Например, у Абу Насра ал-Фараби, продолжателя идей Платона и Аристотеля, логика представлена как отдельная наука, а не как часть философии, в которую он включал физику, математику и метафизику. Таким образом, он считал ал-мантик методом мышления и критерием его правильности, т.е. инструментом анализа. Именно поэтому мусульманские мыслители относились к логике не как к служанке наук (хадим ал-‘улум), а как к их предводителю (ра’ис ал-‘улум) [Rescher 1963, 127–132]. В связи с этим весьма примечательна точка зрения Бернарда Больцано, называвшего логику «наукоучением» [Больцано 2003, 55].

В современной науке различают множество типов логики. Вплоть до недавнего времени «одной истинной логикой» оставалась логика классическая, или формальная, которую также называют аристотелевской, плюс ее развитие до логики математической. Углубление предметной специализации, характерное для современного уровня развития науки, не обошло стороной и логику, что выразилось в распространении неклассических логик специального назначения. Так, для описательной истории (историописания) была разработана нарративная логика [Ankersmit 1983]^[2], а для изучения религии, правда, в специфическом феноменологическом ключе – трансцендентная логика, основанная на методе апофатической теологии [Husserl 1969, 149–289]. Тем не менее на постсоветском пространстве до сих пор особое положение продолжает занимать так называемая диалектическая логика.

В «Науке логики» Гегеля диалектика представлена как объективная (учение о бытии и учение о сущности) и субъективная (учение о понятии) логика. По словам Гегеля, Кант доказал объективность диалектики, отняв у нее «кажущуюся» произвольность [Ильенков 1984, 76]. Философы-марксисты представляли диалектическую логику как всеобщую методологию познания [Розенталь 1960; Оруджев 1964; Lefebvre 1969; Шептулин 1981] и др. А между тем ни Кант, ни Гегель, ни тем более Платон, впервые описавший диалектический метод, не понимали его как логику в аристотелевском смысле. Будучи убежденным, что «один лишь диалектический метод придерживается правильного пути», Платон тем не менее признавал, что «приемы эти (т.е. диалектические. – А.А.) не столь очевидны, как наука, хотя и более отчетливы, чем мнение» [Платон 2007, 375]. Достаточно сказать, что многие современные философы вслед за Карлом Поппером [Поппер 1995, 118–138; Popper 2002] считают, что диалектической логики, в отличие от диалектики, просто не существует [Смирнов 1995, 148–151]^[3], что это псевдологика.

Марксизм предлагал свою философскую концепцию истории, основанную на диалектическом материализме, в качестве методологии истории. Отсюда многие исследователи до сих пор смешивают философию истории с теорией и методологией истории. Однако даже в современной классификации наук они представляют собой разные дисциплины, а в системной теории – совершенно разные плоскости научного знания, прежде всего по их отношению к предмету: философия истории, будучи неотъемлемой частью философии, представляет собой субъективно-предметную науку, а теория истории как часть исторической науки – объективно-предметную науку.

Источники системной логики

Системную логику нельзя смешивать ни с системой логики, ни с системой диалектики: любую законченную теорию или учение можно представить в виде отдельной системы. Ее появление обусловлено распространением общенаучных системных методов в научном, в том числе историческом познании, а также углублением предметной специализации науки. Существует также понятие системной логики науки, которая выступает с теоретической наукой логики в полном единстве. При этом у логики, как и у любой другой науки, существует и философский уровень осмысления [Lambert 1970]. Это означает, что формальную логику нельзя смешивать и с философией, представляющей диалектику.

Системная логика основана на формальной логике, которая используется не только линейно, но и межлинейно в каждом из аспектов социальности, в системе всех связей и отношений, с разделением на категории целого и части, которые являются различными для разных систем. Системная логика имеет ряд аспектов, рассмотрим их по отдельности.

