В начале ХХ в. одним из наиболее влиятельных, если не самым популярным интеллектуальным течением в Китае стал анархизм. Носителями разнообразных анархистских доктрин делались, естественно, молодые люди, преимущественно студенты, которых только что стали выпускать на обучение за рубеж. После Синьхайской революции анархистское движение, подвергаясь репрессиям центральной власти и провинциальных военных группировок, неизменно выживало, в первую очередь – из-за своей раздробленности и аморфности. После 1919 г. анархизм стал самым популярным из социальных учений, поскольку стал символом и знаменем выживания Китая в противостоянии с западными державами. Самую большую революцию в умах произвела теория взаимопомощи П.А. Кропоткина, утверждающая, что как в мире животных, так и в человеческом обществе развитие не является результатом борьбы за существование. Результатом стало то, что лозунг Великой французской революции «Свобода, равенство, братство» в китайском переводе дополнился четвёртым сегментом – «взаимопомощью» (хучжу или хусян). Тёплое отношение к анархизму сохранилось у китайских интеллектуалов до конца. Первый президент Китая и вождь революции Сунь Ят-сен именовал анархизм «истинным, чистым социализмом», а в 1924 г., характеризуя суть советского государства, заявил, что в России нет никакого коммунизма, ибо коммунизм – это учение Прудона и Бакунина. Чрезвычайно увлекался анархизмом молодой Мао Цзэ-дун, о чём рассказывал Э. Сноу ещё в 1936 г. Подобного рода странностей можно наблюдать в Китае множество: анархисты почти монопольно определяли политику Китайской республики в области просвещения, ибо входили практически во все правительства от революции 1912 г.; с анархизмом связано всекитайской движение «Работа и учёба», в рамках которого десятки тысяч китайцев смогли получать образование в Европе и США, с анархизмом также связаны различные движения за моральное совершенствование. Китай был первой страной в мире, в которой было опубликовано полное собрание сочинений П.А. Кропоткина, приуроченное к его 100-летнему юбилею (Кэлупаотэцзинь цюань цзи). Оно включало 10 томов, и было выпущено в 1940 г. в эвакуированной в Чунцин столице Китая (в разгар японо-китайской войны!) издательством «Просвещение» (Вэньхуа чубаньшэ). Примеры можно умножать, но они слишком далеко завели бы нас в сторону.

Китайский анархизм имел специфику, которая резко отличает его от необозримого моря западных идейных и политических течений, обозначаемых этим общим термином. Китайские анархисты практически никогда не участвовали в текущей политической борьбе, что сближало их с даосами-отшельниками далёкого прошлого. Принципиально отрицая всякую организацию, дисциплину, группы анархистов практически никогда не имели программ, уставов, не вели протоколов и не записывали результатов своей бурной деятельности. Чуть ли не единственным следом её становились журналы. Журналы китайских анархистов – чрезвычайно своеобразное явление. Его информационная функция должна стоять на пятом или на десятом месте, в первую очередь – это трибуна, и место встречи, и клуб единомышленников.

Предлагаемая читателям статья Лю Ши-пэя увидела свет летом 1907 г., примерно через полгода после декларативного перехода автора на анархистские позиции. Журнал этот издавался в Токио группой радикально настроенных студентов. Именовался он «Тянь и бао», это название сложно перевести, и современные исследователи не могут договориться между собой о вариантах перевода. Сочетание тянь и дословно означает «Небесная справедливость», и, как правило, в англоязычных публикациях приводится именно такой вариант (Heavenly Justice). Однако Е.Ю. Стабурова замечала, что если следовать основополагающей идее, положенной в основу издания, правильным было бы переводить название как «Естественный закон» [Стабурова 1983]. Доказательством этого является то, что в 1930-е гг. данным сочетанием переводили именно natural law, хотя это и не закрепилось впоследствии.

