Часть 2. Аксиологические предпосылки цивилизационного выбора России

В начале XXI в. ослабла роль фундаментальных ценностей человеческой цивилизации, которая оказалась в кризисе и утрачивает способность обеспечивать устойчивое существование вида homo sapiens. В части 1 статьи показано, что человечество находится перед многовариантным цивилизационным выбором, обоснована возможность перспективной цивилизации реального гуманизма. В части 2 показано геопространственное своеобразие российской цивилизации как северо-срединной, обоснована реальность альтернативы ценностных позиций ее населения (гуманизм – авторитарность), изложены основные положения поэтапной стратегии гуманистической модернизации России, актуализирована методология критического гуманизма.

At the beginning of the 21st century has weakened the role of the fundamental values of human civilization, which was in crisis and can no longer ensure the sustainable existence of homo sapiens. In part 1 of article shows that humanity is facing a contingency civilizational choice proved the possibility of perspective civilization of real humanism. In part 2 is the originality of the Russia civilization in the world as North-Middle, shows the alternative values positions of its population (the humanism – authoritarianism), sets out the main provisions of the phased strategy of Russia humanistic modernization, updated methodology of critical humanism.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: северо-срединная цивилизация, субцивилизация, реальный гуманизм, гуманистическая модернизация.

KEY WORDS: North-Middle civilization, subcivilization, the real humanism, humanist modernization.

Вместе со всем человечеством в начале XXI в. российская цивилизация находится в условиях многомерного выбора фундаментальных ценностей.

Впрочем, сначала надо определиться по исходному, до сих пор дискуссионному вопросу: правомерно ли вообще говорить о российской цивилизации, существует ли она? После глубоких сомнений, я пришел к выводу, что имеются две основные группы фактов-аргументов в пользу позитивного ответа на этот вопрос: положение России в глобальном цивилизационном пространстве и своеобразие основных ее компонент как цивилизации.

Северо-срединное положение России в пространстве человеческой цивилизации

Да, продолжаются дискуссии по этому вопросу в контексте альтернатив: консервативно-православная или инновационно-либеральная, а также: Европа или Азия, или – между Европой и Азией. В этих дискуссиях немало мифологии, идеологических пристрастий.

Я, однако, предпочитаю принять в качестве исходных факты, прежде всего, пространственно-демографические. Россия занимает примерно 1/8 часть земной суши, а ее сухопутные границы протянулись более чем на 22 тыс. км. Несмотря на постсоветские утраты и неблагоприятные демографические процессы, по численности населения Россия удерживает место в первой десятке стран с наибольшим населением (свыше 143 млн. человек), т.е. остается одним из больших человеческих сообществ.

В рамках геопространственной типологии цивилизаций (западная, восточные, южные) прежде всего следует учитывать, что Россия расположена не вообще на Евразийском континенте, а, во-первых, на его севере и, во-вторых, изначально, в виде Московского княжества, которое стало ядром будущей империи и цивилизации, занимала срединное положение на этой части континента. Сознавая необходимость уточнений, считаю возможным охарактеризовать российскую цивилизацию как северо-срединную, многие изначальные черты которой сохранили значение.

В процессе исторической эволюции возникли и развились особенности российского сообщества как цивилизации. Они восходят к отмеченному своеобразию пространственного расположения его исходного этнокультурного субъекта – молодого племени великороссов. В Средние века в результате постоянных нападений кочевников на Киевскую Русь большая часть великорусского племени (по оценке В.О. Ключевского, в разы превосходившего малороссов и белорусов) вышла из центральной днепровской Руси и с середины XII в. расселилась в центре Восточно-Европейской равнины, на территории, которая включает Валдайскую, Смоленско-Московскую, Среднерусскую возвышенности и Мещерскую низменность (между Окой и Клязьмой). Эта территория пологим всхолмленным куполом возвышается до 340 м над уровнем моря и образует Великий водораздел: между бассейнами Белого и Балтийского, Черного и Каспийского морей. Начинаясь на водоразделе, в эти моря текут реки Волга с впадающей в нее Окой, Днепр и Западная Двина. Волга и Ока делят территорию на три части: Правобережье Оки, Волжско-Окское Междуречье, Заволжье (левый берег Волги). Река Москва образует транзитную хорду между Верхней Волгой и средней Окой. Учитывая отдаленность от расположенного на юге Дикого поля кочевников, территория отличается выгодным транспортно-географическим и оборонно-стратегическим положением.

Здесь, среди непроходимых лесов, топких болот и многих рек, великороссы встретились с финскими племенами (мурома, меря, весь), которые селились разрозненно, мелкими хуторами. Великороссы заселяли свободные лесные территории, поэтому встречи с финнами были обычно мирными. Здесь сформировался генотип великороссов с некоторыми финскими чертами, затем добавились черты татар. «Москву можно считать если не географическим, то этнографическим центром Руси, как эта Русь размещена была в XIV веке» [Ключевский 1988, 11]. От Среднерусской возвышенности стала расти Русь Великая, Россия многоэтничная, разноконфессиональная, цивилизация российская – до Белого и Балтийского, Черного и Каспийского морей, до Амура, Аляски и Ледовитого океана.

Геопространственная характеристика российской цивилизации как северо-срединной прежде всего указывает на контрастные, малоблагоприятные для жизни климатические условия большой части территории. Соответственно характеру природных условий длительное время обширные территории на северо-востоке и востоке оставались малозаселенными, открытыми для последующего заселения. И сегодня плотность населения страны остается низкой (в среднем 8,3 чел./кв. км.).

Еще важнее, что северо-срединное положение российской цивилизации характеризует ее как находящуюся на стыке западной и восточных, а также юго-восточных цивилизаций Северного полушария, а не между Европой и Азией, между их цивилизациями, как это нередко трактуют. Это обусловливает не простую двуфакторность, символизируемую двуглавым орлом, а сложную многовекторность ее взаимодействий в цивилизационном пространстве.

