В одной из лекций, прочитанных в Осло в 1967 г., Ингарден вспоминает о впечатлении, которое произвела феноменологическая программа Гуссерля на его ближайших учеников и слушателей. Феноменология, по его словам, давала возможность для нового способа философствования, предлагала заменить прежнюю предметную установку на феноменологическую, чтобы открыть иной мир, мир феноменов; см.: [Ингарден 1999]. Попытка прорыва в феноменологическую область, как впоследствии писал сам Гуссерль, была предпринята впервые в «Логических исследованиях». Однако наиболее полного осуществления она достигла в работе «Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии», вышедшей в 1913 г. Здесь уже содержались подробное описание ряда методологических процедур, обязательных для феноменологического анализа, а также новая трактовка природы сознания и мира. Оказалось, что «…сознание (переживание) и реальное бытие – это отнюдь не одинаково устроенные виды бытия, которые мирно жили бы один подле другого, порой “сопрягаясь”, порой “сплетаясь” друг с другом» [Гуссерль 1999, 108]. Отныне чистое сознание становится областью абсолютного бытия. Все остальное рассматривается как коррелят многообразных интенциональных переживаний. Место прежнего мира, данного в естественной установке, занимает феноменологический мир, непосредственно раскрывающийся в сознании. Трансцендентальная субъективность становится тем, что придает миру смысл, значение, реальность. Соответственно, мир существует в той степени, в какой он конституируется в актах сознания.

Однако столь неожиданный поворот Гуссерля в сторону трансцендентальной субъективности вызвал ряд вопросов. Ингардена, к примеру, особенно стал интересовать вопрос, как теперь должно пониматься отношение между двумя регионами бытия, действительно ли мир является экзистенциально зависимым от интенциональных актов трансцендентального сознания, какова природа этой зависимости. Зависит ли реальный мир от актов сознания в том же самом смысле, в котором от них зависят, например, разнообразные интенциональные или идеальные предметности (математические и логические образования). Главная проблема заключалась в том, чтобы установить, как именно существует мир, в чем состоит особенность его бытия, поскольку, как полагал Ингарден, различие в способе существования является первичным и важнейшим различием между двумя регионами бытия. Если Гуссерль настаивал на том, что мир и находящиеся в нем предметы экзистенциально зависят от актов сознания, что «…весь пространственно-временной мир… это по своему смыслу лишь простое интенциональное бытие…» [Там же, 109], то Ингарден, напротив, старался показать, что мир есть то, что может существовать самостоятельно и независимо от сознания. Но для этого необходимо было уточнить способ бытия реального мира и его экзистенциальные отношения с чистым сознанием.

Эти и многие другие вопросы подтолкнули Ингардена к исследованиям, которые в конечном итоге привели его к разработке собственной феноменологической (или реалистической) онтологии, представленной в многотомной работе «Спор о существовании мира» (Der Streit um die Existenz der Welt), первые две части которой были опубликованы в 1947–1948 гг. Цель Ингардена состояла в том, чтобы посредством систематически разработанной категориальной системы, учитывая все возможности, которые предоставлял феноменологический подход, прояснить отношения экзистенциальной зависимости между сознанием и миром, установить возможные виды этой зависимости, экзистенциальные моменты, из которых она складывается, а также разные виды и способы существования различных типов предметов. Совокупность этих анализов получила название «экзистенциальной онтологии».

Чтобы более подробно ознакомиться с концепцией Ингардена, сначала в общем виде рассмотрим, что у него представляет собой онтология, какие проблемы она должна решать, какие виды онтологического анализа существуют, а затем непосредственно обратимся к исследованию разнообразных способов бытия и экзистенциальных моментов, которые их конституируют.

Онтологическое исследование, по Ингардену, заключается в априорном анализе содержания идей (Ideengehalt), которое представляет собой конкретизацию идеальных качеств (idealen Qualitäten или reinen Wesenheiten). Сущностное созерцание идеальных качеств позволяет установить существующие между ними необходимые отношения, а также чистые возможности, вытекающие для индивидуального бытия (реальных или идеальных предметностей) из установленных в содержании идей необходимых положений.