Личность Лю Ши-пэя как нельзя лучше иллюстрирует все противоречия китайского анархизма и его полную неотделимость от китайской традиции. Он родился 24 июня 1884 г. в Ичжэне, в провинции Цзянсу, в семье потомственных учёных, которая составляла семейную школу, а все его предки по прямой линии вплоть до прапрадеда имели высшую конфуцианскую степень. Неудивительно, что он быстро развился как конфуцианский каноновед, особую славу ему принесли комментарии к канонической летописи «Цзо чжуань». Получив в 18-летнем возрасте среднюю учёную степень, Лю Ши-пэй переехал в Шанхай, где вошёл в круг радикально настроенных патриотов. В Шанхае он занимался даосизмом и буддизмом и пришёл к выводу о ненужности государства. Характерным выражением духовных исканий молодого философа была смена имени: с 1903 г. он именовался Гуан-хань, что дословно означало «Возрождённый Китай». До 1905 г. он работал в редакциях различных радикальных изданий просветительского толка, после ареста главного редактора одного из таких изданий в марте 1905 г. Лю Ши-пэй бежал из Шанхая. Переехав в Уху, он увлёкся идеей террора и основал «Школу Хуан-ди» (в честь мифического первого правителя Китая, историчность которого доказывал), в которой готовил террористов. После неудачного покушения на губернатора провинции Аньхуэй Лю Ши-пэй с женой эмигрировали в Японию. Там он поначалу вступил в партию Сунь Ят-сена. В начале 1907 г. он совершенно неожиданно объявил себя анархистом и организовал «Курсы по изучению социализма», издавал журнал «Естественный закон» (вышло 19 номеров), а также газету «Мера». Во всех перечисленных изданиях анархистские идеи излагались исключительно на языке древнекитайской философии. Всё это закончилось в конце 1908 г. так же неожиданно, как и началось: он вернулся в Китай и поступил на службу в канцелярию губернатора Цзянси. Причин тому было множество: его жена была замешана в Японии в террористическом акте, а сам Лю Ши-пэй окончательно разочаровался в западной цивилизации и в западной философии и перешёл на позиции крайнего традиционализма. В 1911 г. он был арестован революционерами, его освободили только по личному распоряжению президента Сунь Ят-сена. В 1915 г. Лю Ши-пэй вошёл в «Общество благополучия государства» – организацию, ратовавшую за превращение президента Юань Ши-кая (которому Сунь Ят-сен передал свои полномочия) в монарха. После смерти Юань Ши-кая Лю Ши-пэй был приглашён на работу в Пекинский университет, где занимался традиционными филологией и философией. 20 ноября 1919 г. он скончался в возрасте 35 лет.

Статья Лю Ши-пэя «Рассуждение об уравнении людей» показательна со всех точек зрения. Во-первых, она чрезвычайно ярко демонстрирует общую идеологическую линию китайских анархистов и их упрощённо-социологические взгляды. При этом Лю Ши-пэй полагал, что излагаемые им идеи являются самыми современными, научными и гуманными. Объяснялось это тем, что его доктрина основывалась на крайне упрощённо понимаемой дарвиновской теории, но с одной оговоркой: Лю Ши-пэй отказывался видеть источником прогресса борьбу. И это – важнейший сигнал, который необходимо уловить его читателю: Лю Ши-пэй был традиционалистом, даже когда от этой традиции отталкивался. Став революционером и отрицая необходимость всякой власти, он никогда не пытался отказаться от культурного наследия. Более того, он обосновывал свои теории на материале глубочайшей китайской древности, как было принято в системе государственных конфуцианских экзаменов в Китае того времени. Результатом стал «китаецентризм навыворот»: Лю Ши-пэй, выехав за пределы Китая, только укрепился в убеждении о превосходстве аграрного Китая над промышленным Западом. Привычка мыслить в классических категориях привела к тому, что в строгом смысле невозможно называть Лю Ши-пэя анархистом: он всячески осуждал разрушение традиций и сельского клана, всячески пёкся о «семейном счастье», возможном только в патриархальном обществе. Совершенно не волновала его идея свободы, тем более – её абсолютизации, его более всего волновало равенство. Лю Ши-пэй провозгласил, что у человека имеется тройка неотъемлемых прав: равенство, независимость и свобода; главное из них – равенство. Эти рассуждения, опубликованные на страницах журнала «Естественный закон», вызвали дискуссию с японскими социалистами. Ответом на возражения и стала статья «Об уравнении людей», опубликованная в третьем номере журнала за 1907 г., вышедшем 10 июля.

