Первая книга

Свидетельства и фрагменты, относящиеся к началу первой книги

I. Сравнение Гиппократа и Платона

В настоящем сочинении в мои планы не входит собрать и истолковать все изречения [этих] мужей, поскольку я собираюсь дать свои независимые комментарии в других сочинениях. Начиная данный [труд], я пообещал исследовать и разбирать их учения только на предмет того, во всем или нет они согласны друг с другом.

Поскольку предстояло исследовать все, о чем вместе говорят Гиппократ и Платон, и было уже сказано о том, что имеет величайшую силу в медицине и философии, теперь самое подходящее время обратиться к другому.

II. О множествах, управляющих нами

C самого начала предстояло исследовать относительно сил, управляющих нами. Все ли они совокупно устремляются из одного сердца, как полагали Аристотель и Теофраст, или же лучше обозначить их как три начала, как считали Гиппократ и Платон.

Хрисипп спорил с древними не только о началах, но и в отношении самих сил. Так как он не согласился, что существует [сила] яростная и вожделеющая, то, кажется, следует прежде исследовать это мнение, после чего стоит опять вернуться к предложенному вначале, − к тому, что головной мозг, сердце и печень суть начала управляющих нами сил.

3.1.1. Не только для философов, но и для врачей, которые разумно занимаются [своим] ремеслом, существует необходимость исследовать управляющие нами силы: насколько они многочисленны, какого рода, каковым образом каждая из них владеет, и, более всего, в какой части живого существа помещается. Обо всем этом уже и было показано в первой книге.

Вознамерившись исследовать догматы Гиппократа и Платона, мы прежде всего учили, что для медицины и философии существует необходимость с надежностью установить – человеком управляют одна сила или множество.

2.1.1. Исследуя учения Гиппократа и Платона, я начал с первого по значению и показал, что все прочие по своему положению вытекают из него, это и есть [учения] об управляющих нами силах, сколь многочисленны они числом, какова всякая из них, и какое место в живом существе они занимают.

4.7.35. Ведь нет ничего столь очевидного как то, что в наших душах существуют некие силы. От природы они устремлены одна – к удовольствию, другая – к могуществу и победе, они отчётливо просматриваются и в других созданиях, как говорит Посидоний[i], и как мы показали сразу же в начале первой книги.

III. О доказательстве

2.2.28 . Я призывал всякого, в первой [книге] этих комментариев, кто пытается доказывать что бы то ни было, прежде поупражняться в аподиктическом методе[ii].

Способность принимать решение (προαιρετικός) – это особое название руководящей силы души. Мы показали, что научно доказано было только одно определение, имеющее предпосылку в сущности самого исследуемого [предмета], которое выглядит следующим образом: «Где начало нервов, там и руководящее начало души».

Эта наиважнейшая предпосылка определения признана всеми врачами и философами – принимается только то, что истинно: «начало нервов – в головном мозге», а не то, что ложно, например, «начало нервов – в сердце». Можно сформулировать это определение и показать его [людям], невежественным в рассечении [вскрытии], но при этом им доказать ничего невозможно.

IV. О началах души

2.8.22. Таким образом, эта [предпосылка] согласуется с тем, что есть на самом деле, и что мы исследуем, и отвергает установки, изложенные нашими оппонентами. Ранее мной было сказано об изначальном различии между нами.

Если вены происходят из сердца при первоначальном формировании, то кажется, что они будут иметь началом сердце. Однако [наше] исследование было [предпринято] не относительно этого начала, о чем и было сразу определено в начале первой книги.

Затем отвлеченные на исследование их в соответствии с аподиктическим законом, мы высказали общее представление, что к руководящему началу души относится начало чувственного восприятия и стремления к способности принимать решение.

V. О рассечении нервов

Итак, в первой книге нам необходимо было как можно пространнее изложить именно [наше мнение] из-за тех [врачей], которые попытались описать то, чего вообще не видели, но при этом утверждали, будто они рассмотрели это со всем тщанием. Поэтому мы были вынуждены изложить в ней в общих чертах [учение] о рассечении нервов и артерий.

1.7.3. Мы не замедлим здесь [вновь] разъяснить рассечение артерий, как прежде − нервов.

1.10.6. Но если бы кто и согласился, что есть сами нервы, а не телесные сухожилия, то [из этого] с необходимостью не следует, что сердце является началом нервов, и мы не можем показать, что какой-либо нерв был направлен в какой-либо орган тела от него [сердца], как прежде мы показали [это относительно] головного и спинного мозга.

1.6.16. Ведь обнаруживается то, что уже прежде я показал: одни нервы произрастают из головного мозга, а другие – из спинного, при этом сам спинной мозг растет из головного.

1.7.26. ...как ранее я обнаружил, что часть нервов [существует] во всех членах живого существа...

1.10.1. ...но как ранее было сказано, малый [нерв] спускается из головного мозга и врастает в него [сердце].