Индуктивная логика как часть системной логики

Систему логики в рамках эмпирических принципов сформулировал Джон Милль в пяти принципах индуктивного рассуждения, получивших известность как «методы Милля» [Mill 2002, 53–60; Hartmann 1967, 14]. Но для изучения сложных систем принципов индуктивного рассуждения не всегда достаточно^[4]. В современной логике дедукция идет от истинных утверждений к истинным, а индукция – от правдоподобных утверждений к истинным. Если это не помогает, на помощь приходит абдукция, которую ее основоположник Чарльз Пирс назвал «логикой прагматизма»: выдвигаются новые гипотезы, на основе которых логическая цепь рассуждений продолжается [Peirce 1998, 226–241]^[5].

Теория систем как часть системной логики

Системная логика, опирающаяся на принципы формальной логики, относится к формирующимся общенаучным методам научного познания. Она базируется на теории систем, которая предназначена для анализа сложных систем с учетом действующих в них сил, причинно-следственных связей между элементами, а также взаимодействия с другими системами [Takahashi,‎ Takahara 1995]. Этот подход предлагает альтернативу логической позитивистской эпистемологии, которая из-за своей динамичности многими исследователями воспринимается как единственно возможный логических метод в гуманитарных науках [Hanson 2013, 123].

Разработка системного метода ведется либо в рамках системной теории логики, которая изначально согласована с общей теорией систем [Паньков 1993], либо в качестве совокупности логических подходов к теории информационных систем. Во втором случае основной упор делается на структуре системной модели (что позволяет различать модели систем от их структур), иерархии и свойствах системы [Takahashi,‎ Takahara 1995]. Ближе всего к этому определению стоит так называемая универсальная логика, представляющая собой общую теорию логик, однако она занимается только логическими системами и теориями, построенными на их основе [Brady 2006; Beziau 2007].

Системная логика, как и формальная, определяет принципы, пути и способы «правильного рассуждения», ведущего к научной истине, но делает это системно, добиваясь непротиворечивого соединения всех логических цепочек. Она выполняет важнейшую интегративную функцию, обеспечивая целостную взаимосвязь элементов системы и другие необходимые условия существования любой научной теории. Она также играет системообразующую роль: если системные методы изучают каждый аспект социальности, представляющий собой предмет своей науки, отдельно и независимо от других, на основе выбранных именно для него критериев, то системная логика нацелена на выявление связей между этими аспектами. Если анализируется не одна, а множество систем в их единстве и целостности, то сложность систем перманентно возрастает, и для анализа связей между ними невозможно обойтись без системной логики, которая одновременно действует на всех уровнях научного анализа, вплоть до уровня взаимодействия между элементами каждой из систем.

Теория формальной онтологии Гуссерля как часть системной логики

Принципы системной логики восходят к Э. Гуссерлю, осуществившему глубокую систематизацию формальной логики, основываясь на трудах Б. Больцано, а также современной ему концепции «формальной системы» («теории теорий»). В конечном итоге систематизация Гуссерля развилась до общей теории систем, в которой множество рассматривается как единое целое; в ней впервые вводится понятие коллективной связи (kollektive Verbindung), рассматриваются символические аспекты системы [Centrone 2010, xii–xiii, 6–9, 40–42].

Подчеркивая формальный характер логики, Э. Гуссерль оперировал категориями формальной математики, формальной онтологии и формальной апофатики [Husserl 1969, 29–30]. Формализация знания – важнейшее условие информационного подхода, позволяющее получить «чистое», объективное знание, – основана на системном подходе. Полагают, что формальная математика идентична логической аналитике [Husserl 1969, 99–100], а формальная логика, являющаяся формальной онтологией (формальной теорией предметов вообще) – апофатической аналитике (логике категорий знания – понятий и умозаключений) [Bachelard 1968, 3–24]. Гуссерль также предложил опираться на дедуктивные системы в дополнение к индуктивным, считая высшей формой формальной логики теорию множеств, или теорию дедуктивных систем, с которой связаны формализованные упрощения (редукции) в абстрактных, или номологических науках [Bachelard 1968, 90–92]. Принцип множества также используется в системной теории.