Статья Лю Ши-пэя содержит апологию его собственного общественного идеала и с этой точки зрения принадлежит утопическому жанру. Фокусом его рассуждений является по-настоящему справедливое общественное устройство. Признавая человека венцом эволюции, Лю Ши-пэй исходит из биологического равенства людей как живых существ, обосновывая это с позиции буддизма, философского идеализма и материализма. Из китайских мыслителей он ссылается на Мэн-цзы и Ван Ян-мина.

Биологическое и сущностное подобие всех людей позволяет Лю Ши-пэю доказать, что равенство отвечает как природе человека, так и глубинной основе бытия – Дао. В результате старый патриархальный идеал даосов Лю Ши-пэй опрокинул в будущее. Главный источник вдохновения также нашёлся в прошлом – это было учение школы аграриев (нун-цзя), согласно которому каждый член общества, независимо от того, является ли он мудрецом или крестьянином, должен работать в поле. По мнению Лю Ши-пэя, «эры Великого Дао и всеобщей справедливости» можно достичь тогда, когда каждый человек будет одновременно рабочим, крестьянином и интеллигентом, и таким образом все права и обязанности людей будут уравнены.

В этом месте мы сталкиваемся с необычайным парадоксом: Лю Ши-пэй, бывший тончайшим знатоком китайской философии, неточно цитирует или вовсе фальсифицирует идеи, которые приводит для оправдания своих взглядов. Иными словами, полностью принимая традицию, он пытался оторваться от её корней, не порывая только с риторикой. В этом плане ход его мысли чрезвычайно напоминает Кан Ю-вэя, но Лю Ши-пэй не апеллировал к понятию Великого единения.

Лю Ши-пэй и не скрывал, что описываемое им общество – род мысленного эксперимента, ибо он пытался отыскать форму, которую будет иметь общество, основанное на принципе равенства. Характерно, что всё начинается с критики коммунистов (имеются в виду японские анархо-коммунисты, гораздо теснее связанные с западными оригинальными идеями). Однако общество, лишённое свободы, производит весьма устрашающее впечатление. Проект общества Лю Ши-пэя – типичный образчик «казарменного коммунизма», ближе всего к обществу, описанному во II в. Хэ Сю. Здесь в фантастическом сочетании предстают совершенно несовместимые элементы, начиная с главного – сочетания физического и интеллектуального труда. Самое удивительное, на наш взгляд, в том, насколько идеал Лю Ши-пэя описывается строками из поэмы В.В. Маяковского «Хорошо!»:

За городом –                   

           поле.          

В полях –        

         деревеньки.

В деревнях –                   

            крестьяне.

Бороды            

      веники.          

Сидят            

     папаши.          

Каждый           

      хитр.   

Землю попашет, 

попишет        

       стихи.

Вообще в проекте Лю Ши-пэя поражает проповедь физического труда при полном непонимании сути крестьянской жизни. В этом контексте болезненное впечатление производят пассажи о тотальной мобилизации всего населения на полевые работы в сезон страды, причём уверения в том, что будет достаточно двухчасового рабочего дня, выглядят своего рода мантрой, рассчитанной на увлечённого читателя. И уж совсем насмешкой видится факт, что реальный интеллектуальный труд становится уделом калек: слепцы занимаются музыкой, глухонемые – изданием книг, а редактированием – хромцы.

Статью Лю Ши-пэя можно и нужно рассматривать в русле общей концепции Великого единения, главными пропагандистами которой были Лян Ци-чао и Кан Ю-вэй. Общими у Ляна, Кана и Лю были мысли о естественности и всемогуществе равенства, для достижения которого необходимо упразднить семью, государство и частную собственность. Совпадает и сама форма идеального общества: открытое общество – рабочая площадка, отсутствие семей и общественные учреждения, в которых человек находится до наступления совершеннолетия и после наступления нетрудоспособности. Кан Ю-вэй описывал это, однако, в оптимистических и гедонистических тонах и признавал, что в интеллектуальной сфере достичь полного равенства невозможно, да и не нужно, ибо это остановит прогресс. Лю Ши-пэй подошёл к этому вопросу с радикализмом молодости: никаких компромиссов, все должны участвовать в физическом труде, никаких различий между людьми не должно быть ни в чём. Е.Ю. Стабурова даже сравнивала Лю Ши-пэя с Г. Бабёфом, поскольку он первым (и, по-видимому, последним) в китайской мысли выдвинул идею равенства через равный труд, и более того – положил её в основу собственной общественной теории.