Из определения ясно, что онтология выступает для Ингардена главным образом как чистая эйдетическая наука, предметом рассмотрения которой являются идеальные качества, схватываемые в сущностном созерцании как элементы содержания идей. В качестве априорного анализа онтология также занимается определением эйдетических отношений между идеальными сущностями и описанием чистых или идеальных возможностей, которые основываются исключительно на рассмотрении данных сущностей. Будучи исключительно эйдетической наукой, онтология свободна от полаганий какого-либо фактического или действительного бытия. В качестве надежного и последнего обоснования для нее выступают идеальные качества, которые конкретизируются в соответствующих элементах содержания идей.

Сферу онтологического анализа образуют, следовательно, три типа предметностей. Во-первых, это область идеальных качеств (idealen Qualitäten), во-вторых, регион существующих независимо от сознания идей, обладающих определенным содержанием, которое схватывается посредством эйдетического усмотрения, в-третьих, индивидуальные (реальные или идеальные) предметности и их свойства.

Идеальные качества могут быть даны в трех видах: в качестве самостоятельных и неизменных чистых качеств; как идеальные конкретизации, когда чистые качества «конкретизируются» как «постоянные» в содержании определенной идеи; как актуальные конкретизации, если чистое качество может быть реализовано как индивидуальное определение идеального или реального предмета.

Идеи, образующие, так сказать, второй регион онтологической реальности, отличаются своеобразной двойственностью формальной структуры. С одной стороны, они обладают свойствами, которые характеризуют их именно как идеи, например, неизменность, вневременность, всеобщность. С другой стороны, они имеют в себе содержание, элементами которого являются идеальные конкретизации из установленного многообразия чистых качеств. Элементы содержания идей, в свою очередь, бывают двух типов: постоянные и переменные.

Чтобы пояснить только что сказанное, возьмем для иллюстрации такую идею, как «человек вообще» (Mensch überhaupt). Содержание данной идеи должны составлять идеальные качества. Посредством сущностного созерцания элементов содержания этой идеи мы можем выделить ряд чистых качеств или сущностей, к примеру, «разумность», «двуногость». Хотя они могут рассматриваться как чисто самостоятельные и независимые качества, существующие сами по себе, но в данном случае они представляют собой идеальные конкретизации в содержании идеи «человек вообще». Элементы, как было сказано выше, бывают постоянными или переменными. В роли последних выступают, например, такие качества, как цвет лица или кожи, рост, масса, принимающие индивидуальные значения в каждом отдельном человеке. Напротив, «разумность» является постоянным качеством, которым непременно должны обладать все индивидуальные предметности, соответствующие содержанию этой идеи.

Некоторые из конкретизировавшихся чистых качеств допускают, согласно Ингардену, реализацию либо в реальных, либо в идеальных предметах. На данном этапе мы переходим, следовательно, от рассмотрения элементов идеи к их актуальной конкретизации в отдельных предметностях. Выделенные нами качества в содержании идеи «человек вообще» могут быть реализованы как индивидуальные свойства конкретного человека, существующего в реальном мире. Однако не все идеальные качества допускают реализацию в реальных предметах. Так, к примеру, имеются определенные математические идеи, чье содержание не может быть реализовано в реальных предметах, но они могут иметь идеальным коррелятом математические предметы.

Таким образом, онтологическое исследование касается не только анализа содержания идей и сущностного усмотрения чистых качеств, но и установления чистых возможностей относительно области индивидуальных предметов. «Чистые возможности имеют свое основание или источник не в фактах реального мира, но исключительно в чистых качествах и в содержаниях идей» [Ingarden 1964–1965, 38] В примере с идеей «человек вообще» выделенные чистые качества будут составлять идеальные корреляты индивидуальных свойств предметов, подходящих под данную идею. Иными словами, из того, что в ходе анализа содержания идеи «человек вообще» было установлено, что ее, так сказать, сущностными элементами являются такие чистые качества, как «разумность», «двуногость», мы можем сделать вывод, что и конкретный человек, чьи индивидуальные свойства суть реализация чистых качеств, должен ими обладать.

Другая важная особенность онтологического исследования состоит в том, что оно не предполагает в качестве условия осуществления действительного существования эйдетически рассматриваемых предметностей, например, реального мира, а также относящихся к нему предметов. «Проблема фактического существования схватываемых в эйдетической установке идей как таковых и соответствующих им предметов не имеет здесь совершенно никакого значения» [Rynkiewicz 2013, 354]. Онтологические проблемы, подчеркивает Ингарден, касаются исключительно априорного анализа содержаний идей. Из сущностного созерцания идеальных качеств как элементов содержания идеи нельзя сделать вывод о реальном существовании относящегося к ней индивидуального предмета. Онтологическое исследование свободно от полагания фактического бытия предметов. Единственное, что его интересует, – это чистые или идеальные возможности, вытекающие из идеации чистых сущностей.

