С любезного разрешения проф. Маркуса Габриеля публикуется перевод его статьи «Der Nazi aus dem Hinterhalt», напечатанной в «Die Welt» 08.03.2014, вскоре после выхода в свет 94-го тома Собрания сочинений М. Хайдеггера, в котором содержатся начальные части его «Черных тетрадей». Перевод с немецкого и примечания Н.В. Мотрошиловой.

Published here with a kind permission of professor Marcus Gabriel. His article «Der Nazi aus dem Hinterhalt» (Die Welt. March 8. 2014) appeared shortly after the issue of the volume 94 of Heidegger’s Complete Works which comprised the opening pieces of the «Black Notebooks». Translated and commented by Nelly V. Motroshilova.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: «Черные тетради», М. Хайдеггер, антисемитизм, раса, народ, национал-социализм.

KEY WORDS: «Black Notebooks», M. Heidegger, anti-Semitism, race, people, national socialism.

Что Хайдеггер был антисемитом, известно. Теперь появились “Черные тетради” из его наследия. Надлежит ли на их основе осуществить новую оценку философии Хайдеггера? Становится ясно: “Черные тетради” не содержат философии.

Наконец первый том “Черных тетрадей” представлен общественности, и могут начаться научно фундированные дебаты. Во всяком случае, первый том повергает в глубокие раздумья. В сумерках хайдеггеровского национал-социализма осуществляется явный поворот Хайдеггера от философии к совершенно иному началу мысли.

Хайдеггеровская философия в круге «Бытия и времени», как и некоторые размышления Хайдеггера о широте возможных фундирующих достижений философии в его поздних текстах, все еще кажутся мне философски релевантными. В современной интернациональной философии о Хайдеггере снова оживленно дискутируют, ибо онтология, ее отношение к теории познания и логике сегодня интенсивно исследуются, а для этого имеются в распоряжении точные инициирующие работы Хайдеггера. Обращают внимание на многие явные амбивалентности в имеющемся томе, и уже они достаточно предосудительны, хотя в них еще не содержатся прямые высказывания о еврейском начале (das Judentum).

Естественно, каждому известно, что Хайдеггер был нацистом и что диапазон его вовлеченности в весьма неблаговидные дела обширен. И столь же естественно: исторически и философски фундированная проработка “Черных тетрадей” только началась, так что репрезентативные мнения о них только формируются. Правда, перед нами предстает – и это несомненно – такой Хайдеггер, который, по крайней мере до 1938 г., вменял себе в обязанность исповедовать национал-социализм и «бытийно-исторически» (seinsgeschichtlich), т.е. антифилософски, защищать его. При этом он достаточно систематически следовал амбивалентной стратегии, состоящей в переводе стрелок в сторону “метаполитики”. Можно полагать, что это означало философствование при соблюдении критической дистанции по отношению к текущим событиям. Тогда его постоянные отмежевания от мировоззрений и от биологизма в связи с аналитикой «Dasein» из «Бытия и времени» могут читаться prima facie так, будто Хайдеггер и дальше сочтет для себя непозволительным доверять какому бы то ни было углубляющемуся расизму.

Давно известно и то, что Хайдеггер был антисемитом,; но до сих пор исходили преимущественно из того, что он был «только» «Kulturantisemit»[i] и во всяком случае ни в каком смысле не был расистом (правда, уже были известны и его однозначно расистские высказывания). Новой в предлагаемом тексте стала (доселе мне неизвестная) форма амбивалентности, значение которой следует прояснять в ходе дебатов, опирающихся на полученную информацию. Я хотел бы документировать три понятия, как они содержатся в тексте: раса, народ и национал-социализм.

1. Раса: из «Бытия и времени», как представляется, следует собственно то, что наше самобытие (Selbstsein) не может быть удовлетворительным образом описано на биологическом пути. Человек – не вещь, но проект, а это всегда также означает определенную установку человека по отношению к самому себе.

Представляется, что это должно звучать так же в той критике опредмечивания, какая имеется в «Черных тетрадях». Пока всё в порядке. В частности, Хайдеггер многократно критикует биологизм, так что можно подумать: он отклоняет по меньшей мере расистский антисемитизм. Но все же давайте внимательнее присмотримся к тому, чтó он, собственно, пишет в опубликованном томе.