Ссылки ‒ References in Russian

Мартынов Д.Е. Представления об историческом времени в традиционной культуре Китая в Ханьскую эпоху // Диалог со временем: Альманах интеллектуальной истории. Вып. 41. М.: ИВИ РАН, 2012. С. 191–202.

Стабурова 1983 ‒ Стабурова Е.Ю. Анархизм в Китае: 1900–1921. М.: Наука: ГРВЛ, 1983.

References

Martynov D.E. The views of historical time in the traditional Chinese culture of the Han period // Dialog so vremenem (Dialogue with time): Almanac of the intellectual history. Issue 41 (2012). P. 191–202 (in Russian).

Shen Shu (Liu Shipei). On the Equal Ability of Humans [Tr. by Li Guannan] // Anarchy Archives: Center on the History and Theory of Anarchism. http://dwardmac.pitzer.edu/anarchist_archives/worldwidemovements/china/liushipei.html

Shen Shu. Renlei junli shuo [On the Equalization of Human Strength] // Tianyi bao. Vol. 3 (1907). Reprint ‒ Tokyo, 1966 (in Chinese).

Staburova E.Yu. Anarchism in China: 1900‒1921. Moskow: Nauka: Glav. red. vostochnoĭ lit-ry, 1983 (in Russian).

Рассуждение об уравнении сил людей (Жэнь лэй цзюнь ли шо)[i]

Лю Ши-пэй

Род человеческий назван так потому, что занимает наивысшее место на Земле. Для всех [людей] характерны общие качества: круглая голова, квадратные ступни[ii], разделение на различные расы. Сутры буддизма говорят, что человеческому телу присущи четыре качества: появление, нисхождение, рост и разрушение. Современные учёные знают, что человеческое тело состоит из материи, и так как все человеческие существа телесны, то и все тела состоят из одного и того же материала. Материалисты могут сказать, что каждый человеческий организм абсолютно подобен всякому другому. Психология говорит нам, что каждый человек обладает сердцем-сознанием. Хотя сердце непосредственно не связано с материальным миром, но когда тело чувствует что-то, сердце тоже воспринимает это. Поэтому идеалисты могут сказать, что весь человеческий род разделяет одни и те же чувства. Будда сказал, что дхарма не привязана к месту. При этом все живые существа не являются для дхармы чужаками, а дхарма не является чужаком для всех живых существ. Будда также сказал, что все живые существа едины в своей основе. Мэн-цзы также говорил, что все вещи, относящиеся к одному виду-категории, похожи. Человечество не является исключением, обычный человек с улицы и совершенномудрый имеют одну природу. Ван Шоу-жэнь[iii] высказывал ту же идею. Современный западный учёный Руссо создал теорию прав человека, чтобы отстаивать ту же идею. Следовательно, идею равенства человеческого рода широко проповедовали мудрецы прошлого.

От самого сотворения мира бытийными стали все виды различий, поэтому возникли различия физические и интеллектуальные. Сильные притесняют слабых, большинство принижает меньшинство, мудрые обманывают глупых, а храбрые запугивают робких; поэтому благородные управляют худородными, богатые распоряжаются бедными, а уроженцы своей страны господствуют над иноземцами. Поскольку существует разница между господствующими и подчинёнными, существует различие между благородными мужами и малыми людишками[iv]. Говоря в общем, люди, принадлежащие к высшей категории, – праздны; люди, принадлежащие к низшей категории, – тяжко трудятся. Праздные наслаждаются радостью, трудящиеся погружены в страдание. Без сомнения, эти различия создаются политикой разделения на классы. Когда мы размышляем о нашем обществе, то видим, что существуют управление, распределение и спрос с предложением. С точки зрения профессий в обществе существуют учёные, крестьяне, ремесленники, купцы[v]; с классовой точки зрения в обществе существуют правители, чиновники, военные и простолюдины. Это справедливо не только для самодержавного правления или клановой (феодальной) системы. Разве не следуют пути неравенства те, что называются республиками и деспотиями?

