Со времен первой публикации статьи Э.В. Ильенкова в «Философской энциклопедии» прошло более полувека. За прошедшее время был опубликован и полный вариант этой работы в «Вопросах философии» и в книге, вышедшей в издательстве URSS: [Ильенков 2010]. А недавно эта работа вышла в английском переводе в издательстве Brill: [Диалектика идеального: Эвальд Ильенков и творческий советский марксизм 2014].

За это время появилась довольно обширная критическая и комментаторская литература, в том числе большая работа М.А. Лифшица «Диалог с Эвальдом Ильенковым», в которой он критикует концепцию идеального Ильенкова [Лифшиц 2003]. Между тем, Том Рокмор начинает критическую статью об идеальном у Ильенкова со ссылки на книгу Д. Бэкхёрста 1991 г. [Бэкхёрст 1991] в том смысле, что он «все еще основной комментатор Ильенкова в англоговорящем мире».

Однажды я спросил покойного друга Геннадия Солодкова, почему они не читают нас по-русски, на что он мне ответил встречным вопросом: а ты читаешь по-монгольски? Я понял так, что мы для Запада «монголы». Да, скифы мы… Но, как писал Владимир Маяковский, «…я русский бы выучил только за то, что им разговаривал Ленин». Так вот, перефразируя Маяковского, «будь я и негром преклонных годов», русский бы выучил только за то, что им разговаривал… Ильенков.

«Поскольку я недостаточно знаком с русской философией, - пишет далее Рокмор, - чтобы рассмотреть это понимание в контексте взглядов Ленина, Богданова, Выготского и др., я ограничусь замечаниями о взглядах Ильенкова на Лукача, Маркса, марксизм и немецкий идеализм. Термин Ильенкова “идеальное” соответствует тому, что другие участники соответствующих дискуссий называют “опредмечиванием”. В этой статье я сравню и противопоставлю взгляды на опредмечивапние Гегеля, Маркса и Лукача. Я буду доказывать, что взгляды Ильенкова на идеальное не могут служить марксистской теории стоимости и в то же время – быть может, непреднамеренно – подрывают классическое марксистское различение идеализма и материализма».

Признание своей «вины» смягчает наказание, но незнание закона не освобождает от ответственности. Но где же у Ильенкова «опредмечивание» вместо «идеального»? Понятно, что здесь, прежде всего, нужно рассмотреть определение идеального у самого Ильенкова, которое Рокмор вообще не приводит. «Идеальность, – пишет Ильенков, – есть характеристика вещей, но не их естественно-природной определенности, а той определенности, которой они обязаны труду, преобразующе-формообразующей деятельности общественного человека, его целесообразной чувственно-предметной активности» [Ильенков 2010, 122]. И далее: «Идеальная форма – это форма вещи, созданная общественно-человеческим трудом. Или, наоборот, форма труда, осуществленная в веществе природы, “воплощенная” в нем, “отчужденная” в нем, “реализованная” в нем и потому представшая перед самим творцом как форма вещи или как отношение между вещами, в которое их (вещи) поставил человек, его труд, и в которое они сами по себе никогда не встали бы» [Ильенков 2010, 122].

В  ряд «воплощение», «отчуждение», «реализация», можно поставить и «опредмечивание», хотя в данном случае у Ильенкова речь идет и о «распредмечивании». И, согласно Марксу, и даже Гегелю, это два встречных процесса, которые один без другого не существуют. Ведь для того, чтобы воплотить, «опредметить» идею, замысел, проект и т.п., надо их иметь «в голове». И если мы не платоники и не гегельянцы (в худшем смысле), то мы должны получить идею из самой действительности. А это может быть сделано только через «распредмечивание». Через «распредмечивание» не в акте созерцания, а в целесообразной преобразующей деятельности, проще говоря – в труде.

