По поводу этой картины возникает два вопроса. Кто в данном процессе кем управляет, субъекты практик средой или среда субъектами? Сама формулировка этого вопроса вступает в противоречие с нашей уверенностью в том, что в ситуациях «истинного» управления именно сознательная активность человека является ведущей по отношению к среде. Данное затруднение требует рассмотрения и разрешения. Встает также  вопрос о том, что соединяет  сменяющие друг друга циклы множественных субпрактик в единый, целостный во времени процесс саморазвертывания общей постнеклассической практики комплекса, подлежащего управлению.  Оба вопроса внутренне связаны, так как фактически касаются одной и той же проблемы сочетания «микропрактик» частей единого многосубъектного и многосредового практического процесса с «макропрактикой» его как целого, и  получают свое разрешение одновременно с выявлением его механизма. Иначе говоря, все упирается в вопрос: как управлять комплексом - одновременно единым и многообразным, и каково место и роль в нем человека? Обсуждению этого вопроса и посвящена данная статья. 

•1.      Понятие постнеклассических практик, используемое нами, базируется на методологии, предложенной В.С.Степиным при анализе классических, неклассических и постнеклассических форм научной рациональности[1]. В общем случае, постнеклассические практики - это саморазвертывающиеся целостные многопричинные (и междисциплинарные) комплексы взаимодействующих людей и сред, в ходе саморазвития которых меняются и люди, и среды, и их отношения, что и создает возможность огромного разнообразия данных практик, их циклов и вариантов их осуществления[2] и обостряет проблему управления ими. В постнеклассических практиках нет безответных действий, поскольку каждая часть влияет на себя через целое и в этой относительности субъект-объектных функций состоит рефлексивность целого и сохранение его постнеклассической идентичности. Однако в случаях управления целым одни из его компонентов (люди) выделяются среди прочих как ведущие и, получается, что относительность субъект-объектных функций нарушается, что противоречит сути постнеклассических практик. Разрешение данного противоречия возможно, если мы  явным образом обозначим связь практик отдельных компонентов комплекса и общей практики комплекса как целого и затем более четко сформулируем проблему.  

Указанная связь состоит в том, что практики отдельных компонентов, помимо местного рефлексивного характера, определяющего их локальную индивидуальную практику («образ жизни»),  порождают также «побочные» линейные или линейно-ветвящиеся  причинные цепи (причинные ризомы), выходящие за пределы индивидуальных практик в более широкие среды и комплексы. Например, я, как преподаватель, обеспечивая своей преподавательской деятельностью свое собственное существование и творческое саморазвитие, одновременно запускаю в обществе цепь причинно-следственных отношений, связанных с моей отличной от преподавательской, т.е. иной условно говоря, общечеловеческой деятельностью и с деятельностью моих учеников. Взаимодействуя через общую среду, подобные причинные цепи каким-то образом и обеспечивают рефлексивность  практики комплекса как целого. А целым может быть отдельная микрогруппа или небольшая общность людей и вещей, общество в целом и даже социум как целое и связанные с ним исторические процессы. Необходимо разобраться, как именно взаимодействует то или иное многообразие индивидуальных практик с рефлексивной практикой соответствующего комплекса как целого.

Чтобы понять сущность этого причинно-рефлексивного механизма, необходимо уяснить три его стороны (решить три проблемы): каким образом при всеобщей динамике и даже трансформации отдельных компонентов практики целого данный механизм обеспечивает сохранение ее идентичности, как исторической, но в чем-то инвариантной; как увязывается история субпрактик целого с историей общей практики целого, т.е. вопрос о механизме поддержания указанной идентичности; в чем проявляется ведущая роль человека в общей картине рефлексивности данных процессов. Рассмотрим данные проблемы в указанном порядке.

•2.      Проблема 1. Проблема идентичности практики меняющегося комплекса как целого получает решение благодаря работам недавно ушедшего от нас В.И.Акунова. Как показал В.И.Акунов на примере исторического развития технических систем, самоидентичность этого развития, несмотря на преобразования систем (речь шла об исторической эволюции мельниц), сохраняется из-за действия закона соответствия между информационным, энергетическим и субстратным  компонентами целого[3]. Суть этого закона в том, что развитие любой целостной практики осуществляется в направлении обеспечения минимальных удельных затрат ее энергии на переработку поступающих в нее со стороны среды информации, энергии и вещества (субстрата). Сохранение минимальных удельных затрат практического процесса и выступает как критерий сохранения его самоидентичности, хотя бы при этом менялись виды субстратов, энергий и информации и их специфические характеристики. При этом форма данного процесса такова, что любое нарушение текущего соответствия между внутренней энергией и внешними потоками субстратов, энергии и информации влечет либо разрушение процесса, прекращение его существования, либо последующее восстановление нового их соответствия на другом субстратном и информационно-энергетическом материале.