Началом всех нервов является головной и спинной мозг, [началом] самого спинного мозга − головной, началом всех артерий − сердце, вен − печень, и как нервы от головного мозга [берут] жизненную силу, так и артерии [берут] пульсацию от сердца, так и вены произрастают из печени, что и было показано в [книгах] «О доктринах Гиппократа и Платона».

VI. Опровержение стоиков

2.2.2-3. Напротив, ложны и те [утверждения], о которых я много раз рассказывал в первой книге: когда кто-то говорит, что ни одно из бессловесных животных или не желает, или не раздражается, как и то, что некоторые из стоиков [утверждают], что нервы выросли из сердца.

2.1.1.-2. Я хотел, чтобы ничто так не сохранялось в процессе доказательства, как то, что очевидно доказывается [фактами], а не то, что утверждают вопреки фактам те, кто говорит, что никакое бессловесное животное не желает, или не раздражается, так же [как утверждающие], что начало нервов находится в сердце. Ведь было весьма дерзко решено людьми, упорствующими в споре, опровергнуть все то, что прекрасно было сказано древними, чтобы утвердить свое более новое учение. Итак, всю эту ложь я разобрал в первой книге.

3.7.16. Хрисипп же вместе с другими стоиками выступал против [правильного] учения, утверждая, что все бессловесные животные ничего не желают. Мной же ранее было доказано несостоятельность этого утверждения.

3.3.27. Ведь он думает, что ни одно из бессловесных животных не имеет ни яростного, ни вожделеющего, ни разумного [начала], но, как мной было доказано в первой книге, почти все стоики, как я знаю, говорившие [подобное], отвергают очевидные факты.

3.4.37. Таким образом, мы уже показали в первой книге, что Хрисипп противоречит сам себе.

VII. Об обнажении сердца

2.4.43. Также мною говорилось ранее, что не следует, обнажая сердце, пробуравливать какую бы то ни было полость груди.

Если же кому это удается, тот при желании сможет не только сжать или сдавить или произвести какое-либо другое действие, но и, пожелав извлечь его целиком, не потерпит неудачу в хирургической операции.

Итак, если ты одновременно сделаешь это и разрежешь, как было сказано, правую сторону грудной клетки, то отчетливо увидишь пульсацию правого желудочка сердца.

Глава 5.

1.5.1. Поскольку часть перикарда, непосредственно прилежащая к грудине, сгнила, сердце было видно совершенно отчетливо: так, если бы специально обнажали его при вскрытии.

аль-Рази. Однако ее части были плотно спаяны с грудиной и тоже сгнили. Он сказал: «Мы видели сердце так же четко, как если бы производили вскрытие».

Ибн аль-Мутран. [Она сгнила так], что мы видели сердце так же ясно, как видели при вскрытии, специально обнажая его.

1.5.2. Однако юноша выжил, так как мягкие ткани вокруг грудины срослись и образовали [новый] покров поверх сердца, схожий с той оболочкой, которая существовала [ранее].

аль-Рази. Он сказал: «Юноша исцелился, и на месте, где была удалена часть грудины, плоть наросла так, что оставшиеся части соединились между собою». Сросшаяся плоть прикрыла сердце так же, как ранее верхняя часть перикарда.

Ибн аль-Мутран. Этот юноша исцелился. Плоть наросла в том месте, где была удалена [часть] грудной [кости], она заполнила повреждение и объединила окружающие ткани. Теперь плоть закрывала сердце и служила ему защитой так же, как ранее верхушка перикарда.

1.5.3. Не следует удивляться тому, что юноша выжил от [болезни, зашедшей настолько далеко], что обнажилось сердце. Его положение было не более серьезно, чем при ранениях груди, с которым [врач] встречается ежедневно.

аль-Рази. Он сказал: «Это не более удивительно, чем [обычные] ранения груди».

Ибн аль-Мутран[iii]. Он сказал: «Не стоит удивляться, что сердце иногда может быть открыто и обнажено. Юноша выскользнул [из объятий смерти], ибо с ним не случилось осложнений». [Это повреждение] не более тех, которые мы обычно наблюдаем при ранениях в грудь. Таким образом, от удаления перикарда не стоит ожидать гибельных последствий, как при повреждении других частей сердца.

1.5.4. [Повреждения] перикарда сами по себе не представляют какой-либо особенной опасности, что справедливо показал Герофил и многие другие врачи.

1.5.5. Функции организма у этого юноши значительно не изменялись в процессе лечения, точно так же, как мы наблюдаем у животного при проведении схожего вмешательства.

1.5.6. Какова же цель моих рассуждений по этому поводу? [Прежде всего] показать, что оба желудочка сердца одновременно наполнены кровью. Это можно подтвердить [следующим образом]: если ты вскрываешь сердце, кровь немедленно изливается наружу.

