От редакции. Концепция идеального выдающегося отечественного философа Эвальда Васильевича Ильенкова, сформулированная почти 50 лет тому назад, продолжает привлекать внимание как отечественных, так и зарубежных авторов и оказывается важной для понимания современных проблем теории познания, психологии, когнитивных и социальных наук. Только что в Бостоне вышла на английском языке большая книга, в которой публикуется знаменитая статья Эвальда Васильевича о проблеме идеального в новом переводе, а также обсуждение этого текста рядом современных западных авторов.

Автор нашего журнала, известный американский философ Том Рокмор, специалист по Гегелю, Марксу и немецкой философии написал критические комментарии к концепции Э.В. Ильенкова об идеальном. Эти комментарии вызвали возражения ряда других философов. Мы публикуем текст Тома Рокмора, критические замечания на его текст и ответ автора критикам.

Ильенков об идеальном, опредмечивании и стоимости

Т. Рокмор

Согласно Бэкхёрсту, всё еще основному комментатору Ильенкова в англоговорящем мире, последний важен по двум причинам: он много писал о диалектическом методе Маркса, который, согласно его «Основаниям критики политической экономии» (Grundrisse), он характеризовал как «метод восхождения от абстрактного к конкретному», и он разработал определенное решение того, что он называл «проблемой идеального» или, грубо говоря, проблемой нематериального в мире природы [Бэкхёрст 1991]. С точки зрения марксизма эти два момента взаимосвязаны. Именно потому, что Маркс претендует на переход от абстрактного к конкретному, он – предположительно – решает проблему объективной стоимости, которая лежит в самом сердце марксистской политической экономии и которую Маркс рассматривает под названием объективной теории стоимости.

В этой статье я сосредоточусь на ильенковском понимании идеального в связи с марксовской трудовой теорией стоимости. Поскольку я недостаточно знаком с русской философией, чтобы рассмотреть это понимание в контексте взглядов Ленина, Богданова, Выготского и др., я ограничусь замечаниями о взглядах Ильенкова на Лукача, Маркса, марксизм и немецкий идеализм. Термин Ильенкова «идеальное» соответствует тому, что другие участники соответствующих дискуссий называют «опредмечиванием». В этой статье я сравню и противопоставлю взгляды на опредмечивание  Гегеля, Маркса и Лукача. Я буду доказывать, что взгляды Ильенкова на идеальное не могут обосновать марксистскую теорию стоимости и в то же время – быть может, непреднамеренно – подрывают классическое марксистское различение идеализма и материализма. 

Ильенков об идеальном

Ильенковское толкование идеального изложено в ряде его работ, особенно в важной статье, озаглавленной «Диалектика идеального» [Ильенков 2009]. Представляя точку зрения Ильенкова на идеальное, я сосредоточусь на ее отношении к Марксовой теории экономической стоимости, которое я считаю центральным предметом интереса Ильенкова, попросту опуская другие темы.

Взгляд Ильенкова на идеальное имеет целью раскрыть тайну экономической стоимости. Согласно Ильенкову, который очевидным образом принимает бесславную теорию познания как отражения, для Маркса идеальное есть «не что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней» [Ильенков 2009, 59]. Следуя ортодоксальному марксизму, Ильенков отвергает грубый, упрощенный, или вульгарный материализм [Ильенков 2009, 59, 61], противопоставляющий то, что находится внутри сознания, тому, что находится вне его. Он утверждает, что Маркс корректирует Гегеля материализмом, поскольку тот дает «перевернутое» толкование отношения идеального к материальному» [Ильенков 2009, 54].

Есть много версий материализма, восходящего к истокам философской традиции. Материализм здесь, похоже, понимается в духе Энгельса, согласно которому мы должны исходить из реального мира, чтобы прийти к сознанию (mind), тогда как идеализм ошибочно переворачивает эту последовательность действий. Ильенков, следуя в этом советскому психологу Рубинштейну, полагает, что идеальное основано на реальном [Ильенков 2009, 31]. Так, социальное окружение человека является результатом текущего исторического процесса [Ильенков 2009, 31]. Настаивая на объективности нашего социального окружения, Ильенков открывает дверь объективному подходу в понимании человеческого мира.