И тут очень мешает следующее: во всем томе имеет место давно уже осужденное, далеко идущее замалчивание национал-социалистического антисемитизма. Ибо Хайдеггер нигде не высказывается против того, чтобы и к евреям, и к немецкому народу применялось понятие – точнее говоря, вполне определенное понятие – расы.

При этом показательно единственное место в данном томе, где Гитлер назван по имени. Там Хайдеггер критикует «вульгарный национал-социализм», который «при безмозглой отсылке, конечно же, к «Mein Kampf» Гитлера распространяет в народе совершенно определенное учение об истории и человеке», а именно «этический материализм». Его Хайдеггер сравнивает с «марксизмом». «Этический материализм» для Хайдеггера означает допущение, будто характер человека дан ему от природы; а это связано с «мутным биологизмом». Здесь проявляется коварная амбивалентность: с одной стороны, эти пассажи можно читать так, будто книга «Mein Kampf» связана с безмозглостью и биологизмом. Но ведь Хайдеггер, собственно, говорит, что слово «безмозглый» применено к отсылке, а не тексту, к которому она отсылает.

Хайдеггер не порицает «Mein Kampf». Ни разу не осудил он и расовый принцип. По Хайдеггеру, «раса» может быть только условием, но никогда не является чем-то безусловным и существенным в применении к тому или иному народу. Хайдеггер обращается против всех «привилегий принадлежности к роду или племени». Эти замечания остаются амбивалентными, а в устах члена нацистской партии, каковым был Хайдеггер, считаются неприемлемыми. Хайдеггер корректирует расизм, но не стремится устранить его. Остается дождаться, что еще принесут с собой другие выходящие тома с точки зрения высказываний Хайдеггера о еврействе.

В первом (94-м) томе слово «еврейский» всплывает единственный раз – и именно в том месте, где речь идет о «христианско-еврейском учении о человеке». Это последнее Хайдеггер в процессе своего противостояния христианству отклоняет <...> Хайдеггер также не высказывает никаких возражений против «взращивания»[ii].  Но тут по крайней мере прорывается амбивалентность. «Взращивание более высоких и высших способностей мыслить – это первое, что стоúт выше простого сообщения знаний». Хайдеггер считает, что «в могуществе (Macht) “расы” (присущем ей от рождения) заключена истина». И он применяет слова о «коренном характере расы и почвы» (rassig und bodenstӓndig) как тот позитивный предикат, который (по его мнению) нельзя использовать для аттестации «многих», кои сейчас обо всем этом разглагольствуют. Он определенно считает расу «необходимым и непосредственно выражающим себя условием исторического Dasein», хотя и не условием полной истины.

2. Народ: понятие народа во всем тексте играет центральную роль и увязывается с понятием немецкого начала (des Deutschen). При этом Хайдеггер позиционирует «народ» как некоторую норму, которая еще не выполнена населением нацистской Германии, но которую следует-де соотнести с целями национал-социалистического движения. Однако норма, которую следует выполнить немецкому народу, определяется, согласно Хайдеггеру, некоторой миссией, а именно задачей «преодоления нововременного человека», что в его понимании, грубо говоря, означает [преодоление тезиса]: мы-де являемся в первую очередь разумными живыми существами, чей технологический и научный прогресс служит тому, чтобы улучшать свои жизненные условия. И здесь Хайдеггер восходит к целому. Беспрестанные его разговоры о борьбе и спорах (которые он увязывает с Гераклитом) – не только поверхностно воинственные, что видно на примере хайдеггеровских заклинаний по поводу Второй мировой войны. Скажем, это запись 1938 г.: «Что если такие события, как Первая мировая война, пусть и не полностью переворачивают человеческий мир, но все же впервые предоставляют людям возможность утвердиться в их “сущности” в качестве субъектов? И что если эта мировая война (как и следующая) – всего лишь следствия нововременного человека и, несмотря на всю грандиозность замалчиваемой жертвенности индивида, еще не означает прорыва самого Бытия (Seyns selbst) в закостенелость сущего?».

3. Национал-социализм: хайдеггеровское описание этого проекта в качестве «метаполитики» снова может звучать как почти критическое дистанцирование от политических событий времени. Однако ведь эти разъяснения Хайдеггером своих взглядов приводятся им всего лишь несколькими абзацами ниже следующего высказывания: «Но национал-социализм только тогда является подлинной властью в становлении, если он за своими деяниями и за своей легендой еще должен нечто замалчивать – когда он действует с сильной скрытностью, в будущем проявляющей свое коварное действие».