1.5.7. В соответствии же с суждением Хрисиппа [должно быть иначе]: либо вначале [из сердца] должна извергнуться [наполняющая] его пневма, и только затем истечь кровь, либо кровотечения не должно быть вовсе, как наблюдается в случае с желудочком мозга; ведь когда мы, [предварительно] вскрыв череп и удалив твердую оболочку мозга, вскрывали любой из его желудочков, кровь не обнаруживалась в нем ни сразу, ни позже.

1.5.8. То же самое [наблюдается] после смерти животного. Невозможно не обнаружить сгустки крови в левом желудочке сердца, но ты не найдешь их в желудочках мозга, если только он [ранее] не был поврежден вместе с черепной коробкой, что вызвало повреждение некоторых вен или артерий.

1.5.9. Таким же образом у волов, раненых в то место, где спинной мозг вырастает из головного, [мы иногда обнаруживаем] кровь, заполняющую один из передних желудочков.

1.5.10. Не стоит [также] удивляться, что, после ранения заднего желудочка и повреждения окружающих его сосудов, кровь со временем оказывается в передних желудочках.

1.5.11. Бывает даже, что у животного, удушаемого петлей, вследствие приложенной к этому силы, [под давлением] большого количества крови или силы кровотока, в головном мозге может разорваться какой-то сосуд. Однако если животное тонет в воде, сосуды не разрываются подобным образом.

1.5.12. И, конечно, при других причинах смерти животного мы не обнаруживаем в желудочке головного мозга сгустков крови, которые обычно находим в сердце.

1.5.13. Кажется, я слишком подробно описал происходящее с мертвыми животными. Возвращаясь вновь к живым созданиям, я продемонстрирую тебе, что, кровотечение начинается мгновенно в любом случае, когда ты вводишь в левый желудочек не только нож, но и писчую палочку, иглу или что-то подобное.

1.5.14. А ведь сначала должна была бы выйти пневма, а потом только кровь – в этом случае и отверстие [в сердце] не скоро бы закрылось.

1.5.15. На самом деле [все] не так: кровь моментально выступает из отверстия раны, так что, даже сильно поторопившись с выполнением вмешательства, ты не сможешь извлечь инструмент, не обагренный кровью. Поэтому очевидно, что левый желудочек [сердца] полон крови.

Глава 6

1.6.1. Относительно утверждений Эрасистрата[iv] и его последователей о том, что в желудочке до его выделения [хирургическим путем] содержалась только пневма, а кровь потекла лишь после. Скажем прямо: это речи людей, не боящихся позора.

1.6.2. Их наглость легко разоблачается. Ведь если против [закона] природы кровь проникла в дыхательный желудочек сердца, то, как мне кажется, это должно было бы нарушить его нормальное функционирование, артерии не пульсировали бы для насыщения пневмой и многие другие функции [органов тела] нарушились бы, утратив источник, поддерживающий их.

1.6.3. Эрасистрат утверждает, что этот желудочек наполнен жизненным духом, Хрисипп[v] – психическим[vi].

1.6.4. Но никаких признаков, [подтверждающих подобное], мы не находим у животных. Любой сомневающийся может убедиться в этом с помощью опытов, которые я демонстрирую на разных животных, а иногда и одном и том же, чтобы показать, сколь многочисленны и выраженны изменения, происходящие во всем теле при повреждении желудочка мозга.

1.6.5. Впрочем, почему я говорю «поврежден»? Ведь если даже ты просто надавишь на него, перед тем, как вскрыть, животное тут же станет неподвижным, бесчувственным, бездыханным и безгласным.

1.6.6. То же самое мы наблюдаем и у человека при трепанации черепа. Поэтому [при ранениях] для безопасности [пациента] мы спешим удалить обломки костей и использовать инструменты, предохраняющие твердую мозговую оболочку. Если же кто-то надавит ими на мозг даже немного сильнее, чем следовало бы, [пациенты] становятся бесчувственными, и любое сознательное движение у них невозможно. Однако этого не происходит, если надавить на обнаженное сердце.

1.6.7. Последнее я знаю точно: однажды я поручил держать сердце кузнечными клещами, так как оно выскакивало из рук от сильного биения. В этом случае у животного не изменились ни ощущения, ни произвольные движения, оно громко вопило, беспрепятственно дышало и могло двигаться.

1.6.8. Когда сердце подобным образом перехвачено, нарушается только работа артерий, никакая другая из функций у животного не нарушается: до тех пор, пока оно живо, оно дышит и сохраняет способность к движению.

1.6.9. Но если подобным образом сдавить головной мозг, все происходит иначе: артерии, как и положено, пульсируют вместе с сердцем, но ни один член тела не двигается, животное не дышит и не издает звуков.

1.6.10. Так обнаруживается нечто более важное: сердце не нуждается в мозге для [осуществления] своего движения, а мозг, соответственно, в сердце.

1.6.11. Но не для этого я привел примеры анатомических исследований, а чтобы показать, что в желудочках мозга содержится «психическая» пневма.

1.6.12. Теперь я мог бы более всего критиковать Хрисиппа, справедливо полагавшего, что некая чистая и истинная пневма составляет начало души, но при этом ошибочно поместившего ее в сердце.

