Вопросы философии. 2016. № 1.

История и проблема робота

Т.В. Кузнецова, З. И. Оруджев

Роботы возникли как историческая необходимость при переходе от индустриальной эпохи к информационной. В итоге перед странами возникла проблема: либо осуществлять рост производства за счет приглашенных гастарбайтеров, либо за счет создания роботов, которые заменили бы нетворческую рабочую силу, предоставив возможность основным работникам перейти к индивидуальной творческой деятельности.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: индустриальная эпоха, информационная эпоха, смысл истории, назначение истории, надбиологическая природа человека, накопленный опыт, «накопленное прошлое».

КУЗНЕЦОВА Татьяна Викторовна -  доктор философских наук, профессор кафедры эстетики философского факультета МГУ.

ОРУДЖЕВ Заид Меликович -  доктор философских наук, профессор

Цитирование: Кузнецова Т.В., Оруджев З.М. История и проблема робота// Вопросы философии. 2016.№ 1

Voprosy Filosofii. 2016. Vol. 1.

History and Problem of Robot

Zaid M.Orudzhev, Tatiana V. Kuznetsova

Robots arose as historical necessity by transition from industrial epoch to information one. As a result in many countries the problem came into existence: to fulfill increase of production by means of foreign workers, or by means of robots, which could to replace collective activity of foreign workers by means of individual creative activity of main workers.

KEY WORDS: industrial epoch, information epoch, sense of the history, purpose of the history, overbiological nature of the man, accumulated experience, accumulated past.

KUZNETSOVA Tatiana V. DSc in philosophy, professor of the aesthetics department at Faculty of philosophy of Lomonosov State University.

ORUDZHEV Zaid M. - DSc in philosophy, professor

Citation: Kuznetsova T.V., Orudzhev Z.M. History and Problem of Robot // Voprosy Filosofii. 2016. Vol. 1.

Ч. Дарвин создал научную теорию происхождения биологических видов, исходя из идеи эволюции живых организмов, которые в процессе приспособления к изменяющейся внешней среде посредством наследования новых, приобретенных в ходе взаимодействия с меняющейся средой биологических свойств, превращались в новые виды живых организмов – растений и животных. Возникшая позже генетика (синтетическая теория эволюции) подтвердила ключевые моменты его теории. Но проблема происхождения человека из животного мира оказалась тесно связанной с проблемой природы человека, отличной от биологической природы животных. У животного есть память, но нет прошлого, тем более «накопленного прошлого» в смысле культуры. Человек поэтому отличается от животного еще тем, что, сформировавшись биологически, он все еще продолжает формироваться исторически.

Смысл истории

Многие историки стремились доказать, что история, как и другие теоретические научные дисциплины, не ограничивается лишь простым описанием событий, имевших место в прошлом, но пытались раскрыть их глубинный смысл, связанный с определенными закономерностями, управляющими поведением, действиями и событиями. В связи с этим возникли различные школы и направления толкования исторических событий. И самой сложной проблемой понимания истории до сих пор остается проблема ее смысла и назначения. Почему в животном мире особи формируются без социальной истории, но человек начиная с древнейших времен формируется в ходе основных исторических эпох – Античности, Средневековья, Нового времени и т.д.? И что происходит с человеком в «постисторическую» эпоху?

Мы попытаемся ответить на два самых общих и главных вопроса, связанных с проблемой сущности истории и природы человека. Это вопросы о смысле истории и ее назначении. Это будет ответом на вопрос: «каковы главные закономерности истории?». Также мы попытаемся рассмотреть вопрос о роботах, возникших в ходе истории, их роли в развитии человека и их значении в истории.

В отличие от всех животных видов человек как особый вид живых организмов проходит три стадии темпорального бытия – первобытную, историческую и «постисторию». Различие между ними (названными стадиями темпорального бытия) заключается в том, что на первобытной стадии человеком управляют те же инстинкты, что и его животными предками, но в рационализированной форме. Первобытный человек охотится иначе по сравнению со своими животными предками, он со временем использует не только предметы природы в качестве средств воздействия на жертву, но также создает ловушки, обрабатывает предметы потребления с помощью огня, которым со временем овладел и т.п. Другими словами, человек воспринимает внешний мир так же, как это делали и его животные предки, но реагирует на него иначе, не как прежде, а рационально. За счет этого он «побеждает» более сильных животных.

