В статье анализируется дискурс, связанной с самоописанием Японии как «страны солнца». Этот дискурс являлся важным элементом японской культуры начиная с древности и до сегодняшнего дня. В создании образа «солнечной Японии» участвовали мыслители самых разных направлений: синтоистские, буддийские, конфуцианские. Расходясь по многим мировоззренческим вопросам, все они, тем не менее, обосновывали солнечную природу японской земли.

The article deals with the self-description discourse of Japan as a "Sun Land", one of the basic features of Japanese culture from ancient times to modernity. Shinto priests, Buddhist monks, and Confucian thinkers contribute to the "Sunny Japan" image, and, by all philosophical differences, they justified a sun-nature of Japanese country.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: Япония, солнце, свет, восток, конфуцианство, синто, буддизм, божественная страна.

KEY WODS: Japan, sun, light, East, Confusianism, Shinto, Buddhism, country of gods.

Japan, sun, light, East, Confusianism, Shinto, Buddhism, country of gods.В настоящее время поэтическо-метафорическое именование Японии как «страны восходящего солнца» имеет широчайшее распространение. Японский государственный флаг - красный круг на белом фоне - является легко узнаваемым символом страны повсюду в мире. Стоит при этом заметить, что этот флаг пользуется в мире намного большей популярностью, чем в самой Японии. Этот символ усиленно использовался пропагандистской машиной до и во время второй мировой войны, и для многих японцев он до сих пор ассоциируется с тоталитарным режимом. Тем не менее, не стоит забывать, что самовосприятие Японии как «страны солнца» имеет длительную историю и является одним из доминантных в культуре. Рассмотрение страны в ее «солнечной ипостаси» поможет нам лучше понять важный аспект, связанный с самоидентификацией японской культуры и нации.

Обычно считается: глубокое укоренение в Японии солярной семантики связано с тем, что, согласно синтоистскому мифу, правящий род вел свое происхождение от богини солнца Аматэрасу. Однако более пристальный взгляд обнаруживает недостаточность такого объяснения. Данные древних письменных источников свидетельствуют о том, что соотнесение территории Японии с востоком и солнцем вытекает прежде всего из китайской картины мира. Согласно этой картине, в центре мироздания находится «срединная страна» (т.е. сам Китай), окруженная с четырех сторон варварскими государствами. Японии отводится место на востоке - то есть к востоку от Китая. Представление о том, что Япония находится на востоке, прочно входит и в сознание древних японцев. Однако одновременно с этим японцы, как правило, позиционируют Китай вовсе не как «срединную», а как «западную» страну, что возмущало китайцев и приводило к дипломатическим конфликтам.
Китайская династическая хроника «Суйшу» сообщает, что в послании японской государыни Суйко (прав. 592-628) китайскому императору она именует себя правительницей страны на востоке, там, где «восходит солнце», а Китай - страной, где солнце заходит (в японской хронике «Нихон сёки» сказано чуть мягче: «Государыня Востока почтительно обращается к императору Запада») [Нихон сёки 1997 II, 101] . Для китайских государственников такое обращение было неприемлемо по двум причинам: во-первых, китайский и японский государи не могли обозначаться одним и тем же термином, и во-вторых, позиционирование Китая как страны западной, да еще такой, где заходит солнце, покушалось на столь лелеемую ими пространственно-идеологическую картину.
Другие известные японцам страны (прежде всего, Индия, страны Корейского полуострова, Бохай) тоже в их представлении располагались на западе. Получается, что Япония являлась единственной страной, расположенной на востоке, что давало возможность считать ее уникальной - согласно тогдашним представлениям, к востоку от Японии суша отсутствовала. Покидая Японию, человек отправлялся в западном направлении, оставляя за спиной восток. Напутствуя своего сына-монаха, направляющегося в Китай, мать слагает стихотворение, в котором она призывает его не забывать про родину, страну - основу солнца (тэру-хи-но мото) .