Согласно Ильенкову, в «Капитале» Маркс использует «идеальное» в гегельянском смысле этого слова, хотя понимает его в совершенно противоположном ключе. С точки зрения Ильенкова, Гегель – когнитивный репрезенталист, поскольку для него нечто, данное в опыте, замещает нечто, не данное в опыте. Однако это кажется неточным, поскольку репрезентализм есть некоторая форма эмпиризма. Гегель следует Канту, отвергая репрезентацию, как и вообще эмпиризм в обычном понимании и принимая конструктивистский подход к познанию.

Посредством своего понимания идеального, Ильенков стремится продемонстрировать объективность Марксова взгляда на стоимость, добавляя третий уровень к привычному различению субъективного и объективного. Тезис Ильенкова, хотя бы на поверхности, напоминает попперовский космологический плюрализм. Поппер различает три мира – физический мир, который объективен, мир сознания (mind), который субъективен, и различные проявления человеческого знания, создаваемого людьми [Поппер 2002].

Поппер хочет показать, что знание объективно. Ильенков, которого интересует объективное знание экономических процессов, различает форму стоимости, которая идеальна, и вещь, являющуюся результатом человеческой деятельности. Согласно Ильенкову, Марксов ответ Гегелю состоит в его трактовке стоимости в «Капитале». Поскольку марксизм настаивает на различении материализма и идеализма, это подразумевает три тезиса: своим пониманием идеального материализм отличается от идеализма; трактовка стоимости фундаментальна для марксовой теории стоимости (Wertgesetz); путем самоопредмечивания в ходе экономического процесса люди производят объективно исчисляемую стоимость.

Ильенков предлагает антиплатоновскую точку зрения. Платон, первый идеалист, утверждал, что идеи предшествуют вещам, Ильенков же, обращающий этот подход, утверждает, что вещи предшествуют идеям. В знаменитой теории идей Платон предполагает, что мы создаем вещи, опираясь на независимую от сознания форму, или идею, как на модель. Ильенков переворачивает платоновский подход, утверждая, что идеальное не предшествует вещам, а, напротив, абстрагируется от них, а потому предполагает и в некотором смысле следует за окружающим миром.

Мы можем следующим образом переформулировать тезис Ильенкова. Общественная производственная деятельность человека преобразует вещи, которые вследствие этого приобретают форму идеальности, или стоимость. Идеальность, которая не является фантазией, объективна. Гегельянский и марксистский взгляды на идеальность параллельны, различаясь тем, что идеализм просто утверждает объективность идеальной формы, тогда как марксизм дает ей научное объяснение. Другими словами, своим анализом товаров Маркс решает проблему идеального, решая общую проблему стоимости.

Лукач и опредмечивание

Мне представляется, что Ильенков привлекает внимание к идеальному как объективному, когда говорит, что с помощью трудовой теории стоимости Маркс решает проблему, не поддавшуюся ни Гегелю в частности, ни идеализму вообще. Ильенков, как и Лукач, опирается на гегелевское понимание опредмечивания.

Гегельянец Лукач обращает внимание на роль овеществления, или опредмечивания, для марксистской теории сознания. Лишь после публикации «Парижских рукописей» Маркса Лукач сумел провести четкое различение между опредмечиванием и отчуждением и дополнить свои прежние представления путем более аргументированного обсуждения марксистской теории деятельности как ключа к теории перехода от капитализма к коммунизму.

Ильенков не противоречит Лукачу, а скорее дополняет его трактовку марксистского опредмечивания. Взгляды обоих зависят от марксистской переформулировки гегелевского понимания опредмечивания, но по разным направлениям. Рассматривая опредмечивание, Лукач интересуется в основном проблемой революционного самосознания, и следовательно – ранним Марксом. Ильенкова же больше интересует объективность стоимости и потому – поздний Маркс.

Гегель, Маркс и опредмечивание

То, что Ильенков называет «идеальным», Лукач называет «овеществлением», а Маркс – «опредмечиванием». Согласно словарю, «опредметить» значит рассматривать кого-то как предмет, или объект, а «опредмечивание» означает трактовку личности как вещи. Опредмечивание стало важным в теории современного феминизма, когда там говорится об опыте женщины в современном обществе.