Все вопросы о фактическом бытии тех или иных предметов, по Ингардену, относятся к компетенции метафизики. Именно метафизика должна установить, какие предметности актуально существуют, действительно ли они обладают теми свойствами, которые им приписывает онтологическое исследование. Если онтология имеет дело с чистыми возможностями, то метафизика, наоборот, нацелена на исследование того, что существует в действительности. Онтологически исследуя содержание идеи «физическая вещь вообще», мы не касаемся вопросов о том, существовала ли когда-нибудь такая вещь, какие реальные условия должны быть выполнены, чтобы она могла существовать. То, что мы хотим знать в данном случае, – это то, что принадлежит к содержанию названной идеи. Например, из анализа элементов идеи мы можем сделать вывод, что физическая вещь является образованием, занимающим определенное место в пространстве. Когда же мы обращаемся к метафизическому исследованию, то наша задача состоит уже в том, чтобы определить, действительно ли существует физическая вещь, а также проверить установленное в ходе онтологического анализа утверждение о пространственной структуре вещи, выяснить, соответствует ли ее структура эвклидову пространству или геометрии Римана. Таким образом, «различие между онтологией и метафизикой заключается прежде всего в том, что первая исследует содержания идей, вторая, напротив, исследует индивидуальные предметы, соответственно, также идеи, но только взятые в качестве идеи» [Ingarden 1964–1965, 50].

Определив задачу и область исследования, Ингарден указывает, что в рамках онтологического анализа любая предметность может быть рассмотрена в трех аспектах: относительно своего существования и способа бытия, формы и материального состава. Формально-онтологическое исследование направлено на выяснение того, что представляет собой предметная форма как таковая. Речь идет о рассмотрении различных видов предметностей – объектов, идей, процессов, отношений – в зависимости от их формальной структуры. К примеру, любой индивидуальный объект формально является субъектом свойств. Но любая предметная форма есть форма материально определенной предметности. Поэтому другой аспект исследования, материально-онтологический, заключается в выяснении того, какие материальные (качественные) моменты и определения может иметь предметность. Однако в данном случае нас будет интересовать первый из трех указанных аспектов, который непосредственно связан с целями экзистенциально-онтологического анализа.

«Среди экзистенциальных проблем необходимо проводить различие между двумя вопросами: а) Существует ли фактически рассматриваемый предмет (вещь, человек, мир) соответствующим ему образом (auf die ihm eigene Weise)? б) Каков способ существования (Seinsweise), присущий этому предмету, который, следовательно, предопределяется через его сущность, независимо от того, существует ли этот предмет в действительности или нет?» [Ibid., 58]. Первый вопрос принадлежит к области метафизики, поскольку предполагает фактическое существование исследуемого предмета. Особенность же онтологического анализа, как уже говорилось ранее, состоит в том, что он воздерживается от высказываний, полагающих действительное существование предметов. Второй вопрос, напротив, является онтологическим. Для ответа на него требуется чисто онтологический анализ идеи существования вообще (Existenz überhaupt) и идей особых способов существования (Existenzweisen), а также анализ предмета, о котором идет речь, безотносительно к тому, обладает ли он действительным существованием или нет. Таким образом, исследование, посвященное рассмотрению существования и различных способов бытия предметностей, их особенностям, обозначается как экзистенциально-онтологическое.

При этом Ингарден уточняет, что при проведении экзистенциально-онтологического анализа идеи существования мы всегда подразумеваем существование какой-либо предметности, а не просто бытие как таковое. «Везде, где мы имеем дело с существующим предметом, мы также имеем дело с его существованием, соответственно, с его бытием и способами его существования» [Ibid., 69]. Последнее не является чем-то обособленным от предмета. Если в опыте (точнее, в феноменологическом опыте) нам дан предмет, то вместе с ним в рамках этого же опыта нам дано его бытие и то, каким образом он существует. «Никогда существующий предмет не может быть дан без его бытия и способа существования. Также существование и способ существования этого предмета не могут быть даны без последнего» [Ibid., 70]. Поэтому, когда мы говорим об анализе содержания идеи существования, то речь всегда идет об идее существования определенной предметности, о способе существования, который может принадлежать именно ей. Идеи существования отдельно от предметности не существует.