Другое важнейшее преимущество логики Гуссерля – это множественная корреляция, основанная на «дедуктивной», или «номологической» определенности [Husserl 1969, 94]. Определенность достигается прояснением, а прояснение, в свою очередь, совмещением обеих сторон формальной логики: формально-апофантической и формально-онтологической [Bachelard 1968, 43–64]. Прояснение позволяет выявить и устранить противоречия, а непротиворечивость теоретических рассуждений является основным условием достижения объективной истины [Husserl 1969, 65–66]. На основе этого базового правила непротиворечивости построены и другие логики, например, логика Н.А. Васильева [Васильев 1910]^[6].

В наше время роль теории множеств, на которую предлагал опираться Гуссерль, выполняет даже не теория категорий, пришедшая на смену теории множеств, а гомотопическая теория, основанная на унивалентных основаниях математики В.А. Воеводского [Voevodsky 2013]. Аксиома унивалентности этой теории постулирует равенство объектов, между которыми может быть установлена эквивалентность: этим обеспечивается равенство изоморфных, гомеоморфных, гомотопически эквивалентных структур и упрощение формального языка описания [Homotopy 2013]. Поэтому, если следовать современным математическим исследованиям, принцип множества должен заменяться принципом гомотопического пространства. С другой стороны, именно универсальная логика и является ныне теорией дедуктивных систем.

Нечеткая логика как часть системной логики

В системной теории логика также обозначает границы систем, путем исключения из них нелогических и логически несущественных связей. В точных науках такие системы называются нечеткими, для их изучения разработана теория нечетких систем, в которой с математической точки зрения нечеткими оказываются язык, логика, рассуждения, отношения, меры контроля и даже алгоритмы [Zadeh 1996, 26]. Лютфи Заде еще в 1996 г. адаптировал эту теорию для анализа гуманитарных систем^[7]. Некоторые исследователи считают, что нечеткая логика лучше всего описывает исторические, экономические и политические процессы [Belohlávek, Dauben, Klir 2017, 390–398]. С точки зрения точных наук любая социальная система из-за размытости ее границ по определению является нечеткой. Однако даже с точки зрения строгих математических условий системный анализ истории обеспечивает верифицируемый научный результат хотя бы в пределах допустимых значений, которые применяются и в математике. И чем жестче системные требования и ýже допустимые значения, тем точнее научный результат.

Системная логика оказывается также многоуровневой (учитывающей системы и подсистемы) и многозначной (Multiple-valued Logics), поскольку многозначность связана с нечеткой логикой [Belohlávek, Dauben, Klir 2017, 141]. Однако среди многочисленных интерпретаций многозначной логики [Miller, Thornton 2008] есть и такие, где она рассматривается отдельно от нечеткой [Dubois, Prade, Klement 1999, 1–6]. По мнению некоторых исследователей, как раз воображаемая логика Н.А. Васильева по своей природе и является многозадачной [Максимов 2016, 82]. В отличие от диалектики, системные методы способны регулировать пределы допустимых значений в научном анализе, в рамках нечетких и тем более четких систем.

Системные методы и системная логика

Итак, системная логика может быть крайне продуктивным методом в исторических науках. В теории истории и тем более конкретно-исторических исследованиях следует применять предметные методы из арсенала общей теории систем, которые к тому же свяжут между собой системную теорию и системную логику^[8]. Основными из них являются:

1)     системно-исторический метод, который освобождает принцип историзма от его связей с диалектикой и обеспечивает большую ясность в понимании внутренних связей, приводных механизмов, тормозных и скоростных рычагов истории;

2)     системно-динамический метод, который вместо диалектики исследует объект в соотношении его статики и движения, т.е. не только в состоянии волнения, возмущения и турбулентности, но и покоя и равновесия^[9];

3)     диахронический метод, позволяющий преодолеть закон исключенного третьего;

4)     системно-коммуникационный метод, который переводит все многообразие социальных связей и образующихся на их основе социальных отношений в акты коммуникации, поддающиеся счету и, соответственно, точному анализу.

