Вопросы философии. 2017. № 9. С. ?–?

Творчество в мистических традициях мира

Н.С. Жиртуева

В статье осуществляется компаративный анализ творческого процесса в имманентной и трансцендентно-имманентной мистике. Делается вывод, что существуют два основных уровня творчества. На первом уровне каждый жизненный акт становится своеобразным медитативным процессом, формируя креативность. На втором уровне основным инструментом является сам человек, который из эгоцентрического существа постепенно трансформируется в существо просветленное. В имманентной мистике творческий процесс направлен на трансформацию сознания, он требует от человека полного растворения в Абсолюте и уничтожения индивидуальности. Человек становится «каналом» передачи информации. Творчество в трансцендентно-имманентной мистике всегда носит личностный характер и является результатом творческого союза (синергии) двух личностей – Божественной и человеческой. На каждом акте творения лежит неповторимый отпечаток души его творца – писателя, музыканта, художника, ученого.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: Абсолют, материальное и идеальное, имманентная мистика, трансцендентно-имманентная мистика, творчество.

ЖИРТУЕВА Наталья Сергеевна – доктор философских наук, профессор кафедры «Исторические, философские и социальные науки» Гуманитарно-педагогического института Севастопольского государственного университета.

 Этот e-mail защищен от спам-ботов. Для его просмотра в вашем браузере должна быть включена поддержка Java-script
  

https://zhirtueva.ru 

Статья поступила в редакцию 12 апреля 2017 г.

Цитирование: Жиртуева Н.С. Творчество в мистических традициях мира // Вопросы философии. 2017. № 9. С. ?–?.

Voprosy Filosofii. 2017. Vol. 9. P. ?–?

Creativity in the Mystical Traditions of the World

Natalia S. Zhirtueva

The article presents comparative analysis of the creative process in the immanent and transcendental immanent mystics. The conclusion is that there are two basic levels of creativity. On the first level, every act of life becomes a kind of meditative process forming creativity. On the second level, a man becomes the main instrument of creativity, gradually transforming from egocentric into an enlightening being. Creative process in the immanent mystics aims at the transformation of consciousness, requiring complete dissolution in the Absolute and the destruction. A person becomes a “channel” of information transmission. Creativity in the transcendental immanent mystics always has a personal character. Each creative act is unique imprint of the soul of its creator – writer, musician, artist, and scientist.

KEY WORDS: Absolute, ideal and material, immanent mystics, transcendental immanent mystics, creativity.

ZHIRTUEVA Natalia S. – DSc in Philosophy, Associate Professor, Department “Historical, Philosophical and Social Sciences”, Institute for Humanities and Pedagogy, Sevastopol State University.

Received at April 12, 2017.

Citation: Zhirtueva, Natalia S. (2017) “Creativity in the mystical traditions of the world”, Voprosy Filosofii, Vol. 9 (2017), pp. ?–?.

Всё чаще современное гуманитарное знание обращается к опыту мистических учений мира. К исследованию феномена «мистического» первыми приступили в конце ХІХ – начале ХХ вв. У. Джемс, Р. Отто, а из русских философов С.Н. Булгаков, П.А. Флоренский, В.Н. Лосский, Н.А. Бердяев. Они подчеркивали недопустимость упрощенного подхода к мистике, играющей важную роль в духовной культуре человечества.

В ХХ в. сформировалось компаративное религиоведение, целью которого является анализ универсальных (общих) и индивидуальных особенностей мистических традиций мира. К этой теме обращались Э. Андерхилл, А. Тор, Р. Зэнер, Ф. Олмонд, У. Стейс, Е.А. Торчинов, У. Уэйнрайт, Д. Холлинбэк, Р. Элвуд и др. Универсальной особенностью мистического опыта является «единение» с Абсолютной реальностью, в результате которого происходит качественная трансформация психической жизни человека. То, что в различных учениях называется «святостью», «спасением», «освобождением», «пробуждением», обозначает переход от эгоцентрического сознания к просветленному [Жиртуева 2016, 63–65]. Как подчеркивал Д. Холлинбэк, целью мистики является освобождение человека от бесконечного внутреннего диалога, который рожден Эго: «…результатом прекращения ментальной болтовни является резкое изменение сознания мистика» [Hollenback 1996, 1].

А.Г. Маслоу свою задачу видел в изучении опыта тех представителей человечества, которые достигли «самоактуализации»; к таковым он относил мистиков, определяя мистический опыт как «высшее переживание», «сгусток всех тех состояний и переживаний, при которых происходит утрата или трансценденция Я». По мнению Маслоу, одним из признаков самоактуализации является креативность. Если обычный человек стремится к удовлетворению «базовых» потребностей, то самоактуализированная личность, прежде всего, должна удовлетворить потребность в саморазвитии [Маслоу 1999 web].