В китайском понимании любая страна, кроме самого Китая, является варварской, доказательством чего служит географическое положение такой страны на периферии ойкумены. Однако сами японцы не видели в восточном расположении своей страны чего-то унизительного. В начале VIII в. Япония отказывается от прежнего названия страны (Ямато, топоним в центральной части Хонсю, где располагались резиденции японских правителей) и начинает именовать себя «Нихон» («Присолнечная» или «Солнечная» страна). С помощью акта переименования японская элита стремилась позиционировать свою страну благоприятным для себя образом и одновременно подчеркнуть свою независимость от Китая - ибо зависимые от Китая страны права на переименование были лишены. Однако сами китайцы посчитали удобным проинтерпретировать переименование с удобной для себя точки зрения - как еще одно доказательство ущербного расположения Японии, удаленной от Центра. В хронике «Новой династии Тан» («Синтаншу») презрительно отмечалось: «Япония - другое название Ямато. Эта страна находится на окраине, там, где восходит солнце, и потому ей дали название Нихон».
Однако такое отношение со стороны Китая не могло поколебать уверенности самих японцев в благодатности своего восточного положения. В послании, привезенном послами Бохай от имени своего вана, сама страна Бохай позиционируется как «западная» - там, где солнце заходит, а положение Японии определяется как восточное - там, где солнце восходит. Причем положение Японии имеет явно положительные коннотации. В послании говорится, что хотя две страны разделяет бурное море, найти Японию легко - следует только плыть в направлении утреннего (восходящего) солнца .
Японцы считали государство Бохай своим данником, случавшиеся время от времени попытки послов Бохай уклониться от этого статуса вызывали бурное негодование японского двора, однако в данном случае принимающая сторона осталась довольна - как почтительностью самого послания, так и описанием географического положения Японии.
Восточное положение Японии закрепляется и в достаточно частом ее именовании страной «Фусо». Одно из первых (первое?) употреблений термина «страна Фусо» в японских источниках содержится в хронике «Нихон сандай дзицуроку» , где во время путешествия японского монаха по Китаю его идентифицируют как человека, приехавшего из Фусо. С течением времени понятия «Фусо» и «Япония» оказываются прочно связанными, и ничто не говорит об оскорбительном для Японии восприятии такого именования. В конце Х в. составляется антология стихов на китайском языке «Фусосю» («Собрание [страны] Фусо»). Крупнейший свод сведений о древнем японском буддизме носит название «Фусо рякки» («Сокращенные записи о стране Фусо», 1094 г.).
Страна Фусо (кит. Фусан) впервые упоминается в китайском географическом памятнике «Шань хай цзин» в разделе «Каталог Заморья Востока». Эти земли не имеют никакого отношения к Японии, они населены диковинными созданиями (великанами, чудищами, черными и волосатыми людьми и т.п.). Таким образом, эти земли описываются как «дикие» и «варварские». Страна Фусо получила такое наименование потому, что на этом острове произрастает огромное чудесное дерево фусо, на ветвях которого расположено солнце. «В Долине Кипящих ключей растет Шелковица Фу. Там купаются десять солнц. [Это место] находится к северу от [царства] Чернозубых. [Солнца] живут в воде, [где] растет огромное дерево. Девять солнц живут на его нижних ветвях, одно - на верхней ветке» [Шань хай цзин 1977, 102].
Получается, что в китайской традиции «страна Фусо» соотносится с окраинностью и варварством. Однако японцы сочли за благо не заметить, что «восток» имеет в предлагаемой им геополитической модели отрицательное значение и сочли возможным и нужным приписать востоку положительные смыслы: древние источники неизменно наделяют территорию Японии такими характеристиками, как «большая» и «изобильная» . В японской традиции восток стойко соотносился с рождением, жизнью, светом и процветанием, а запад - с тьмой и смертью (загробным миром).
Территория Японии соотносилась с востоком и утренним солнцем. Образ императора тоже в значительной степени имел солярные характеристики. Так, процесс интронизации обозначался как «наследование солнцу» (хицуги). В этом обозначении ясно отражен миф о происхождении династии от солнечного божества. В записях исторических хроник часты и упоминания об императоре как носителе света. Считалось, что император первым напитывается солнечным светом и преобразует его в добрые для страны дела . Когда подданные японского императора возносят ему хвалы (в данном случае речь идет о Камму, прав. 781-806), они прямо и честно заявляют, что его добродетельность достигает Неба, Земли и Человека, его свет равен солнечному, он наполняет всю страну вплоть до самых окраин, благодаря чему погоды в стране стоят самые благоприятные, и земля исправно родит .