Ингарден также напоминает об одном известном факте, о чем уже говорил в свое время И. Кант: что существование предметности не является предикатом. Оно отличается от формальных и материальных определений и свойств предметности. К примеру, возьмем две предметности, имеющие одинаковые формальные и материальные свойства, при этом одна из них существует актуально, другая, напротив, не обладает актуальным существованием, мы ее только мысленно представляем. Что отличает, – спрашивает Ингарден, – мысленно представленную предметность от той, которую мы можем непосредственно видеть перед собой, при том что обе обладают одинаковыми свойствами? Именно существование или способ существования. Даже если допустить, что обе предметности имеют одни и те же формальные и материальные свойства, то остается все же нечто, что отличает их друг от друга. Этим как раз и оказывается способ их существования, не являющийся каким-либо свойством, который можно было бы добавить к прочим свойствам и определениям предметности.

После ряда замечаний, касающихся особенностей анализа, Ингарден переходит к дальнейшим уточнениям, которые непосредственно связаны с экзистенциально-онтологическим исследованием. Среди возможных способов существования Ингарден выделяет, к примеру, реальное (Real-Sein), идеальное (Ideal-Sein) и возможное бытие (Möglich-Sein). Эти способы существования являются взаимно независимыми. В содержании идеи существования одного и того же предмета не могут быть одновременно обнаружены два разных способа бытия. Если предмет характеризуется как реально существующий, то он в то же самое время не может обладать возможным или идеальным бытием. Данному в опыте предмету присущ только один способ существования. Однако если мы хотим установить, в чем состоит различие в существовании предметностей, то мы не должны ограничиваться выделением и перечислением указанных способов.

Если обратить внимание на какой-либо из возможных способов бытия, то можно увидеть, что они как таковые не являются чем-то простым, далее не разложимым. Мы обнаружим, что они обладают внутренней структурой, интуитивно схватываемыми моментами, которые Ингарден определяет как «экзистенциальные моменты». «Эти способы существования могут быть схвачены и сопоставлены друг с другом, если мы в качестве исходной точки выберем экзистенциальные моменты, из которых они образуются» [Tymieniecka 1976, 266]. Среди различных способов бытия возможно посредством сущностного созерцания выделить некоторые экзистенциальные моменты. В результате их соединения определяется то, как именно существуют предметности. Они конституируют уникальные отношения и связи, в которых могут находиться между собой предметности. В то же время указание, что они есть именно моменты, подчеркивает их зависимость от способов существования. Они представляют собой несамостоятельные аспекты того, каким именно образом могут существовать предметности. «Взяв какой-нибудь индивидуальный предмет и постаравшись, так сказать, схватить все его “экзистенциальные стороны”, мы всегда обнаружим определенный способ существования; экзистенциальные моменты, напротив, даны только как нечто в нем наличествующее» [Ingarden 1964–1965, 78]. Кроме того, если предметность существует, как уже отмечалось, лишь единственно определенным образом, то, напротив, в одном и том же способе существования выделяются разные экзистенциальные моменты. Существование не может состоять только из одного экзистенциального момента, которого было бы недостаточно для установления того, каким именно образом существует та или иная предметность. Определенный способ бытия и экзистенциальные отношения складываются из возможных комбинаций различных экзистенциальных моментов. Поэтому, чтобы разобраться в том, каким образом может существовать та или иная предметность, перейдем к более подробному рассмотрению этих моментов.

Первая пара экзистенциальных моментов – автономное (Seinsautonomie) и гетерономное (Seinsheteronomie) бытие. «Предметность существует автономно (является экзистенциально автономной), когда она в себе самой имеет фундамент своего бытия (Seinsfundament). Она обладает им в себе самой в том случае, если она в себе самой есть нечто имманентно определенное» [Ibid., 79]. Напротив, какая-либо предметность характеризуется гетерономным существованием, если фундамент ее бытия лежит в чем-то другом, чем она сама, что является следствием того, что она не является имманентно определенной.