Понятно, что идеальное, идеализация, связано с «опредмечиванием» и «распредмечиванием», но это не одно и то же. Такого не позволяет сама научная терминология: нельзя одно и то же называть двумя разными словами. Это важно еще и потому, что «опредмечивание» связано с «отчуждением». Их связывал уже Гегель, который и стал употреблять этот юридический термин применительно к человеческой деятельности. Отчуждение в праве - передача какого-то блага от одного лица к другому в результате купли-продажи, дарения, вступления в наследство и т.п. И это потому, что человек в своей деятельности, если он продает  ее продукт, отчуждает свои сущностные силы. Когда же он продает не просто продукт, а свою рабочую силу, которой теперь распоряжается другой человек, то он и сам себе становится чужим, а его деятельность утрачивает идеальный характер и превращается в чисто механическую деятельность. Так что не всякая человеческая деятельность носит идеальный характер. Идеальный характер носит только целесообразная деятельность, сообразная цели, которая на стороне самого деятеля. А если цель твоей деятельности задается тебе как внешняя и чуждая, то идеальное уже на стороне того, кто задает, командует, распоряжается и т.д. И корень всякого отчуждения есть отчуждение человека от человека, иначе говоря, частная собственность, частный интерес. Вот что имели в виду Маркс и Ильенков.

Согласно Ильенкову, утверждает Рокмор, Маркс в «Капитале» использует «идеальное» в гегельянском значении этого слова, хотя понимает его в противоположном ключе. Но понимания идеального как формы человеческой деятельности у Гегеля в явном виде нет. И хотя Гегель высоко ставит труд, и, как отмечает Маркс, человек у Гегеля есть продукт собственного труда, идеальность труду он не приписывает. Потому, что Гегель – и он не зря читал Адама Смита – знает только отчужденный труд, производящий меновые стоимости, товары. Но в  товаре всякое качество труда исчезает, а воплощается, «опредмечивается», только его количество, количественная характеристика, которую труд имеет только как простая затрата физической и нервной энергии. Гегель не видел перспективы снятия отчуждения в «гражданском обществе», а другого он не знал, хотя его отнюдь не идеализировал. А идеализировал он государство, философию и религию, которые должны примирить человека с его отчуждением.

«Позиция Ильенкова, – заявляет Рокмор, – не совсем ясна». Но ведь Рокмор приписывает  Ильенкову совсем не то, что у него есть. В науке, как и в юриспруденции, нельзя считать человека виновным до тех пор, пока его вина не доказана. Вот и в статье Рокмора не только «вина»  Ильенкова не доказана, но по сути даже неясно, в чем она состоит. И анализа позиции Ильенкова здесь тоже нет. Но при этом постоянно идут ссылки на Бэкхёрста: «Согласно Бэкхёрсту, для Ильенкова «опредмечивание есть средство самореализации субъекта (понимаемого марксизмом как человек (humanity), а не как дух)» [Бэкхёрст 1991, 190].

Бэкхёрста мы уважаем, но он мог ошибаться, тем более, что Бэкхёрст не принял диалектический метод Ильенкова, а Ильенков считал этот метод совершенно необходимым для понимания таких вещей, как мышление, познание, идеальное. В этом отношении предшественником Ильенкова является Лев Семёнович Выготский, для которого проблема метода имела принципиальное значение.

Рокмор упрекает Ильенкова в том, что тот употребляет в отношении философии Маркса термин «диалектический материализм», которого у Маркса не было. На этот счёт тоже существует литература. Здесь я вынужден сослаться на свою книгу «Из истории советской философии: Лукач – Выготский – Ильенков» [Мареев 2008]. Что же касается Ильенкова, то он еще в 1956 г. заявил, что у Маркса не было ни «диамата», ни «истмата», а было материалистическое понимание истории, за что и был изгнан с философского факультета МГУ. Но в советские годы другого названия, кроме «диамата» и «истмата» не употреблялось. И, понятно, Ильенков не мог выражаться иначе, в особенности когда писал в официальных изданиях. Но понимал он при этом то, что понимал. И у официальных «диаматчиков» и «истматчиков» это не вызывало сомнения.