Кончина государя воспринимается как утеря солнечного света. Что до императора живого, то он делится своим светом с подданными. Так происходит, например, при присвоении рангов, которые являются не просто социальным маркером, но и указывают на степень приближенности к императору, его свету. Присваивая посмертный ранг Фудзивара-но Асоми Ёсико (присвоение посмертных рангов было общепринятой практикой), император Ниммё (прав. 833-850) мотивирует это тем, что этот даст Ёсико возможность освещать себе пространство в загробном мире. Присвоение посмертного ранга видному царедворцу Фудзивара-но Оцугу объясняется похожим образом - для освещения пути на тот свет .
Ссылка, понижение в должности или обычная командировка, т.е. увеличение физического расстояния между государем и подданным, грозят человеку и меньшей освещенностью. В песне Мибу-но Тадаминэ (конец IX - начало X в.) он упоминает о факте своего перевода из личных охранников государя, который непосредственно освещал его, на должность охранника правых врат дворца. Поэтому он сильно потерял в освещенности - как ввиду удаления от императора, так и ввиду того, что правая часть дворца и столицы находились на западе, откуда, как считалось, приходит мрачная осень . Многие государственные учреждения делились на «левое» и «правое» подразделения, причем служба в «левом» считалась более престижной, ибо соотносилась с востоком, весной и солнечным светом.
По степени приближенности к императору вся страна делилась на три больших региона - сама столица, «внутренний регион» (Кинай - пять окружавших столицу провинций) и «внешний регион» (Кигай или Кигэ - все остальные провинции) . Население этих регионов резко различалось по своему статусу, правам и обязанностям, то есть по своему «качеству». В Кинай и в Кигай действовали разные системы ранжирования чиновников. Деление на «внутреннюю» и «внешнюю» Японию было настолько резким, что император не выезжал за пределы Кинай, а высшим чиновникам (с 5-го по 1-й ранг) запрещалось без особого разрешения покидать «внутренние провинции» , как если бы речь шла о путешествии за границу. Физическое расстояние до императора являлось важнейшим показателем статуса как самой земли (провинции), так и подданного - благодетельность императора, понимаемая как свет, имела пределы своего распространения. Недаром императоры, живописуя свою малую добродетельность, столь часто говорят о том, что она не достигает границ страны (подданные регулярно в этом его разуверяют). Именно в отдаленные от императора места и ссылали преступников - туда, куда не достигал (плохо достигал) благодетельный государев свет. В столицах Нара и Хэйан место проживания прямо зависело от статуса - чем выше оно было, тем ближе к дворцу располагалась усадьба.
Хотя император являлся носителем света, это был «абстрактный» солнечный свет, а не восходящее на востоке утреннее солнце. Император соотносился с солнцем и светом, но он не соотносился с востоком. Согласно китайским (в своей основе даосским) представлениям о верховной власти, японский император считался земной проекцией Полярной звезды и занимал пространственное положение на севере - его дворец располагался на севере столицы. Его «драконий лик» был обращен к югу, где лежала подведомственная ему страна. Таким образом, приоритетность оси восток-запад, характерная для пространственного позиционирования страны Японии на «карте мира», не «работала» в условиях антропогенного пространства, организованного в соответствии с китайскими геомантическими принципами. Там определяющей являлась ось север-юг. В усадьбах аристократов, моделировавших «большое пространство» столицы, главное строение также возводилось на севере земельного участка.