1.6.13. Впрочем, можно согласиться с Хрисиппом, когда он, в силу отсутствия анатомического опыта, не уверен ни в том, что сердце является началом всех нервов, ни в чем другом, что с этим связано.

1.6.14. Но если кто-то будет осуждать Аристотеля и Праксагора, ошибочно доказывающих, что нервы берут начало в сердце, то это будет справедливо.

1.6.15. Из оставленных ими сочинений можно заключить, что они основательно рассмотрели многие вопросы анатомии. Однако, утверждая, что нервы исходят из сердца, они или сами были слепы, или говорили для слепых. В этом вопросе достаточно очевидны [аргументы] чувственного познания.

1.6.16. Ведь с их помощью подтверждается – и я это обнаружил, – что некоторые нервы произрастают прямо из головного мозга, некоторые – из спинного, а сам спинной мозг – из головного.

1.6.17. Было лучше с этим не спорить, утверждая, что нервы исходят из сердца – либо вскользь, как Аристотель, либо искажая факты, как Праксагор.

1.6.18. Ведь [Праксагор], не обнаружив, что нервы произрастают из сердца, и горделиво намереваясь состязаться с Гиппократом, пытался [в своих рассуждениях] лишить головной мозг всякого начала над нервами. Потом он и вовсе дерзнул обманывать, утверждая, что артерии по своему ходу разделяются и их мелкие отростки превращаются в нервы. Поэтому они устроены, как полые [трубки], чем меньше они становятся, тем уже их просвет. В конечном счете, их оболочки вовсе исчезают, и тогда сосуд окончательно превращается в нерв.

1.6.19. Эрасистрат же решил не оспаривать эту бесстыдную дерзость.

Глава 7

1.7.1. Поскольку я взялся подробно и сразу разобраться в этом вопросе, кратко возражу Праксагору, в основном потому, что и Хрисипп также упомянул этого мужа, противопоставив его взгляды тем, кто полагает, что нервы берут свое начало в голове.

1.7.2. Мы считаем, что следует противопоставить очевидные анатомические данные утверждению Праксагора, согласно которому началом нервов является сердце. Тогда мы бы не спорили с этим законным утверждением.

1.7.3. Но факты говорят об ином, и мы это уже доказывали всем, пожелавшим узнать истину, путем бессчетного числа вскрытий животных. И сейчас мы не замедлим разъяснить анатомию артерий, как ранее – нервов.

1.7.4. Наибольшая [по размеру] артерия исходит из левого желудочка сердца, являясь как бы неким стволом всех артерий живого существа.

1.7.5. Первой от нее ответвляется артерия, питающая сердце, как некая корона, его оплетающая, поэтому люди, сведущие в анатомии, называют ее коронарной.

1.7.6. И ты, о благороднейший Праксагор, никак не можешь сказать, что веточки этой артерии, по мере их разветвления и уменьшения в размерах превращаются в нервы.

1.7.7. Затем, когда наибольшая артерия раздваивается, ее бόльшее ответвление опускается вниз к позвоночнику и прилегает к средним позвонкам, другая же поднимается прямо к горлу.

1.7.8. Итак, прошу тебя, взгляни на те артерии, что отходят от них к грудной клетке, и дерзни утверждать, что какие-то из них превращаются в нервы. Ведь их всего числом двадцать две и парами с ними залегают нервы, исходящие от спинного мозга.

1.7.9. И обнаруживается, что два рода сосудов вместе распространяются и к тому же вместе расщепляются по всей грудной клетке. В оболочке, скрепляющей ребра и межреберные мышцы, вырастает вместе с ними (двумя упомянутыми) некий третий веноподобный сосуд, вместе c ними распространяясь и вместе расщепляясь.

1.7.10. Но теперь мне не нужно обстоятельно рассказывать про вены, так как подробный рассказ о них откладывается до другого места, и я снова возвращаюсь к артериям.

1.7.11. И здесь мы бы закончили с теми [артериями], что в грудной клетке, ведь даже сам Праксагор не решился сказать, что хоть одна артерия в грудной клетке превратилась в нерв.

1.7.12. Однако если так много нервов находится в грудной клетке, и ни одна артерия в ней не изменяется в нерв, то очевидно, что нервы происходят не из артерий.

1.7.13. Однако проследим за артериями вне пределов грудной клетки. Первая их пара поднимается вверх к лопаткам, откуда немалая часть также углубляется внутрь спинного мозга и рассеивается в мышцах шеи. Вторая пара направляется к рукам, именно их, как мне кажется, и касаются туманные намеки Праксагора о превращении в нервы.

1.7.14. Но именно они лучше видны [при анатомическом исследовании], чем торакальные. И ясно, что они также по своему ходу расщепляются, проходя во все части руки, вплоть до пальцев.