Обобщая идею Акунова[4], можно сказать, что в рефлексивных практиках целого есть три универсальных параметра - субстрат (С), энергия (Э) и информация (И), которые всегда существуют только вместе, принимая разные специфические формы выражения. Эти параметры универсальны и применимы к любым, в том числе не только к социальным, а и природным системам. Но устойчивый характер имеют не любые сочетания С, Э и И, а лишь, как говорил Лейбниц, со-возможные.  Поэтому внешне общее движение предстает как чередование циклов разных СЭИ-минимизаций, развитие практики осуществляется как смена дискретных типов субстратно-энергетически-информационных комплексов (СЭИ-комплексов) при сохранении неизменности СЭИ-параметров.  Акунов назвал это историческое движение макроквантованием практического процесса как в пространстве, так и во времени, дифференциацией его на разнообразные типы и виды (серии) практик и их относительно устойчивые отношения друг с другом. Можно сказать, например, что социальная практика как целое предполагает свой набор субпрактик - производственную, политическую, духовную, экологическую и другие, а те - субпрактики второго порядка.  Их конкретно-исторический сериально-иерархический  состав меняется, когда один цикл и тип деятельности СЭИ-комплекса сменяет другой. Скажем, практики феодального общества перестраиваются и сменяются сериально-иерархическим составом практик капиталистической формации.  При этом частичное разрушение предыдущего комплекса сопровождается как бы частичным наслоением последующего СЭИ-состояния на предыдущие и формированием определенной стратиграфической картины. Последующие общественные формации несут черты предыдущих, внешние слои почвы служат проявлением слоев внутренних, внешние насыпи в скифских курганах несут информацию о характере погребений и т.п. Относится это и к духовной сфере, которая также имеет вид сложной иерархии, отмечаемой культурологами в виде наслоений архетипов сознания, нравственных норм, мифов, религий, философий, научного сознания и других исторических ментальных и текущих внешних знаково-вербальных компонетов. В общем случае так выстраивается мировой порядок жизни со своими относительно стабильными параметрами и отношениями, соответствующими друг другу как по вертикали, так и по горизонтали, как в пространстве, так и во времени. В этом разгадка удивительной гармонии мира и наличия в нем универсальных констант типа гравитационной постоянной, постоянной Планка, заряда электрона и т.д., или отношений типа золотого сечения или целого набора отношений, необходимость которого фиксируется антропным принципом Зельманова-Картера.

•3.      Проблема 2. (Проблема механизма связи историй индивидуальных практик компонентов с историей общей практики целого.) Итак, развитие общего процесса осуществляется в виде изменения СЭИ-комплексов рефлексивных отношений, единства многообразия его частей и самих частей. Какой конкретный механизм осуществляет влияние практики отдельных частичных субъектов целого на целое,  например, влияние человека на жизнь коллектива или личности на историю? Как говорилось выше, отдельные субъекты действуют на целое линейным причинным образом. Как перейти от их индивидуальных практик к практике целого? Можно пытаться рассматривать практику целого как сумму практик компонентов, выстраиваемых по принципу прямых и обратных причинных связей. Но такой подход не достаточен, поскольку  редуцирует единство многообразных частей, т.е. одновременный, многосубъектный, объемный характер рефлексивного процесса, к взаимно изолированным случаям линейного взаимодействия прямых и обратных связей. Объемная сущность механизма рефлексивности остается в этом случае фактически скрытой за внешними описаниями его отдельных циклов и петель. В результате целостный процесс распадается на фрагменты. Но главное, что при этом не соблюдается принцип минимизации удельных затрат энергии развития целого, о котором речь шла выше, поскольку игнорируются непричинные, внутренние связи между компонентами. Например, такая теоретическая картина не позволяет понять ситуации активного участия в причинных процессах сознания человека, не говоря о неосознаваемых, скрытых и нелокальных, но реально присутствующих взаимовлияний людей и вещей, выламывающихся за пределы внешней линейности и частичности. Продвинуться вперед в решении данного вопроса позволяет метафизика тотальности, в которой данный механизм раскрывается через понятие причинно-кондициональной самодетерминации, органически сочетающей  линейные, нелинейные и объемные процессы рефлексивности[5]. Обратимся к ней.

•4.      Предпосылкой введения представления об указанной самодетерминации является учет двух метафизических обстоятельств и введение некоторых новых понятий. Речь идет о конкретизации позиций, которые фактически уже артикулированы выше. Во-первых, о наличии в ходе рефлексивных практик двух уровней взаимовлияния - внешнего и внутреннего. На внешнем, относительно завершенном, назовем его генерологическим (лат. genero - порождать, создавать), уровне человек и среда взаимодействуют причинным, т.е. однозначным и необходимым образом, о чем речь шла выше. На внутреннем, назовем его парсическим,  они взаимодействуют как многозначные, случайные и сложно структурированные условия друг друга, влияющие друг на друга полевым,  кондициональным образом (англ. сondition - условие).  Отсюда следует, во-вторых, что люди и вещи обладают парсически-генерологической (в общеметафизическом смысле, онтико-онтологической) дуальностью: они одновременно индивидуализированы, локальны, т.е. онтичны, выступают как неделимые  монады в своих причинных действиях и генерологических отношениях и в то же время нелокальны, всеобщи, онтологичны как проявления единой для них субстанции-среды, как части  последней (как парсы) (лат. pars - часть). В последнем случае они, будучи неразрывными друг с другом на разных кондициональных уровнях, влияют друг на друга бесконтрольно для человека. Так, рациональные причинные действия человека всегда сопровождаются  неконтролируемыми, скрытыми парсическими влияниями условий. Скажем, причинным образом общаясь на работе с сослуживцами согласно требованиям производства, мы связаны с ними и парсическими отношениями в виде симпатии и антипатии, установки, интуиции, предчувствия, как имеющие общих знакомых, живущие в одном городе  и т.п., которые часто способны искажать нашу основную в текущий момент (причинную) линию поведения. В любой деятельностной ситуации всегда есть генерологический и парсический моменты, которые в разных случаях могут меняться местами.