Ближними соседями российской цивилизации являются: западная (точнее, ее европейская субцивилизация), мусульманская, индийская (шире – буддийская), китайская цивилизации. Каждая из них обладает своеобразием, которое не исчерпывается принадлежностью к Азии.

Многие факты позволяют заключить, что еще продолжается становление российской цивилизации как социокультурного мегасообщества – и внутренней его структуры, и укорененности фундаментальных ценностей в повседневных практиках.

Компоненты российской цивилизации, диссонанс социума и культуры

Основными субъектами российской цивилизации изначально стали великороссы, русские, затем все российские этносы (свыше 160) как россияне. Срединному положению на континенте в окружении других цивилизаций соответствует этнокультурное многообразие России. При этом более 4/5 всего населения составляют русские, что означает своеобразную целостность многоэтничности населения и одновременно – наличие трудолюбивой и адаптивной к новым условиям рабочей силы, способной осваивать огромные природные ресурсы (водные, лесные, углеводородные) в суровых для жизни климатических условиях. Высокая жизнестойкость русских в таких условиях, их готовность к самопожертвованию заложили основы русского, шире – российского антропно-цивилизационного типа, стали значимыми факторами сохранения и развития страны в критические периоды ее истории, особенно в ответ на нередкие попытки внешних завоеваний – с востока, запада и юга.

Современные характеристики русских и россиян как антропно-цивилизационного типа мало исследованы в цивилизационной их комплексности. Преобладают частно-дисциплинарные исследования, не всегда корректные, но есть высокопрофессиональные оценки отдельных авторов. Приведу оценки-выводы историка, социолога и политолога, профессора А.А. Галкина: «Этнокультурная гетерогенность сформировала такие черты национального характера русского народа как добрососедство, терпимость, способность к усвоению ценностей разных культур… Северный климат земель, ставших постоянным местом их обитания, вынуждал вырабатывать такие нормы группового поведения, которые были необходимы для выживания в столь суровых условиях. Этим объясняется устойчивость общинных отношений и связанные с ним традиции коллективизма и артельности» [Галкин 2008].

В силу малоблагоприятных природных условий (почва малоплодородная, в основном суглинистая) возможности выживания русского населения, быстро увеличившегося в Волжско-Окском междуречье, стали исчерпываться, и ему пришлось модернизировать культуру своей трудовой деятельности – «промыслити себе пропитание» (Н.Н. Баранский) не только сельским хозяйством, но и разными промыслами: изготовлением холстов и полотен из льна, обработкой кожи, шерсти, древесины, железа. Сырья и топлива (леса) для этих зачатков промышленности было достаточно, а обмен этой продукции на пищу и другие необходимые предметы обеспечивался выгодным транспортным положением района. Дальнейшее развитие промышленности и других отраслей хозяйства России хорошо известно.

Духовная культура великороссов возникла как языческая, затем восприняла православие как восточную ветвь европейского христианства (сохранив элементы двоеверия – симбиоза православия и язычества), стала ее центром («Третьим Римом», единственным независимым, в этом смысле «самодержавным» православным государством). Ее вдохновенные служители распространяли православие не мечом и огнем, но словом и личным примером бескорыстия, основывая многочисленные монастыри и храмы в незаселенных местностях, которые становились центрами земледелия и крупных поселений. При этом сохранились культура и конфессии различных этносов. К сожалению, не всех.

Этот тип культуры соответствовал северо-срединному положению страны, население которой, духовно укрепляясь подвижниками православной церкви и мобилизуясь государством, осуществляло миссию «третьего Рима»: отстояло собственную независимость на западных рубежах; помогло сохранить культурную идентичность православным братьям-славянам ряда стран Восточной Европы; достаточно толерантно укоренило православие в малонаселенных территориях Сибири и Дальнего востока.

Через столетия, во взаимодействии с иными культурами, в том числе иных конфессий, возник и развился уникальный феномен русской, затем многоэтничной российской культуры. Особая роль в этом процессе принадлежит русскому языку – поистине «дому бытия» культуры (Хайдеггер), русской и в целом российской цивилизации [Лексин 2015]. С середины XIX в. феномен российской культуры развился, в высоких ее проявлениях (науке, образовании, художественной литературе, музыке, театре), в современный российско-европейский тип, в котором утверждается триединство фундаментальных ценностей цивилизации.

Социум этого мегасообщества как совокупность экономических, политических и иных отношений между его членами испытал воздействие российско-европейской культуры, но в целом сложился далеко не адекватным ей. Процессы становления государственности и характер отношений государства и народа, общества сформировались в значительной мере под влиянием российско-азиатских практик этатизма, которые обрели характер вседозволенной авторитарности и распространились не только на отношения власти – собственности, но на всю совокупность общественных отношений, на всех уровнях, включая бытовой, препятствуя укоренению ряда фундаментальных ценностей цивилизации. Слабое сопротивление населения давлению власти объясняется отчасти модификацией азиатских практик этатизма под влиянием российско-европейской культуры, а также в немалой степени – наличием свободных пространств на северо-востоке и востоке, на которые вплоть до XX в. переселялись значительные группы крестьянского населения.

Исследователь социальной истории России показал: «В массовом сознании крестьянства XVIII–XIX вв. обнаруживается миграционная парадигма, которая делала крестьянина подготовленным для переселения… Крестьяне идеализировали акт миграции, рассматривая его как уход от неправедной «новизны» и перенесение на новое место справедливой «старины», как поиск рая на земле на далеких землях… Раскольники уходили на новые места, скрываясь от преследований властей, крестьяне бежали на новые места в поисках спасения от крепостного права. На этом фоне и могла родиться парадигма миграции. В то же время ее утверждал сам факт постоянной колонизации» [Миронов 2003, 28].

