Н.М. СМИРНОВА Социальная феноменология в изучении современного общества. М.: «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2009, 400 с.

Предлагаемая читателю книга Н.М. Смирновой - заметное явление на пути освоения феноменологических идей в российском философском сообществе. И дело не только в традиционной для нас манере интерпретации и комментариев к классическим текстам, высокая сложность и философски изощренный язык которых, несомненно, этого требуют. Рецензируемая книга воплощает стремление автора превратить один из сложнейших предметов историко-философского исследования в инструмент гуманитарной методологии. Основная идея Н.М.Смирновой заключается в том, что социальная феноменология является не просто одним из направлений социально-философской мысли, но, по сути, продуктивной системой гуманитарной методологии, предлагающей философское учение о человеческой субъективности в ее социально-философском измерении. Применительно же к отечественной ситуации в области социально-гуманитарного познания можно, пожалуй, даже сказать о злободневности, об острой актуальности подхода, предлагаемого социальной феноменологией, поскольку в рамках пришедшего на смену марксизму «плюрализма подходов» так и не сформировалось концептуально разработанной методологической альтернативы «единственно верному учению».  

Прививка феноменологических подходов к древу отечественного социологического знания осуществлялась постепенно. В научном обороте отечественных гуманитариев феноменологическая социология появилась под рубрикой понимающей социологии[1] и с 1980-х гг. стала все чаще упоминаться в различных историко-социологических трудах. В 1990-е гг. большую популярность приобрела переведенная книга по феноменологической социологии П. Бергера и Т. Лукмана  «Социальное конструирование реальности».

Книга Н.М. Смирновой - это, по существу, первое всестороннее исследование социальной феноменологии не только как методологической стратегии, но и как особого стиля научно-гуманитарного исследования. Изложение развертывается в трех плоскостях. Прежде всего книга выполняет, если угодно, просветительскую функцию, давая читателю достаточно полное историко-философское представление об истоках и предпосылках социальной феноменологии - значительную часть работы занимает анализ теоретического содержания трудов его основателя - А. Шюца.

Кроме того, автор убедительно демонстрирует эффективность и актуальность социально-феноменологической методологии в исследовании современного общества. Подтверждения этой мысли можно найти на всем протяжении книги. В концентрированном виде они представлены в специально посвященной этому последней главе, где автор проводит весьма показательный социально-феноменологический анализ современного общества, демонстрируя образцы практического применения социально-феноменологической методологии для анализа социально-философских проблем современного российского общества.

В книге есть и «третье измерение» - собственно методологическое, складывающееся из сопоставления двух тематических пластов: истории и современности методологии социально-гуманитарного познания. Именно философско-методологическая ориентация этого исследования и является, на мой взгляд, концептуальной доминантой книги, придающей ей новизну и оригинальность. Поэтому сосредоточим внимание именно на методологических новациях книги. Благодаря наличию этого измерения социальная феноменология предстает не просто одним из направлений социально-философской мысли ХХ в., а новой стратегией гуманитарного мышления, новой исследовательской программой, которая исследует, как объективность общественных явлений и структур кристаллизуется из субъективных измерений повседневной человеческой жизни. Социальные коммуникации предстают в ее рамках в весьма непривычной для чисто «объективистского» подхода функции: структур коммуникативной поддержки субъективной реальности. Так в социальной феноменологии реализуется глубинная связь строгой науки и жизненного мира и во всем многообразии его реальных проявлений.

Н.М. Смирнова анализирует социальную феноменологию как интеллектуальный методологический синтез феноменологии жизненного мира  Э.Гуссерля и понимающей социологии М.Вебера, как «третий путь» в социально-философском мышлении, «снимающий» недостатки сугубо «объективистских» подходов: позитивизма и структурного функционализма.

Позитивистский (и шире) объективистский подход, конституированный радикальным устранением субъективности из состава научного знания, не учитывал принципиальной специфики гуманитарной предметности. А между тем, именно смыслы, конституируемые социальным субъектом, составляют сущностную основу социально-гуманитарного «объекта» познания. Это «мир, светящийся смыслом». Это «объект», который мыслит и познает не только другие объекты, но в первую очередь самого себя. Изучение подобного объекта требует, наряду с общенаучными, и новых специфических методов. 