Между опредмечиванием и отчуждением есть разница. Платоновская теория форм объясняет, каким образом независимая от сознания (mind) идея становится вещью. Напротив, теория опредмечивания объясняет, каким образом конечное человеческое существо опредмечивается как вещь, производя независимую от сознания, или объективную, стоимость.

Тематизируя идеальное, Ильенков вновь уверждает и развивает марксистский взгляд на опредмечивание через призму взгляда на деятельность конечных человеческих существ. В ранних работах, прежде всего в «Парижских рукописях», Маркс в основном занимался опредмечиванием с точки зрения отчуждения человеческих индивидов в результате удовлетворения базовых или репродуктивных потребностей в ходе экономического процесса. Но позднее, например в Grundrisse и «Капитале», он включает в фокус своего внимания очень подробное описание механики капитализма, конкретнее – роли экономического опредмечивания в производстве прибавочной стоимости.

Опредмечивание указывает на сложное отношение между субъектом, объектом и деятельностью. Понимание Марксом опредмечивания основывается на гегелевском понимании. Современная теория опредмечивания – термин, который сам он никогда не употреблял – восходит к Гегелю. Но Гегель больше известен в связи с проблемой, как субстанция становится субъектом, чем в связи с совершенно другим вопросом – о том, как субъект становится субстанцией. Последняя тема опирается на гегелевский взгляд, согласно которому человеческий мир может быть понят как результат прогрессирующего самоопредмечивания духа, или множественного человеческого субъекта. Так, Гегель пишет достаточно темно: «Дух… есть это движение самости, которая отрешается от себя и погружается в свою субстанцию…» [Гегель 1992, 431].

Гегель был знаком с современной ему политической экономией, особенно с ее шотландской школой. В разделе «Система потребностей» «Философии права» он описывает экономическое самоопредмечивание людей в рамках текущего экономического процесса. В § 67 он указывает на ключевое различие между опредмечиванием и отчуждением. Он выделяет, хотя и не употребляя этого термина, «опредмечивание» индивида при изготовлении продукта. И он подчеркивает отчуждение индивида, который становится конкретным в процессе работы, и который, благодаря отчуждению продукта кому-то другому, становится «собственностью другого». И далее он связывает опредмечивание и отчуждение в ключевом замечании, что человек, опредмечиваемый в форме вещи, может быть приобретен кем-то другим[i].

Поколением позже Маркс, опираясь на этот гегелевский подход, разрабатывает теорию современного промышленного общества. Если сравнить их точки зрения, то он утверждает гегелевский взгляд на опредмечивание, систематизирует и развивает далее  гегелевский взгляд на отчуждение и добавляет к гегелевской точке зрения на опредмечивание точку зрения стоимости. Стоимость рассчитывается в единицах рабочего времени, или самоопредмечивания. Основная исходная посылка Маркса, по-видимому, состоит в том, что самоопредмечивание, в рамках процесса производства, для удовлетворения репродуктивных или хозяйственных потребностей субъекта производит отчуждение как рабочего, так и его продукта. Самоопредмечивание определяет также окружающую общественную среду и, наконец, в конечном счете, заканчивается преобразованием капитализма в коммунизм.

Маркс рассматривает опредмечивание в различных работах. В ранних «Парижских рукописях», в блестящей теории отчуждения, он подчеркивает пагубное влияние отчуждения на человеческие существа. Позднее, в работах экономического характера, таких как Grundrisse и «Капитал», его больше занимает проблема стоимости.

В «Парижских рукописях» он формулирует свои взгляды на отчуждение и опредмечивание, одновременно детально критикуя Гегеля. Маркс, как и Гегель, указывает, что предмет есть опредмечивание жизни, или самоопредмечивание[ii], которому индивид подчиняется [Маркс, Энгельс 1974, 88]. Это основа знаменитой теории фетишизма, описанной в «Капитале». Он идет дальше Гегеля, заявляя, что коммунизм разрешает противоречие между существованием и сущностью, между опредмечиванием и самоутверждением [Маркс, Энгельс 1974, 116]. Он не очень четко критикует гегелевское понимание опредмечивания. Согласно Марксу, хотя Гегель понимает самоотчуждение через опредмечивание, так же как и через самореализацию, он делает это лишь абстрактно, на уровне разума, или абстрактного мышления [Маркс, Энгельс 1974, 121].