Возможно, «парадигма ухода» повлияла и на незавершенность попыток преодоления (модернизации) азиатско-этатистских практик российского социума, предпринимавшихся в XVIII – начале ХХ вв.. В конце ХХ в. началась новая его трансформация сверху. Основным ее содержанием стало новое воссоздание вседозволенной авторитарности прежде всего в ходе приватизации государственной собственности. Возник корпоративно-бюрократический периферийный капитализм. По оценке Г.А. Явлинского и его коллеги, «…точнее всего характеристики современного российского капитализма отражает термин “периферийный”». Для него характерны «…отсутствие самодостаточности и внутренне встроенных механизмов роста в нашем национальном хозяйстве, высокая зависимость экономики и бизнеса в России от ядра современного капитализма – экономики развитой части мира. <…> Это экономика, в которой смешанной является не форма собственности, а сама логика экономического, да и социального поведения. <…> Наиболее типичным является некий комбинированный вариант, когда наличие отношений конкуренции сочетается с довольно плотной зависимостью от административной власти» [Явлинский, Космынин 2011, 16].

Наиболее ощутимой чертой периферийного капитализма в России стала его компрадорская доминанта, т.е. вывоз получаемых в стране сверхдоходов за рубеж и их включение в глобальные потоки капитала.

В «тучные» первые 10 лет ХХI в. росли доходы всех слоев населения. Но при этом воспроизводились социальные контрасты, возникшие в результате экономических «реформ». Авторитарная вседозволенность блокировала формирование действенного гражданского общества. В итоге, не завершена декларированная трансформация российского социума в демократическое государство с социально ответственной рыночной экономикой и активным гражданским обществом, сохраняется инерция многих практик вседозволенного авторитаризма, которые препятствуют реализации культурного потенциала населения, становлению нового качества его жизни, достижению необходимой конкурентоспособности страны.

Дистанции между состояниями модернизированности макрорегионов и проблема российских субцивилизаций

Исследования процессов модернизации российских регионов, выполненные ЦИСИ Института философии РАН в 2011–2014 гг., показали, что между федеральными округами как макрорегиональными сообществами, имеющими черты субцивилизаций, устойчиво сохраняются значительные дистанции состояний их модернизированности. Это провоцирует риски, опасные для целостности Российской Федерации.

В целом в 2000–2010 гг. повысились состояния модернизированности всех федеральных округов, кроме одного. Однако, по сути, прежняя иерархия состояний их модернизированности лишь модифицировалась, а дистанция между некоторыми из них увеличилась. Южный и Северо-Кавказский ФО остались в низких состояниях; вновь на одну ступень выше их оказались Приволжский, Сибирский и Дальневосточный ФО; но все эти 5 ФО остались на первой, индустриальной стадии модернизации. Однако уже три федеральных округа достигли второй, информационной стадии модернизации: Центральный ФО вышел на один уровень с Северо-Западным ФО, Уральский ФО по-прежнему отстает от них, но дистанцировался от Сибирского и Дальневосточного округов.

Дело не просто в неравномерности модернизации в различных регионах. Более существенно сохранение иерархии дистанций между состояниями модернизированности регионов, даже в условиях их в целом позитивной динамики. Существуют четыре модернизационных кластера федеральных округов России, которые различаются состояниями модернизированности и векторами эволюции этих состояний.

Прежде всего, это два кластера макрорегионов, которые находятся на достаточно высокой, информационной стадии модернизации. Наиболее высокий кластер образуют Северо-Западный и Центральный федеральные округа, которые во многом благодаря своим столицам уже в 2000 и 2005 гг. вошли во вторую стадию социоэкономической модернизации и находятся в фазах ее начала и роста. Наряду с ними модернизационный кластер выше среднего представляет один федеральный округ – Уральский. Благодаря нефти и газу автономных округов Тюменской области и промышленности Свердловской области он уже к 2005 г. вошел во вторую стадию модернизации и сохранил эту позицию к 2010 г.

Однако существенно ниже, на первой, индустриальной стадии модернизации находятся еще два кластера. Средний кластер составляют Приволжский, Сибирский и Дальневосточный округа, которые с некоторым запаздыванием все же достигли третьей фазы первой стадии модернизации – фазы зрелости, но не преодолели барьера завершающей ее фазы – перехода к второй стадии. Наконец, самый низкий кластер образуют Южный и Северо-Кавказский округа: их характеризует заторможенное, сравнительно поздно начавшееся повышение состояний первичной модернизации, лимитированное фазами роста или перехода к зрелости.

Наличие макрорегионов, а в их составе – регионов (субъектов Российской федерации), существенно различающихся по состояниям модернизированности, чревато социально-политическими рисками. Особенно чувствительны и рискоопасны такие ситуации для приграничных субъектов Российской Федерации: теперь их 28 из 85. Социоэкономические и социокультурные различия между территориями служат почвой для активизации национал-сепаратистских настроений. Эти настроения, особенно если их носители получают финансирование извне, образуют мобилизационный потенциал для становления идеологических платформ и лозунгов, которые с помощью информационных технологий используются для рекрутирования активистов социально-политических групп и движений, вынашивающих планы отделения тех или иных регионов от России.

Необходимо снижать такие риски. Однако для решения этой задачи необходимо уяснить: достаточно ли интерпретировать выявленные различия между состояниями модернизированности макрорегионов только в рамках процессов модернизации как таковой? Не таятся ли за ними более глубокие социокультурные основания, имеющие цивилизационный характер? Чтобы ответить на эти вопросы, следует конкретизировать понимание цивилизационного пространства России, его внутренней структуры и ее динамики.

О российской цивилизации недостаточно говорить лишь в целом, как о гомогенном пространстве. Подобно западной и иным цивилизациям, в ней также существуют или формируются субцивилизации, обладающие этнокультурными и социально-историческими особенностями. Социокультурное пространство России многомерно. Хорологический подход (от греч. choros – место), сочетающий физико-географические и культурно-исторические параметры культурных миров и используемый в культурной географии, позволил выделить восемь уровней таксономических единиц культурно-ландшафтного районирования [Туровский 1998]. Имеются и иные комплексные типологии – экономико-географические, административно-территориальные и другие. (Подробнее о многомерности социокультурного пространства России см. [Лапин 2009].) Для задачи структурирования российской цивилизации в контексте проблем модернизации наиболее значимо пространственное сопоставление-совмещение культурных миров (их границы наименее определенны), экономических макрорегионов и административно-управленческих федеральных округов (они имеют наиболее четкие границы). Сложность в том, что границы этих сущностно различающихся объектов не совпадают, но всё же их территории во многом пересекаются, образуя многомерные субцивилизационные пространства с нечеткими границами.