В конце концов со временем человек начинает контролировать свои инстинкты и в этом смысле «заменяет» их разумными действиями. Такая «замена» инстинктов разумом положила начало формированию второй, исторической, стадии темпорального бытия человека. В ходе истории человек начал поэтапно избавляться от животных инстинктов и заменять их определенными нормами поведения и действий (этическими, племенными, правовыми, политическими и другими). Некоторые из этих действий в зародышевой форме имели место уже в животном мире, что демонстрирует нам этология (см., например, [Лоренц 2008]). Ноам Хомский в работе «Картезианская лингвистика» подчеркивает закономерный характер процесса вытеснения разумом человека животных инстинктов, указывая на мыслителей, шаг за шагом раскрывавших эту глубокую истину формирования человека. «Декарт провел резкое различие между человеком и животным, – писал Н. Хомский, – аргументируя это тем, что поведение животных – дело инстинкта и что само совершенство и специфичность животного инстинкта позволяют дать ему механистическое объяснение. Из этого следует примечательный вывод о наличии степеней разумности и о наличии обратной зависимости между степенью совершенства инстинкта и развитием интеллектуальных способностей. Так, Ламетри формулирует следующий универсальный закон природы: «чем больше животные выигрывают в отношении разумности… тем больше теряют они в отношении инстинкта» [Хомский 2005, 40]. Н. Хомский ссылается на Гердера, который подчеркивал, что язык, благодаря которому человек достигает свободы от инстинкта, следует считать скорее «естественным свойством человеческого разума». Природа не наделяет человека инстинктивным языком, инстинктивной языковой способностью или способностью к размышлению, «отражением» которой является язык. Скорее наоборот, основным свойством человека является слабость инстинкта, и он, безусловно, уступает животным в силе и безошибочности своего инстинкта.

Но что же является условием разумной деятельности человека? Согласно И. Канту, это априорная способность мышления, априорный синтез. Но как человек пришел к разуму? Ясно, что «…опыт сам есть вид познания, – писал И. Кант, – требующий участия рассудка, правила которого я должен предполагать в себе еще до того, как мне даны предметы, стало быть, а priori; эти правила должны быть выражены в априорных понятиях, с которыми, стало быть, все предметы опыта должны необходимо сообразоваться и согласоваться. Что же касается предметов, которые мыслятся только разумом, и притом необходимо, но которые… вовсе не могут быть даны в опыте, то попытки мыслить их… дадут нам затем превосходный критерий того, что мы считаем измененным методом мышления, а именно что мы а priori познаем о вещах лишь то, что вложено в них нами самими» [Кант 1964, 88]. Итак, истинная «…задача чистого разума заключается в следующем вопросе: как возможны априорные синтетические суждения?» [Кант 1964, 117]. «Разум есть способность, дающая нам принципы априорного знания» [Кант 1964, 120]. И так далее…

Принципиальная разница между животным и человеком заключается в том, что в основе человеческого знания об окружающем мире заложено «накопленное прошлое», в то время как в основе знания животного об окружающем мире заложено знание рассудочное, т.е. «накопленный опыт». Каждый человек, как и животное, имеет «накопленный опыт», но развивающийся человек выходит за пределы опыта. Животное может накапливать опыт настолько, насколько позволяют биологические возможности (они учатся охотиться и спасаться от опасностей у родителей и членов стаи), но человек, как подчеркнул И. Кант, обладает законами логики (а это уже – «накопленное прошлое»), которые позволяют ему освоить априорное мышление. Самое большее, чем владеет животное, – это «микроаприоризм», который можно разглядеть, взаимодействуя с животными и внимательно наблюдая за ними в опыте. В этом отношении большую ценность представляет книга Л.В. Крушинского «Биологические основы рассудочной деятельности»; см. [Крушинский 2009]. Автор отмечает: «Помимо инстинктов и эмоций организм обладает замечательными механизмами, которые представляют собой различные формы обучения и служат для приспособления к многообразным условиям среды обитания» [Крушинский 2009, 28].

В другом месте автор подчеркивает: «Как уже указывалось, под экстраполяцией мы понимаем способность животных выносить известную функцию на отрезке за его пределы. В наших исследованиях способность к экстраполяции оценивалась на основании определения животным пути движения биологически значимого раздражителя, который перемещался прямолинейно с постоянной скоростью. Движение раздражителя на начальном отрезке пути происходило на виду у животного, затем раздражитель исчезал из его поля зрения за укрытием. Выяснялось: могут ли животные, несмотря на то, что они перестают воспринимать своим рецепторным аппаратом исчезнувший раздражитель, экстраполировать направление и траекторию его движения.

Основная задача сводится, таким образом, к двум этапам:

(1) животное должно определить изменение положения (движения) точки (раздражителя) из соотношения с неподвижными точками пространства; (2) по изменению этого соотношения оно должно определить направление пути и скорость движения раздражителя после исчезновения его за укрытием» [Крушинский 2009, 36].