1.7.15. При этом не обнаруживается, чтобы хоть одна из них переродилась в нерв. Те [артерии], которые [находятся] в запястьях, и к которым у нас есть обычай прикасаться для распознания горячки, - совсем маленькие, как и те, которые [находятся] между указательным и большим пальцами, но они не переродились в нервы, и даже без анатомического исследования видно, как они пульсируют.

1.7.16. Если предположить, что Праксагор [во время своей врачебной практики] не заметил эти небольшие пульсирующие артерии, то мы можем быть к нему снисходительны и не столь суровы.

1.7.17. Однако каждый раз, когда он утверждает, что более маленькие [артерии] превращаются в нервы, он, конечно, не считает себя подслеповатым, но заявляет, что зорко видит.

1.7.18. Я хотел бы напомнить почитателям Праксагора о подмышечных артериях – они весьма велики и залегают, по одной на каждой стороне в сопровождении четырех пар больших нервов.

1.7.19. Еще не начала расщепляться в этих частях [тела] ни одна из артерий, а нервы здесь уже большие, и даже если бы кто-то был слеп, это не могло бы укрыться от его осязания.

1.7.20. Итак, справедливо, чтобы Праксагор ответил, как они появились, и из каких артерий произросли.

1.7.21. Впрочем, что я буду приглашать его говорить, когда теперь есть возможность и нам сказать правду. Первая упомянутая пара из четырех нервов, безусловно, отрастает от спинного мозга, где четвертый позвонок шеи соединяется с пятым; вторая же [пара] следом за той – между пятым и шестым [позвонком]; третья [пара] – там, где шестой [позвонок] соединяется с седьмым; четвертая [пара] после нее. Это та последняя пара нервов, которая вырастает из промежутка между последним из позвонков шеи и первым [из позвонков] грудной клетки, и это и есть та [пара], которая направляется к рукам.

1.7.22. Вот так написали до нас наиболее сведущие в анатомии, учению которых я свято следую и в первых [своих] трудах, и в предпринятых теперь. Если же они где-то что-то увидели искаженно или изучили недостаточно обстоятельно, это я обошел молчанием; об этом будет сказано в другом трактате.

1.7.23. Не следует с помощью [пустых] теорий пытаться разыскивать артерии, которые изначально превращаются в эти нервы, чтобы только потом пошевелить пальцем или другой частью руки.

1.7.24. По-моему, мы уже на этом этапе [исследования] видим нервы, которые больше по размеру и многочисленнее артерий и возникают не благодаря театральному превращению, но явно исходя из ствола спинного [мозга].

1.7.25. Итак, заблуждения Праксагора теперь явно разоблачены, и поэтому не следует продолжать дискуссию об артериях.

1.7.26. Но поскольку ранее я обещал прояснить вопрос о распределении нервов по всем частям тела, теперь я завершу подробный рассказ об артериях.

1.7.27. Я продолжу повествование, указав на артерии, во-первых, идущие к [молочным железам], во-вторых, залегающие поверх грудной клетки, в-третьих, на расположенные ниже последних, и, в-четвертых, на те, которые направляются к ногам.

1.7.28. Артерии, питающие [молочные железы] и соски, ответвляются от той, которая поднимается к горлу. Они достигают грудины немного ниже ее сочленения с ключицами и проходят по всей ее длине, выходя в конце за пределы грудной клетки.

1.7.29. Не все они разделяются в этом месте. Часть из них спускаются через эпигастральную область, где в изобилии расщепляются на мелкие ветви и встречаются с артериями, восходящими от области паха.

1.7.30. О них будет сказано немного ниже, согласно порядку повествования. Теперь же благоприятный момент [рассказать] о тех [артериях], которые идут вверх от ключиц, так положив начало [их] описанию.

1.7.31. Прямая артерия, поднимаясь из грудной клетки выше ключиц, достигает середины горла и разделяется на две ветви.

1.7.32. Пару артерий, исходящих из этого источника [бифуркации], не вполне верно принято называть «сонными». Однако это название стало общепринятым из-за великого невежества многих врачей и философов после Гиппократа.

1.7.33. Невежды вообразили, что состояние сна [ступора] объясняется свойствами этих артерий, Гиппократ же эту точку зрения не разделял – об этом я расскажу во второй книге данного сочинения. Не стану отказывать этим артериям в закрепившемся за ними названии – пусть здесь они еще называются «сонными».

1.7.34. Сейчас я опишу их местонахождение и то, как они разветвляются и разделяются выше ключиц.

1.7.35. [Сонные артерии] устремляются вверх, их ствол как бы направлен к голове.

1.7.36. В области шеи они дают небольшие ответвления к мышцам. Приближаясь к голове, каждая из них делится надвое.

1.7.37. Далее, все эти четыре разделяются: две питают язык, лицо и все части головы, которые расположены вне черепа, две другие, проходя внутрь черепа, достигают мозга.

1.7.38. В отношении последних [по сих пор] продолжаются серьезные споры, так как они не просто достигают мозга, но под твердой мозговой оболочкой образуют достойное восхищения сплетение, напоминающее рыбацкую сеть.