По этнокультурным основаниям можно выделить две группы российских субцивилизаций. Во-первых, это субцивилизации в рамках российских территорий русского мира, подавляющее большинство населения которых составляют этнически русские, а каждый из иных этносов представлен немногими процентами; большинство верующих исповедуют православие, при этом толерантно относятся к верующим иных конфессий; предварительно назовем их русские православные субцивилизации. Во-вторых, субцивилизации иных культурных миров России, в населении которых русские не доминируют, а представляют собой один из этносов (не всегда крупный), при этом большинство населения коренных этносов владеет русским языком, освоило русскую культуру, в целом толерантно относится к русским и православию; предварительно назовем их комплексные социокультурные субцивилизации.

Проецируя эту типологию на федеральные округа как административно-управленческие макрорегионы, можно предварительно выделить три преимущественно русские, православные субцивилизации: Русско-Европейская (три федеральных округа: Центральный, Северо-Западный, Южный); Уральская; Сибирская. Каждая из них в целом культурно и социально однородна, в некоторых случаях они включают инокультурные регионы; вместе с тем, они существенно различаются природными ресурсами и климатическими условиями, находятся в разных стадиях (или фазах) социоэкономической и социокультурной модернизации (развития) – это эволюционно-стадиальные субцивилизации; в 2012 г. их население составляло 68,2% от общей численности населения России.

Так же предварительно можно выделить три сложно-устроенные, комплексные субцивилизации: Приволжская, Дальневосточная, Северо-Кавказская. Они заметно отличаются от первой группы и между собой по компонентам культуры (языкам, конфессиям, традициям), отчасти и по некоторым чертам социума (более выражены азиатские практики этатизма и др.) – это комплексные социокультурные субцивилизации; в 2012 г. их население составляло 31,8% от общей численности населения России.

Отдельного внимания заслуживают цивилизационные характеристики Приарктического ареала России, который может включать регионы нескольких федеральных округов.

Существование или формирование нескольких субцивилизаций не умаляет значения того, что каждая из них является частью российской цивилизации. Всех их объединяет многовековая история совместной жизнедеятельности населения, традиционно толерантное взаимодействие разных культур и конфессий, системно взаимозависимые экономические, социальные, политические и иные жизненно значимые интересы. Не в последнюю очередь – сходная структура базовых ценностей населения регионов и макрорегионов: наш всероссийский мониторинг «Ценности и интересы населения России», продолжающийся около четверти века, в сочетании с социокультурными портретами почти трети регионов России, устойчиво показывает высокое сходство общероссийских и региональных структур базовых ценностей. Около 70% функциональных ценностных позиций населения большинства регионов аналогичны общероссийским, а различаются – около 30%, что нормально. В регионах наблюдается, в основном, та же, что и в России в целом, фундаментальная альтернатива ценностных позиций (повседневный гуманизм versus вседозволенная авторитарность), в тех же пропорциях их поддержки населением. Такие сходства скрепляют социокультурное пространство российской цивилизации, но в то же время свидетельствуют о глубокой укорененности социокультурных факторов стагнации, или тормозов модернизации – одним из них является отмеченная альтернатива ценностных позиций, которая на практике стала их толерантным симбиозом [Лапин 2011, 8–10].

Вместе с тем, каждая субцивилизация находится в той или иной стадии-фазе формирования-развития. Субцивилизационные характеристики федеральных округов или близких им социокультурных территорий недостаточно изучены. Необходимы специальные исследования их состояния и динамики. Вызывает тревогу, что практическое значение цивилизационных факторов эволюции России недооценено. Сужены возможности регионов как действительных субъектов развития и реализации человеческого потенциала российской цивилизации. Недооценены риски, которые возникают на почве дистанций между состояниями модернизированности макрорегионов (федеральных округов) как потенциальных субцивилизаций.

Для снижения этих и других рисков, использования имеющихся возможностей необходима взвешенная стратегия модернизации России, комплексного ее развития как цивилизации. Многие факты свидетельствуют о том, что становление российской цивилизации как целого еще не завершено и открыто будущему – налицо многовариантный цивилизационный выбор.

Многовариантность цивилизационного выбора России

В настоящее время цивилизационный выбор России, как и всего человечества, многовариантен. Дальнейший путь эволюции цивилизаций остается открытым, каждая страна, локальная цивилизация и субцивилизация должна иметь возможность сама выбрать свой путь. Но все они взаимосвязаны, даже взаимозависимы. Поэтому необходимо достичь согласия (консенсуса) хотя бы о минимуме фундаментальных ценностей.

Это сверхсложная задача, к решению которой человечество лишь приступает. В условиях угроз его существованию становится необходимым искать и находить способы достичь общецивилизационного консенсуса ценностей. В принципе, среди специалистов есть согласие, что основным таким способом может быть диалог культур, вернее, диалог их представителей.

Однако в данном случае особая сложность состоит в том, что речь идет о диалоге не в рамках гомогенной культуры, используя единую логику мышления, а между представителями разных культурных традиций, мышление которых может строиться в различных логиках. Ответом на эту трудность стали концепции диалога логик исторически разных форм разумения, диалогики [Библер 1998]; оригинальные исследования современных альтернативных систем логики, описывающих тот же предмет, логик смысла [Смирнов 2001]. Это логики диалога, ориентированные не просто на понимание мира, а на взаимопонимание участников диалога.