Логические операции, которыми человек обладает априорно и с помощью которых овладевает априорной способностью мышления, у животного отсутствуют, поэтому оно не может предвидеть многих последствий движения объектов, и в лучшем случае обладает всего лишь рассудочной способностью, которую доставляет опыт. Скорее всего, способности животного определяются его непосредственными потребностями, биологическими способностями и возможностями. «Микроаприоризм» животного не позволяет ему осваивать универсальные способности в той или иной области мира, как это удается человеку, хотя и сам человек не может избавиться от некоторых специфически биологических видов собственной ограниченной деятельности. Иначе он вообще перестанет быть человеком с его изменяющимися потребностями. С другой стороны, без биологических потребностей человек не имел бы своей целью овладеть знаниями об окружающем мире и его свойствах.

Но обладая «накопленным прошлым» (чего лишено животное), вышедший за пределы первобытного времени человек не только может определять «направление пути и скорость движения раздражителя после исчезновения его за укрытием», как подчеркивал Л.В. Крушинский (см. выше), но начинать новые исходные движения с иными логическими структурами, зафиксированными иным «накопленным прошлым». Освоение новых логических структур позволяет ему создавать новый опыт, который историки называют новой исторической эпохой. О связи исторического опыта с априорным мышлением писал Фихте: «Философ, который занимается историей в качестве философа, руководится при этом априорной нитью мирового плана, ясного для него без всякой истории; и историей он пользуется отнюдь не для того, чтобы что-нибудь доказать посредством последней (ибо его положения доказаны уже до всякой истории и независимо от нее), а только для того, чтобы пояснить и показать в живой жизни то, что ясно и без истории» [Фихте 1993, 499]. Такого не происходит, как подчеркивал Лейбниц, с оленями и зайцами, не имеющими «врожденных идей». Каждая историческая эпоха представляла собой новый опыт, созданный человеком и отличающийся от других исторических эпох. Новое время осуждало Средневековье, т.е. другую историческую эпоху (другой опыт), за мракобесие, и исторические эпохи часто относились друг к другу критически, что не исключало и известной идеализации минувшего как «Золотого века».

И тут мы сталкиваемся с очень важной закономерностью: в ходе исторического развития человек, по мере перехода от одной эпохи к другой смотрит по-новому на унаследованные из животного прошлого инстинкты, выражая их в новых требованиях (этических правилах, например), вследствие чего история не повторяется. Например, человеческая жизнь на известном историческом этапе обрела высшую ценность. В ходе истории возникало множество новых нравственных запретов, касающихся собственности, поступков, видов деятельности и т.д., но право законопослушного человека на жизнь стало с тех пор в известном смысле инвариантом. То, что было возможно и не наказуемо в прошлом, со временем становится невозможным за исключением особых ситуаций вроде революций или установления режимов, сознательно культивирующих возврат к более древним традициям, как правило, исторически ненадолго. Мы только что отметили весьма глубокую историческую закономерность: вытеснение прошлых, доисторических, инстинктов и правил поведения в ходе исторических эпох. А это – то, что придает истории особую неповторимость.

Здесь возникает интересный вопрос: а может ли человек создать некий собственный аналог, избавленный от биологической природы и вместе с тем имеющий творческие способности? По сути дела, в таком случае речь может идти о существе, которое перестает уже быть человеком и по меньшей мере представляет собой продукт не биологической эволюции, а исключительно творческой деятельности.

Таким продуктом творческой деятельности человека, например, является сегодня робот – конструкция, созданная творческой деятельностью человека, но сама человеком непосредственно не являющаяся. Важно выяснить, какая потребность человека заставила его создать робота? Для этого необходимо обратиться к истории, поскольку робот возник не случайно, а как продукт определенной исторической необходимости. На это обстоятельство обращает наше внимание Джон Нейсбит («Нэсбитт» в некоторых изданиях) – американский футуролог в области мировой экономики. Он обращает наше внимание на ряд тенденций, которые изменяли мир в 1990-е гг., в числе которых и сегодня действуют такие, как переход от индустриального общества к информационному, от национальных экономик – к мировой экономике (об этом свидетельствуют попытки оказывать сегодня санкционное и прочее давление стран друг на друга), от централизации – к децентрализации, от иерархических структур – к сетевым структурам, от безусловного примата Севера – к выравниванию Юга и др. [Нэсбитт, Эбурдин 1992, 3–4]. В другой работе Джон Нейсбит выделяет особую роль роботов в экономическом развитии. В Японии, пишет автор, «роботы строят роботов. На заводе механического инструмента Yamazuki в ночную смену работают только роботы под надзором единственного дежурного.