С нашей точки зрения, именно в мистике творчество является центральной темой, поскольку, во-первых, Абсолют представляется как творческое начало бытия, а во-вторых, творчество становится целью и смыслом жизни человека, стремящегося к самосовершенствованию. Целью статьи является исследование особенностей творческого процесса в мистических традициях мира, которые условно разделены на два основных типа – имманентный и трансцендентно-имманентный.

Имманентная мистика утверждает возможность для мистика достичь «единения» с Абсолютом по сущности, «слияния» с Ним. Этот путь сопровождается изменениями сознания адепта, уничтожением представлений о человеческой индивидуальности и личности. Трансцендентно-имманентная (антиномическая) мистика утверждает возможность «единения» с Абсолютом не по сущности, а по благодати, благодаря чему этот процесс приобретает характер «соединения». В этом случае цель мистической практики достигается не ценой уничтожения личности, а путем её преображения по образу и подобию Божественной абсолютной Личности. Однако соединение с Абсолютом является антиномическим, Бог и человек не отождествляются.

В разных мистических учениях к тому же разными способами решается вопрос о соотношении идеального и феноменального (материального) бытия. В пределах двух типов мистики формируется большое разнообразие традиций. Например: монистическая традиция признает реальность исключительно идеального бытия; дуалистическая традиция противопоставляет идеальное и феноменальное как совершенное и неполноценное; интеграционная традиция стремится к единению идеального и феноменального путем сакрализации последнего; холистическая традиция признает идеальное и феноменальное единосущными; плюралистическая традиция отрицает существование материальной и духовной субстанций, утверждая, что бытие состоит из множества первоэлементов. Каждая мистическая традиция выбирает свои методы психопрактики, среди которых дисциплинарный аскетизм, психосоматические упражнения, медитативное созерцание и любовь-доверие к Абсолюту [Жиртуева 2015, 205–209].

Творчество в имманентной мистике

Общим для всех имманентных учений является убеждение, что целью мистического творчества должна стать трансформация сознания. Различия возникают только по вопросу об особенностях этого процесса. 

Согласно учению монистической веданты истинной реальности безличного объективного Абсолюта, Брахмана («единый принцип творения и существования мира», «Мировой Дух») противостоит неистинная реальность – майя (космическая иллюзия). К истинной реальности относится также субъективное абсолютное начало – Атман («Я», «сам»). По сути, Атман – это способность человека к познанию Абсолюта, к приобретению мистического опыта, в процессе которого происходит раскрытие, самовыявление Абсолюта, его самопознание. Высказывание «познай себя» используется в качестве одного из императивов индуизма.

Атманом не могут быть тело человека, его мысли, чувства и тому подобное. «Атман – и свет и светильник. Тело же тьмою зовется… Атман вечен, как вид Сути. Тело не вечно и не сущно. Их же отождествляют. Есть ли незнанье, этого больше?.. Решивший “Я – это тело” живет, увы, в заблуждении» [Шанкара 1972 web]. Веданта направлена на имманентное «слияние» с Абсолютной реальностью путем осознания тождественности Брахмана и Атмана, что позволяет достичь «освобождения». В «Шветашватара Упанишаде» сказано: «Когда сущностью [своего] Атмана он, словно наделенный светильником, видит сущность Брахмана, то познав нерожденного, постоянного, свободного от всех сущностей бога, он избавляется всех уз» [Сыркин (сост.) 1967 web].

В монистическом учении джняна-йоги Шанкары был разработан метод трансформации сознания, который реализует принцип «быть мне объектом». Освобождение понимается как полная объективация сознания, которое более не содержит в себе отношения к себе самому как субъекту страдания [Исаева 1991, 112]. «“Я”, разумеется, зритель, тело же зримо, конечно. Ведь говорится: “Тело – мое”. Как ему быть субъектом? “Я” измениться не может, тело изменчиво вечно. Это же так очевидно. Как же быть телу субъектом?» [Шанкара 1972 web]. Шанкара учил, что «обычные» объекты являются только отблесками истинной реальности Брахмана, восприятие которых накладывается на высшую реальность. Следовательно, познание Абсолюта является «снятием» такого наложения. Философ рекомендовал прекратить ложное самоотождествление сознания (Атмана) со страдающим индивидом и осознать недвойственную реальность Абсолюта.

В учении джняна-йоги присутствует определенное противоречие: «мир» и «тело» провозглашаются реальностью неистинной, замутненной. Поэтому психопрактика Шанкары не предполагает психосоматических упражнений: тело не принимает участие в процессе «освобождения».