Вряд ли случайно понятие национал-социализма остается особенно амбивалентным. Тут применяется искусство «Sigethik» (Sieg–Ethik?)[iii], «логики замалчивания», которую Хайдеггер вводит также в своих (возникших между 1936 и 1938 гг.) «Beitrӓge der Philosophie» в качестве формы мышления, которую надо утвердить после предполагаемого конца философии. Резко пошатнулось представление, согласно которому Хайдеггер после 1934 г. с тайным разочарованием отвернулся от национал-социализма, чтобы впоследствии ещё надеяться на спасение со стороны полностью неполитического последнего бога.

К концу тома, следовательно, в 1938 г., рассуждения Хайдеггера явно амбивалентны: «Рассмотренное таким образом наблюдаемое сосредоточение (Sammlung) народа по необходимости двусмысленно». И эта двусмысленность со своей стороны тоже двойственна. Первое возможное будущее национал-социализма, которое Хайдеггер принимает в расчет, – это чистая Machenschaft[iv]. Под этим следовало бы понимать только продолжение веры в прогресс, основанной на продвижении вперед техники и науки: «В конечном счете надо готовить также и тех, кто в свою очередь хочет выращивать народ “биологически”–  взращивающими методами – и это несмотря на видимость противоположного: ведь разведение с присущими ему требованиями поначалу имеют своим следствием… несомненное господство в себе Machenschaft (в смысле непреодоленной либеральной мысли о прогрессе)». Но остается и вторая перспектива: движение подготавливает глубокое решение. Однако и эта опция опять же по сути амбивалентна. Хайдеггер различает «решения возвратные (nach rückwӓrts), которые защищают глубоко заложенный идеал как окончательный (раса, общность)», и «решения, направленные вперед, которые пролагают путь в сомнительность бытия и подготавливают к еще неведомому».

«Метаполитика», как представляется, не означает держаться на расстоянии  от политики –  но напротив, означает взвешивать разные варианты, из которых возможно развить подлинный национал-социализм. Нет никакого признака того, что Хайдеггер в эти годы отрекался от фюрера. Но право же, не доставляет никакой радости, когда мы узнаём, что Хайдеггер хочет сделать национал-социализм также и программой борьбы: «Национал-социализм – варварский принцип. В этом его сущностное начало и его возможное величие. Опасность представляет не он сам, а то, что он легко вклинивается, как нечто безобидное, в любое рассуждение (Predigt) об истинном, добром и прекрасном (скажем, в ходе какого-нибудь просветительского вечернего занятия – Schulungsabend[v])».

Выпущенный том завершается мрачным профетическим самоосмыслением Хайдеггера. Ибо как же иначе толковать следующее высказывание: «Почему в моей фамилии есть две буквы “G”? И для чего иного, если не для того, чтобы я осознал нечто имеющее постоянное значение: Gute (добро – не сострадание) и Geduld (терпение, т.е. высшая воля)?». Верх бессмыслицы – это местническая, до мозга костей ущербная немецкая игра с великими датами, такими, как время рождения Вагнера и Ницше, некоторыми вехами из жизни Гёльдерлина, которые находим на последних страницах. И заключительная в этом списке – дата рождения Хайдеггера!

Есть и немногие светлые моменты в этом томе; и я уверен, что только начинающаяся научная дискуссия высветит амбивалентности еще четче. Однако существует обоснованное подозрение, что Хайдеггер все же остался «нацистом из засады» – таким, который не имел ничего против расистской политики, если она не будет «мутной» или «позитивистско»-биологистской. Какую картину предоставят следующие тома – подождем и увидим.

«Черные тетради» содержат, и это ясно, не философию, а четко выраженную анти-философию, они содержат не онтологию, а анти-онтологию – так их излагает Хайдеггер. Он перестал верить в философию и разум – и на немалый срок. И так, как это выглядит здесь: по меньшей мере, с 1931-го по 1938-й .

Никакое подобное sacrificium intellectus неприемлемо, и меньше всего – во имя национал-социализма. Но ведь Хайдеггер был также и именно философом; и вопрос о том, какой вклад он внес как философ, должен и далее соизмеряться с тем, чтó в его текстах доступно рациональному реконструированию в соответствии с сегодняшними стандартами. И сюда, в сущности, не попадает ничего из имеющегося в 94-м томе Собрания сочинений Хайдеггера.

Перевод с немецкого и примечания Н.В. Мотрошиловой

Примечания