Несмотря на некоторую оппозицию со стороны рабочих, мы входим в период автоматизации наших заводов» [Нейсбит 2003, 111]. Содержание работы автора свидетельствует о том, что в период перехода индустриального общества к информационному роботы понадобились обществу для того, чтобы решить проблему творческой деятельности. Робот нужен человеку для выполнения действий, которые осуществляет не только автомат, повторяющий свои прежние действия, но взаимодействующий со средой и в зависимости от нее (ее изменений) осуществляющий необходимый выбор новых действий. В крайнем случае, робот прекращает свои действия. Отсюда автор делает исторически важный вывод: «Гастарбайтерами в США будут роботы» [Нейсбит 2003, 111].

Роботы позволили человеку перейти от индустриальной экономики к информационной, а главное – превратить коллективное творчество в индивидуальное. При этом не человек выбирает необходимый вид деятельности для данной ситуации, а сам робот. Человек лишь планирует виды действий на тот или иной срок, но в течение данного срока робот меняет вид действий в соответствии с меняющейся ситуацией, соответственно информацией. «Информация станет новым экономическим товаром, а по крайней мере на данный момент США являются ведущим поставщиком информации в мире» [Нейсбит 2003, 112].

Но откуда получает робот свободу выбора, как это делает человек? Последний закладывает в программу действий робота совокупность разнородных видов действий, эта программа взаимодействует с ситуацией, которую робот создает, функционируя в соответствии с заложенной программой и обретая известную свободу действий, как это имело место в случае с человеком, когда он эволюционировал. В отличие от других животных, человек был свободен внутренне. Если животное было свободно внешне до определенных пределов (пределы клетки, границы скал, реки, внешние опасности, помещение и т.д. – все это ограничивало его волю внешним образом), то человек был свободен и внутренне, так как носил в себе опосредствующие логические действия, позволявшие изменить взаимодействие с внешним миром, – то, что он заложил в программу взаимодействия развитого, «универсального» робота, созданного им позже, в информационную эпоху.

И здесь мы сделаем одну очень важную оговорку. В отличие от самого человека робот заранее обречен на решение проблемы, с которой ему предстоит столкнуться внутренне, в процессе «работы», так как границы и цели его деятельности определены самим человеком. Робот создан человеком для того, чтобы «разгрузить» себя от необходимости привлекать огромное количество работников, выполняющих работу, на которую способен каждый работник.

Назначение истории

Если смысл истории заключался в замене животных инстинктов первобытного человека разумными, рационализированными акциями, действиями, то назначение истории заключалось и все еще заключается в создании второй (рационализированной и разумной) надбиологической природы человека. Одним словом, человеку понадобилась история для того, чтобы овладеть второй, «надбиологической» природой.

Биологическая (первая) природа человека привела его к необходимости познать биологические процессы, чтобы сохранить свое здоровье или отнять жизнь у жертвы. Так он познал собственные биологические органы (мозг и другие биологические органы, а также их функции), создав в результате «свою биологию». Вместе с тем, познав факторы мыслительной деятельности, он стал осваивать мышление и его законы. Применение последних на практике стало возможным, когда человек стал отличать свою творческую деятельность от той, которую он мог наблюдать в уже существующем мире, который его окружает. Так он стал осваивать законы и правила пользования ими на высоком уровне своего развития, которое прошло три стадии.

Первая стадия – это первобытная, когда человек руководствовался инстинктами, унаследованными из животного мира. На этой стадии он пользовался инстинктами иначе, чем животное, уже тем, что рационализировал их: он создавал ловушки, в которых оказывалась «быстроногая» жертва, использовал предметы окружающего мира, чтобы превзойти по силе более мощное и поэтому опасное животное и т.д. Способности людей на этой стадии развития носили однородный, или одинаковый, характер. Различия сводились, в основном, к природным (половым и возрастным). Конечно, различия все же имели место, однако чисто количественные: кто-то мог бегать быстрее, кто-то мог поднимать более тяжелые предметы, ощущать более остро запахи, видеть дальше и т.д.

Но вторая стадия темпорального бытия человека (историческая) характеризовалась разнообразием развитых индивидуальных творческих способностей. Появились, наряду с собирателями, охотниками и пастухами, гончары, кузнецы, воины, мореходы, строители, поэты и т.д. Так проявились социальные отношения между людьми. Общество стало проходить различные эпохи, каждая из которых отличалась своими особенностями, которые детерминировались соответствующим способом мышления. Не только и не столько способом производства, сколько именно способом мышления. Способ мышления членов общества определял историческую эпоху и меняющуюся природу человека.