Основной парадокс веданты проявляется в дуалистическом учении раджа-йоги Патанджали, которое признает реальность как духовного, так и материального начала. В нем говорится о существовании вечного духа-Пуруши как воплощения Чистого Сознания. Пуруша настолько чист и совершенен, что не может принимать участия в творении феноменального бытия. Эту функцию учение йоги возлагает на материю-пракрити как источник творческой силы. Но в отличие от «религий откровения», йога учит, что ничто не творится «из ничего»: мир вечен, существует как в состоянии проявленном, так и непроявленном, периодически возвращаясь в первичное состояние абсолютного равновесия.

Под влиянием сил становления и развития пракрити переходит к состоянию ахамкары – состоянию массы, способной к осознанию. Так возникает сознание Эго, привязанное к ограниченной материальной форме. Однако источником чистого (истинного) сознания человека остается Пуруша. Поэтому человек всегда содержит в себе два «Я»: затемненное (находится под влиянием пракрити) и чистое (имманентное Пуруше). Связь Пуруши и пракрити в теле человека происходит с помощью ума или мыслящей субстанции (буддхи, читта), относящейся к самой высокоразвитой форме материи.

Признавая реальность материи, раджа-йога включает её в мистическую психопрактику и разрабатывает восемь последовательных этапов: самоконтроль (яма), соблюдение правил (нияма), йогические позы (асана), регулирование дыхания (пранаяма), отвращение органов чувств от предметов чувств и контроль за органами чувств (пратьяхара), сосредоточение внимания на объекте (дхарана), созерцание избранного объекта (дхьяна) и познание истинной сущности (самадхи). Патанджали называл их «органами йоги» [Вивекананда 1906 web].

Философ был уверен, что существует тесная взаимосвязь тела и ума, пракрити и Пуруши. Подчеркивается, что «боль, уныние, расслабленность тела, вдох и выдох сопутствует отвлечению внимания». Пуруша скрыт под покровами бренной плоти и беспокойного ума, но тело является «инструментом для выражения духовной жизни». По мнению С. Радхакришнана, именно в йоге Патанджали все этапы «включены в одну схему», а другие направления йоги утратили эту целостность и создали ограничения методов [Радхакришнан 1993, 311–310].

Поэтому телесный (соматический) фактор принимает активное участие в мистическом творчестве (асана и пранаяма). Предполагается также ряд упражнений, направленных на укрепление воли адепта (яма, нияма, пратьяхара). И только после психосоматических упражнений и дисциплинарного аскетизма адепт может переходить к медитативному созерцанию (дхарана, дхьяна, самадхи).

Основное противоречие раджа-йоги заключается в том, что чистый Дух соглашается быть связанным с материей, используя при этом для своего «освобождения» инструмент, созданный пракрити – материальный ум (читту). Цель йоги – очищение духа от материи, или отделение Пуруши от Пракрити. Ум должен вернуться к своему первоначальному состоянию. Когда он становится таким же чистым, как сам Пуруша, последний также освобождается.

Этот парадокс йоги был преодолен в интеграционном учении индуистского тантризма, в котором материя получила священный статус и начала принимать самое активное участие в творческом процессе просветления.

Непроявленный Абсолют-Брахман почитается как Творец, вседержитель и разрушитель миров, который становится проявленным Абсолютом-Шивой благодаря союзу с творческой потенцией, силой и энергией – Шакти. Абсолютная реальность в тантризме воспринимается как парадоксальный союз, соединение двух равноценных половин, двух аспектов Абсолюта – духовного и материального, Шивы и Шакти. Тантрой в этом учении называют тексты в форме диалога Шивы и Шакти, в которых Шива играет роль учителя, а Шакти – его старательной ученицы. Во время божественной игры, слившись в любовных объятьях, Шива и Шакти вместе находят истинное знание (таттву), которое открывает путь к абсолютному освобождению.

Адепт мистической практики стремится к воссозданию божественной игры Шивы и Шакти, а местом мистического творчества становится его тело-микрокосмос. Шакти отождествляется с материальной энергией, которая словно «спит» в нижней части позвоночника человека, подобно свернувшейся змее. Эта «змеиная сила», называемая кундалини, остается скрытой до тех пор, когда что-то ее пробудит, «развернет» и заставит двигаться по центральному энергетическому каналу (сушумна) через все чакры на самый верх, где в сахасрара-чакре локализуется вечный дух Шивы Атман. Помимо центрального канала у человека есть еще два боковых – ида и пингала.

Считается, что у человека, находящего во власти эгоцентрического сознания (ахамкара), Шива и Шакти разделены, что выражается в дисгармонии энергии трех каналов, низших и высших чакр. Творческий процесс в тантра-йоге предполагает активизацию всех чакр человека с целью приведения энергий организма к гармоническому состоянию. При этом человек описывается как существо желающее, и каждое его желание (или потребность) связывается с определенной чакрой. Уникальность тантрического творчества выражается в использовании чувственного опыта человека (бхукти или бхога) и сопровождающих его наслаждений.