Учитывая сказанное, можно теперь ответить на вопрос о сути механизма объемной самодетерминации. Он состоит в том, что, исходя из своих потребностей, целей и средств и причинно (линейно) влияя на среду, человек вызывает не только внешние генерологические изменения ситуации, а и через них (из-за указанной дуальности людей и вещей) бессознательно, нелинейно и объемно меняет и свои внутренние парсические взаимовлияния со средой, как бы порождает своим причинным действием изменчивые парсические волны, в том числе действует таким неконтролируемым образом также сам на себя. Он оказывается в объемном поле меняющихся информационно-энергетических и субстратных парсических потоков, пронизывающих всю толщу его самости и «оседающих» в закодированном виде на разных уровнях его организма, в том числе на уровне психологическом, потребностном, а также на рациональном уровне принятия решений. Это означает, что в нем неявным, парсическим образом формируются, а затем выходят на уровень сознания и генерологии новые потребности, осознаваемые цели, задачи, и он - уже контролируемым образом - меняет дальнейшие причинные (линейные) действия и характер энергетически-информационного и субстратного отношения к ситуации. Через осуществление подобных все новых линейно-объемных циклов и развивается объемная причинно-кондициональная самодетерминация. В ней индивидуальные причинные действия компонентов интегрируются через провоцируемые ими кондициональные обратные влияния условий и меняют сами компоненты, их отношения к среде, ведут к следующим циклам трансформаций единого практического комплекса и его места во внешних условиях. 

•5.      Проблема 3. Какова роль человека в механизме рассмотренной самодетерминации? Из сказанного следует, что причинно-кондициональная самодетерминация существенно отличается от традиционных типов детерминации - кондициональной в классической картине мира, где сущностные силы и поведение субъекта рассматривались как полностью определяемые средой (географическим ландшафтом - ментальность, социальными условиями - сознание и социализация человека, творческой атмосферой - новые идеи, природой - научная истина и т.д.), и причинной в неклассической, где субъект рассматривается как действующий определяющим, если не сказать репрессивным, образом на среду (человек как сила, как преобразователь природы, как руководитель, волевой субъект, пассионарий, разрушитель или созидатель и т.д.). Как следует из сказанного выше, в причинно-кондициональной самодетерминации  человек как сознательное существо решающим образом действует как причина, но его действия постоянно корректируются обратными, часто не контролируемыми им, как бы постоянно вразумляющими его кондициональными влияниями среды.  

В данном случае на первый план выходит то обстоятельство, что среда, влияя на человека, может способствовать формированию его потребностей, целей и действий, направленных как на преодоление крайностей его безоглядного причинного поведения и на более органичное единство его со средой, так и на усугубление крайностей, что обострит отношения человека со средой и нежелательно ему. В технике этому соответствуют понятия отрицательной и положительной обратной связи. В реальной ситуации человек постоянно оказывается в состоянии выбора между ними. Для жизни человека, однако, важны не «положительные» или «отрицательные» связи сами по себе (то, что для одного положительно, для другого может быть отрицательно), а такое их сочетание, которое в каждом конкретном случае ведет к гармонии его со средой, а не к его гибели. Это принципиальный момент в управлении постнеклассическими практиками.  

Человек в них важен не тем, что он причинно действует и что испытывает влияние условий, а тем, что он является центром гармонизации своих действий с миром, поскольку он сам есть его часть. Поэтому трансформации постнеклассических практик должны осуществляться в той степени и таким образом, чтобы непрерывно отслеживать данную гармонизацию и поддерживать ее. Человек, будучи участником тех или иных СЭИ-комплексов, должен не стихийно плыть по течению, встраиваясь в процесс минимизации энергии, при которой жизнь его самого может оказаться ненужной среде, а быть активной органической ее частью, играющей свою роль в обеспечении минимизации энергии, что будет предполагать его присутствие в ситуации и поддерживаться ею. Он  должен «усоответствливать» причинные действия и кондициональные влияния, меняясь сам и меняя среду своей деятельности сизигийным для себя и среды образом (греч.syzygia - парное сочетание сопряжение, соответствие) как органической части мира, а не как его инородный артефакт. Этот вывод весьма важен для развития представлений о возможностях рефлексивного управления. Кратко говоря: рефлексивное управление тогда адекватно своей сути, когда оно непрерывно поддерживает оптимальную сизигийность отношений человека с миром, а не разрушает ее, независимо от того, какие виды и типы практик имеют место в текущей ситуации. В обеспечении непрерывной сизигийности процесса заключен тот искомый инвариант, который  позволяет удерживать многообразие трансформирующихся в нашей деятельности и сменяющих друг друга частных постнеклассических практик в рамках некоей общей также постнеклассической практики, вопрос о котором был поставлен в начале статьи.