Итак, в разные исторические эпохи способ мышления человека изменялся, что сказывалось на изменениях его природы. Не способ производства изменял природу человека, а изменение природы человека вело к изменениям всех видов его деятельности, в том числе и способа производственной (экономической) деятельности. С тех пор как он создал наскальные рисунки, которые не изменялись во времени, как сама окружающая среда, остановив время для тех существ, которые были изображены на скалах, стенах пещер, прошлое начало накапливаться. Стала формироваться логика: «то, что было после этого, не могло стать причиной этого», например. «Накопленное прошлое» стало специфической особенностью человека, в отличие от «накопленного опыта», свойственного и животным, и человеку. С тех пор как человек освоил письменность, он превратил «накопленное прошлое» в вечный, постоянный фактор своего превосходства над животным и всем остальным миром.

Но если животное без познавательной способности, сравнимой с познавательной способностью человека, приспосабливается к внешнему миру, как и человек (здесь сказывается и помощь хозяина-человека), то решающим фактором приспособления биологического и познающего существа к внешнему миру является эволюция в мире и собственное участие в этой эволюции в качестве ее самостоятельного элемента. Субъект познания, сам вырабатывающий факторы сознания и познания, только и может быть самостоятельным участником формирования этой ступени эволюции.

Но таким субъектом может быть существо, изначально самостоятельно сформировавшееся и нуждающееся для своего существования во взаимодействии с внешним миром в роли биологического субъекта. Однако, не будучи биологическим субъектом взаимодействия, это существо не будет действовать в направлении собственного самосохранения и перестанет в какой-то момент быть необходимым элементом эволюционного процесса, превратившись в «мертвый элемент» внешнего мира, активно не восстанавливающий свою структуру, позволяющую активно взаимодействовать с этим миром.

В связи с вышеизложенным возникает следующий интересный вопрос. Не может ли человек создать такого сложного робота, который бы обрел полную способность самостоятельного существования и развития? Можно же в эволюционном процессе увидеть в предшественниках своеобразных создателей последующих биологических видов, как это имело место в случае трансформации обезьяны в человека.

Поскольку каждый предшествующий биологический вид передавал «по наследству» следующему биологическому виду свою способность приспосабливаться к внешнему миру, то уже от «наследника» зависело развиваться дальше или исчезнуть из схемы этого эволюционного процесса. Более того, от «наследника» всегда зависело, какие факторы приспособления он создавал или унаследовал. Некоторые водоплавающие существа в течение веков «вырабатывали» ноги и выходили на сушу, приспосабливаясь к ней шаг за шагом. Некоторые трансформировали конечности в крылья и меняли способ существования также существенным образом. Человек по-своему так же изменил свой способ существования, как известно, не только приспосабливаясь к внешнему миру по-иному, но и приспосабливая сам внешний мир к своим развивающимся потребностям. Так он стал вести пастушеский образ жизни, регулируя жизнь членов подопечного стада и ослабив свои усилия по добыче мясной пищи, а также кожи, шерсти и т.д. Тем самым он выиграл время для изобретения способов подчинения внешнего мира своим потребностям в других областях жизни. Зародыш творческой деятельности можно было распространять на другие сферы жизни, развивая тем самым и саму творческую способность на основе логики, которая получила начало с «накопления прошлого» после опытов с наскальными и пещерными изображениями.

Но как быть с явлением, когда «следующее существо эволюции» – робот начнет реализовывать самостоятельный способ существования, не будучи биологическим существом? Здесь можно поставить вопрос и по-другому: а сможет ли робот реализовывать самостоятельный способ существования? Сегодня роботы, мы знаем, могут создавать других (новых) роботов. Кроме того, роботы могут самостоятельно работать вместо рабочих коллективов длительное время, но под контролем «дежурного» человека. Но не было еще случая, чтобы роботы сами планировали собственное развитие, минуя программу деятельности, созданную человеком. Если робот что-либо создает, то это не результат его собственной творческой деятельности, его изобретательности. Его «собственное творчество» возможно только в том случае, если человек заложит в него уже созданную до робота логику деятельности, борьбы, поэтического творчества и т.д.

Сегодня пока никто не может сказать, как робот может освоить творческую деятельность человека. Сегодня мы уже знаем, как человек освоил собственную специфически человеческую деятельность, покинув свой собственный, животный способ существования, пользуясь все еще обезьяньими инстинктами. Из работ Конрада Лоренца нам известно, что предки человека управлялись правилами, которым подчинялись животные и изучение которых называется этологией. Этология изучала правила, которые регулировали отношения животных, ограничивали их поведение с тем, чтобы не происходило внутривидовое самоуничтожение. Со временем эти правила трансформировалась в этику, а этика подверглась более жесткому регулированию со стороны правовых и иных правил, породив правовые и прочие многочисленные отношения, даже более жесткие по сравнению с этическими.