Вместе с системно-динамическим методом системная логика оказывается подвижной, этот метод позволяет видеть и оценивать объект изучения в его исторической динамике. Для сравнения, классическая логика была статичной, это была линейная логика стоп-кадра, рассматривавшая объект в одном и том же месте, в одно и то же время, в одних и тех же отношениях, пока не появились так называемые логики времени (иными словами, темпоральные логики), представляющие собой расширения формальной логики за счет разнообразных временных операторов, описывающих различные временные отношения. Динамические изменения развития событий, процессов, явлений, а также их связей и отношений хорошо отслеживаются с помощью темпоральной логики, применяемой в рамках выделенной системы, на всех этапах их изучения, в то время как диалектикой чаще всего объясняется абсолютно все, что не совсем ясно, чаще всего характер и природа связей и отношений.

Системные методы, основным инструментом которых является системная логика, пытается разложить единый исторический процесс на отдельные многозначные аспекты (общественный, политический, этнический, религиозный, правовой и др.), рассматривая их не только отдельно друг от друга, но и в их тесной взаимосвязи и взаимообусловленности. Логические связи внутри каждой системы представляются более понятными по мере увеличения степени дробности составляющих ее подсистем (элементов системы). Иначе говоря, детальный анализ наибольшего числа специфических феноменов культуры дает лучшее представление о явлениях культуры более общего порядка.

Поскольку системы выделяются во всем многообразии проявлений социальности в историческом познании, то системная логика также учитывает все типы и формы логики, присущие человеку и его социальной организации, и даже структурированные в рамках различных теорий (прежде всего, постструктурализма и постмодернизма) феномены или процессы, которые в собственном смысле этого слова логикой не являются: так называемую логику мышления (учет степени субъективности исторического познания) [Nelson 1982]; логику языка (язык социального описания, понятийный аппарат науки) [Seuren 2009] и связанную с ней логику письма [Goody 1986]; логику смысла [Deleuze 1969; Смирнов 2001] и даже логику правды [Bachelard 1968, 80]. Герман Лотце дополнительно выделяет логику исследования и знания [Lotze 2006].

К истории прямое отношение имеют логика эпохи, логика развития исторического процесса и логика истории [Sewell 2005]. В связи с необходимостью логического обоснования понятийного аппарата науки особое значение имеет логика языка. Язык информационного описания, построенный на алгоритмах, демонстрирует свою техническую логику [Miller 2011, 122], а язык научного описания, связанный с научными категориями – категорную [Васюков 2005]^[10]. Логику эпохи, или истории, представляет, по всей видимости, принцип историзма. Что касается логики развития исторического процесса, то речь может идти о закономерностях истории, неважно, в какой из ее интерпретаций – однолинейной, многолинейной, «осевой» (К. Ясперс) или «кустовой».

В системном анализе истории различные интеллектуальные подходы оказываются полезными только тогда, когда они, во-первых, используют системные методы в качестве своего инструментария, а во-вторых, обеспечивают необходимую степень верификации полученных результатов. В исторической науке логика повествования должна дополняться единством понятийного аппарата на разных языках. Карл-Отто Апель признавал, что «…сегодня восточноазиатские и европейские языки, несмотря на значительные системные различия, могут выражать в практически эквивалентной по своему значению языковой форме существенные идеи научно-технической цивилизации<…> С трудом постигаемые сокровенные области различных культур или форм жизни благодаря углубленному знанию о различных структурах смогут взаимным образом интерпретироваться по крайней мере в смысле практического, например, этического и политического взаимопонимания» [Апель 2001, 255]. Очевидно, такой подход можно распространить и на другие аспекты истории.

Особенности системной логики

Исходя из реальности структурированных феноменов и процессов, специфику каждого явления и процесса можно формализовать в своей особой логике – собственно социальной, политической, этнической, религиозной, правовой и др. Понятно, что здесь речь идет о разновидностях логики социального процесса, или практики, которая выражается конструкцией «логика чего-то» [Glynos, Howarth 2007, 134–135]. Социальная логика позволяет характеризовать практики в особых социальных доменах, как, например, практику потребления и распределения в системе экономической организации, а политическая логика позволяет анализировать политическое измерение социальных отношений [Glynos, Howarth 2007, 133, 141]. Законотворчество также является нормативной социальной практикой: оно направляет поведение человека в определенные правовые рамки. Религия, этика и другие социальные системы представляют свои практики функционирования, которые также имеют свою особую логику.