Замечательно, что на основе работ К.Шеннона, Е.А.Седова, В.И.Акунова, А.П.Стахова уже установлены универсальные численные параметры оптимальной сизигийности, на которые следует ориентироваться в ходе постнеклассического управления[6]. Но здесь об этом нет возможности говорить более подробно. Отметим лишь, что если обозначить сизигийность как S, показатель веса генерологии в деятельности человека как Ng, а парсики Np, то оптимальное значение сизигии можно записать как отношение Sopt = Ng/Nр = 80/20 = 4.  Показательно, что это отношение коррелирует с «принципом В.Парето 80/20», полученное итальянским экономистом и социологом Вильфредо Парето еще в 1897 г. и касающееся именно деятельности людей. Согласно этому универсальному принципу, правильно выбрав минимум (20%) самых важных действий, можно быстро получить основную часть планируемого полного результата, т.е. 20% правильно осуществленных усилий дают 80% результата, а остальные 80% усилий дают лишь 20% результата и потому не всегда оправданы. Совершенно очевидно, что в данном случае «важными действиями» или «правильно осуществленными усилиями»  являются те, которые генерологически выверены (соответствуют цели деятельности), определяют сущность действия и его главный результат (Ng = 80%), а остальные действия - те, которые вызываются парсическими обстоятельствами, непосредственно не затрагивающими генерологические отношения и их результат, т.е. Nр = 20%. Поэтому, в частности, требуют для дальнейшего улучшения результата нелинейных затрат усилий (80% усилий для получения лишь 20% «недостающего» результата).   

Таким образом, на место классических и неклассических практик, исходящих из противостояния человека и среды («в пользу» среды в первом случае, и человека во втором), постнеклассические практики ставят сизигийность, совозможность, соответствие человека и среды, человека и мира. Это открывает новые перспективы и позволяет получить объяснение ряда проблемных вопросов и ранее разрозненных феноменов и фактов.

Пять фундаментальных следствий

причинно-кондициональной самодетерминации

Важность раскрытого механизма причинно-кондициональной самодетерминации становится особенно понятной, если мы обратим внимание на  некоторые другие существенные, а точнее, фундаментальные следствия, которые из него вытекают и позволяют говорить о возможности решения ряда задач, бывших до сих пор неразрешимыми:

(а) из принципа причинно-кондициональной самодетерминации следует, что человек, меняя своими действиями явные, внешние, очевидные, локальные и контролируемые отношения со средой, одновременно влияет на скрытые по отношению к ним, неявные, неочевидные, неконтролируемые им. Первые (генерологические), благодаря указанным своим характеристикам, являются материальными, а вторые, как неявные, неочевидные, неконтролируемык и нелокальные (парсические), фактически являются идеальными. Если это так, то называвшееся прежде материальным корректней обозначать более четким понятием - как генерологическое, а то, что прежняя философия называла идеальным точней характеризовать как парсическое. Данное уточнение понятий материальности и идеальности позволяет использовать их более активно и продуктивно. В частности, можно утверждать, что человек и любая вещь, как обладающие парсически-генерологической дуальной природной, материальны и идеальны одновременно, причем обе эти стороны совершенно равноправны в своей реальности. Этим снимается фундаментальная метафизическая проблема, со времен Ф.В.И.Шеллинга называющаяся основным вопросом философии, - о соотношении материального и идеального, бытия и сознания. Можно утверждать, в частности, несостоятельность, некорректность самой постановки вопроса «что первично, материя или сознание, бытие или дух?». Из-за парсически-генерологической дуальности вещей мы должны сделать вывод о том, что они также дуальны и как материально-идеальные, и их соединяет с человеком наличие не только генерологии и монадности, но и парсичности. В случае же человека полное подтверждение получает стихийно употреблявшееся с незапамятных времен мнение о его  телесно-духовной природе. В то же время, парсичность человека иная, чем парсичность камня и парсичность животного, что снимает возможное обвинение развиваемой здесь идеи в отождествлении человека с животным или с неорганическими образованиями. Безусловной же ее положительной стороной является то, что в этом случае понятно не только различие между человеком, животным и неживой природой, а и их единство[7];

(б) в процессе деятельности  человека, равно как и во взаимодействии людей между собой и вещей друг с другом, происходят непрерывные взаимопереходы неявного и явного, парсически-генерологического, (pg- переходы),   а значит (в традиционной терминологии), взаимопревращения материального и идеального. Этим снимается проблема психофизического параллелизма в психологии, вопрос о взаимодействии телесного и духовного, психического и физиологического. В истории философии  устраняется старый вопрос о сопричастности платоновского мира идей и мира вещей, общего и единичного, в теологии снимается проблема взаимодействия вездесущного, но невидимого и неощутимого идеального Бога с природой и человеком. Через признание pg-единства устраняется вопрос о связи единства и многообразия мира, целого и частей, полноты и пустоты, в частности - о связи атомов и пустоты у атомистов, бытия и небытия у Парменида и о меонических состояниях «еще-не-бытия», «уже-не-бытия», которые в метафизике тотальности рассматриваются как переходные амерические состояния pg-неопределенности, а также о происхождении бытия из небытия и превращении бытия в небытие (ничто), фактически раскрывается сущность всеединства;

(в) парсика и генерология не просто сосуществуют, они переход друг в друга. Причинные влияния на среду вызывают не только причинное действие, а и скрытые изменения среды, означают перевод материального в идеального, явного в скрытое, при этом меняется информационно-энергетическая и субстратная форма из-за того, что уходя в скрытое, она переходит в ту, которая соответствует скрытому миру; поскольку же парсические влияния сказываются на внешнем осознаваемом поведении человека, они тем самым из скрытых, идеальных становятся явными, материальными, но закодированными уже в форме материальных действий человека, его субстратности и информационно-энергетических параметрах. Так, неконтролируемое, например мистическое, становится в действиях человека контролируемым и явным, и мы узнаем его, но только как материальное действие человека. Таким образом, опредмечивание в деятельности человека сопровождается распредмечиванием, но идут они по разным каналам кодирования и декодирования: с одной стороны, выявляя духовные, скрытые сущностные силы человека в материальном причинном действии, с другой - пополняя сущностные силы человека из среды за счет кондиционального влияния последней на человека; идет процесс, в котором одновременно кодируется (прячется) в новом виде  материальное в духовном, и декодируется (выявляется) также в иной форме, чем исходная, духовное в материальном. Сказанное позволяет приблизиться к пониманию механизмов таких необычных явлений, как экстрасенсорные способности человека,  реанимационные феномены, описываемые Р.Моуди, Н.П.Бехтеревой и т.п.;