Из определения следует, что предметность существует автономно при двух условиях: во-первых, когда фундамент для ее автономного бытия заключатся в ней самой, а не в какой-либо другой предметности; во-вторых, что особенно важно, более того, делает выполнимым первое условие, это то, что предметность представляет собой необходимым образом нечто имманентно определенное. Определения или качества, которые в ней содержатся, являются внутренне присущими. Поэтому экзистенциально автономная предметность определяется только через себя саму. Таким образом, имманентность качеств выступает необходимым условием автономного существования. «Абсолютно имманентные определения предметности составляют и образуют ее собственный бытийный фундамент. Иначе говоря, абсолютная имманентность качеств придает предметности ее автономное существование» [Ibid., 81]. Последнее – не что иное, как «экзистенциальное проявление» этой имманентности. Если же данная внутренняя присущность качеств отсутствует, то имеет место гетерономное существование предметности. Все качества, которыми она обладает или может обладать, она получает от другой предметности, в которой, следовательно, и находится бытийный фундамент. Определения, содержащиеся в гетерономной предметности, чисто внешние.

В качестве примера экзистенциально автономной предметности Ингарден приводит идеальное качество – «красное само по себе» (Rote an sich). Как было сказано выше, требуется выполнение двух условий: обладать бытийным фундаментом в себе самом и быть имманентно определенным. «Красное само по себе» как идеальное качество соответствует им, так как оно есть то, что оно есть, то есть красное как таковое, благодаря имманентному качеству, которое располагается непосредственно в самой предметности. Оно является «красным самим по себе» не в результате того, что получает это качество от какой-нибудь другой предметности, определяется через нечто внешнее по отношению к ней самой, а в силу того, что оно ей внутренне присуще. Будучи определенной через имманентно необходимое качество, красное как таковое, таким образом, располагает внутренним фундаментом для автономного существования. Другими словами, чтобы обладать экзистенциально автономным бытием, идеальному качеству, красному как таковому, требуется быть только тем, что оно есть, благодаря содержащимся в нем имманентным определениям. Следовательно, автономное существование есть не что иное, как только проявление или выражение внутренней определенности, которая и составляет ее бытийный фундамент. «“Красное само по себе” имеет фундамент своего бытия в себе самом в том смысле, что оно определяется через то, что содержится абсолютно в нем самом, через то, что оно как таковое есть» [Ibid., 80].

Гетерономным существованием характеризуются эстетические объекты, являющиеся «чисто интенциональными предметностями», которые свое бытие и качества получают из интенциональных актов сознания. Определения или качества, содержащиеся в гетерономной предметности, не являются внутренне присущими, имманентными. «Все материальные качества, обнаруживаемые в ее содержании, формальные и даже экзистенциальные моменты, всего лишь “предоставляются” ей, “предполагаются” в ней» [Ibid., 83]. Материальные и формальные определения не являются, по сути, имманентными для чисто интенциональной предметности. Напротив, их источник находится в интенциональных актах сознания. Ингарден уточняет, что отсутствие имманентных качеств не влечет за собой небытие предметности вообще, а лишь то, что она является экзистенциально гетерономной. Поскольку же наличие бытийного фундамента в своих собственных пределах есть исключительно «экзистенциальное проявление» внутренних определений, постольку и фундамент существования гетерономных предметностей лежит в других предметностях. В случае эстетических объектов это акты сознания.

Следующая пара экзистенциальных моментов – изначальное (Seinsursprünglichkeit) и производное (Seinsabgeleitetheit) бытие. Предметность характеризуется в качестве обладающей изначальным способом существования, если она согласно своей сущности не может быть создана другой предметностью. Напротив, предметность имеет производное бытие, если она может быть сотворена другой предметностью. Далее, если предметность, отличающаяся изначальным бытием, вообще существует, «то только по той причине, что согласно со своей сущностью она не может не существовать», при условии, подчеркивает Ингарден, что имеется подобного рода сущность [Ibid., 87]. Если такая сущность имеет место, тогда она, по словам Ингардена, «принуждает» предметность к существованию. Изначальная по своему бытию предметность отличается абсолютным, в себе самом обоснованным существованием. Сущность ее такова, что изначальная предметность не нуждается в бытии другой предметности для существования. Оно основывается исключительно в сущности предметности. Таким образом, изначальная предметность содержит источник (Quelle) бытия в себе самой. Более того, такая предметность не только не может быть сотворена другой предметностью, но и не может быть уничтожена ею.