1.7.39. Теперь же нет необходимости напоминать, что эти [и другие] артерии можно изучать только путем [упражнений] в анатомии, о чем подробно сказано в моих трактатах «О назначении частей [человеческого тела]» и «Об анатомических исследованиях».

1.7.40. В настоящем же сочинении я исследую их анатомию ровно настолько, насколько необходимо, чтобы показать, что все артерии исходят [в своем начале] из левого желудочка сердца.

1.7.41. Значительная часть наибольшей артерии плотно прилегает к средней части позвоночного столба, как в собственно спинной его части, так и в поясничной.

1.7.42. Мы уже указали, что первые ответвления от нее питают всю грудную клетку, затем, по мере прохождения артерии через диафрагму, для питания последней отходит вторая пара ответвлений.

1.7.43. Затем от первой из артерий ниже грудной полости отходит веточка к спине. Она идет в двух направлениях: помимо селезенки, желудка и печени, она питает весь кишечник и брыжейку.

1.7.44. Далее две артерии, теперь уже парные, превосходящие по размеру ранее упомянутые, отходят к почкам, другие отделяются парами к эпигастрию и мышцам поясничной области, по паре – к каждому позвонку вплоть до крестца и оттуда – к матке и яичникам, непарная же артерия – к брыжейке.

1.7.45. В дополнение по всему протяжению спины некие малые артерии по две отходят от большой артерии к каждому позвонку, врастая непосредственно в позвоночный столб.

1.7.46. Но, достигая крестца, [большая] артерия разделяется на значительные по размеру ветви. По одной из них спускается к каждой из ног, по ходу залегания посылая отростки в район крестца, к мочевому пузырю, нижней части матки, в общем – ко всем детородным органам; нет необходимости здесь напоминать каков порядок их устройства.

1.7.47. От каждой из этих артерий, нисходящих к ногам, когда они достигают области паха, отходит по одной вверх, в направлении эпигастрия.

1.7.48. Там они разделяются [на более мелкие] и соединяются с артериями, спускающимися из области [молочных желез] и сосков, так, чтобы сливались все четыре. Об этих артериях я обстоятельно упоминал ранее, перечисляя артерии грудной полости.

1.7.49. Остаются [без описания] две бедренные артерии – каждая проходит через паховую область и залегает ближе к внутренней поверхности бедра вплоть до колена.

1.7.50. Далее они отдают веточки, питающие мышцы бедер; [основной ствол сосуда] проходит ниже, через подколенную ямку и распределяется по всем частям голени и стопы.

1.7.51. Здесь нет необходимости подробно останавливаться на способах разделения артерий, но достаточно кратко указать, что все артерии, по существу, берут свое начало от одной наибольшей, исходящей из левого желудочка сердца, как будто некий ствол дерева вырастает из земли.

1.7.52. Кроме того, существует и другая артерия, исходящая из того же желудочка, оболочкой своей подобная венам. Ее ветви распределяются по всей легочной ткани. Это видно у всех животных, у которых есть легкие; у которых же нет, она ведет к другому органу, который соответствует легким, как, например, жабры – у рыб.

1.7.53. Можно было бы уподобить эту артерию нижней части ствола у растения, которая заключена в самой земле; так вот она расщепляется на проросшие в области легких артерии как будто на некие корни; большая (артерия) распространилась во все тело как бы посредством побегов. [Устройство всякого] живого существа таково, что от нее отделяются все артерии, как я говорил немного раньше.

1.7.54. Именно этим сравнением пользуется Гиппократ, представляя сердце корнем, испускающим все артерии в виде побегов, как печень – корнем, от которого отходят побеги в виде всех вен. Об этом подобии мною много будет сказано в тех разделах, где я буду описывать устройство печени и вен.

1.7.55. Теперь же сказанного достаточно для доказательства того, что все артерии исходят из сердца, и ни одна из них не превратилась в нерв, но началом всех нервов является головной мозг.

Глава 8

1.8.1. Оставим здесь Праксагора с его бесстыдной софистикой и вернемся к Аристотелю, коль скоро он также говорит об исхождении нервов от сердца. Он утверждает это дважды, хотя и весьма путано и туманно.

1.8.2. Человеку, который утверждает подобное, следовало бы, как я полагаю, не только говорить об этом, но и описать в точности прохождение каждого из нервов, проникших во все части тела, так, как мы показали это на примере артерий.

1.8.3. Аристотелю вовсе не подобало утверждать то, что он написал в третьей книге [трактата] «О частях животных». Здесь я приведу это изречение [полностью]: «Сердце также имеет множество нервов, и это разумно, так как все движения исходят от него и осуществляются посредством того, чтобы увлекать и приостанавливать; значит, оно нуждается в обладании такой функцией и способностью»[vii].

1.8.4. Конечно, орган тела, содержащий в себе начало души, «нуждается в обладании такой функцией и способностью», - это очевидно любому. Но Аристотель не только не доказал, что сердце и есть тот самый орган; он не показал правдоподобно, что оно есть начало нервов – если только он не считает, что в самом сердце имеется множество нервных [волокон].