В позднейших текстах, разрабатывая модель современного промышленного общества, Маркс во все большей степени обращается к стоимости. Эта проблема возникает сперва в «Нищете философии», где Маркс отвечает Прудону, который основывает стоимость на количестве труда. Этой проблемой он занимается во всех поздних работах, пытаясь выработать жизнеспособную теорию стоимости. В Grundrisse он вновь высказывает гегельянский взгляд «Парижских рукописей», согласно которому капиталист отделяет рабочего от его опредмечивания и реализации. Опредмечивание, которое есть создание стоимости [Маркс, Энгельс 1968, 171], теперь принимает форму прибавочной стоимости, или неоплачиваемого труда [Маркс, Энгельс 1959]. На этом этапе он понимает опредмечивание как среднюю меру неоплаченного труда [Маркс, Энгельс 1968, 173].

Взгляды Бэкхёрста и Ильенкова на опредмечивание

Позиция Ильенкова не вполне ясна. Согласно Бэкхёрсту, для Ильенкова «опредмечивание есть средство самореализации субъекта (понимаемого марксизмом как человек (humanity), а не как дух)» [Бэкхёрст 1991, 190]. Общеизвестно положение Маркса, что рациональным зерном идеалистической диалектики Гегеля является материалистическая диалектика. Вслед за Марксом Ильенков видит во взглядах Гегеля «рациональное зерно», совсем не идеалистическое, не только не содержащее «ничего … идеалистического», но фактически представляющее собой «шаг в направлении материализма» [Ильенков 1973, 129–130]. Бэкхёрст замечает, что многие критики Гегеля могли бы ответить, что – в отличие от Гегеля – интерес Маркса направлен на социальную революцию [Бэкхёрст 1991, 191].

Бэкхёрст считает, что этот способ прочтения Гегеля можно защитить с марксистской точки зрения, ошибочно предполагая, будто Маркс открыл разницу между опредмечиванием и отчуждением. Но если, как я думаю, Гегель уже обратил внимание на это различие, то точка зрения Ильенкова попросту подрывает классический и более поздний марксистский тезис об аналогичном различии между идеализмом и материализмом. Такая критика предполагает в качестве своей основы каноническое марксистское различение материализма и идеализма, которому, как кажется, противоречит позиция самого Маркса.

В этой линии рассуждений можно отметить два момента. Первый: критика марксистского понятия экономического опредмечивания не столько разрывает, сколько попросту пересказывает гегелевское опредмечивание в сфере экономики как подмножество всей области типов опредмечивания – тема, которая со временем начинает все более доминировать в его все более экономических трудах. Второй: широко известная ортодоксально марксистская критика Ильенкова, исходящая из того, что материализм отражает материю в движении, чему противоречит его прочтение Гегеля, становится попросту беспредметной.

Ильенков и марксистская теория стоимости

Целью Ильенкова, как кажется, является решение проблемы объективности в Марксовой трудовой теории стоимости. Вопрос о стоимости или экономической ценности есть подмножество общей проблемы ценности. Различными путями проблема ценности восходит к античной греческой философии. Уже Сократа занимали этические универсалии, сходные по статусу с платоновскими формами, или идеями. Пифагор, для которого идеи были числами, аналогичным образом воспринимает числа как реальные. Ильенкова особенно интересует проблема экономической ценности, или стоимости. Согласно Ильенкову, стоимость есть результат человеческой деятельности, а именно труда. Он привлекает внимание к немецкому идеализму, высказывая предположение, что марксова теория стоимости опирается на теорию Фихте - Гегеля идеальности как чистой деятельности. «Увидев в фихтеанско-гегелевской концепции идеальности как “чистой идеальности” абстрактно-мистифицирующее описание реального, физически-осязаемого труда общественного человека, процесса физического преобразования физической природы, совершаемого физическим же телом человека, он и получил теоретический ключ к разгадке идеальности формы стоимости» [Ильенков 2009, 47].

