Предисловие к публикации

В 1993 г. в Китае были открыты «тексты на бамбуковых планках из Годянь». Их расшифровка, перевод на современный китайский язык и анализ получили широкий резонанс в международном научном сообществе; речь зашла даже о необходимости заново переписать историю философии Древнего Китая с учетом содержания обнаруженных текстов.

Тексты были обнаружены в ходе археологических раскопок гробницы сановника в местечке Годянь близ города Цзинмэнь в провинции Хубэй. В девяти километрах от этого места находятся руины города Ин, бывшего в 676–278 гг. до н.э. столицей древнего царства Чу. Анализ найденных в захоронении артефактов позволяет датировать его временем ранее завоевания столицы Чу войсками царства Цинь в 278 г. до н.э. [Хубэй шэн Цзинмэнь боугуань 1997; Ло Юньхуань 1999].

В захоронении найдено 804 бамбуковых планки, 702 целых и 27 сломанных; на них сохранились в общей сложности 12 072 знака. Среди них выделено 1344 различных знаков и 22 сложносоставных знака. 692 иероглифа, то есть около половины, ранее не были описаны. Это указывает на существование в царстве Чу местной системы письменности, не во всем совпадающей с той системой, что стала в дальнейшем основной для китайского языка. После дешифровки знаков на планках было выделено 18 свитков отдельных текстов [Годянь Чу му 2005, 32–34].

Более половины обнаруженных в Годянь текстов не были известны ранее. При этом известные произведения представлены в новых версиях. Ярким примером тому является открытие в Годянь 71 бамбуковой планки с неозаглавленными текстами – отдельными частями текста «Дао Дэ цзин». Эти фрагменты составляют примерно 1/3 от общеизвестного ортодоксального текста «Дао Дэ цзин» в так называемой версии Ван Би (226–249 н.э.). Текстологический анализ версии из Годянь и сравнение ее с каноническими версиями Ван Би и Хэшан-гуна показал отсутствие в версии Годянь отрывков, критикующих конфуцианство [Henricks 2000]. Текст был захоронен вместе с другими произведениями, по содержанию близкими к тем памятникам, которые впоследствии будут прославлены в конфуцианской традиции. Это может указывать на отсутствие в указанный период полемики между школами приверженцев Лао-цзы и Конфуция. Вероятно, не было в то время и самих школ в том виде, какими они стали позднее. Есть основания полагать, что в Годянь был захоронен наставник царевича, носившего имя Хэн, наследника престола царства Чу. Найденные здесь тексты, по-видимому, использовались в процессе обучения сына правителя.

Один из таких текстов начинается словами: «Дао [правления] Танского [Яо и] Юйского [Шуня]». «Тан» здесь – династийное имя правителя Яо (2357–2258 гг. до н.э.), а «Юй» – династийное имя правителя Шуня (2257–2208 гг. до н.э.). Имя Тан происходит от названия владения на территории современной провинции Хэбэй; имя Юй – от названия владения на территории современной провинции Шаньси. См.: [Сыма Цянь 2001, 8, 17; Чжунго лидай цзинняньбяо 2001, 1–2].Текст повествует о легендарных правителях китайской древности, ставших символами справедливого и мудрого управления государством, а также человеческого совершенства. О Яо и Шуне рассуждали Конфуций, Мэн-цзы и многие другие древние мыслители. Повествованием о Яо и Шуне начинается первый слой древнейшего конфуцианского сборника исторических преданий «Шан шу» («Книга истории», также «Шу цзин», «Канон Писаний») [Шан шу 2001, 1–5]. О Яо и Шуне рассказывает в «Исторических записках» Сыма Цянь [Сыма Цянь 2001, 2, 8–9, 15–17, 19, 24, 47–48].

Один из центральных мотивов преданий о Яо и Шуне – рассказ о поиске наиболее добродетельного и мудрого кандидата и передаче прав наследования трона ему, а не сыну правителя. Яо передал власть известному своей добродетелью Шуню. Шунь, в свою очередь, также оставил трон не своему сыну, а добродетельному Юю, который спас Поднебесную от наводнения. Упоминается в тексте «Путь [правления] Тан [Яо] и Юй [Шуня]» также и Юй, ставший предком первой в истории Китая легендарной династии Ся (анализ этимологии и семантики иероглифа «Ся» в контексте связанных с ним преданий см.: [Мартыненко 2009]). Упоминается в этом тексте и легендарный Цзи, первопредок династии Чжоу, третьей в истории Китая (перевод и истолкование преданий о Цзи см.: [Мартыненко 2006, 205–209]). Но подробное повествование ведется только о Яо и Шуне.

В мотиве добровольной передачи власти самым достойным также может отражаться и древнейшая стадия развития государства – родоплеменная система управления советов старейшин с выборной формой правления. На все последующие времена образы Яо и Шуня стали олицетворять золотой век в истории развития китайской культуры и государственности. Данный текст из Годянь демонстрирует, что наставления о Яо и Шуне циркулировали среди чиновников периода Воюющих царств (476–221 до н.э.) и использовались при обучении царских наследников в качестве образцов высшей мудрости управления.