Увы! И в древности и ныне человечество никогда не наслаждалось счастьем равенства. Причина того, что люди не равны, в том, что они не являются независимыми. Именно по причине зависимости возможно порабощение людей. Зависимость порождается потерей права на свободу. Так как теряется свобода, то также теряется и право на равенство. Человечество подобно узнику, это продолжается много времени и противоречит принципу равенства. Люди, порабощённые другими, зависят от воли управляющих. Если они не хотят, чтобы ими управляли, они уничтожат свою зависимость. Тогда управляющие потеряют свои жизни. Люди, порабощённые другими, зависят от воли управителя. Если управитель более не нужен, он, безусловно, потеряет средства к существованию и даже самую жизнь. Таким образом, зависимые люди являются самыми опасными из человеческих существ.

В стремлении смести власть и уничтожить правительство, коммунисты[vi] рассматривают землю и капитал как коллективную собственность. В коммунистическом обществе все могут получить работу; но хотя все равны в доступе к работе, даже одни и те же обязанности могут различаться по тяготам. Там должен быть некто, кто оценивает способности работников и даёт задание. Это тоже разновидность правительства и другой вид принуждения. Если существуют распорядители работ, умные люди смогут найти предлог отказаться от тяжёлых работ, а хитрецы изыщут предлог, чтобы тяжёлых работ избегать. Поскольку неравенство сохранится, постольку появится зависть, как же немедленно прекратить все конфликты? Это можно сделать только, если позволить людям самим выбирать себе работу в соответствии с темпераментом. Однако это не принесёт человечеству счастья, ведь каждый человек стремится избегать тягот и стремится к лёгкой работе. Если же каждый будет вести себя таким образом, то кто же предпочтёт тяжёлую и трудную работу? Кроме того, как удовлетворить все требования и желания народа, если на всех не хватает ресурсов? Ведь если некто с неохотой возьмётся за тяжёлый труд, это всегда будет против его (или её) воли. Это не сможет продолжаться очень долго. Проработав так некоторое время, те люди, кто вынужден вести себя подобным образом, немедленно захотят покончить с неравным распределением тягот. Получается, что равными являются права, но не обязанности. Следовательно, равные обязанности определяются независимостью каждого. Что же означает «независимость»? Независимость означает, что никто не полагается на других и не порабощён ими.

Таково учение об уравнении людей. Люди, добившиеся равенства, обладают множеством умений одновременно. Для того чтобы добиться исполнения этого учения, должно разрушить существующее общество и уничтожить национальные границы. Поселение, в котором население превышает 1000 человек, должно быть расселено в сельской местности. В каждом уезде должны быть учреждены [общественные] заведения, [равно] для детей и престарелых. После того как ребёнок родился – не важно, мальчик или девочка, – его отправляют в общественный дом. Те, кто достиг 50-летия[vii], также отправляются в общественный дом, где их обязанностью станет уход за детьми[viii]. Дети, достигшие шести лет, получают у старших образование. Обучение длится пять лет. От 10 до 12 лет дети получают практические навыки. На протяжении 10 лет[ix] дети половину дня изучают науки, а в другую половину обучаются, как делать орудия, необходимые для жизни народа. И то, и другое преподают старшие.

Для удовлетворения жизненных потребностей народа необходимо удовлетворить базовые потребности каждого человека, а именно – снабдить людей одеждой, продуктами питания и жильём. Один человек не может учиться дольше десяти лет. После 20-летия каждый должен идти работать на благо общества, меняя род занятий в зависимости от возраста. После достижения 50-летия люди вновь войдут в общественный дом. Таковы основные идеи учения об уравнении сил людей. Ниже приводится таблицы занятий для людей разного возраста.

Максимальный срок работы в поле для одного человека – 16 лет. В сельском хозяйстве должны использоваться машины для сбережения рабочей силы. На протяжении этих 16 лет, риса, производимого одним человеком, должно хватать, чтобы прокормить четверых или пятерых.

В зависимости от [географического положения] местности люди могут выбирать между двумя или тремя работами, в том числе выращиванием хлопка, овощей и [деловой] древесины, а также прочими мелкими работами – выкармливанием скота, рыболовством и охотой, которые осуществляются во время, свободное от земледелия.