Но основным камнем преткновения остаются все же глубокие различия интересов участников диалога – представителей стран, весьма разных по уровню экономического развития, по конкурентоспособности на мировом рынке, по возможностям экономического и военно-политического влияния на другие страны. В таких условиях возможность достичь консенсуса тем выше, чем фундаментальнее спектр ценностей, рассматриваемых как потенциально общецивилизационные. В соответствии с определением цивилизации, принятым в первой части настоящей статьи, должны быть представлены фундаментальные ценности, выражающие две характеристики цивилизации: во-первых, те ценности, которые обеспечивают выживание вида homo sapiens – их люди не могут нарушать, чтобы сохранять себя как индивидов, свою жизнь, и продолжать весь род (самосохранительные запреты-табу [Соловьев 1997]). Это прежде всего ценность жизни человека и сопряженная с нею ценность ненасилия; во-вторых, те ценности, которым люди должны следовать, чтобы развивать себя и свои человеческие качества, это прежде всего достоинство человека (его потребности и способности, свободы и права, обязанности и деятельностные компетенции).

Со всей очевидностью актуализировался экзогенно мотивированный выбор – в контексте кризиса человеческой цивилизации. Экзогенный выбор можно рассматривать как вероятность существенного ограничения эндогенного выбора или даже отказа от него. Подверженность экзогенному выбору во многом зависит от ценностей и политической воли властвующего класса.

Вместе с тем сохраняется собственный, эндогенный выбор России. Он заключается в определении вектора ее эволюции как сохранения имеющегося состояния цивилизации, а также возможной ее рецессии, или как движения к гуманистически более высокому ее состоянию.

Население России предпочитает вектор реального гуманизма

Ниже я охарактеризую аксиологические предпосылки эндогенного выбора России, который зависит не только от правящего класса, но прежде всего от населения страны. Я исхожу из результатов шести волн всероссийского Мониторинга «Ценности и интересы населения России», который осуществляет ЦИСИ Института философии РАН с 1990 г. Эти результаты постоянно публикуются, озвучиваются на российских и международных конгрессах и конференциях, цитируются и активно используются в социально-гуманитарных исследованиях, в том числе в социокультурных портретах около 30 регионов России (см., например, [Лапин, Беляева (ред.) 2013]).

Опираясь на имеющиеся данные, считаю возможным предложить аксиологическую гипотезу о реальности и характере цивилизационного выбора России: устойчивое существование фундаментальной альтернативы ценностных позиций, образуемых совокупностями базовых ценностей (повседневный гуманизм versus вседозволенная авторитарность), свидетельствует и о реальности цивилизационного выбора, осуществить который предстоит населению страны, и о характере этого выбора.

Концептуальной рамкой получения эмпирических данных по программе мониторинга стала модель, включающая 14 базовых ценностей. Как видно из Таблицы 1, они представляют три цивилизационных типа: традиционные, общецивилизационные, современные (либерально-модернистские).

Таблица 1

Цивилизационные типы изучаемых базовых ценностей россиян

Результаты мониторинга показали, что на постсоветском этапе в сознании россиян сформировалось динамичное совмещение всех трех культурно различных типов ценностей. При этом среди высших, терминальных ценностей преобладают традиционные и общецивилизационные, а среди более прагматичных, инструментальных ценностей – современные. Но в целом в структуре базовых ценностей постепенно растет поддержка общекультурных и особенно современных ценностей по сравнению с традиционными.

Вместе с тем в сознании населения России изучаемые базовые ценности устойчиво дифференцированы на два социально-функциональных кластера: преимущественно интегрирующие и преимущественно дифференцирующие большинство населения.

За этой дифференциацией обнаруживается цивилизационная альтернатива ценностных позиций: с одной стороны, гуманизм, основанный на ценностях семьи, дружеского общения и приоритета закона; а с другой – авторитарность, означающая приоритет ценности власти над людьми, в сочетании с вседозволенностью. При этом гуманизм является ценностной позицией, которую поддерживает большинство населения (77%), в то время как авторитарность – позиция явного меньшинства (23%), т.е. налицо демократизм гуманистической иерархии базовых ценностей.

Поскольку осуществление институционально-регулятивной функции предполагает наличие властных, авторитарных качеств у ее носителей, приверженцы авторитарности, составляя менее четверти населения, стремятся войти и часто входят в структуры власти, а при решении управленческих задач они контролируют гуманно ориентированное большинство, фактически доминируют над ним. Следовательно, реально демократическая иерархия базовых ценностей превращается в обратную, антидемократическую: дифференцирующие инструментальные ценности доминируют над интегрирующими терминальными.

Медленно, но растет поддержка современных, либеральных ценностей. Тем не менее, населению недостает гражданской активности. При малом противодействии, даже при попустительстве сторонников гуманизма, в управленческих практиках, во многом и в повседневности доминируют позиции вседозволенной авторитарности: коррупции, преступности, терроризма. Такой толерантный симбиоз альтернативных ценностей блокирует осуществление пока еще высокого культурного потенциала широких слоев населения, их модернизационную активность.

С каким именно цивилизационным выбором соотносится охарактеризованная выше аксиологическая альтернатива? Позиция вседозволенной авторитарности соответствует давно укоренившимся и потому традиционным практикам российской цивилизации – практикам вседозволенной авторитарности. Как уже отмечено, такие практики отнюдь не ограничиваются политической сферой, а охватывают все сферы жизни – быт, экономику, культуру, политику, общественную жизнь.

Противоположную позицию (повседневный гуманизм) можно рассматривать как исходный ценностный ориентир качественно иного способа жизнеустройства, о котором давно мечтает подавляющее большинство населения России как о справедливом и достойном – этой мечте близок идеал цивилизации реального гуманизма.