В дальнейшем этот идеал, изложенный в истории о Яо и Шуне в первых главах текста «Шу цзин», в течение тысячелетий из поколения в поколение изучался всеми претендентами на прохождение императорских экзаменов, открывавших дорогу к занятию мест императорских чиновников. Этот идеал власти достойных, меритократии, не потерял значения и в современном Китае. Дэн Сяопин, развернувший Китай после смерти Мао Цзэдуна на путь реформ, ушел в формальную отставку, продолжая оставаться самым влиятельным политиком в стране. Остановив свой выбор на Цзян Цзэмине, он показал пример принципа сменяемости лидеров партии и государства. Затем «третье поколение» руководителей Китая во главе с Цзян Цзэминем передало власть следующему, «четвертому поколению» руководителей во главе с Ху Цзиньтао. В 2012 г. произошла очередная передача власти следующему поколению руководителей во главе с Си Цзиньпином. В этом можно усмотреть реализацию древнейшего для Китая принципа добровольного отказа от власти и передачи ее наиболее достойному.

Перевод выполнен по изданию [Годянь Чу му 2002].

Н.П. Мартыненко

Дао [правления] Танского [Яо и] Юйского [Шуня]

Отказываясь от престола, не [передавая его по] наследству [своим сыновьям], правители Яо и Шунь облагодетельствовали Поднебесную, не [стремясь её] облагодетельствовать. Отказались от престола, не [передавая его по] по наследству. Отказываться от престола, не [передавая его по] по наследству – [в этом] процветание совершенномудрых. Облагодетельствовать Поднебесную, не [стремясь] облагодетельствовать, – [в этом] достижение человечности[1].

Поэтому в древности добродетельные, человечные, мудрые все были такими. Себя изнурять не желая, не желали выгоды, [а] желали человечности. Обязательно [сперва] исправляли себя, и лишь затем исправляли мир. Этого достаточно на пути к мудрости. Потому [путь] Танского [правителя Яо] и Юйского [правителя Шуня и был таков].

Итак, мудрый человек наверху служит Небу, наставляя народ в благоговении. Внизу служит Земле, наставляя народ в родственной любви. В положенный срок служит горам и потокам, наставляя народ в уважении. Лично служит в храме предков, наставляя народ в почтении. Средоточие Высшего учения [Правителя –] Небесного Учителя – Сына Неба[2] – [это взаимоотношения и наставления в вопросах] родства и старшинства. Наставление народа в братской любви и уважении. Прежние мудрецы [выступали] заодно с последующими мудрецами, исследующими затем то, что было выявлено ранее, наставляя народ в великом следовании Дао[3].

Свершения Яо и Шуня: любовь, родственное отношение, уважение, дружелюбие. [Они] любили и относились по-родственному, потому и проявляли сыновнюю почтительность. Уважали и относились по-дружески, потому и уступали престол. Проявляли сыновнюю почтительность, потому и облагодетельствовали народ Поднебесной. [Когда] стали передавать престол по наследству, в мире утратили благодать. Сыновняя почтительность – корона человечности. Престол – достижение справедливости. Все шесть первопредков так возвысились в древности.

Любить родных, забывая мудрых, человечно, но несправедливо. Уважать мудрых [больше, чем] почитать родных, справедливо, но нечеловечно. В древности Юйский Шунь преданно ухаживал за [своим] слепым стариком [отцом], тем самым проявлял сыновнюю почтительность. Преданно служил правителю Яо, тем самым проявлял себя верным слугой [мудрого]. И любил родных, и почитал мудрецов. Юйский Шунь был таким человеком.

Юй ввел в русло воды вышедших из берегов рек во время наводнения. Впоследствии Цзи упорядочил земли, научил народ поддерживать жизнь [земледелием]. Тем самым была обеспечена благоприятная обстановка для процветания и тел, и душ. Для [процветания экономического и политического] управления, взращивающего характеры и судьбы. Спокойные судьбы, без несчастий. Вскармливание жизней без бедствий.

Мудрость правления – это то, что делает возможным занять трон в Поднебесной. В древности Яо был вместе с Шунем. Расспрашивал Шуня о сыновней почтительности [и так] мог узнавать о старейшем в Поднебесной. Расспрашивал Шуня об уважении к старшим [и так] мог узнавать о главном в Поднебесной. Расспрашивал Шуня о любви к младшим [и так] мог узнавать о том, как быть правителем народа. Так как тот был сыном слепого, то преуспел в изучении уважения к старшему. Являясь слугою Яо, преуспел в преданности [мудрому]. Яо передал трон Поднебесной, место правителя, стоящего лицом к югу, преуспев в том, чтобы служить правителем. Так трон Яо был передан Шуню.

В древности совершенномудрый [Шунь в] двадцать [лет] проявил [себя. В] тридцать лет обзавелся семьей. [В] пятьдесят лет упорядочил Поднебесную. [В] семьдесят отказался от власти[4].

Четыре конечности утомив [и став] вялым, [по мере того как] слуха [и] зрения чуткость [и] ясность ослабли, [он] передал Поднебесную. Вручив [её] лучшему и мудрейшему, ушел на покой, заботясь [о своей] жизни. В этом мудрость отсутствия стремления к выгодам.

«Юйские строфы» гласят: [Если] великие светила – [солнце и луна] не взойдут, [то] все вещи [окажутся] в темноте. [Если] мудрецов таланты не возвышать, Поднебесная обязательно придет в беспорядок. Восстановить порядок в управлении и прекратить хаос [может лишь] лучший и мудрый. Человечность заключается в стремлении именно к этому [к тому, чтобы стать лучшим и мудрым].

Перевод с древнекитайского Н.П. Мартыненко