В случае с производным существованием предметности ситуация противоположная. Она может существовать только благодаря тому, что была сотворена другой предметностью. Собственная сущность не «принуждает» ее к существованию, как это имеет место с изначальным бытием предметности. Стало быть, источник существования располагается уже не в ней самой, но в другой предметности, которой она была сотворена. Ингарден добавляет, что причину того, почему предметность наделена производным существованием, надо искать в сущности самой этой предметности. Как раз в ее сущности заключено то, что она существует именно таким образом, то есть посредством творения; иными словами, нуждается во внешней причине для бытия. Следовательно, особенность ее бытия как такового состоит в том, что она только в качестве «созданной», располагающей источником существования в другой предметности, может существовать. Ей недостает, по мнению Ингардена, в себе самой обоснованности, которая является отличительной чертой изначальной предметности. Никакая производная предметность не может существовать исключительно благодаря своей сущности. Если она все же возникла из какого-нибудь другого основания и существует, то ее бытие может прекратиться в любой момент, поскольку источник для него находится за ее пределами.

Что касается вопроса о соотношении данной пары моментов с предыдущими, то Ингарден суммирует отношения между первой и второй парой экзистенциальных моментов следующим образом:

1. Противопоставление между изначальным и производным существованием не должно отождествляться с противопоставлением автономного и гетерономного бытия.

2. Гетерономное существование исключает изначальное бытие.

3. Автономное существование допускает как изначальное, так и производное бытие.

4. Изначальное бытие предметности с необходимостью требует автономного существования.

Получается, что предметность с изначальным существованием должна быть в то же время автономной, но не наоборот. Она не только обладает источником существования в себе самой, но и фундамент ее бытия также располагается в ней самой. Напротив, производная предметность может быть либо автономной, либо гетерономной, экзистенциальный фундамент может находиться как в ней самой, так и в другой предметности. Если она обладает автономным существованием, стало быть, характеризуется через имманентность своих определений, то благодаря этому производная предметность способна самостоятельно поддерживать свое существование, хотя она и нуждается для возникновения в другой предметности. В том случае, если экзистенциально производная предметность является гетерономной, тогда источник и фундамент существования располагаются за ее пределами. Отличающаяся гетерономным производным способом бытия предметность существует после своего возникновения только в той мере, в какой сотворивший ее предмет продолжает поддерживать ее бытие, то есть продолжает наделять ее внешними определениями, выступая, таким образом, в роли экзистенциального фундамента.

Третья пара, выделяемая Ингарденом, – самостоятельное (Seinsselbstandigkeit) и несамостоятельное (Seinsunselbstandigkeit) бытие. Предметность существует самостоятельно, если она согласно своей сущности не нуждается для этого в бытии другой предметности, с которой она должна была бы в противном случае существовать вместе внутри единого целого. Ее существование, таким образом, не является необходимым совместным бытием вместе с другой предметностью в рамках одного целого. Другими словами, сущность предметности не требует, чтобы она существовала в качестве части некоторого целого. Напротив, предметность отличается несамостоятельностью в бытии в том случае, если она требует существования другой предметности. Ее бытие есть необходимое совместное существование с другой предметностью в пределах одного целого. Она, стало быть, может рассматриваться как часть целого.

Иллюстрацией экзистенциально несамостоятельной предметности служит индивидуальное свойство или момент, например, красное (Rot-moment), которое не может не существовать без того, чтобы не быть свойством какого-либо предмета. О самостоятельном существовании можно говорить применительно к предмету как носителю разнообразных индивидуальных свойств.

Несамостоятельное существование, в свою очередь, может быть различных видов. Например, речь может идти о различных степенях экзистенциальной несамостоятельности. Красный цвет (rote Farbe) как свойство вещи менее несамостоятелен, чем, к примеру, содержащийся в этом свойстве красный, как его момент (Rot-Moment). Этот момент в большей степени несамостоятелен, чем красный цвет, так как нуждается, с одной стороны, в существовании предмета, который является носителем разнообразных индивидуальных свойств, с другой стороны, в наличии такого свойства предмета, как красный цвет (rote Farbe), но также и в цвете (Farbe), вместе с которым они существуют в рамках одного целого. Хотя красный цвет в качестве свойства вещи также не существует самостоятельно, но требует определенного предмета, свойством которого он является, однако для бытия нуждается только в наличии этого предмета, не требуя каких-либо других моментов, лежащих за его пределами, в отличие от красного момента (Rot-moment) как всего лишь части целого.