Социальная феноменология, по мнению автора, продолжает и развивает классическую социальную методологию, сохраняя все лучшее, что было наработано в ней, но вместе с тем, выходя за ее пределы, создавая новые, неклассические методы постижения социальных феноменов. «Социальная феноменология ориентирована не на исследование структурно-институционального каркаса - скелета социального организма, но на его всеобщие смысловые характеристики - интерсубъективную смысловую структуру» (с. 11). Именно через эту смысловую структуру постигается все прочие институции общества. Позитивистский и структурно-функциональный подходы, лежавшие в основании классической «объективистской» социологии, недостаточны для неклассической социальной теории. В феноменологической социологии как разновидности неклассической социальной теории структура социальной реальности задана смысловыми характеристиками социокультурного сообщества.

Возникновение социальной феноменологии рассматривается Н.М.Смирновой как продукт разборки крупнейших синтезов новоевропейской метафизики, как философская реакция на разложение и трансформацию универсального Ratio. Разработка ее основных идей и методологического инструментария встраивается автором монографии в общий процесс становления неклассической философии и науки ХХ в., «обмирщения» классических идеалов рациональности через критику глобальных философских систем, подобных гегелевской. Это влечет за собой отказ от абсолютного субъекта-наблюдателя, от идеи его, так сказать, божественной вненаходимости. И в этом контексте формируется представление о неустранимости из «объективной» картины мира субъективного измерения (хотя и по-разному понятого). Процесс становления неклассической картины мира, справедливо подчеркивает Н.М. Смирнова, сопровождается так называемым антропологическим поворотом в философии и культуре, отказом от субстанциональности «сознания вообще» в пользу индивидуальности, неповторимости человека-субъекта, сознание которого обретает культурно-историческую обусловленность и непрозрачность (см. с. 5). Учесть все эти обстоятельства чрезвычайно важно для актуализации и использования тех когнитивных возможностей, которые привносит в социальное познание  социальная феноменология.

Становление социально-гуманитарных наук в ХХ столетии происходило  в условиях критики и трансформации классического идеала рациональности. В такой ситуации, отмечает Н.М. Смирнова, поистине методологический прорыв совершает М. Вебер. Его идеально-типизирующая методология рассматривается  в книге как синтез влиятельных гуманитарно-философских методологий конца XIX - начала XX в. - герменевтики В.Дильтея и неокантианства Баденской школы. М. Вебер пытался преодолеть психологизм первой и излишнюю абстрактность «абсолютных ценностей» второй. Веберовский идеальный тип как особый инструмент познания в значительной мере расширил возможности научного исследования общественных и гуманитарных предметов, сущностно содержащих неустранимые элементы субъективности. Он позволил зафиксировать объективации этой субъективности и тем самым выразить ее в понятийной системе. Автор книги сумела убедительно продемонстрировать философско-методологическое значение методологии М.Вебера для эффективного продвижения в стержневой для любого социально-гуманитарного исследования проблематике объективированной субъективности. Как видим, в самой проблематике уже содержится идея глубинного синтеза разнородных или даже противоположных начал. И Н.М. Смирнова убедительно показывает, что идеальный тип М.Вебера - новый, более гибкий вариант теоретической концептуализации, т.к. позволяет  «схватить» и субъективное измерение социальных процессов - субъективную мотивацию действующего лица.

Идеальный тип, по мнению автора монографии, дает возможность глубокого проникновения в структуру социально-гуманитарного мира, совмещая в себе достоинства теоретического и эмпирического подходов. Рассогласование эмпирических данных с теоретическим конструктом при этом рассматривается не как недостаток, погрешность исследования, а как предметное поле эмпирического исследования. При этом к бесспорным методологическим достижениям концепции М. Вебера, воспринятым социальной феноменологией, автор книги относит и описательные (нарративные) методы, использование которых основано на фундаментальном принципе феноменологической дескрипции.