В полевой сезон люди перебрасываются на село с других фронтов работ, например, дорожного строительства. Пока идёт сезон, люди должны будут уделять ещё два часа другой работе. Остальное время употребляется для отдыха.

Люди должны использовать машины в работе. Каждый уезд должен приготовить для этого всё необходимое. Каждый трудящийся, без различия вида исполняемой работы, должен сотрудничать с другими.

Каждый должен производить железные изделия и посуду, необходимые для жизни [всего] народа. Помимо этого, можно выбирать для производства одну или две вещи, сообразно своим склонностям.

Если доставлять товары близко, максимальное рабочее время [возчика] – два часа в день. Только через пять лет человек может получить освобождение от него. Если транспортировка затруднена и не может уложиться в один день или разъезды занимают целый день без перерыва на отдых, срок службы сообразно тому уменьшается и может занимать максимум один-два года.

Досуг после работы непременно следует посвятить учению в соответствии с наклонностями. По достижении 46-летнего возраста посвятившие себя медицине должны взять на себя надзор за лечением народа. Те, кто посвятил себя инженерии и механике, должны работать механиками [на производстве машин] и инженерами в дорожном строительстве. Тот же, у кого недостаточно образования, может служить помощником на электрическом транспорте или цирюльником. Максимальная продолжительность рабочего дня – два часа в сутки. У тех, кто вынужден ехать в отдалённые места и имеет мало досужего времени, должен быть сокращён срок службы с пяти до двух лет.

Калеки старше 20 лет освобождаются от всех перечисленных видов работ. Слепые могут заниматься музыкой, немые и глухие могут заниматься набором и печатанием книг, хромые – редактированием и комплектовкой. Максимальная продолжительность их рабочего дня также два часа, и они имеют те же права, что и остальные.

Говоря в общем, люди направляются на более тяжёлую работу в молодости и на более лёгкую в старости.

Все производимые блага и техника выносятся на общую площадку и находятся в коллективной собственности всех людей. Дома строятся одинаковых размеров, и каждый имеет своё [пристанище]. Также должны быть предусмотрены места для чтения и для приёма пищи, в которых люди собираются вместе.

Если осуществить этот план, все тяготы будут уравнены и не будет нужды волноваться из-за недостатка ресурсов. В таком обществе все равны, вне общества – каждый независим. Каждый одновременно является рабочим, крестьянином и учёным, каждый человек имеет одинаковые права и несёт равную долю обязанностей. Разве это не общество, в котором явлено великое Дао?[x] Этот план имеет и другие преимущества помимо перечисленных.

Во-первых, он соответствует человеческой природе. Всем без исключения людям свойственна любовь к новому и тоска от старого. Если с утра до ночи заниматься только одной работой, люди, безусловно, устают. Однако если им предложить периодически переключаться на другую деятельность, они откажутся. Если без конца читать одну и ту же книгу, от этого сильно утомляешься. Однако если предложить другую книгу, откажешься. Почему так? Люди всегда тоскуют от старого и любят новое. По этой причине народ надлежит всегда держать в движении. Тогда каждый человек сможет приобрести несколько умений одновременно. Работа будет меняться соответственно возрасту. Это тоже согласуется с человеческой природой. Таково первое преимущество.

Во-вторых, он соответствует жэнь-гуманности. Под Небом равны все, люди имеют одинаковые уши и глаза, и следовательно, испытывают одинаковые чувства. Как заметил Мэн-цзы: «Все вещи вселенной содержатся во мне самом»[xi]. В настоящее время всё необходимое для жизни производится кем-то другим. Другие знают нечто, чего не знаю я; другие делают то, что не делаю я. По этому поводу Совершенномудрый[xii] однажды сказал: «Позор для учёного, если он не знает Единого»[xiii]. Как же могу я вынести этот бесконечный позор?! Только реализовав этот план, я смогу приобрести многообразные умения. Тогда я буду иметь возможность создавать вещи, как это делают другие. Разве это не путь жэнь-гуманности? Таково второе преимущество.