Конечно, простое указание на непрерывный переход от классической немецкой философии к Марксу уничтожает родовое различие между идеализмом и материализмом, но не спасает трудовую теорию стоимости. Ильенков, однако, не колеблясь провозглашает, что марксистский взгляд на взаимозависимость между деятельностью  и вещами доказывает правильность диалектического материализма [Ильенков 2009, 46]. Достаточно сказать, что этот термин, который, возможно, был тактически полезен Ильенкову для обоснования его марксистской ортодоксальности, или даже характеризует его собственные взгляды, никогда не употреблялся Марксом и использовался, по-видимому, только после его смерти.

Спорная трудовая теория стоимости Маркса занимает центральное место в его модели современного промышленного общества. Его теория стоимости,  или трудовая теория стоимости, представляет собой отдаленную модификацию положения Адама Смита, что то, чего нечто стоит, есть функция содержащегося в нем труда. Смит, как позднее и Маркс, различает потребительную стоимость и меновую стоимость. Маркс, приписывающий Смиту субъективистскую, качественную точку зрения, противопоставляет ей объективистскую, количественную трактовку стоимости. Маркс следует за Рикардо и другими классическими экономистами в своей трактовке стоимости как меновой стоимости, которая в денежной форме выражает труд, необходимый для изготовления данного товара.

Дебаты по поводу Марксовой теории стоимости касаются объективного определения стоимости. Неясно, достигает ли этой цели какая-либо из разных трудовых теорий стоимости. Сторонние наблюдатели расходятся в выборе правильного подхода. Вот несколько примеров. Согласно Бём-Баверку, позиция Маркса основывается на его теории стоимости, которая противоречива, поскольку в I и III томах «Капитала» его взгляды различаются [Бём-Баверк 2002]. Для Гильфердинга марксистский закон стоимости есть закон движения капиталистического общества. Борткевич доказывает противоречивость теории стоимости, которую он реконструирует [Борткевич 1949]. Согласно Робинсону, позиция Маркса не зависит от его теории стоимости, но его теория стоимости, включая его взгляд на уменьшающуюся норму прибыли, запутана и попросту неверна [Робинсон 1974, 4, 22, 36].

В задачу данной статьи не входит попытка сформулировать жизнеспособную теорию стоимости или даже предложить правильную интерпретацию взглядов Маркса. Я полагаю, что Ильенков пытался защитить объективность Марксовой теории капитализма, отстаивая идею объективной стоимости. Взгляды Маркса на стоимость трудны для восприятия, неясны и, возможно, незащитимы. Достаточно сказать здесь, что «Капитал» начинается с различения стоимости и меновой стоимости, что предполагает определенное понимание стоимости. Марксова трудовая теория стоимости, как и его теория прибавочной стоимости, показывают то, как общественное отношение, не являющееся просто умственным понятием, а реально существующее, принимает товарную форму, специфическую для капитализма.

Маркс, отмечающий это во многих местах, заново утверждает в конце жизненного и творческого пути то, что можно считать окончательной версией его теории. В «Замечаниях на книгу Вагнера “Учебник политической экономии” (1881), написанных в последние два года жизни, он высказывает два ключевых утверждения: во-первых, потребительную стоимость и меновую стоимость можно различать только абстрактно, но они неразделимы на практике, поскольку обе содержатся в том, что он называет продуктом труда, или товаром; и во-вторых, стоимость товара – историческая переменная, как и общественная стоимость труда.

Проблема Маркса, которую он так и не смог решить через удовлетворительную формулировку трудовой теории стоимости, состояла в поиске формулировки понимания стоимости, которая включала бы как меновую стоимость, количественную и измеряемую в денежных единицах, так и потребительную стоимость, качественную и потому не подлежащую измерению в денежных единицах. Если это верно, то из этого следуют два тезиса. Во-первых, демонстрации Ильенковым того, что стоимость объективна, недостаточно для спасения трудовой теории стоимости. Если это было его целью, то он ее не достиг. Во вторых, поскольку качество и количество несоизмеримы, трудовая теория стоимости, принимающая это фундаментальное различие, не может быть успешной.