Главное отличие системной логики от формальной заключается в том, что формальная обеспечивает линейную непротиворечивость рассуждений, а системная – одновременно и линейную (в каждом из аспектов социальности), и межлинейную – между стадиальными проявлениями различных аспектов социальности. Иначе говоря, если в одном из аспектов анализа мы приходим к выводу о кризисе системы, в других (параллельных) системах соответствующей стадиальной градации должны обнаруживаться факты, подтверждающие этот кризис. Только в этом случае рассуждение будет истинным. Если вывод о кризисе в одном из аспектов анализа не подтверждается фактами, обнаруженными в других (параллельных) системах соответствующей стадиальной градации – значит, рассуждение в линейной логике содержит ошибку. Таким образом, традиционные линейные причинно-следственные связи дополняются межлинейными, тем самым осуществляется дополнительная верификация истинности цепи рассуждений.

В отличие от остальных, системная логика позволяет видеть реальность во всем ее многообразии, которое вне системной логики и системного анализа представляется слишком сложным и противоречивым, содержащим взаимоисключающие элементы. Например, в формальной логике А может быть или Б, или не-Б: политик может быть или консерватором, или либералом. Использование темпоральных логик позволяет преодолеть закон исключенного третьего формальной логики: А может быть и Б и не-Б, но в разное время: политик мог быть либералом или консерватором, но в определенных условиях кардинально поменять свои взгляды (или скрывать их, транслируя чужие взгляды, что одно и то же – в истории публичным словам и реальным действиям придается большее значение, чем скрытым мыслям и нереализованным убеждениям).

В нечеткой логике А в основном может быть Б и немного не-Б, или наоборот: по всем основным вопросам политик может придерживаться либеральных взглядов, и только по вопросам семьи и брака выступать как консерватор.

Наконец, в системной логике А в основном может быть Б и немного не-Б в одном аспекте социальности, немного Б и в основном и не-Б – в другом аспекте, только Б – в третьем, не-Б – в четвертом, и т.д. Иначе говоря, системная логика учитывает, что политик не является исключительно Homo politicus: это приоритетная, но далеко не единственная идентичность человека, занимающегося политической деятельностью.

Будучи социальным человеком (Homo socialis), любой политик одновременно выступает в разных социальных ролях^[11]. Например, если он религиозен, то в вопросах религиозной политики политик в основном может выступать преимущественно с консервативных позиций (или – как человек нерелигиозный – с либеральных), но иногда – в зависимости от характера вопроса или ситуации – с либеральных (и наоборот). Точно так же по-разному, с учетом своих общественных, экономических, культурных, этнических и иных убеждений и приоритетов, политик ведет себя и в других аспектах социальной действительности – не только в профессиональной деятельности, где его личные приоритеты в той или иной степени подчинены политической целесообразности, консолидированной партийной позиции, идеологическим принципам и т.д., но и в жизни. Таким образом, системная логика наиболее полно и адекватно отражает всю сложность как исторического прошлого, так и текущей действительности.

Будучи многоуровневой, системная логика также учитывает и уровни восприятия и отражения реальности социальным существом в каждом из аспектов социальности. Например, будучи в душе либералом, политик на индивидуальном уровне может категорически не воспринимать консервативные ценности, а на общественном уровне выступать за них в силу самых разных обстоятельств. Именно поэтому этот логический подход представляет особую ценность для адекватного изучения культурно-сложных и глубоко разделенных обществ (deeply divided societies).

Всестороннее и объективное понимание и «понимающее» объяснение намерений (скрытых интенций), высказываний (политических деклараций) и социальных действий (практической деятельности) исторической личности или даже современного человека (как, например, в данном случае – политика) возможны лишь при их системном анализе. А необходимые для такого анализа системные подходы, в свою очередь, требуют системной логики, которая должна выступать с ними в неразрывном методологическом единстве.

В данной статье обозначены лишь основные принципы системной логики. Дальнейшие исследования в этом направлении, совмещенные с доработкой системных методов и/или их адаптацией к научному, в том числе историческому познанию, могут иметь хорошую перспективу.

Примечания