В-третьих, он соответствует принципу эволюции. Умения варваров очень невелики. По мере эволюции они овладевают более сложными навыками. Когда навыки просты, производство тоже очень просто. Только после того как они постепенно овладевают всё более сложными навыками, производство усложняется. Можно найти подобие этого в древности: купцу не нужно изучать классиков, а учёным не требуются боевые искусства. Однако в современных цивилизованных странах предприниматели имеют образование, а учёные отбывают правительственную воинскую повинность; даже крестьяне обязаны получать образование. Разве это не доказательство эволюционного процесса от простого к сложному? План, который заставит людей переменять работу от простой к сложной, согласуется с принципом эволюции. Древнее знание разделено по категориям на разные предметы; ныне все люди изучают науки до наступления зрелости. Так как каждый может взять на себя часть общего дела, каждый постепенно овладеет большим знанием и получит неизмеримо больше возможностей. Таково третье преимущество.

В-четвёртых, этот план сможет устранить войны. Войны возникают из-за зависти и эгоизма, погоня за частными интересами приводит к их распространению. Это вызывает зависть других. Зависть проистекает от неравенства; неравенство же проистекает от неодинаковых результатов труда. Всё это приводит к войнам в мире. В общем, зло войн проистекает из-за неравномерного распределения тягот. Когда бедные люди завидуют счастью богатых, они стремятся реализовать свои интересы. Когда они ненавидят счастье богатых, возникает зависть. От неё происходят смуты и кровавые революции. Если же тяготы будут распределены равномерно, не будет зависти и не будет протестов. Не будет неравенства, не будет и конфликтов. Человечество сможет поддерживать вечный мир. Таково четвёртое преимущество.

Четырёх преимуществ учения об уравнении людей достаточно, чтобы с его помощью править всей Поднебесной. Тем не менее, скептики могут возразить на три пункта в этом плане. Во-первых, что никто не способен выполнять все работы, во-вторых, что тяготы только увеличатся, в-третьих, что это будет препятствовать учению.

Отвечу на них по порядку. Подобно тому как французский император Наполеон хотел убрать слово «неспособность» из словаря[xiv], в Срединном государстве было несколько мудрецов, которые критиковали тех, кто, имея способности, не работал. Цзайши в «Чжоуских установлениях» однажды сказал: «Если не выращивать скот, не будет возможности принести жертву; если не растить рис, не будет возможности принести жертву; если не сажать деревьев, не будет древесины для гроба; если не мотать коконы, не будет шёлка; если не прясть, не будет траурных одежд из конопли»[xv]. Разве это не доказывает необходимости умножения навыков? Тогда «неспособность» будет оправданием бездействия. Это будет оправданием того, что одежду, пищу и жильё будут изготовлять другие, в то время как некто будет сидеть сиднем и наслаждаться готовым. Так создаётся зависимость от других. Более того, если другой уже делает то, на что «не способен» некто, уже нет возможности говорить о неспособности. Почему надо говорить, что к практической деятельности годны только простолюдины, когда к ней способен каждый, ибо это только вопрос ответственности? Или дело только в общественном положении? Это и порождает ощущение, что никто не в состоянии выполнять всех работ, как было перечислено выше. Отвечаю: в этом аргументе уже заключена общественная иерархия, поэтому он годится только для классового общества [древности] и не годится ныне.

Во-вторых, некоторые могут возразить, что план уравнения человечества увеличит число тягот. И этот аргумент не соответствует действительности. Ныне рабочие трудятся с восьми утра до десяти вечера, они утруждены круглый год и почти не могут отдыхать. В соответствии с планом уравнения человечества, каждый будет трудиться на земле не больше 16 лет, сельскохозяйственный сезон длится несколько месяцев в году, а максимальная продолжительность рабочего дня будет только два часа. Разве не ясно, где больше тягот, а где меньше?

Помимо прочего, чувство тягости всегда зависит от счастья. Чувство горя можно постичь только в одиночестве, а если горе ощущается в коллективе, то граница между счастьем и горем уже неявна. Как можно сказать, что всё ещё чувствуешь боль?! Более того, поскольку любовь к физическому труду и работе свойственна человеческой природе, то и тяжёлая работа соответствует ей. Можно ли сказать, что существуют тяготы большие, нежели работа, соответствующая природе человека? Тогда аргумент увеличения тягот также неверен.