Постепенно существо, в которое трансформировалась обезьяна, все больше управлялось вместо инстинктов правилами, которые стали регулировать его внешнее и даже внутреннее поведение, а источником этих правил все больше становились, во-первых, опыт и, во-вторых, логика, начало которой положил символизм, возникший на основе наскальных и пещерных рисунков, – символизм, сделавший возможным «накопление прошлого». Возникновение наскальных рисунков сделало возможным символизм и затем благодаря символизму письменность. Последнее расширило границы «накопленного прошлого», сделавшее со временем достоянием последующих поколений то, непосредственными свидетелями чего они не были. Мы не были непосредственными свидетелями завоеваний Александра Македонского, но мы знаем и даже вспоминаем о них.

Но главным фактором, помимо логики мышления, в развитии второй природы человека явился словесный язык, благодаря чему он создал общество и общественные отношения. «Человек современного типа прочно занял на планете место доминирующего вида; он способен жить почти где угодно, – пишет исследователь эволюции Карл Циммер. – Вообще говоря, наш успех настолько масштабен, что угрожает гибелью множеству других видов. Но нельзя не отметить: несмотря на то, что мы угрожаем эволюции других видов, мы создали новую форму эволюции – эволюцию культуры» [Циммер 2013, 453]. Далее автор делает еще одно важное замечание. «Критерий естественного отбора – приспособленность генов, но изобретения, сделанные человеком, способны изменить эту характеристику. Сегодня ученые уже видят на человеческой ДНК отпечаток нашей культуры» [Циммер 2013, 465–466]. Наконец, наиболее существенное замечание автора. «В 1940-е гг. человек впервые столкнулся с новой формой культуры: с компьютером. Компьютер может служить даже более эффективным расширением возможностей мозга, чем книга. Информация в нем хранится в более компактной форме… Более того, компьютер – первое орудие, способное обрабатывать информацию примерно на тех же базовых принципах, что и человеческий мозг; компьютер воспринимает, анализирует, планирует. Конечно, сам по себе он ничего сделать не может; необходима программа, управляющая его работой примерно так же, как ДНК управляет работой клетки… начиная с 1970-х гг. компьютеры мира начали объединяться во Всемирную паутину, которая теперь пронизывает весь мир, подобно грибнице. Сеть охватывает весь земной шар, включая в себя не только компьютеры, но и автомобили, кассовые аппараты и телевизоры. Мы окружили себя глобальным мозгом, который соединен с нашим собственным мозгом; наш интеллектуальный лес все сильнее зависит от скрытой грибницы» [Циммер 2013, 474–475].

Но на этом Карл Циммер не останавливается. Он делает следующий логический шаг, который заставляет задуматься очень серьезно. «Компьютеры честно выполняют все, что мы им велим. Они могут управлять полетом межпланетного аппарата, совершающего маневры вокруг колец Сатурна. Они могут постоянно отслеживать содержание инсулина в крови диабетика. Но нельзя исключить, что когда-нибудь глобальная сеть, став достаточно сложной, спонтанно обретет разум, подобный нашему собственному, – а может быть, и осознает себя. Исследования, начатые в области искусственной жизни и компьютерной эволюции, показывают, что такая эволюция может привести к появлению разума, не похожего на наш. Если компьютеру позволено предлагать собственные решения поставленной задачи, он вырабатывает варианты, которые могут показаться нам лишенными смысла. Нельзя сказать, во что может вылиться эволюция глобальной компьютерной сети. Не исключено, что со временем наша собственная культура станет для нас дорогим гостем, мозгом-симбионтом. Львы на стенах пещеры Шове пустятся в пляс» [Циммер 2013, 475].

Надбиологическая природа человека и «накопленное прошлое»

В результате всех этих процессов человек создал общество, где для общения и связи достаточно было движение информации от одного члена общности к другому, что усиливало каждого индивида даже в состоянии одиночества. Орудия, которыми он располагал, усиливали его в том или ином отношении пропорционально уровню развития общества.

Но может ли робот превзойти человека, который в состоянии уничтожить все человечество, а тем самым весь мир? Конечно, может! Но только в том случае, если за агрессивным роботом стоит агрессивный человек, заинтересованный в античеловеческих последствиях программы, заложенной в робота. Однако история постепенно формирует все более человечную природу человека, и делает весьма маловероятной подобную ситуацию. Если бы человек мог создать полноценного робота во времена средневековья и раньше, такое предположение можно было бы рассматривать всерьез. Но реальная проблема робота, в отличие от мифических големов, возникла лишь во время перехода от индустриальной эпохи к информационной, т.е. сегодня, когда человек овладел силами природы в достаточной степени, чтобы не только усиливать свои приспособительные возможности к существующему миру, но и сознательно развивать творческие и этические способности каждого члена общества.