Близка к учению тантризма мистическая традиция китайского даосизма, в которой тело адепта рассматривается как алхимическая лаборатория, в которой рождается новое «бессмертное» существо [Торчинов 1998 web].

Учение буддизма преодолевает основное противоречие индуизма самым неожиданным способом: полностью отбрасывается идея духовного Абсолюта и любого постоянного принципа бытия. В холистическом учении махаяны утверждается, что ничто во Вселенной не существует обособленно. Всё в совокупности образует единое Целое, «Дхармовое тело» Будды, Дхармакая. Любые представления о двойственности – о духе и материи, абсолютном и феноменальном, нирване и сансаре – считаются признаками непробуждённого сознания. Будда провозглашается вечным пробужденным сознанием, которое составляет основу сансары и нирваны, а все элементы бытия, все миллионы существований считаются проявлениями Дхармакая. Утверждается, что потенция «просветления» имеется в каждом живом существе, что делает их имманентными Абсолюту. Творческий процесс подразумевает достижение пробужденного состояния (бодхи), которое позволяет увидеть глобальное единство мира. Бытие рассматривается как динамичное Целое, существующее по принципу «одно во всем, а все – в одном». Эта концепция известна также под названием «сети бога Индры».

В ваджраяне (буддийском тантризме) для обозначения бодхи используются символы алмаза или алмазного жезла. Различие между просветленным и непросветленным сознанием сравнивается с различием между алмазом и обычным куском угля. Всем понятна степень контраста между ними, но оба состоят из одного и того же вещества. Это символически указывает на фундаментальное единство всех вещей и внутренне присущую им способность к трансформации.

Просветленное сознание одновременно воспринимает все доступные объекты, а это значит, что более не существует ни самого субъекта восприятия, ни воспринимаемого объекта. Так уничтожаются все пространственные ограничения. Временные ограничения преодолеваются путем тотального присутствия в каждом моменте реальности, что позволяет преодолеть иллюзорное различие между прошлым, настоящим и будущим. Утверждается, что сама природа сознания – это постоянное присутствие здесь и сейчас.

Метод трансформации сознания здесь реализует принцип «быть объекту мной». В отличие от метода Шанкары, «освобождение» понимается как состояние полной субъективации сознания, которое более не вырабатывает никакого отношения к объектам [Исаева 1991, 112]. Основными способами достижения этого состояния считается путь анализа состава психики, который называется «полнотой внимания» (випассана, сатипатхана). Во время созерцания все субъективные представления, или «картины психики», воспринимаются сознанием как знаки ее личных состояний.

Как видим, процесс творческого самосовершенствования в имманентной мистике имеет важные отличия в разных традициях в зависимости от способа решения вопроса о соотношении материального и идеального. Диапазон достаточно широкий – от полного отрицания участия материального в творческом процессе до активного вовлечения его в этот процесс. Например, в интеграционных и холистических традициях в мистическом творчестве принимает участие человек во всей своей целостности как единый неделимый организм, а все методы психопрактики дополняют друг друга. Например, мантры, янтры и мудры демонстрируют единство слышимого, видимого и ощущаемого, а психосоматические упражнения плавно переходят в медитативное созерцание Абсолюта.

Еще одна особенность имманентной мистики заключается в том, что медитация становится жизненным принципом, пронизывая все формы жизнедеятельности человека, а творчество превращается в медитацию. Действия становятся совершенно спонтанными и неосознанными, но быстрыми и точными. Абсолютное внутреннее спокойствие, концентрация сознания приводят к тому, что действие совершается как бы самопроизвольно, без попыток контролировать его со стороны. Действует лишь интуиция и бессознательная «мудрость тела», позволяющая быстро и точно реагировать на ситуацию. «Воин, художник и поэт не рассуждают. Они дерутся, рисуют и слагают стихи», – говорят чань-буддисты. Боец, который начнет рассуждать и высчитывать, как ему лучше провести прием, заведомо обречен на неудачу. «Боец перестает осознавать себя, подобно человеку, которому надо мгновенно поразить быка, неожиданно возникшего перед ним. Это состояние неосознанности реализуется только тогда, когда совершенно опустошенный и избавившийся от своего “Я”, он сливается воедино с процессом совершенствования своего мастерства», – так говорил Д.Т. Судзуки [Абаев 1983 web].

По мнению Шри Раманы Махарши, приняв такую точку зрения, человек «освобождается от волнений, в противном случае – добивается их» [Годман (сост.) 2002, 129]. Мистик убежден: «Теперешняя трудность состоит в том, что человек считает себя делателем. Но это – заблуждение, так как всё делает Высшая Сила, а человек – только Её инструмент» [Годман (сост.) 2002, 128].