В-третьих, против препятствования учёности, скажу, что учёные древности не только постигали учение, но и занимались землепашеством и при этом превосходили каждый канон в три года. Разве И Юнь не занимался хлебопашеством; разве Фу Юэ[xvi] не занимался строительством? Оба они, однако, стали приближёнными правителя. Разве это не доказательство того, что физический труд не является помехой для учёного? Кроме того, в обществе, о котором мы мечтаем, до достижения зрелости все получают общее образование. После этого их отвлекают не более чем на несколько месяцев в год на полевые работы, и то не более чем на два часа в день. Всё оставшееся время можно посвятить учению. Тем самым оказывается, что возражение о воспрепятствовании учению также неверно. Более того, когда план будет осуществлён, взаимная зависимость будет искоренена, а счастье свободы и равенства – достигнуто. Все неравенства и несправедливости прежних времён будут отменены, и не будет больше рассуждений о неравенстве и иерархии. Если Совершенномудрый вновь родится[xvii], он не станет мне возражать.

Взгляните на историю Борющихся Царств[xviii]. Сюй Син[xix] говорил о том, что у учёных тоже должны быть поля. Он говорил: «Мудрец должен наряду с народом заниматься земледелием и питаться от трудов своих. Когда люди хорошо обеспечены, государство наслаждается миром. Тем не менее, правитель Тэн[xx] имеет зернохранилища и кладовые, и угнетает народ для собственного пропитания»[xxi]. Его идея необыкновенно остра. Заниматься земледелием совместно с крестьянами означает, что работать обязаны все. Он порицал правителя Тэн за эксплуатацию народа ради его же блага. Его идеи кроются в отношении к социальным классам. Тем не менее, Мэн-цзы осудил его, утверждая, что теория Сюя неверна, потому что если все будут заниматься земледелием, то невозможно будет изготовить другие предметы первой необходимости для народа. Ученик Мэн-цзы Чэнь Сян сказал: «Ремёсла никоим образом не могут быть совмещены с земледелием»[xxii]. Крестьяне и ремесленники торгуют друг с другом, с этой точки зрения оказывается, что в Китае есть два класса – рабочих и крестьян. Неужели же трудно уравнять их труд?! Мэн-цзы ответил: «Требовать, чтобы каждый человек сам приготовлял для себя всё то, что приготовляется для него сотнями ремесленников, означает, что весь народ сновал бы без отдыха. Настаивать на том, чтобы все пользовались только тем, что производится для самого себя, означает, что правитель людей губит истинное Дао»[xxiii]. Однако Сюй Син говорил об обмене проса на изделия гончаров и кузнецов, но никогда не обсуждал самодостаточности. Хотя идея самодостаточности очень похожа на учение об уравнении человечества, они разные. Если бы Мэн-цзы мог возродиться, как мог бы он использовать этот предлог? Если он говорил бы о разнице между использованием тела и ума, между управляющими и управляемыми[xxiv], это совершенно противоречило бы равенству рода человеческого. Его теория ещё хуже, чем у Сюй Сина. Хотя учение Сюй Сина несовершенно, он был первым человеком в Китае, который выступал за то, что учёные должны заниматься земледелием бок о бок с крестьянами. Это выдающаяся идея.

Примечание автора. Учение об уравнении людей очень хорошо. Ныне люди, которые утверждают, что мужчины превосходят женщин, верят, что женская природа уступает мужской. Если осуществить план уравнения, то не будет никакой разницы между жизнью мужчин и женщин. Мужчины не будут зависеть в домашнем быту от женщин, а женщины не будут зависеть от мужниных денег на еду и одежду. Взаимная зависимость будет полностью искоренена. Более того, поскольку новорожденные будут направляться в общественные палаты, женщины не обязаны будут поднимать их. Таким образом, их обязанности будут теми же, что и у мужчин. Когда обязанности равны, учение о превосходстве мужчин над женщинами более не будет существовать. Учение о равенстве мужчин и женщин и учение об уравнении человечества являются двумя сторонами единого. Также неверно утверждать, что женщины не в состоянии преодолевать трудностей. В некоторых провинциях, таких как Хунань и Гуанси, вся тяжёлая работа, которую люди даже не могут себе вообразить, возложена на женщин. Поэтому учение, что женщины не могут заниматься тяжёлым трудом, неверно. Я надеюсь, что женщины не будут оправдываться своей неспособностью. Уравнение людей одинаково хорошо и для нашего современного общества, и для женщин.