В биологическом мире, т.е. там, где действовали эволюция и ее законы, каждое биологическое существо бессознательно взаимодействовало со средой обитания, так же бессознательно обеспечивая эволюцию того или иного вида, в том числе собственного. Сегодня же человек в состоянии предсказывать уровни своего собственного развития, не только биологического, но также общественного. Животные не только не могут предвидеть что-либо подобное возникновению новых видов-соперников, но даже не могут «предсказать» судьбу того или иного стада, стаи и т.д. Человек же обсуждает судьбу различных государств, организаций и всего человечества, не говоря о судьбе отдельных биологических видов.

Еще более принципиально этот вопрос можно сформулировать иначе. А может ли робот обрести самостоятельность по отношению к человеку, если того пожелает? Или: если робот обладает более развитыми познавательными способностями, чем человек, сможет ли он вытеснить человека из этого мира, в котором человек создал его? Человек в ответ говорит воображаемому роботу: я тебя породил, я тебя и убью! Правда, тогда понадобится много гастарбайтеров, с которыми забот будет значительно больше. Человек все еще продолжает сидеть в мире, созданном им самим, и уже не может подчиняться чисто биологическим законам существования. А главное – он постоянно улучшает свои этические нормы поведения, о чем обстоятельно повествует книга Стивена Пинкера [Pinker 2011]. По свидетельству автора другой книги – Митио Каку, футурист и изобретатель доктор Рэй Курцвайль считает, что к 2045 г. машины превзойдут человека по интеллекту и даже успеют создать в дальнейшем ситуацию, когда «нам нужно будет либо слиться с нашими созданиями, либо уступить им дорогу» [Каку 2015, 380–381].

Если кто-то и где-то решится высказать четкое предположение о том, что роботы, созданные человеком, могут заменить (или превзойти) его деятельность полностью, а главное – обеспечить собственное самостоятельное существование, то неизбежно возникнет вопрос: а какова будет потребность возникшего робота в собственном самостоятельном существовании? Потребность человека, возникшего из приматов, оставалась на первых порах в полной мере той же, что и имелась в животном мире прежде. Новые потребности человека возникали по мере изменения его собственного способа существования в ходе приспособления к меняющемуся миру. Но робот не имеет своих биологических потребностей, как не имеет и автомобиль потребности в бензине, когда бензобак пуст, а автомобиль не имеет владельца. Человек, существенно изменивший собственный способ существования, овладевший второй (надбиологической) природой, не избавился от биологических потребностей до сих пор. Более того, он развил их дальше – в направлении дальнейшего развития мыслительной способности, не говоря о более сильной и разнообразной памяти, чем у его животных предков и биологического окружения.

Но решающее возражение должно возникнуть в связи со специфической особенностью бытия человека по сравнению с окружающим его миром живого. Ф. Ницше подчеркивал следующую особенность человека в качестве его недостатка, обузы. Человек не может расстаться с прошлым. Это – его «цепь», считал он, которую человек всегда вынужден носить с собой и которая тянет его вниз [Ницше 1990, 159–168]. Во времена Ницше, т.е. в конце XIX в., человек смотрел с надеждой в будущее и старался скорее избавиться от прошлого.

Но как раз специфика человеческого бытия была всегда связана именно с прошлым. «Накопленное прошлое» – т.е. единство прошедшего времени и накопленной деятельности – это главный духовный фактор, который делает будущее человека потенциально бесконечным! Оно включает в себя все более и более сложные способы мышления. Оно снимает все возможные границы, от которых до человека не мог избавиться никто. И поскольку «накопленное прошлое» человека вообще не имеет пределов, как это имеет место в случае «накопленного опыта», то нет границ, за которыми может закончиться деятельность человека и перестать «накапливаться», чтобы уступить место новому биологическому виду или фактору. Тем более продукту деятельности самого человека – роботу.

Добро и зло суть исходные и фундаментальные понятия формирующихся нравственных отношений человека и поэтому основа всех общественных отношений. Сегодня мы уже можем сказать, что за названием «зло» скрывались не сатана и дьявол или просто люди, а инстинкт силы и слабости, от которого формирующаяся человеческая природа начала избавляться с помощью окрепшего «разума».

Об этом красноречиво свидетельствует замечательная работа упомянутого профессора университета Нью-Йорка, доктора Митио Каку «Будущее разума» [Каку 2015]. Автор пишет: «В будущем, возможно, мы станем взаимодействовать с окружающим миром силой разума. Но ученые не хотят ограничиваться только чтением мыслей, т.е. пассивным процессом. Они хотят играть активную роль – двигать объекты силой мысли. Способность к телекинезу обычно приписывают богам. Только божественной силе дано по желанию формировать реальность. Это высшее выражение мыслей и желаний. Скоро и мы получим такую возможность» [Каку 2015, 116].