1.8.5. Однако если рассуждать таким образом, мы можем сказать, что руки и ноги – источник нервов. Но ведь тогда бы мы признали, что часть тела, [обильно иннервируемая], есть начало нервов. И ничто не помешало бы нам считать [все] эти органы источниками, откуда нервы [произрастают].

1.8.6. Так мы можем нафантазировать, что не сердце, а подобное сети плетение под плотной мозговой оболочкой [является] началом артерий, ведь в этом самом сплетении находится неисчислимое множество артерий.

1.8.7. Спрошу, воспользовавшись аргументом из [теории] множеств: даже если в сердце обнаружено множество нервов, справедливо ли заключение, что на этом основании оно и является источником нервов в теле животного?

1.8.8. Тем более, что в сердце не так уж и много нервов – это придает утверждению Аристотеля еще более нелепый характер. В сердце находятся некие разрастания, похожие на нервы, но мы не видим оснований заходить слишком далеко, утверждая, что они и есть нервы.

1.8.9. Это может быть ясно показано в соответствии с [методом] самого Аристотеля. Ведь именно он учил нас, исследуя существование вещи самой по себе, обращать внимание прежде всего на функцию органа, а не на его устройство.

1.8.10. Ведь если бы нас спросили: «Что есть глаз?», мы бы ответили: «Это орган зрения». Конечно, Аристотель не считает, что сущностью глаза являются какие-либо влажные оболочки, пленки и мышцы, устроенные именно так. В этом он совершенно прав, о чем я и писал в других своих работах.

1.8.11. Коль скоро сам Аристотель придерживается подобного мнения, нам не стоит тратить время на доказательство очевидного.

1.8.12. Если бы я отвечал кому-то другому, я бы попытался яснее показать, что существо всякого органа определяется его деятельностью и функцией, а не материальной формой.

1.8.13. Но поскольку я возражаю Аристотелю, задолго до нас утверждавшему подобное, я только замечу, что он сам написал это во второй книге трактата «О душе» и в труде «Об органах». Там он ясно показал, что отличать один орган от другого надлежит по его функции, а не по форме.

1.8.14. Таким образом, если речь идет об органе, с помощью которого живое существо видит, мы понимаем, что это глаз, невзирая на то, что он по-разному устроен у человека и, например, у ракообразного; если говорится о части тела, необходимой для ходьбы, то это нога, будь то слон, коза, овца или человек.

1.8.15. Если же это так, то пусть нерв определяется тобой, дражайший Аристотель, не по материальной форме, как у многих, не имеющих навыка в дискуссии, но по деятельности и функции.

Глава 9

1.9.1. В организме существуют три образования, схожих по форме, но отличающихся по деятельности и функции – один называется «нерв», другой «связка», третий «сухожилие».

1.9.2. Нерв всегда произрастает из головного или спинного мозга и [служит] для передачи ощущения или движения – или того и другого вместе – тем частям тела, с которыми соотносится. Связка – бесчувственное [образование], ее функция следует из названия. Наконец, сухожилие – это похожая на нерв часть мышцы, которой та оканчивается. Оно есть среднее между нервом и связкой, как было показано нами в книгах «О движении мышц» и «Об анатомических исследованиях».

1.9.3. Любой нерв имеет совершенно круглую форму, чем отличается от сухожилий и, тем более, связок, большинство из которых может уплощаться до формы мембраны.

1.9.4. Но любая мембрана, покрывающая оболочкой [орган], очень тонкая и мягкая, тогда как связка – образование обычно плотное и твердое.

1.9.5. Некоторые связки нервно-хрящевидные – отсюда и их название. Никакая оболочка органа или нерв, или сухожилие не достигает такой твердости. Некоторые нервы по своей природе очень мягкие, служат только как чувствительные. Некоторые же плотнее по своему составу, но все же сильно уступают связкам по твердости.

1.9.6. То же и с мембранами, [составляющими оболочку], – если они и отличаются друг от друга по твердости, все равно сильно уступают по этому признаку связкам.

1.9.7. Сухожилия сформированы частично из ткани связок, частично из наиболее твердых нервов и, разумеется, находятся посередине между теми и другими. В своей сущности они плотнее нервов, но не такие твердые, как сухожилия.

1.9.8. Все эти три рода образований бледного [цвета], бескровные и плотные, способные разделяться на прямые волокна, за исключением наиболее твердых связок, которые не распускаются на отдельные волокна.

1.9.9. Конечно, если ты хочешь называть их так, как Гиппократ, тогда то, что доставляет ощущение и движение, и есть нерв, натянутый как бечева, – для этого он использовал оба слова: бесчувственное – «связка»; то же, которым оканчивается мышца, – «сухожилие». И я докажу тебе, что в сердце не имеется множества нервов.