Как было показано в первой части статьи, этот выбор предполагает укоренение триединства фундаментальных ценностей: жизнь человека; его достоинство; ненасилие в отношениях между людьми и странами. Этому укоренению препятствует сохранение азиатско-этатистских практик, пусть и в российско-модифицированном виде. Вместе с тем применительно к России результаты эмпирических исследований дают основание дополнить общецивилизационную триаду ценностей реального гуманизма Ненасилие – Жизнь Человека – Достоинство двумя фундаментальными ценностями, которые сегодня доминируют в аксиологическом сознании россиян: это Семья как основной институт воспроизводства цивилизации и всего человеческого рода и Законность как современная ценность обязательного для всех следования закону. Таким образом, получаем своеобразную пентаду (пентаграмму) фундаментальных ценностей цивилизационного выбора, который ориентирует эволюцию современной России в направлении реального гуманизма. В совокупности они ориентируют как на сохранение homo sapiens, так и на возможность саморазвития собственно человеческих качеств индивидов как личностей.

Жизнь человека – центральная ценность любой цивилизации, она имеет наибольшую поддержку и среди населения России.

Итак, эндогенный цивилизационный выбор современной России – это выбор между инерцией традиционных практик вседозволенного этатизма, которые использует меньшинство населения, и латентной потребностью подавляющего его большинства жить в цивилизации реального гуманизма – осуществляемого, а не только желаемого идеала.

Как можно осуществлять эту латентную потребность? В первой части статьи было показано, что это требует активного участия всего населения в модернизации как длительном историческом процессе, в развитии индустриальной и информационной ее стадий.

Население России предпочитает гуманистическую модернизацию, которая означает преодоление практик вседозволенного авторитаризма и подготовку практик реального гуманизма. Это комплексный и длительный процесс. Необходима стратегия его осуществления, которая должна исходить из существующих проблем, рисков и обеспечивать последовательную эволюцию российской цивилизации в направлении реального гуманизма.

О стратегии поэтапной гуманистической модернизации России

Исследования процессов модернизации в регионах России, выполненные в 2011–2014 гг. в рамках инициативной программы «Проблемы социокультурной эволюции России и ее регионов», показали целесообразность использования стратегии поэтапной гуманистической модернизации России и ее регионов. Если эта стратегия будет ориентироваться на общецивилизационное триединство фундаментальных ценностей, дополненное приоритетными ценностями населения России, то ее осуществление обеспечит как уменьшение дистанций между состояниями модернизированности регионов, так и повышение качества жизни населения. Это будет достигнуто благодаря последовательному движению регионов: от первой стадии модернизации ко второй, а внутри стадий – от существующего состояния модернизированности к следующему, более высокому состоянию [Лапин 2014, 15–17].

Выделю три сочетания приоритетов, каждое из которых можно рассматривать как этап последовательного повышения и сближения состояний модернизированности. Этап 1: Сочетание роста прежней, машинной индустриализации с развитием новой, электронной индустриализации, которая должна подготовить системную модернизацию инфраструктуры жизнеобеспечения. Этап 2: Завершение новой индустриализации и переход к информатизации на основе собственных высоких технологий, позволяющий приблизить качество жизни широких слоев населения к среднеевропейским стандартам. Этап 3: Рост информатизации и дальнейшее ее развитие.

В настоящее время первоочередная задача – осуществить первый этап, приблизиться к завершению индустриальной стадии модернизации большинства регионов страны. Ключевое звено этой задачи – новая индустриализация. Она должна обеспечить переход около двух третей регионов страны к индустрии пятого технологического уклада (электронная промышленность, производство электронной техники) и начало перехода к шестому укладу (нанотехнологии, клеточные технологии); подробнее см. [Глазьев 2010, 78–97]. Одновременно более продвинутые регионы будут развивать информатизацию на основе собственных высоких технологий. Следующий, более сложный этап – переход уже около трети регионов к информационной стадии модернизации. Это должно обеспечить модернизацию инфраструктуры качества жизни широких слоев населения.

Экономические и социологические исследования свидетельствуют о сохранении чрезмерных различий в уровне и качестве жизни верхних и нижних страт населения. Продолжающийся кризис усугубляет ранее сделанную, далеко не оптимистичную оценку: возникшая в России социально-экономическая система «…в состоянии обеспечить современный уровень жизни примерно 25% населения страны, при том, что 75% граждан России в условиях господства этой системы не имеют даже в перспективе шансов на современный уровень доходов, качественное образование и медицинское обслуживание» [Явлинский, Космынин 2011, 18].

Поэтому особую актуальность приобретает осуществление на всех этапах модернизации минимакс-стратегии повышения благополучия населения: минимизации человеческих бед и, по возможности, увеличения благ, жизненно значимых для максимального числа населения. Подробнее см. [Лапин 2014, 9–11].

Актуальность критического гуманизма в общероссийском дискурсе о цивилизационном выборе

Таким образом, реальный гуманизм – это предпочитаемый населением идеальный ориентир эволюции России. В XXI в. лучше известно, чем 100–200 лет назад, насколько утопичны и вместе с тем реальны подобные идеалы. Неизбежная утопичность не снижает их общественное значение.

Сегодня состояние российского общества далеко от ценностей и других характеристик реального гуманизма. Воззрения, способствующие движению к этому идеальному состоянию, могут успешно развиваться и стать действенными преимущественно в форме критики существующего состояния – как теоретической критики, выявляющей его проблемы, так и практических действий по решению этих проблем и движению к более гуманному состоянию.

«Преимущество нового направления как раз в том и заключается, что мы не стремимся догматически предвосхитить будущее, а желаем только посредством критики старого мира найти новый мир» [Маркс 1955, 379], – так сформулировал Карл Маркс методологический принцип своих воззрений в сентябре 1843 г., приближаясь к концепту реального гуманизма.

Данный принцип, способ бытия воззрений Маркса (не только раннего) я характеризую как критический гуманизм. Это комплексный, мировоззренческий подход, который составляет методологическое ядро реального гуманизма как демократического воззрения. Он позволяет подвергнуть всесторонней критике социокультурную реальность (общество, цивилизацию), не удовлетворяющую большинство живущих в ней людей, и предложить пути движения к реальному гуманизму. Конкретное содержание критического гуманизма зависит от исторической ступени развития и особенностей объекта критики.