Однако, полагает Н.М.Смирнова, идеи Вебера были лишь первым шагом на пути  исследования социальных характеристик  субъективной мотивации. Фигура М. Вебера знаменует собой переход от классической рациональности к неклассической. В социальной феноменологии идеи М. Вебера подвергаются существенному преобразованию. Автор показывает, что в социальной феноменологии в том виде,  как ее разрабатывал А. Шюц, основополагающим является идеально-типизирующий метод, опирающийся, помимо идей Вебера, на феноменологическую философию Э. Гуссерля. Изложение идей последнего и обсуждение вариантов использования их в социальной феноменологии занимает значительное место в книге Н.М. Смирновой. И по мере этого изложения становится понятным, что автор отнюдь не склонна рассматривать вхождение идей Гуссерля в социальную феноменологию как простое соединение двух концепций. 

Автор реконструирует феноменологическое основания методологических идей А. Шюца. Она убедительно демонстрирует, каким образом он обогащает идеально-типизирующую методологию М. Вебера на основе философских наработок трансцендентальной феноменологии Э.Гуссерля. Понятие социального объекта формируется через «идеальное усмотрение сущности» на основе описанного Э. Гуссерлем мысленного эксперимента и представляет собой «общую смысловую конфигурацию, сложившуюся эмпирически в синтезе опытов». Типические смысловые образования постоянно сопоставляются с данными повседневного опыта, выраженного в обыденном языке. В результате их взаимообогащения формируется типическая повседневная установка, обладающая открытым горизонтом социальных значений. Объективация социальных значений в естественном языке превращает его в один из важнейших объектов исследования  социальной феноменологии.

Социальная феноменология, таким образом, возникает в процессе, как выражается автор, «великого синтеза» феноменологии Э.Гуссерля и понимающей социологии М.Вебера, осуществленного А. Шюцем. Результатом этого идейного синтеза является взаимное интеллектуальное обогащение на принципиально новой основе неклассической социальной методологии. Автор книги настаивает на необходимости удержания современным социально-философским мышлением «смыслопостигающей» ориентации в методологии социального анализа, реализации этой  «новой объективности» социальных наук. Но для этого, подчеркивает Н.М.Смирнова, необходимо принять во внимание и те трансформации, которые идеи Э.Гуссерля претерпевают в рамках социальной феноменологии А.Шюца. Думаю, что этот мыслительный ход автора книги заслуживает особого внимания.

Важнейшей концептуальной инновацией, развиваемой социальной феноменологией,  является понятие интерсубъективности. В рамках социальной феноменологии «естественная установка сознания» не «заключается в скобки», а трансформируется в более сложное пространство интерсубъективности. Таким образом осуществляется переход от трансцендентальной эгологии к феноменологии трансцендентальной интерсубъективности и далее к исследованию социальной интерсубъективности. Рассматривая трансцендентально-феноменологические, а также постгуссерлевские трансформации феноменологической концепции интерсубъективности, Н.М. Смирнова раскрывает богатый эвристический потенциал этого понятия, возможностей его использования для углубленного социально-философского анализа социальной реальности. А поскольку интерсубъективная социальная среда жизненного мира имеет языковую оболочку, огромное значение для социальной феноменологии приобретает исследование процессов языковой объективации интерсубъективных значений. Фактическое обращение к слову, к словесному знаку как раз и обеспечивает здесь методологический прорыв к практике объективного научного исследования.

Н.М. Смирнова показывает, какую семантическую трансформацию претерпевает «жизненный мир» Э. Гуссерля в концепции А. Шюца. Этот концепт, введенный и разработанный Э.Гуссерлем, интерпретируется Шюцем как совокупность глубинных типических образов социальной реальности, превращенных в архетип и наделяющих социальную реальность интерсубъективным смыслом. Это результат «седиментации» (осаждения) интерсубъективных значений в процессе социального конструирования реальности. Совместно разделяемый с другими жизненный мир становится основой взаимопонимания в социокультурном сообществе.

Таким образом, социальная феноменология развивается в направлении человекоразмерной, антропоморфной социальной философии, открывает новые перспективы философски углубленного исследования человека. Как это ни парадоксально, она придает такому исследованию бόльшую объективность, ибо учитывает жизненную реальность человеческого мира через обращение к его жизненным смыслам. Это новая глава в истории методологии социального анализа. И как бы ни относиться к ее концептуальным инновациям,  рецензируемую книгу о ней стоит читать.

Р.А.Счастливцев

[1] См.: Ионин Л. Г. Понимающая социология. М., 1978.