(г) в опредмечивающе-распредмечивающем движении идеальное не тождественно материальному, но они соответствуют друг другу; тем самым в рефлексивной деятельности человека осуществляется непрерывная взаимная координация свойств и особенностей внешнего, генерологического мира среды и внутреннего, парсического, т.е. скрытого человеческого мира, осуществляется усоответствливание (сизигия) внешнего материального мира среды и внутреннего идеального мира человека. Так решается традиционный вопрос о соответствии макрокосма и микрокосма;

(д) в гносеологическом плане причинно-кондициональная картина самодетерминации предстает так, что познание должно рассматриваться как превращение неявного в явное, скрытого в очевидное, потенциального в актуальное, осуществляемых как результат специфической операции «фокусировки», концентрации внимания (как внешнего, сенсорного, так и внутреннего, мысленного) на разных уровнях полионтичности, на разных перспективах. С помощью «фокусировки» то, что вначале было на периферийной позиции как несуществующее, случайное, спонтанное, не закономерное (парсическое), начинает восприниматься как существенное, необходимое, закономерное, определившееся, генерологическое.  Это ситуация «перефокусировки» внимания, когда главное становится размытым и второстепенным, а бывшие детали обретают статус центра внимания. Проблема концентрации и деконцентрации «внешнего» и «внутреннего» внимания (в тоталлогии она метафорически обозначается как проблема специфического познавательного инструмента «тоталлоскопа») становится одной из центральных в новой гносеологии.

Приложение к стратагемным практикам

Непрерывно отслеживая генерологические и особенно парсические стороны (внимательно относясь к случайностям, «деталям», несущественным обстоятельствам и т.п.), человек может по своему желанию переводить скрытое в явное и, наоборот, кодировать явное скрытыми смыслами, необходимыми ему, например как творцу определенной культуры или выстраивать скрытые западни и ловушки противнику в ходе достижения своих целей в тех или иных социальных ситуациях, начиная от бытовых и кончая политическими и военными.

Примером, где парсически-генерологическая дуальность работает в полную силу, может служить каталог китайских стратагем, приведенный и рассмотренный в книге Х.фон Зенера[8]. Например, центральную во всем каталоге стратагему №7 «Извлечь нечто из ничего» можно рассматривать как метод превращения неявного, парсического в явное, генерологическое. Ведь ее дословный перевод звучит: «Из недр небытия возникает бытие; из ничто возникает нечто; извлечь из ничего нечто»[9]. Эта стратагема восходит к книге Лао-цзы «Дао дэ цзин», где   сказано: «В мире все вещи рождаются в бытии, а бытие рождается в небытии». Другая интерпретация: «Из недр небытия (бесформенного) возникает бытие (оформленное)». И ее расшифровка: «Творческая потенция (Дэ) взаимодействующих в конфликте субъектов должна вырабатывать такие формы воздействия на противника, которые бы заставляли его воспринимать отсутствующие в реальности формы (явления, события, процессы и т.д.) как элементы реальности, а реальные формы "Сделать для него" невидимыми, либо видимыми в "освещении", исподволь обеспеченном нападающей (защищающейся) стороной»[10]. 

Другие 35 стратагем менее философичны, но также могут быть переведены на язык  парсики, генерологии и причинно-кондициональной самодетерминации. Если это так, то метафизику тотальности можно рассматривать в качестве того универсального языка, который может объединить стратагемы рефлексивного управления в западной и восточной культурах, о необходимости чего пишут Б. Бирнштейн и  В. Боршевич в цитированной статье.

Сизигия и принцип Парето

Принцип Парето сформулирован был и используется прежде всего в области управления экономикой и бизнесом, но примеры отношения 80/20 приводятся из самых разных областей жизнедеятельности, включая и бытовые. Наряду с тем, что 20% ассортимента продукции дает обычно 80% от общего объема продаж в денежном выражении, говорят также, что 20% преступников совершают 80% преступлений и 20% водителей виновны в 80% дорожно-транспортных происшествий, а 80% компьютерного времени тратится на обработку 20% команд программ. Эти и многие другие примеры можно найти в интернете в статье «Закон Парето или Принцип 80» специалиста в области управления и стратегии бизнеса Р. Коха из Бирмингемского университета. Явно речь идет о каком-то универсальном принципе и числовая аналогия принципа сизигии и принципа Парето не случайна. Но Парето лишь зафиксировал эмпирически факт, который назвал принципом, не дав ему объяснения. Указанная аналогия указывает на возможность его объяснения с позиций парсически-генерологических представлений.