Заключение: Ильенков об идеальном и опредмечивании

В этой статье я проанализировал ильенковскую теорию идеального. Рассмотрением того, что он называет «идеальным», он вносит вклад в современную теорию опредмечивания. Известное явление опредмечивания человеческой деятельности проявляется по-разному в разных ситуациях: для Гегеля, который различает опредмечивание и отчуждение, опредмечивание служит основой его взглядов на превращение субъекта в субстанцию в рамках его конструктивистского понимания социальной онтологии, и на превращение субстанции в субъект в рамках его конструктивистского понимания познания. Для Маркса опредмечивание служит основой его точки зрения на конституирование объективной стоимости при производстве товаров. Успешная трудовая теория стоимости предполагает объективное объяснение всех форм стоимости. Однако Ильенков не может положить в основу трудовой теории стоимости объективное понятие стоимости ввиду фундаментальной несовместимости – не по степени, а по роду – объективных, или меновых, форм стоимости и ее субъективных, или потребительских форм.

Провал попыток основать трудовую теорию стоимости на более глубоком понятии стоимости указывает на трудность обоснования любого варианта этой позиции, которая, согласно некоторым интерпретациям, лежит в самой сердцевине взглядов Маркса. В этом смысле Ильенков не усиливает, а фактически ослабляет теорию Маркса.

Хотя он представляет себя как марксиста-ленинца, можно показать, что при этом он непреднамеренно ослабляет и марксизм. Фундаментальное марксистское различение идеализма и материализма предполагает фундаментальное различие между философскими теориями, основанными либо на мысли, либо на бытии. Кант, немецкий идеалист, недвусмысленно утверждает, что познание по необходимости начинается с опыта. И Гегель, и Маркс молчаливо следуют примеру Канта. Однако они отличаются от Канта, не сформулировавшего понимание опредмечивания, общим для них убеждением, что в том и посредством того, что люди делают, они строят свое общественное окружение и самих себя, как необходимое условие познания самого разного рода. Я прихожу к выводу, что, хотя Ильенков устанавливает реальность стоимости, защита им трудовой теории стоимости терпит неудачу и в то же время подрывает марксистское различение идеализма и материализма. Ибо он показывает, что глубже многочисленных различий Гегеля и Маркса и марксистских утверждений об этих различиях лежит редко исследуемое, но общее для них принятие опредмечивания. Это общее принятие не разделяет, а скорее объединяет эти две центральные фигуры Нового времени вокруг фихтеанского, а следовательно посткантианского проекта объяснения действительности человека через его деятельность.

Литература

Бём-Баверк 1949 – Boehm-Bawerk О. Karl Marx and the close of his system. New York, 1949.

Бём-Баверк 2002 – Бём-Баверк О. К завершению марксистской системы // Бём-Баверк О. Критика теории Маркса. М.: Социум, 2002.

Борткевич 1949 – Bortkiewicz L. von On the correction of Marx’s fundamental theoretical construction in the third volume of Capital // Boehm-Bawerk О. Karl Marx and the close of his system. N.Y., 1949.

Бэкхёрст 1991 –Bakhurst D. Consciousness and Revolution in Soviet Philosophy: From the Bolsheviks to Evald Ilyenkov. N.Y.: Cambridge University Press, 1991.

Гегель 1990 – Гегель Г.В.Ф. Философия права. М., 1990.

Гегель 1992 – Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа. СПб.: Наука, 1992.

Ильенков 1973 – Ильенков Э. Гегель и проблема предмета логики // Философия Гегеля и современность. М., 1973. С. 120–144.

Ильенков 2009 – Ильенков Э. Диалектика идеального // Логос. 2009. № 1. С. 6–62.

Маркс, Энгельс 1959 – Маркс К., Энгельс Ф. Собрание сочинений. 2 изд. М., 1959. Т. 13.

Маркс, Энгельс 1968 – Маркс К., Энгельс Ф. Собрание сочинений. 2 изд. М., 1968. Т. 46. Ч. I.

Маркс, Энгельс 1974 – Маркс К., Энгельс Ф. Собрание сочинений. 2 изд. М., 1974. Т. 42.

Поппер 2002 – Поппер К.Р. Объективное знание. Эволюционный подход. М.: Эдиториал УРСС, 2002.

Робинсон 1974 – Robinson J. An Essay on Marxian Economics. L.: MacMillan, 1941, rpt. 1974.