Отдельный раздел своей статьи Рокмор посвящает проблеме стоимости в связи с ильенковской концепцией идеального. «В задачу данной статьи, - пишет Рокмор, - не входит попытка сформулировать жизнеспособную теорию стоимости или даже предложить правильную интерпретацию взглядов Маркса. Я полагаю, что Ильенков пытался защитить объективность Марксовой теории капитализма, отстаивая идею объективной стоимости. Взгляды Маркса на стоимость трудны для восприятия, неясны и, возможно, незащитимы. Достаточно сказать здесь, что “Капитал” начинается с различения стоимости и меновой стоимости, что предполагает определенное понимание стоимости. Марксова трудовая теория стоимости, как и его теория прибавочной стоимости, указывают на то, как общественное отношение, не являющееся просто умственным понятием, а реально существующее, принимает товарную форму, специфическую для капитализма».

  Но если сам Рокмор отказывается «даже предложить правильную интерпретацию взглядов Маркса», то как можно говорить о «неясности» взглядов Ильенкова и Маркса? Начать надо с того, что Маркс отнюдь не выдумал свою теорию стоимости из собственной головы, а продолжает «линию» Смита и Рикардо, а еще раньше Уильяма Петти и даже Фомы Аквинского. Уже Смит и Рикардо различали то, что Маркс называет потребительной стоимостью  и  меновой стоимостью. Рокмор неверно, неточно пишет, что Маркс различает стоимость и меновую стоимость. Маркс существенно уточняет трудовую теорию стоимости своего предшественника Рикардо. Но во всей этой традиции стоимость имеет объективный характер. Субъективистские «теории» стоимости стали появляться только после Рикардо, в так называемой «вульгарной», как ее называет Маркс, политической экономии.

Для Ильенкова как марксиста нет проблемы объективности стоимости. А для него существует проблема объективности идеального. Вернее проблема доказательства объективности идеального. И он выступает непосредственно против субъективистской трактовки идеального, когда оно только «в голове». Стоимость для Ильенкова – лишь пример того, как, не будучи материальным телом, она, тем не менее, существует объективно, независимо от наших желаний и предпочтений. Стоимость - не вещь, а отношение, отношение между людьми по поводу вещей, а в вещах она положена этим отношением. Это, согласно Лукачу, овеществленное отношение, но все равно не сама вещь. В этом смысле она существует идеально, но и объективно, хотя и «в голове» она существует тоже в той мере, в какой наша голова участвует в деятельности людей. А когда она пытается что-то породить из себя, то порождает всяческие химеры.

 Рокмор обвиняет Ильенкова в некомпетентности: «Провал попыток основать трудовую теорию стоимости на более глубоком понятии стоимости указывает на трудность обоснования этой позиции, которая, согласно некоторым интерпретациям, лежит в самой сердцевине позиции Маркса. В этом смысле Ильенков не усиливает, а фактически ослабляет теорию Маркса». Что тут можно еще сказать? Только то, что таких обвинений в адрес Ильенкова не бросали даже самые ограниченные советские «марксисты».

В заключение хочется сказать: защищать Маркса от «идеализма» Ильенкова – неблагодарное дело. Специфика материализма Маркса состоит именно в том, что в нем снят не только весь прошлый материализм, но и классический идеализм Платона и Гегеля, и «переворачивание» идеализма Гегеля с головы на ноги не означает отказа от объективности идеального.

Литература

Бэкхёрст 1991 – Bakhurst D. Consciousness and Revolution in Soviet Philosophy: From the Bolsheviks to Evald Ilyenkov. N.Y.: Cambridge University Press, 1991.

Ильенков 2010 – Ильенков Э.В. Истоки мышления. Диалектика идеального. М.: URSS, 2010.

Диалектика идеального: Эвальд Ильенков и творческий советский марксизм 2014 – Dialectics of the Ideal. Evald Ilyenkov and Creative Soviet Marxism. Ed. by Alex Levant and Vesa Oittinen. Leiden; Boston. Brill, 2014.

Лифшиц 2003 – Лифшиц М.А. Диалог с Эвальдом Ильенковым. М., 2003.

Мареев 2008 – Мареев С.Н. Из истории  советской философии: Лукач – Выготский - Ильенков. М., 2008.