24 декабря 2014 года в газете «Московский комсомолец» опубликован заголовок: «В США скрестили человека и робота». Текст статьи начинается словами: «Руки киборга получил житель США Лес Боу, который потерял собственные конечности 40 лет назад вследствие удара электрическим током. Разработали протезы будущего инженеры из Лаборатории прикладной физики (APL) при университете Джонса Хопкинса. Управлять ими мужчина будет при помощи силы мысли: необходимо просто подумать о движении, после чего система сразу же преобразует сигналы и передаст их ответственным за движения манипуляторам протезов… Мужчина, к слову, очень быстро научился пользоваться новыми руками – буквально за 10 дней освоил многие действия…».

Митио Каку в вышеупомянутой книге пишет: «Доктор Николелис (из Университета Дьюка. – З.О., Т.К.) показал, что мозго-машинный интерфейс можно наладить даже между разными материками. Делает он это так: помещает на «бегущую дорожку» обезьяну, на поверхность мозга которой прикреплен специальный чип, подключенный к Интернету. На другой стороне планеты, в Киото (Япония), сигналы мозга обезьяны используются для управления роботом, который умеет ходить. Гуляя по «бегущей дорожке» в Северной Каролине, обезьяна управляет роботом в Японии, и тот ходит, т.е. выполняет те же самые движения. Воспользовавшись датчиками и предложив обезьяне в качестве вознаграждения печенье, доктор Николелис научил ее управлять гуманоидным роботом по имени СВ-1 на другом конце света» [Каку 2015, 124–125].

«В 2013 г. был сделан следующий важный шаг: вместо исследований на животных была продемонстрирована первая прямая связь «мозг – мозг» между людьми, когда один человеческий мозг переслал по Интернету сообщение другому человеческому мозгу» [Каку 2015, 127].

Следующий проект доктора Николелиса называется «Пойти снова». Он ставит перед собой цель помочь парализованным людям научиться «ходить силой мысли». «Мы собираемся поручить 20000–30000 нейронов управление таким роботизированным костюмом, чтобы человек с помощью мысли мог шагать, как прежде, а также двигаться и брать руками объекты» [Каку 2015, 133].

Таковы пока лишь те задачи, которые перед собой ставит человечество в области мыслительных способностей, не полагаясь на сверхбиологических существ в качестве субъектов, призванных заменить его самого в этом мире.

Итак, человек: а) превратил стадо и праобщество в общество; б) трансформировал коллективную, стадную деятельность в индивидуальную творческую; в) завершает вытеснение инстинкта силы и слабости из природы человека путем борьбы добра и зла в истории. Что касается небиологических факторов, связанных со сверхчеловеческим разумом, то их место пока в сфере (или в области) фантастики, хотя и научной.

Источники (Primary sources in Russian)

Кант 1964 – Кант И. Сочинения: в 6 тт. М., 1964. Т. 3 (Kant I. Works. Russian translation).

Лоренц 2008 – Лоренц К. Так называемое зло. М., 2008 (Lorenz K. So called evil. Russian translation).

Ницше 1990 – Ницше Ф. О пользе и вреде истории для жизни // Соч.: в 2 тт. М., 1990. Т. 1 (Nietzsche F. On the Use and Abuse of History for Life. Russian translation).

Фихте 1993 – Фихте И.Г. Сочинения: в 2 тт. СПб., 1993. Т. 2 (Fichte I.G. Works. Russian translation).

Хомский 2005 – Хомский Н. Картезианская лингвистика. М., 2005 (Chomsky N. Cartesian linguistics. Russian translation).

Ссылки

Каку 2015 – Каку М. Будущее разума. М., 2015.

Крушинский 2009 – Крушинский Л. В. Биологические основы рассудочной деятельности. М., 2009.

Нейсбит 2003 – Нейсбит Д.. Мегатренды. М., 2003.

Нэсбитт 1992 – Нэсбитт Д., Эбурдин П. Что нас ждет в 90-е годы. Мегатенденции. Год 2000. М., 1992.

Циммер 2013 – Циммер К. Эволюция. Триумф идеи. М., 2013.

References

Chomsky N. A Chapter in the history of rationalist thought. Harper and Row, Publishers New York and London. 1966.

Krushinsky L.V. Biological basis of Reasoning Activity. M., 2009 (In Russian).

Michio Kaku. The Future of the Mind. Doubleday 2014 (Russian translation 2015).

Naisbitt J., Aburdene P. Ten New Directions for the 1990´s Megatrends 2000. New York. 1990 (Russian translation 1992).

Naisbitt J. Megatrends. Warner Books, 1982 (Russian translation 2003).

Pinker S. The better angels of our nature. Why violence has declined. Viking Penguin, 2011.

Zimmer C. Evolution. The Triumph of an Idea. Harper Perennial, 2006 (Russian Translation 2013).