В середине XIX в. капитализм еще не достиг зрелой стадии и находился под воздействием нараставшего движения рабочего класса, боровшегося за улучшение своей жизни. В этих условиях Маркс (вместе с Энгельсом), следуя принципу критического гуманизма, развил его в революционное мировоззрение пролетариата. По мере успехов борьбы рабочего класса в конце XIX в. ряд сторонников классического марксизма подвергли его «ревизии» и придали принципу критического гуманизма социал-демократическое содержание. В советском марксизме этот принцип был вытеснен авторитарной вседозволенностью и стал декларативным ее прикрытием. В наше время в условиях всемирной модернизации и глобализации концепт реального гуманизма и его критическая методология могут стать демократическими воззрениями всех трудящихся. В каждой цивилизации и каждой стране эти воззрения будут иметь свои особенности и потребуют специфического обоснования и разработки.

Далее пойдет речь лишь о некоторых выводах, следующих из концепта реального гуманизма и принципа критического гуманизма применительно к современной России. Активное использование критического гуманизма как методологического подхода к изучению социокультурных реалий будет способствовать формированию ориентаций россиян на движение к реальному гуманизму. Промежуточными результатами станут научная критика общества, существующего в России, а также теорий и идеологий этого общества (либеральных, консервативных и иных), отодвигающих гуманистические идеалы на второй план реальной политики; конструирование идеализированных вариантов гуманного общества (например, поиски черт «хорошего общества» [Федотова 2005]); социальные движения за реализацию гуманистических ценностей и норм – социал-демократические, экологические и др.

Основной объект критики – вседозволенный авторитаризм, или авторитарная вседозволенность в любых ее проявлениях, поскольку это антипод реального гуманизма, триединства его фундаментальных ценностей. Необходима убедительная критика псевдогуманной риторики, которой маскируются адепты авторитарной вседозволенности, и их антигуманных практик. Не подкрепляя базовые положения Конституции Российской Федерации, особенно первой, ценностно-гуманистической ее части, программами их осуществления в правовых и иных реформах, отвечающих интересам большинства населения России, они превращают эти положения в пустые декларации. При этом не встречают препятствий телевизионные образцы вседозволенности, ежедневно насилующие нравственное сознание миллионов россиян.

Самое очевидное проявление вседозволенности как тормоза гуманистической модернизации – незавершенность трансформации российского общества, прежде всего компрадорская доминанта возникшего в России корпоративно-бюрократического и иного крупного капитала, т.е. вывоз получаемых в стране доходов за рубеж и их включение в глобальные потоки капитала вместо использования для развития экономики России. Гуманистическая модернизация России становится возможной лишь при преодолении компрадорской доминанты.

Преодолеть это препятствие трудно, потому что в его сохранении заинтересованы не только собственники сверхкрупного и крупного капитала и аффилированные с ними топ-чиновники, но, по сути, большая часть российской элиты, даже та, которая понимает цивилизационную тупиковость компрадорского вектора экономики. Необходима переориентация сознания различных групп элиты в пользу иного, современно-цивилизованного и в то же время национально особенного, поддерживаемого большинством населения варианта социума с демократическим политическим режимом, действенным гражданским обществом и социально ответственной рыночной экономикой – социума, который соответствует потенциалу российской культуры, ценностям, потребностям, интересам большинства населения России, учитывает особенности российской цивилизации в целом. Аксиологический и политический выбор такого социума может стать началом движения России к реальному гуманизму.

На уровне взаимоотношений бизнеса и государства нуждается в глубокой и жесткой критике корыстный произвол, коррумпированная система административно-управленческих практик чиновников, которые взимают «откаты», составляющие, по оценкам экспертов, от четверти до половины прибыли многих собственников. Последние в силу той же мотивации компенсируют подобные «расходы», ограничивая долю заработной платы наемных работников в добавленной стоимости 30–35%, в то время как цивилизованная норма развитых стран составляет 60–65%. Иными словами, добавленная стоимость делится не на две части (между собственниками и наемными работниками), а на три: плюс чиновники, от которых зависит бизнес. Столь же произвольно собственники минимизируют затраты на модернизацию оборудования и улучшение условий труда, что ведет к отказу от инноваций, к стагнации производительности труда, повышению аварийности, травм и т.д.

Необходима действенная критика тех чиновников высокого ранга, которые два десятка лет низводили ученых до положения бедных просителей, а затем взялись за «реформу» РАН, катастрофичную для российской науки и всей страны. С упорством, достойным гораздо лучшего применения, они трансформируют образование и науку из институтов цивилизованного развития человека и общества в послушных исполнителей предписаний свыше. Или осуществляют административные реформы структур и правил федерального, регионального, муниципального управления, которые неизменно дают отрицательные результаты. На виду и другие примеры произвола государственных чиновников, легитимируемые законодателями.

На уровне повседневного поведения индивидов постоянными объектами критического гуманизма должны стать преступления против жизни и здоровья людей, грабежи, а также рукоприкладство, учиняемое в семье или в общественных местах.

Таким образом, для подготовки гуманистической модернизации необходимо последовательное использование методологии критического гуманизма. Какая интеллектуальная среда наиболее благоприятна для этого? Выше было показано, что основным способом цивилизационного выбора является диалог с целью достижения в обществе консенсуса относительно фундаментальных ценностей, на которые должна ориентироваться эволюция российской цивилизации; относительно конкретных характеристик желаемого социума. В реальности этот диалог очень сложен, потому что идет между многими социальными группами, партиями и движениями, придерживающимися различных взглядов, позиций. (Его можно было бы даже условно назвать «полилогом» или «мультилогом-дискурсом», чтобы подчеркнуть эту сложность. Хотя само понятие «диалога» отнюдь не подразумевает лишь двоих участников. «Диа» в греческом слове «диалог» - это «между» и «через», а не «два»).