Тантризм связывает творческий процесс с горловой чакрой вишуддха, благодаря которой открывается канал связи человека с Абсолютной реальностью. Рам Дасс говорил: «Чтобы вы ни делали, вы – передатчик». Если, например, человек играет на флейте, он должен ощущать себя «частью музыкального инструмента Бога». И у него больше не должно быть мысли «Это “моя” флейта», потому что музыка, которая рождается в процессе игры, уже звучит не для удовлетворения Эго. «Это часть садханы, это подношение, это жертвоприношение». И только при этом условии «игра на флейте начинает становиться чистой и исходит из все более и более высокого пространства» [Смирнов (сост.) 1993, 289].

Под влиянием дзэн-буддизма принцип «одно во всем, а все – в одном» нашел выражение в образе совершенного человека, которого изображают одновременно универсально-образованным и не привязанным ни к чему. Именно с этим связано разнообразие форм деятельности человека, который способен одновременно быть художником, поэтом, мастером по оформлению садов, специалистом в проведении чайной церемонии, ученым и общественным деятелем. Утверждается, что чрезмерно жесткая профессионализация ограничивает естественный универсализм совершенного человека. Он стремится стать всем, но не для того, чтобы быть центром мира, а для того, чтобы перестать быть собой и слиться с миром, быть везде, а значит, нигде [Штейнер 1990 web].

Творчество в трансцендентно-имманентной мистике 

В этом типе мистики феноменальный мир считается результатом творческого акта, в процессе которого Абсолют-Божество творит мир не путем эманации и имманентного саморазвертывания, но из «ничего», тем самым подчеркивая разноприродность абсолютного и феноменального бытия.

В традиции православного исихазма трансцендентная божественная природа была объявлена единством Божественной сущности и «нетварных» энергий, которые не сводимы друг к другу. Христианство впервые в истории создало качественно новое учение о человеческой личности, которая сотворена по образу Святой Троицы. В ней соединяются тело, душа и дух, сущность и «тварные» человеческие энергии. 

Григорий Палама соединил святоотеческое учение о Боге-Творце с учением о человеке, увидев образ Божий в человеке в способности человека творить. По его мнению, дар творчества выделяет человека из всего мироздания, предопределяет человеку особое место в мире. Основной целью мистического творчества полагалось «обожение» человеческой личности (теозис), которое подразумевает, что человек может проникаться Божественными энергиями и соединяться с Богом, и это «соединение» составляет суть состояния святости. Исихазм считает необходимым условием теозиса сотрудничество божественных и человеческих энергий, получившее название синергии. «Обожение» всегда есть только совместное творчество человека и Бога, «синергийное объединение человека с Богом» [Жиртуева 2017, 55]. Однако в антиномическом богословии человек мог стать богом не по своей природе, а лишь «богом по благодати». Любое стремление имманентно отождествить себя с Богом признавалось ересью: бытие, созданное из «ничего», не способно существовать без Творца. Преп. Максим Исповедник говорил: «Сделаемся богами через Господа, потому что именно для этого человек получил существование – Бог и Господин по природе», чтобы «человек весь целиком сделался Богом, обоженный благодатью Бога, сделавшегося человеком, полностью (душою и телом) оставаясь человеком по природе и полностью (душою и телом) становясь Богом по благодати» [Живов 1994, 71–72].

В основе мистического учения ислама – суфизма – лежит концепция Ибн Ал-Араби о «единстве всего существующего и имманентном присутствии Бога в предметах и явлениях Вселенной» (вахдат ал-вуджуд). Мистик рассматривал Бога как высшую неделимую Реальность, существующую в двух аспектах. Первый аспект – это скрытая форма Бога (батин), единая и непознаваемая. Второй – это явная, зримая форма (захир), в которой Высшая Реальность проявляется во всем многообразии существ, созданных Ею и по Ее желанию. Когда Бог существует в скрытой форме, он еще не является Богом. Для того чтобы Он стал самим собой, должен произойти процесс самопознания Абсолюта, который реализуется во время нескольких степеней теофаний, или манифестаций (таджалли), когда Бог созерцает самого себя.

Человек провозглашается высшей формой божественной манифестации. Ал-Араби сравнивает его с драгоценным камнем в кольце-печатке; человек есть не что иное, как знак, метка, которую Господь ставит на свои сокровища. Изречение Корана «Мы предложили залог небесам, и земле, и горам, но они отказались его понести и устрашились его: понес его человек...» (33:72) Ал-Араби объяснял, указывая на предназначение человека быть «вместилищем божественного». В человеке нераздельно слито Божье и тварное. Более того, он является самым совершенным бытием универсума. Если другие формы бытия отражают только какой-то один из многочисленных атрибутов Абсолюта, то человек синтезирует в себе все формы божественного проявления. Человек – это микрокосм, звено между Богом и миром, что обеспечивает единство абсолютного и феноменального [Степанянц 1991, 99–100].