Либо же основание для отсутствия экзистенциальной самостоятельности у ранее указанных моментов – красного (Rot-moment) и цвета (Farbe) – заключается, по Ингардену, в их материальном (качественном) своеобразии. В этом случае можно говорить о наличии материальной несамостоятельности. Также основание для утверждения, что предметность лишена бытийной самостоятельности, может находиться и в чистой форме этой предметности. Любое свойство как таковое, согласно своей формальной сущности, является экзистенциально несамостоятельным. Наоборот, индивидуальный и автономный предмет, в смысле субъекта или носителя этих свойств, образует вместе с ними целое, которое является формально самостоятельным. Таким образом, следует различать материально и формально несамостоятельные предметности.

Последняя пара моментов в экзистенциально-онтологическом анализе описывает зависимое (Seinsabhangigkeit) и независимое существование (Seinsunabhangigkeit). Она относится к самостоятельно существующим предметностям. Хотя предметность и является экзистенциально самостоятельной, однако требует для продолжения существования другой самостоятельной предметности. Следовательно, такую предметность мы обозначаем в качестве экзистенциально зависимой.

При этом необходимо отличать, уточняет Ингарден, зависимое существование от производного (Seinsabgeleitetheit). Последнее, как уже говорилось, касается возникновения существования предметностей. В данном же случае имеется в виду то, что одна предметность нуждается в другой для продолжения бытия.

Если экзистенциально самостоятельная предметность, напротив, может обойтись без другой самостоятельно существующей предметности, или вообще без какой-либо предметности, продолжая самостоятельное существование, тогда она обладает независимым способом бытия. «Абсолютно независимое существование является, таким образом, экзистенциально, так сказать, чем-то большим, чем самостоятельное бытие» [Ibid., 120].

Одним из примеров служит в данном случае чисто интенциональный предмет. Помимо того, что он является, с одной стороны, гетерономным, с другой стороны, производным, так как требует для своего возникновения актов сознания, он также нуждается в этих актах и для продолжения существования, оставаясь, однако, экзистенциально самостоятельным предметом, поскольку является по отношению к этим актам «трансцендентным».

Чтобы получить более полную картину возможных способов бытия, мы должны принять во внимание еще один важный аспект, а именно временное измерение, поскольку речь все же должна идти о предметностях, которые так или иначе способны к существованию во времени. Ингарден различает четыре взаимоисключающих временных экзистенциальных момента: а) актуальность (Aktualität); б) неактуальность (Nicht-Aktualität); в) постактуальность (Post-Aktualität); г) эмпирическая возможность (empirische Möglichkeit). Первый момент, актуальность, имеет дело с «сейчас», характеризует бытие вещей в настоящем. Второй способ бытия во времени свойствен идеальным и чисто интенциональным объектам. Следующий момент описывает существование вещей в прошлом. Наконец, эмпирическая возможность является способом бытия будущих вещей.

Таким образом, после рассмотрения экзистенциальных моментов появляется возможность установить различные способы существования, возникающие благодаря их комбинациям. Сначала Ингарден проводит различие между «абсолютным» и «относительным» бытием. Предметность отличается «абсолютным бытием», если она одновременно обладает автономным, изначальным, самостоятельным и независимым существованием. Если же предметность, напротив, имеет хотя бы один экзистенциальный момент, противоположный только что перечисленным, то ее бытие является «относительным».

В рамках «относительного» бытия предметности, в свою очередь, могут обладать тремя возможными способами существования: 1) идеальным; 2) реальным (определенным во времени); 3) чисто интенциональным. К примеру, идеальным способом бытия (за пределами временных рамок) отличаются, по Ингардену, математические предметы, логические законы, идеи, идеальные качества (чистые сущности). Способ их существования конституируется из таких экзистенциальных моментов, как автономное, изначальное, самостоятельное, независимое (или зависимое) и неактуальное существование.

Что касается чисто интенционального бытия, то можно указать на разнообразные эстетические объекты, например, литературные произведения, чей способ существования складывается из гетерономных, производных, несамостоятельных (или самостоятельных), зависимых и неактуальных экзистенциальных моментов. Далее, ряд таких экзистенциальных моментов, как автономное (или гетерономное), производное, самостоятельное (или несамостоятельное), независимое (или зависимое) существование, а также либо актуальное, либо постактуальное, либо же эмпирически возможное бытие составляют реальный способ существования. В данном случае речь может идти о различных событиях, процессах, которые происходят в настоящем времени, выступая при этом в качестве активных причин в реальном мире. Либо же это только ожидаемые, эмпирически возможные события, зависящие от разнообразных условий и обстоятельств настоящего.