Активный дискурс в российском обществе начался уже в годы перестройки и продолжился в последующие годы «реформ». Но в первое десятилетие нашего столетия он утратил мировоззренческую комплексность и фрагментировался на дисциплинарные теоретические ветви и частные прикладные аспекты. Необходим мультилог-дискурс мировоззренческо-цивилизационного характера. И не только в рамках элитной вертикали, но и по массовой горизонтали – между представителями сел, городов регионов, разных областей хозяйства, работодателей и работников. По сути, требуется сеть диалогов, или сетевой общероссийский дискурс, который позволит рефлексировать общественное мнение по проблеме цивилизационного выбора России и способам его осуществления. Речь идет не просто об опросах массового сознания, а о выявлении действительно общественного мнения в результате широких дискуссий по соответствующим проблемам.

Напомню, что в 1960–1964 гг. в редакции «Комсомольской правды» был создан первый в СССР Институт общественного мнения (руководителем Института был выдающийся философ и социолог, тогда совсем молодой Борис Грушин). Институт провел свыше 10 массовых опросов-дискуссий по таким комплексам тем: «Противостояние двух миров»; «Динамика и проблемы уровня жизни населения»; «Автопортрет молодого поколения»; «Итоги и перспективы движения за коммунистический труд»; «Проблемы советской семьи»; «О так называемых пережиточных явлениях в жизни общества»; «Мир ценностей советской молодежи»; см.: [Грушин 2001].

В обществе имеются идеи, которые могут стать предметом такого дискурса. Они представлены уже в майских указах Президента России, в его посланиях Федеральному Собранию, в его выступлениях на форумах, пресс-конференциях. Немало конструктивных идей высказано на Московском экономическом форуме и других научных площадках, в журналах социально-экономического и гуманитарного профиля, в инициативных экспертных оценках положения и перспектив страны.

Есть и потенциальные субъекты-модераторы дискурса. Прежде всего, политические партии, их лидеры. Владельцы СМИ, обозреватели, ведущие программ имеют возможности активно содействовать развертыванию дискурса. А также волонтеры, желающие проявить себя на этом поприще, – в Интернете, на телевидении, в центральных и местных газетах. Но не на телевизионных «рингах», которые обычно компрометируют идею дискурса.

Действенную реальность дискурсу может придать позитивный сигнал-пример поддержки федеральной власти, Президента России. Особенно если будут приняты конструктивные решения по первым результатам дискурса.

Пришло время общероссийского дискурса, использующего методологию критического гуманизма и нацеленного на достижение национального консенсуса относительно вектора гуманистической модернизации России, на преодоление практик вседозволенного этатизма и укоренение практик реального гуманизма.

В этом контексте уместно напомнить философские строки поэта Леонида Мартынова, написанные в 1959 г.:

Ты

Не почитай

Себя стоящим

Только здесь вот, в сущем,

В настоящем,

А вообрази себя идущим

По границе прошлого с грядущим.

О, граница прошлого с грядущим!

Литература

Библер 1998 – Библер В.С. Диалектика и диалогика // Архэ. Ежегодник культурологического семинара. М., 1998. Вып. 3.

Галкин 2008 – Галкин А.А. Общественное сознание сломать «через колено» невозможно // Цивилизационные активы и цивилизационные рамки национальной российской специфики. М.: Научный эксперт, 2008.

Глазьев 2010 – Глазьев С.Ю. Стратегия опережающего развития России в условиях глобального кризиса. М.: Экономика, 2010.

Грушин 2001 – Грушин Б.А. Четыре жизни России в зеркале опросов общественного мнения. Очерки массового сознания россиян времен Хрущева, Брежнева, Горбачева и Ельцина в 4-х книгах. Жизнь 1-я. Эпоха Хрущева. М.: Прогресс-Традиция, 2001.

Ключевский 1988 – Ключевский В.О. Курс русской истории. Часть II // Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. М.: Мысль, 1988. Т. II.

Лапин 2009 – Лапин Н.И. Многомерность социокультурного пространства России // Регионы России: социокультурные портреты регионов в общероссийском контексте. Сост. и общ. ред. Н.И. Лапина, Л.А.Беляевой. М.: Academia, 2009. С. 15-21.

Лапин 2011 – Лапин Н.И. Социокультурные факторы российской стагнации и модернизации // Социологические исследования. М., 2011. № 9. С. 3–18.

Лапин 2014 – Лапин Н.И. Проблемы формирования концепции и человеческих измерений стратегии поэтапной модернизации России и ее регионов // Социологические исследования. М., 2014. № 7. С. 8–19.

Лапин, Беляева (ред.) 2013 – Лапин Н.И., Беляева Л.А. (сост., общ. ред.) Проблемы социокультурной модернизации регионов России. М.: Academia, 2013.

Лексин 2015 – Лексин В.Н. Языковой фундамент русской цивилизации // Россия как цивилизация: материалы к размышлению. Под ред. О.И. Шкаратана, В.Н. Лексина, Г.А. Ястребова. М.: Ред. журн. «Мир России», 2015.

Маркс 1955 – Маркс К. Письмо к Руге. Сентябрь 1843 г. // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. М.: Политиздат, 1955. Т. 1.

Миронов 2003 – Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII-начало XX в.). Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. В двух томах. СПб., 2003. Т. 1.

Смирнов 2001 – Смирнов А.В. Логика смысла: Теория и ее приложение к анализу классической арабской философии и культуры. М.: Языки славянской культуры, 2001.

Соловьев 1997 – Соловьев Э.Ю. Выступление на круглом столе в Институте философии РАН // Философский прагматизм Ричарда Рорти и российский контекст. М., 1997. С. 72-86.

Туровский 1998 – Туровский Р.Ф. Культурные ландшафты России. М., 1998.

Федотова 2005 – Федотова В.Г. Хорошее общество. М.: Прогресс-Традиция, 2005.

Явлинский 2011 – Явлинский Г.А., Космынин А.В. Двадцать лет реформ – промежуточные итоги? (российское общество как процесс) // Мир России. Социология, этнология. М., 2011. № 2. С. 3–32.