Внешне отношение 80/20 может показаться случайным, так как касается совершенно разных вопросов. Например, в соответствии с ним 20% людей обладают 80% капитала, 80% пользователей посещают 20% сайтов, 20% покупателей приносят 80% прибыли и т.п. Тем не менее, этот эмпирический феномен перестает выглядеть простой случайностью, когда начинает проясняться его механизм, хотя в каждом отдельном случае требуются специфические методы его подтверждения. Пока его механизм не понятен, он кажется вообще тривиальностью, о чем можно прочитать в литературе. Например, утверждается, что он лишь указывает на диспропорцию между целью и результатом, которая является неотъемлемым свойством любой деятельности, или говорится, что когда результат складывается из действия множества различных факторов, вклад этих факторов бывает различным и результат бывает каким угодно, а не только 80/20, и поэтому его нельзя рассматривать как закон. Более того, можно прибавить и то, что один и тот же фактор, участвуя разными своими параметрами в разных процессах, может играть в одном случае важную роль, в других случаях несущественную. Все зависит от правила образования выборки. Может ли снять эти возражения парсически-генерологический подход?

С точки зрения метафизики тотальности любая относительно определившаяся деятельностная ситуация включает в себя систему относительно устойчивых (генерологических)  отношений тех или иных ее компонентов, но каждый компонент помимо свойств, определяющих его место в генерологической системе, имеет множество других, которые к генерологии не имеют прямого отношения. Они косвенно могут влиять на генерологию, но не являются главными в своем влиянии на нее. В другой системе отношений то, что являлось ранее генерологической связью, может быть лишь парсической и наоборот, бывшая парсическая может стать генерологической. Но это не лишает смысла сами понятия парсики и генерологии, а значит, и связанные с ними характеристики, в частности понятие сизигии. Понятие сизигии важно тем, что оно позволяет утверждать, что в наиболее оптимальных для системы случаях ее генерология и парсика должны находиться во вполне определенном отношении   Ng/Nр = 80/20=4. Это и есть сизигийное отношение.

В бытии все процессы идут в направлении оптимальной сизигийности, хотя частные явления могут терять устойчивость и разрушаться, если процессы более общие идут в сизигийном направлении.  Обнаруженное Парето явление выступает как внешнее, эмпирическое проявление общего механизма парсически-генерологических отношений и взаимопереходов. Связь между ними становится очевидной, если мы учтем, что, как сегодня выяснено, при установлении отношения 80/20 в генерологии затрачивается минимальная энергия на переработку единицы внешених потоков энергии, информации и вещества, и потому нарушение этого отношения в ходе попыток получить выгоду может привести к обратному результату в других отношениях системы со средой. Кроме того, оказывается, что генерологические структуры, построенные столь экономным образом, подчиняются своему собственному давно известному универсальному правилу - закону золотого сечения, поскольку и отношения, построенные по правилу золотого сечения, также носят энергетически оптимальный характер. Остается добавить, что когда в 1949 г. профессор из Гарварда Дж.К.Зипф попытался  объяснить причину паретовского отношения 80/20, он пришел к так называемому «принципу наименьшего усилия», согласно которому ресурсы (люди, товары, время, знания или любой другой источник продукта) самоорганизуются так, чтобы свести к минимуму затраченную работу и, таким образом, приблизительно 20-30% любого ресурса производят 70-80% деятельности, связанной с этим ресурсом. Тем самым он уточнил принцип Парето и фактически связал его с выводами Акунова. Из сказанного следует, что принцип Парето связан не только  с принципом сизигии, а и  с правилом золотого сечения. Но роль принципа сизигии является решающей в том смысле, что она характеризует не только устойчивые  (генерологические) отношения мира, а указывает и на тенденции их парсически-генерологических трансформаций и метаморфоз, а также переходные состояния парсически-генерологической неопределенности. До введения понятия сизигии в стороне оставались парсические процессы, весь парсический мир.

О парсологии и кондициональном анализе

Из сказанного ясна принципиальная роль в управлении постнеклассическими практиками феномена парсики, учения о парсике (парсологии) и такого раздела парсологии, как кондициональный анализ, рассматривающий  способы выявления скрытых, парсических влияний среды на человеческую практику и жизнедеятельность вообще. От понимания парсики и владения ею  наряду с разработанными в науке причинными методологиями, зависит успех разрешения всех указанных выше  проблем и вопросов, связанных с постнеклассическими практиками, а также выявление скрытых возможностей человека. Принципы кондиционального анализа и сизигийной деятельности в общем виде сформулированы в работе автора[11]. Здесь мы остановимся на наиболее существенных моментах кондиционального анализа и парсологии.

Генерология практической деятельности человека может быть представлена в виде формулы «потребность - (цель-средство-результат)». В развернутом виде это выглядит так:

П1→ [Ц1 - С1- (Р1+∆Р1)]  →  П2 → [Ц2 - С2 - (Р2+ ∆Р2) ]     →     П3 → [Ц3 - С3 - (Р3+ ∆Р3) ] → П4→ . . .

Где П1, П2, П3, П4... - потребности, возникающие из предыдущего этапа практической деятельности и открывающие соответствующие циклы и серийные обеспечения последующей деятельности; Ц1, Ц2, Ц3 - цели деятельности, диктуемые потребностями; С1, С2, С3 - средства деятельности; Р1, Р2, Р3.. - результаты, соответствующие цели; ∆Р1, ∆Р2, ∆Р3 ... - непредвиденные отклонения от результатов, соответствующих цели (дискрепансия, от англ.discrepancy - расхождение, противоречие).