1.9.10. Если тебе угодно смешение понятий, как это случилось после Гиппократа, можешь все их называть «нервами», но помни, что между ними существует троякая разница. Одни произрастают из головного и спинного мозга и являются чувствительными и двигательными, другие – связующими и бесчувственными, третьи произрастают из мышц и [только потом становятся тем, что ты назовешь «нервом»].

Глава 10

1.10.1. Итак, мы с очевидностью докажем, что в сердце не имеется чувствительных и двигательных (букв. "совершающих выбор» - Пер.) нервов, заслуживающих [внимания] своей величиной и количеством. Как уже было сказано раньше, немногие [нервы] отходят от головного мозга и врастают [в сердце].

1.10.2. Что же имел в виду Аристотель, говоря что «сердце имеет множество нервов»? Ведь он муж не лживый и достаточно сведущий в анатомии, чтобы, подобно Хрисиппу и его сторонникам, следовать слепо чужим заблуждениям.

1.10.3. Мне кажется, Аристотель просто называет «нервами» то, что Герофил именовал «разрастаниями, подобными нервам».

1.10.4. Речь идет о мембранозных образованиях в устьях сердца, которые Эрасистрат описал столь основательно, а Герофил небрежно.

1.10.5. Эти мембраны, функция которых подобна сухожилиям, а не нервам, сами по себе соединяются и связываются с сердцем.

1.10.6. Даже если некто согласится с тем, что эти ткани похожи на настоящие нервы, то и в этом случае невозможно указать, что какой-либо нерв исходит из сердца к какой-либо части тела, о чем мы подробно рассказали ранее, описывая головной и спинной мозг. Не следует ли из этого со всей ясностью, что сердце не является началом нервов?

1.10.7. Мне кажется, что Аристотель справедливо прибегал к двум основным положениям: во-первых, что для осуществления произвольных движений нужна значительная сила, и, во-вторых, что производство такой силы не является уделом головного мозга. Однако к ним он добавил третье, основанное только на предположении, – что большое количество связок в сердце (похожих, впрочем, на нервы) являются нервами. При этом он не удосужился прибегнуть к анатомии и точнее показать как же, в таком случае, нерв, исходящий от сердца, доходит до различных частей тела.

1.10.8. То же самое обнаруживается и в работах многих врачей, не пожелавших заниматься анатомическими вскрытиями для получения фактов, а прибегнувших к умозаключениям, будто эти факты были им уже знакомы. Их анатомические воззрения изложены неудачно.

1.10.9. Мне кажется, что Аристотель заблуждался сходным образом, установив две истинные посылки и предложив третью – правдоподобную, но неверную.

1.10.10. Я считаю верным утверждение о необходимости некой силы для приведения членов тела животного в движение. Эта сила должна исходить из определенного органа. Верно и то, что в головном мозге ничего подобного не обнаруживается. Я лишь считаю правильным мнение, что в сердце есть множество нервов.

1.10.11. Мы прекрасно можем показать орган, необходимый для приведения членов тела животного в движение; необходимость его существования верно допущена в теории. Но, поскольку он [Аристотель] пренебрег необходимостью использовать вскрытия [для решения этого вопроса], ему не удалось обнаружить этот орган путем наблюдения и ощущений.

1.10.12. Ни один из нервов таковым не является, движут частями тела мышцы, в которые, в свою очередь, врастают нервы.

1.10.13. И может показаться, что мышца выступает как рычаг, который действует под воздействием нерва. Как мы не способны передвигать руками большие тяжести, а только с помощью рычагов, так и нервы не имеют возможности приводить в движение части тела, если к ним не присоединены к мышцам.

1.10.14. В каждой мышце нерв разделяется на отдельные волокна и переплетается с волокнами, составляющими ткань связок, формируя подобное нерву единое образование, врастающее в мышцу, – именно его мы называем сухожилием. Так же его именует не только Гиппократ, но и Гомер. Это сухожилие, исходящее из различных частей тела, и соответствует функции рычага, приводящего в движение тяжелые предметы.

1.10.15. Нет и не нашлось бы в теле ни одного члена, который двигался бы по нашему произволению, не будь установлена перед ним некая мышца, получающая нерв от мозга.

1.10.16. В помощь каждому, кто желал бы в этом твердо убедиться, мною написаны два сочинения – одно посвящено мышцам и подробно разъясняет все их движения, другое показывает, как нервы разветвляются в мышцах.

1.10.17. Все эти вопросы мы обстоятельно и подробно излагаем в сочинениях «Анатомические исследования» и «О функции органов».

1.10.18. Таким образом, мне представляется, что в продолжении этого труда нет необходимости – он достаточно последовательный, полный и ясно устанавливает, что головной мозг есть начало нервов.

1.10.19. Таким же образом мы показали, что началом артерий является сердце; в последующих (книгах) будет показано, что начало вен есть печень.

1.10.20. Итак, закончив этим первую книгу, мы переходим во второй к вопросам, прямо вытекающим из вышесказанного.