Именно поэтому целью мистического творчества считается самосовершенствование человека, который должен оправдать свое высокое предназначение в этом мире. Если сердце подобно зеркалу, в котором отражается лик Божий, то его необходимо «отполировать», чтобы отражение соответствовало Абсолюту. Таким образом, самопознание совершенного человека и богопознание тождественны знанию Бога о самом себе, потому что суфий (как каждое существо и даже вещь) является таджалли. В этом заключается предназначение суфия: «Бог необходим нам, чтобы мы могли существовать, тогда как мы необходимы Ему, чтобы Он мог явить Себя Самому Себе. Я также даю Ему жизнь, познавая Его в своем сердце» [Тираспольский (сост.) 2004, 101]. При этом «…суфий, постигая Бога, становится как бы его действующим органом, орудием божественного самоопределения, в результате чего сам суфий-богочеловек становится творцом и проводником божественной воли. Есть только Абсолют, и ничего, кроме него; все сущее есть лишь различные формы и уровни его теофаний» [Торчинов 1998 web].

В трансцендентно-имманентной мистике существует также второй уровень творчества. Каждая личность уникальна и неповторима, что обеспечивает ее абсолютную ценность. Но она также трагически обречена на одиночество. Слияние сущности с сущностью, полное сущностное понимание человеком человека невозможно. Прорыв, выход из самости реализуется только в творчестве, устремленном к самовыражению [Экономцев 1992, 179].

По мнению Григория Паламы, каждый человек талантлив. Люди различаются лишь разнообразием харизматических даров, талантов, а также способностью и готовностью принять божественную благодать. В этом аспекте учение исихазма отличается от суфийского учения о «друзьях Аллаха» (вилайя), которых Бог сам выбирает и при этом не требует от них духовных подвигов. Отличается оно также и от учения Августина об избранности некоторых людей Богом и обусловленности этого избрания.

Удивительна для той эпохи, в которую жил Григорий Палама, мысль, что человеческое творчество есть творение из «ничего». Мистик был уверен, что истинное творчество есть созидание нового качества, не существовавшего до того в природе. Это космический акт, продолжение божественного творения мира. Человек выступает в роли со-творца, или помощника Бога.

Но то, что для Бога является естественным и самопроизвольным, у человека требует зачастую высочайшего напряжения духовных и физических сил. Втиснутому в рамки физических, биологических и других законов человеку, пожалуй, легче остаться на волне инерции, чем попытаться осуществить прорыв в инобытие. Творчество для человека – это кеносис, самоистощение, это жертва, восхождение на Голгофу. Вот почему, отмечает И. Экономцев, «…так велик соблазн отказаться от своего богоподобия, замкнуться в своей монаде, погасив тоску одиночества бесплодными мечтаниями и иллюзиями, – путем наркотического возбуждения, психосоматических методов достижения нирваны модного в наши дни йогизма, с помощью индустрии массового гипноза (видеотехника, компьютерные игры), а в перспективе – биоэлектрических средств наслаждения. Однако это путь к деградации человеческой личности» [Там же, 180].

Человек не в состоянии самостоятельно совершить творческий подвиг, имеющий космическое значение. Об этом красноречиво свидетельствуют признания всех великих художников. «Если без помощи Божией творчество, по словам Достоевского, это “каторжная работа”, то при вдохновении, при наитии Святого Духа творческий процесс осуществляется с такой легкостью и быстротой, что вызывает удивление у самого творца, который порой не может поверить в то, что созданное произведение является его собственным творением. И это вполне понятно – состояние творческого экстаза есть состояние обожения, и в этом состоянии творит уже не человек, а богочеловек» [Там же, 180–181].

До момента просветления человек напрягает все силы, чтобы изобретать, творить, а затем воплощать в жизнь свои проекты. Однако, достигнув просветления, человек начинает понимать, что на самом деле моменты творческого озарения давались ему с таким трудом, потому что он действовал сам по себе. Моменты творчества совершенно были не взаимосвязаны между собой, их невозможно было предсказать и предвидеть. И человек каждый раз страдал в ожидании нового озарения, испытывая настоящие душевные муки, потому что сам процесс творчества был ему непонятен.

Проблема творчества в современной науке

С нашей точки зрения, важны предположения современных физиков, что наша Вселенная не является обычной голограммой или «голодинамикой» (термин физика Д. Бома). Она скорее напоминает фрактал. По мнению Мандельброта, отличительной особенностью фракталов является внутреннее подобие, представляющее собой симметрию, проходящую сквозь масштабы, повторение большого в малом [Глейк 2001 web]. В то время как голограмма однородна, то есть содержит идентичные повторения той же структуры, фрактал не только повторяет структуру в точности, но обнаруживает некоторые отклонения. Другими словами, фрактал допускает творчество и изобретение. Бытие нашей Вселенной – это вечное становление, длящийся процесс, не «часовой механизм», как думали философы Нового времени, но игра материального и духовного, их совместное творчество.