Ясно, что парсические влияния на деятельностную генерологию ведут к отклонению результата деятельности от того значения, которое предполагалось в цели, т.е. в дискрепансии ∆Р. Поэтому сизигия в этом случае может измеряться как отношение Р/∆Р, а кондициональный анализ возможен через рассмотрение структуры этого отклонения. Иначе говоря, утверждается, что дискрепансия ∆Р, хотя она и не соответствует результату, не произвольна, а определяется особенностями среды и их парсическим влиянием на деятельность. Поэтому структура кондициональных влияний должна отражаться в структуре добавки ∆Р. Этот принцип лежит в основе кондиционального анализа и диктует необходимость изучения данной структуры. В отличие от традиционной экспериментальной и измерительной практик, в которых ∆Р рассматривается как "ошибка" измерений и от нее стараются максимально избавиться, с развиваемых здесь позиций  очевидно, во-первых, что избавиться от нее невозможно, в лучшем случае попытки ее сведения к нулю будут приводить к проявлениям разного рода нелинейностей и новых эффектов, во-вторых, она является источником важнейшей, парсической информации и подлежит специальному (кондициональному) анализу.

Дискрепансию ∆Р и контроль за нею можно разделить на три части. Первая порождается внешними, очевидными обстоятельствами, вполне устранима, связана с небрежностью в подготовке и проведении деятельности, она отсутствует при соблюдении тщательной подготовительной работы (адекватная потребности постановка цели, правильный выбор средств достижения цели, необходимое для решение задачи инструментальное обеспечение, чистота условий деятельности и т.п.).  Вторая, возникающая из заранее заданной технологической задачи, имеющей целью получение определенного результата независимо от сизигийности деятельности («результат любой ценой», например достижение заранее задаваемых экстремальных параметров проектируемого самолета, игнорирующее сизигийные ограничения). Как первая, так и вторая не являются предметом кондиционального анализа. Таким предметом является третья часть - наиболее опосредованная по отношению к внешним причинным действиям.

Третья часть проявляется независимо от наших сознательных усилий и в общем случае выпадает из привычной рационально-понятийной системы, имеет по отношению к ней иррациональный характер. Это случается также, если наша деятельность затрагивает сразу множество обстоятельств и их изменения носят разнокачественный и нелинейный характер, часто при изменяющихся независимо от нас условиях. Примером могут служить экстремальные ситуации, схватываемые только особыми состояниями человека, подобными описываемым дзэнским монахом XVII в. Такуаном Сохо состояниям «непоколебимой мудрости»[12], возникающим в бою у выдающихся воинов, когда логическое просчитывание вариантов невозможно из-за отсутствия времени, и любая фиксация внимания на фрагменте боя означает смерть. Здесь неясности бывают не только с целями и методами, а и с самими сиюминутными потребностями, от которых можно было бы отталкиваться, но которые могут привести к поражению из-за упущения стратегической ситуации. Такие состояния касаются глубин субстанциальных потребностей, и их успешное преодоление происходит на основе тонких механизмов, обнаруживаемых только при «отключении» подавляющего действия внешних, разделенных на разрозненные модальности чувственных и понятийно-языковых средств.

Данные механизмы непрерывно формируются, существуют и действуют как непосредственный процесс усоответствливания глубинных отношений человека и мира, адекватны ему и в этом состоит их истинность. Именно на глубине субстанциальных смыслов происходят едва заметные истинные микродвижения, определяющие сизигийность нашего участия в текущей макроситуации. Стремление человека к сизигии - это вечная тяга его к своей субстанциальной сущности, не схватываемая до конца дискретными средствами, но вполне реальная. Она должна лишь быть развита, освобождена от костылей традиционных чувств и рассудка. В сущности, любые действия человека всегда есть одно и то же - попытка преодолеть сизигийный дискомфорт на разных уровнях. Это стремление зарождается как потребность в уходе от дискомфортных состояний, возникающих неизвестно откуда, невыразимых традиционными средствами, кажущихся беспричинными и даже не всегда вначале осознаваемых. Исходная потребность - это зарождающееся переживание несизигийности, толкающее на выход из нее.  Наличие такого интенциального переживания связано с фундаментальной онтико-онтологической дуальностью человека как целого и потому его можно определить как интегральное переживание. Оно вырастает из наличной в человеке онтологической парсичности, которая, взаимодействуя на разных уровнях с онтикой человека, порождает соответствующее общее состояние. Способность человека к интегральному переживанию есть свидетельство его способности к одновременному присутствию везде, хотя и в разной степени опосредованности (виртуальности), а потому и разного уровня чувствительности и ясности.

Парсология исходит из того, что помимо логически-разумного генерологического отношения к миру человек обладает и способностью интегрального переживания, обусловленного непосредственным чувствованием мира, не выразимым в конечных формах мысли и известных перцептивных модальностях, поскольку оно имеет субстанциальный характер по отношению к ним. Через него человек в состоянии пребывать в субстанциальных состояниях разного характера и уровней, а раз так, то он может и достигать разнообразных и разноуровневых сизигийных решений. Но для этого он должен в достаточной мере уметь пользоваться такими состояниями.  Выяснение механизмов достижения дифференцированных субстанциальных  парсических состояний (концентрации внимания на них) и выработка способности человека соотносить структуру интегрального переживания со структурой дискрепансии  ∆Р, на этой основе получать ранее скрытую информацию и составляет главную задачу парсологии.  Сегодня эти способности и умения работают повсеместно, но стихийно. Когда человек видит все происходящее в обществе через призму отстаиваемой им идеологемы, а все другие стороны общественной жизни как бы скрыты от него, он достигает субстанциального переживания общества на уровне своей идеологемы.   Когда ученый-механицист видел мир в виде механической картины, он переживал субстанциальное состояние мира на уровне явного для него механического бытия, оставляя в стороне оптические, магнитные, социальные, психологические и другие явления.