Итак, суммируем основные моменты экзистенциальной онтологии. Во-первых, онтология, по замыслу Ингардена, является эйдетической наукой, основная задача которой состоит в априорном анализе содержания идей, а именно в сущностном созерцании элементов содержания, которые представляют собой конкретизации идеальных качеств, позволяющие устанавливать эйдетические возможности для всех предметностей, включая индивидуальные предметы. Следовательно, феноменологический анализ касается уже не только рассмотрения трансцендентально очищенных переживаний сознания. Напротив, он направлен прежде всего на исследование различных видов предметностей, установление их собственного способа бытия, формальной структуры, а не стремится представить их лишь как интенциональные корреляты актов сознания. В этом смысле можно говорить об обосновании «феноменологической онтологии» в качестве автономной дисциплины. Во-вторых, онтологический анализ не предполагает фактического существования ни идеальных, ни реальных объектов. Все вопросы, касающиеся фактического бытия предметностей, относятся к компетенции метафизики. Благодаря этому открывается мир чистых и идеальных возможностей, появляется способность исследовать природу многообразных типов предметностей независимо от того, существуют они в действительности или нет. Далее, любая предметность может быть рассмотрена в трех аспектах – с точки зрения своего существования, формы и материальных определений. В данном случае нас интересовал первый аспект. Мы установили, что цель экзистенциально-онтологического исследования заключается в изучении возможных способов существования, которыми могут обладать предметности. Наконец, чтобы разобраться, в чем состоит особенность существования той или иной предметности, мы должны проанализировать сами способы бытия. Последние, как оказалось, конституируются из интуитивно схватываемых экзистенциальных моментов. Именно они определяют специфику типа существования, устанавливают возможные экзистенциальные отношения между предметностями.

Источники – Primary Sources in Russian

Гуссерль 1999 – Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. Т. I: Общее введение в чистую феноменологию. М.: Дом интеллектуальной книги, 1999 (Husserl E. Ideas I translated from German into Russian by A.V. Michailov).

Ингарден 1999 – Ингарден Р. Введение в феноменологию Эдмунда Гуссерля. Лекции 1967 года в Осло. М.: Дом интеллектуальной книги, 1999 (Ingarden R. Introduction to Husserl’s phenomenology translated from German into Russian by V. Kyrennoy and A. Denejkin).

Primary Sources in German

Ingarden 1964–1965 – Ingarden R. Der Streit um die Existenz der Welt. Vol. I/II. Tübingen: Niemeyer, 1964–1965.

Ingarden R. Bemerkungen zum Problem Idealismus – Realismus / Festschrift, Edmund Husserl zum 70. Geburtstag gewidmet. 2 Auflage. Stuttgart, 1974.

References

Chrudzimski A. Roman Ingarden: Ontology from a Phenomenological Point of View // Reports on Philosophy. Jagiellonian University Press, 2004. No 22. P. 121–142.

Haefliger G. Ingarden und Husserls transzendentaler Idealismus / Husserl Studies. Volume 7 (1990). Issue 2. P. 103–121.

Haefliger G. Über Existenz: Die Ontologie Roman Ingardens. Dordrecht: Kluwer, 1994.

Mitscherling J. Roman Ingarden’s Ontology and Aesthetics. Ottawa: University of Ottawa Press, 1997.

Rynkiewicz 2013 – Rynkiewicz K. Zwischen Realismus und Idealismus. Ingardens Überwindung des transzendentalen Idealismus Husserls / Berlin: Walter de Gruyter, 2013 (Phenomenology and Mind).

Tymieniecka 1976 – Tymieniecka A. Beyond Ingarden’s Idealism/Realism Controversy with Husserl – The New Contextual Phase / Analecta Husserliana. Volume 4. Dordrecht: D. Reidel, 1976.

Wachter D. Roman Ingarden’s Ontology: Existential Dependence, Substances, Ideas, and Other Things Empiricists Do Not Like / Existence, Culture and Persons: The Ontology of Roman Ingarden. Frakfruft: Ontos Verlag, 2005.