С этой точки зрения особую ценность приобретает учение тантризма, в котором впервые в истории философии творчество и игра получили онтологический статус. А концепция «сети Индры» может рассматриваться как фрактальная картина мироздания. Неслучайно мистические психопрактики тесно взаимосвязаны между собой, проявляя единство и своеобразную игру телесного и сознательного. Речь здесь может идти о так называемом фрактальном резонансе, который способствует просветлению путем гармонизации сознания с природными фрактальными объектами.

Современные исследователи природы интуиции и творчества также указывают, что они совершенно нелогичны и совершаются как пред-чувствие. В обычной жизни поступившая информация, как правило, обдумывается, затем принимается решение и за ним следует действие. Но в творческих или критических ситуациях реагирование должно быть немедленным и опираться не на «продуманное решение», а на интуицию. Творчество тесно связано с работой правого полушария, а его деятельность активизируется в те моменты, когда левое полушарие отдыхает, – когда человек начинает медитировать, созерцать действительность в расслабленном состоянии, без оценок и суждений. И человеческая культура знает немало случаев, когда ученый, конструктор, художник или музыкант достигали принципиально нового в своей области как бы «по наитию».

Общим для всех мистических учений является утверждение, что творчество имеет два основных уровня. На первом уровне творчество становится неотъемлемой частью жизни человека, своеобразным медитативным процессом. Формируется креативность как «оригинальность, изобретательность или творческая жилка», как «особый способ мировосприятия, особый способ взаимодействия с реальностью». А.Г. Маслоу подчеркивал: «Звание творца может заслужить любой самоактуализированный сапожник, портной или кондитер. Даже отдельный акт зрительного восприятия, акт видения может быть креативным» [Маслоу 1999 web]. На втором уровне основным инструментом творческого процесса становится сам человек, который из эгоцентрического существа постепенно трансформируется в существо просветленное. 

Принципиальным отличием имманентной мистики является то, что творчество направлено на трансформацию сознания, требуя полного растворения в Абсолюте, преодоления индивидуальности. Человек не более чем «канал» передачи информации, которая может быть выражена в красках, звуках, жестах и пр. И чем меньше индивидуального в нем остается, тем «чище» считается творческий акт, тем ближе он к абсолютному первоисточнику. Творчество в трансцендентно-имманентной мистике всегда носит личностный характер. На каждом акте творения лежит неповторимый уникальный отпечаток души его творца – писателя, музыканта, художника, ученого. В шедеврах культуры усматривается итог совместного творчества двух личностей – человеческой и божественной.

Источники – Primary Sources in Russian and Russian Translations

Годман (сост.) 2002 – Будь тем, кто ты есть! Наставления Шри Раманы Махарши. Сост. Д. Годман. М.: Изд-во К. Кравчука; Тируваннамалай: Шри Раманашрам, 2002 (Godman, David, ed. (1992), Be As You Are. The Teachings of Sri Ramana Maharsi, Russian Translation).

Вивекананда 1906 web – Вивекананда С. Ражда-Йога и афоризмы йога Патанджали. Сосница, 1906. http://psylib.org.ua/books/patanja/vivek/txt02.htm (Vivekananda, Raja Yoga and aphorisms of Yogi Patanjali, Russian Translation). 

Смирнов (сост.) 1993 – Лилли Дж. Центр Циклона. Рам Дасс. Зерно на мельницу. Сост. Ю. Смирнов. К.: София, 1993 (Lilly, John, The Center of the Cyclone, Ram Dass. Grist for the Mill, Russian Translation).

Сыркин (сост.) 1967 web – Упанишады. Сост. А.Я. Сыркин. М.: Наука, 1967. http://psylib.org.ua/books/upani01/index.htm (The Upanishads, ed. by A.Ya. Syrkin, Russian Translation). 

Тираспольский (сост.) 2004 – Из реки речений: Высказывания суфийских наставников. Сост. и пер. Л. Тираспольский. М.: Амрита-Русь, 2004 (From the River of Sayings: Sayings of Sufi teachers, Edited by L. Tiraspolskiy, Russian Translation).

Шанкара 1972 web – Шанкара. Незаочное постижение. Пер. с санскрита Д.Б. Зильбермана // Вопросы философии. 1972. № 5. С. 126–129. http://www.psylib.org.ua/books/zilbd01/000/con11.htm (Sankaracarya. Prakarana-pancaka. Aparoksa-anubhuti, Russian Translation). 