Любая абстракция есть субстанциализация, особым образом переживаемая человеком действительность, выводящая в состояние «резкости» одну сторону бытия и как бы затемняющая другие. На уровне субстанциальности человек по разному переживает понятия «животное», «яркое», «сексуальное», «острое», «президент» и т.д., что означает вовлечение многообразия субстанциальных форм в процесс интегрального переживания, их перебор и остановку на той, которая нужна в данный момент. Понятия служат индикатором или указателем того, на какой форме субстанциальности следует остановиться. Переживать можно не только понятия, а и образы, ощущения, ситуации, внутреннее состояние организма, театральный спектакль и события. Известная Ванга в качестве такого индикатора требовала у посетителей кусочек сахара, который они должны были класть на ночь под подушку, или другую вещь, принадлежащую посетителю и несущую о нем информацию. В зависимости от самого переживающего одни и те же явления в общем случае переживаются по-разному, вплоть до разных форм ощущений. А. Цветаева описывает феномен К.Сараджева, который различал в каждой ноте 243 звучания, а в октаве  из семи нот 1701 звук. При этом каждая вещь, человек или его фотография соотносились им с определенным звуком. Например, фотографии Марины Цветаевой, сделанные в разном ее возрасте, он одинаково соотносил с «ми семнадцать бемолей»[13].

Подобные явления синестезии (смешения разных форм модальности - зрения и слуха и т.п.) свидетельствуют  об интегральном переживании как о базовом субстанциальном по отношению к чувственным и рациональным формам отражения бытия человеком. Но эти же явления указывают и на то, что для человека любые субстанциальные основания имеют смысл не сами по себе, а только если способны разрешаться в конкретных плюральных формах бытия, чувствования и мышления человека, т.е. способны проявляться в человеческих формах существования и мышления. Абстракция сама по себе может порождать лишь иллюзии (чем и страдал на протяжении тысячелетий онтологизм, строивший мнимые идеальные миры и морочивший головы их якобы реальностью), если она не соотносится с конкретными условиями и формами ее проявления, из скрыто-идеального состояния не переходит в явно-актуальное и материальное. Юридический  закон сам по себе не оценивает конкретную ситуацию, для этого  необходим суд, осуществляющий выведение действия данного закона в условиях конкретно рассматриваемого случая правонарушения и в связи с сопровождавшими этот случай обстоятельствами. Поэтому теоретической основой парсологии является уяснение закономерностей не только субстанциализации плюрального, с одной стороны, а и плюрализации субстанциального - с другой. Это две стороны одной медали сизигийности, без любой из них сизигия не достигается. Парсология неотрывна не только от виртуалистики, а и от необходимости рассмотрения генерологизации виртуального. Путь «вниз» не существует без пути «вверх», поскольку онтико-онтологический механизм их связи - один и тот же. Для понимания обыденности нужны принципы, но для обретения (открытия, узрения)  принципов нужна обыденность. Субстанции - вокруг нас и в нас. Они и незначительные и разнообразные события и фрагменты обыденности - одно и то же; дело только в том, что одни смотрят на мир онтологическими очами, другие видят онтическими глазами, а нужно зрить его онтико-онтологическим переживанием.

* Статья подготовлена при финансовой поддержке российско-украинского проекта «Постнеклассические практики в меняющемся мире» (проект №18. Постановление Президиума НАН Украины №96 от 08.04.2009).

[1] Степин В.С. Научное познание и ценности техногенной цивилизации // Вопросы философии. 1989. № 10.

[2] См.: Кизима В.В. Постнеклассические практики: дивергенция и исток //Постнеклассические практики: определение предметных областей. Материалы международного междисциплинарного семинара. М., 2008.

[3] Акунов В.И., Чечик А.Л. Математическое моделирование больших систем преобразований потоков вещества, энергии, информации // Эволюция открытых систем. Киев, 2003.

[4]  Кизима В.В. Социум и Бытие. Киев, 2007.

[5] Кизима В.В. Тоталлогия. Киев, 2005; Кизима В.В. Начала метафизики тотальности // Totallogy-XXI. Постнекласичні дослідження.№17/18. Київ, 2007.

[6] См.: Кизима В.В. Социум и Бытие. Киев, 2007. С. 93-97, 128-138, 146-150, 163-169.

[7] Подробней обоснование данных положений см.: Кизима В.В. Практическая философия как постнеклассические практики и свобода // Практична філософія. Київ. 2009. № 1 (№ 31).

[8] Зенер Х. фон.  Стратагемы. О китайском искусстве жить и выживать. Знаменитые 36 стратагем за три тысячелетия. М., 1995.

[9] Там же. С. 101.

[10] Бирштейн Б., Боршевич В.И. Стратагемы рефлексивного управления в западной и восточной культурах // Рефлексивные процессы и управление. 2002. Т. 2. № 1. С. 37.

[11] Кизима В.В. Социум и Бытие. Киев, 2007. С. 154-190.

[12] Такуан Сохо. Письма мастера дзэн мастеру фехтования. СПб, 1998.

[13] Цветаева А.И. Моя Сибирь: Повести. М., 1988. С. 5-11.