Ссылки – References in Russian

Абаев 1983 web – Абаев Н.В. Чань-буддизм и культура психической деятельности в средневековом Китае. Новосибирск: Наука, 1983. http://psylib.org.ua/books/abaev01/index.htm

Глейк 2001 web – Глейк Дж. Хаос. Создание новой науки. СПб.: Амфора, 2001. http://www.e-reading.club/book.php?book=1015323

Исаева 1991 – Исаева Н.В. Шанкара и индийская философия. М.: Наука, 1991. 

Живов 1994 – Живов В.М. Святость: краткий словарь агиографических терминов. М.: Гнозис, 1994.

Жиртуева 2015 – Жиртуева Н.С. Типология мистических традиций мира и методов мистической психопрактики // Вопросы философии. 2015. № 9. C. 201–210.

Жиртуева 2016 – Жиртуева Н.С. Типология универсальных и индивидуальных особенностей мистических традиций мира // Вопросы философии. 2016. № 4. C. 60–69.

Жиртуева 2017 – Жиртуева Н.С. Православный исихазм в контексте компаративного анализа философско-мистических традиций мира // Вопросы философии. 2017. № 3. C. 52–62.

Маслоу 1999 web – Маслоу А.Г. Мотивация и личность. СПб.: Евразия, 1999. http://psylib.org.ua/books/masla01/index.htm

Степанянц 1991 – Степанянц М.Т. Восточные концепции «совершенного человека» в контексте мировой культуры // Историко-философский ежегодник 1990. Под. ред. Н.В. Мотрошиловой. М.: Наука, 1991. С. 96–107.

Радхакришнан 1993 – Радхакришнан С. Индийская философия. В 2 т. Т. 2. М.: МИФ, 1993.

Торчинов 1998 web – Торчинов Е.А. Религии мира: опыт запредельного. Психотехника и трансперсональные состояния. СПб.: Петербургское востоковедение, 1998. http://psylib.org.ua/books/torch01/index.htm 

Штейнер 1990 web – Штейнер Е.С. О личности, преимущественно в Японии и Китае, хотя, строго говоря, в Японии и Китае личности не было // Одиссей. Человек в истории. М.: Наука, 1990. С. 38–47. http://psylib.org.ua/books/_shtee01.htm

Экономцев 1992 – Экономцев И.Н. Православие. Византия. Россия. М.: Христианская литература, 1992.

References

Abaev, Nikolay V. (1983) Chan Buddhism and culture of mental activity in medieval China, Nauka, Novosibirsk (In Russian).

Ekonomtsev, Ioann (1992) Orthodoxy. Byzantium. Russia, Khristianskaya literatura, Moscow (In Russian). 

Gleik, James (1987) Chaos: Making a New Sceince, Viking Book, New York (Russian Translation 2001).

Hollenback, Jess B. (1996) Mysticism: Experience, Response and Empowerment, Pennsylvania State University Press, University Park, PA (Hermeneutics: Studies in the history of Religions) 

Isaeva, Natalia V. (1991) Shankara and Indian philosophy. Nauka, Moscow (In Russian).

Maslow, Abraham H. (1970) Motivation and Personality, Harper & Row, New York (Russian Translation 1999).

Radhakrishnan, Sarvepalli (1931) Indian Philosopy, Vol. II, George Allen and Unwin, London (Russian Translation 1993). 

Steiner, Evgeny S. (1990) “About Person, mainly in Japan and China, although, strictly speaking, personality didn’t exist in Japan and China”, Odyssey, Human in History, Nauka, Moscow, pp. 38–47.

Stepaniants, Marietta T. (1991) ‘The Oriental Conception of the “Perfect Man” in the context of world culture’, Historical and Philosophical Yearbook 1990, Edited by N.V. Motroshilova, Nauka, Moscow, pp. 96–107 (In Russian).

Torchinov, Evgeny A. (1998) World Religions: Experience of Transcendence. Psychotechnics and Transpersonal States, Peterburgskoe vostokovedenie, St. Petersburg (In Russian).

Zhirtueva, Natalia S. (2015) “Typology of World Mystic Traditions and Methods of Psychopractice”, Voprosy Filosofii, Vol. 9 (2015), pp. 201–210 (In Russian).

Zhirtueva, Natalia S. (2016) “Typology of Universal and Individual Peculiarities of World Mystic Traditions”, Voprosy Filosofii, Vol. 4 (2016), pp. 60–69 (In Russian).

Zhirtueva, Natalia S. (2017) “Orthodox Hesychasm in the Context of Comparative Analysis of Philosophical and Mystical Traditions of the World”, Voprosy Filosofii, Vol. 3 (2017), pp. 52–62 (In Russian).

Zhivov, Viktor M. (1994) Holiness: Concise Dictionary of Hagiographic Terms, Gnozis, Moscow (In Russian).