Благоприятность «востока», подчеркиваемая при определении географического положения Японии, не распространялась на пространственное поведение людей внутри страны. В древности существовало множество «запретов на направления» (катаими) - детально разработанная система правил, регулирующих пространственное поведение человека. Эти правила были зафиксированы в китайских сочинениях, их применение и трактовка находились в компетенции онъёдзи (онмёдзи) - профессиональных астрологов, календаристов и гадателей. Строгое соблюдение правил, касающихся расположения (перемещения) объектов (построек, предметов и людей) в пространстве и времени было характернейшей чертой времени. На государственном уровне этими вопросами ведал Астрологический отдел Министерства двора. В повседневной жизни элита прибегала к услугам частных специалистов. Они толковали знамения, давали рекомендации по поводу «счастливых» и «несчастливых» для какого-нибудь дела дней, определяли маршрут следования, советовали как избежать ритуального загрязнения, болезней и порчи .
Запреты на перемещение могли касаться любых направлений, и восток не являлся исключением. Государь Сага констатирует, что в данном 811 г. неблагоприятным для него направлением является восток, а потому и его государево войско не должно в этом году открывать крупномасштабные действия против эмиси (протоайнов) в провинциях Муцу и Дэва (считалось, что они расположены на востоке Японии), так что поход переносится на шестую луну следующего года .
Что касается пространственных характеристик территории Японии на карте мира, то ее восточное положение никогда не подвергалось сомнению. Даже во времена упадка государственности, непрекращающихся усобиц и господства пессимистического восприятия действительности японские мыслители по-прежнему находили аргументы в пользу выигрышности такого положения, хотя теперь территория Японии стала считаться крошечной - размером «с просяное зернышко». Даже буддийские мыслители, полагавшие, что с 1052 г. весь мир вступил в эпоху тотальной деградации, продолжали осмыслять восточное расположение Японии как более благоприятное, чем то, в котором находятся другие страны.
Знаменитый монах Нитирэн (1222-1282) утверждал: хотя Япония - страна меньшая, чем Индия и Китай (Япония по своим размерам соотносится с ними, как острова Идзу соотносятся с Японией), но по количеству буддийских храмов она намного превосходит их (большая часть обитателей Индии не исповедует буддизм, в Китае Нитирэн насчитывает 18040 храмов, а в Японии - 171037). В Индии и Китае учение Будды исповедует один человек из тысячи, а в Японии нет ни одного человека, который бы не являлся приверженцем Будды [Нитирэн 1952 II, 1519]. То есть, в понимании Нитирэна, малость Японии компенсируется процветанием в ней буддийского вероучения. Нитирэн полагал, что во времена начала буддийского вероучения оно распространялось с Запада на Восток (поэтому он именует Индию «Лунной», то есть «западной» страной). Во времена же деградации упадок вероучения больше всего затрагивает его родину, то есть Запад. И теперь вероучение будет распространяться в обратном направлении - с Востока на Запад, из Японии в Индию [Нитирэн 1952 I, 508]. При этом, замечает Нитирэн, следует помнить, что Япония - это страна солнца, страна Фусо, а свет солнца - ярче лунного, его век - намного длиннее (век луны - 8 лет, а век солнца - 5500). И в течении всего этого времени свет, исходящий с Востока (свет, исходящий из Японии), будет рассеивать тьму [Нитирэн 1952 I, 588-589]. Таким образом, Нитирэн преодолевал уничижительную характеристику Японии как страны с просяное зернышко и вводил вместо понятия размерности параметры «яркости», и «продолжительности», по которым Япония превосходит другие страны.
В средневековом дискурсе, восходящем к синтоистскому мифу творения, территория Японии также соотносилась с солнцем и восточным расположением.
В пьесе ритуального и ныне практически исчезнувшего театра ковака-маи (танец-пантомима, исполняемая под речитатив сказителя) под названием «Дайнихонги» (текст пьесы зафиксирован в XVII в., но восходит, вероятно, к более раннему времени) повествуется о том, как божества Идзанаги и Идзанами создавали мир. Этот рассказ является поздней интерпретацией синтоистского мифа. В исходном варианте мифа, зафиксированном в VIII в., божества создают только Японские острова, а о других странах ничего не сообщается. Однако, согласно тексту пьесы, божества создают сначала Японию, а потом также Индию и Китай, которые, правда, больше Японии. При этом Япония похожа на солнце, Индия - на луну, а Китай - на звезду. Примечательна концовка этого произведения: хотя считается, что наша Япония, управляемая императорской династией, получилась маленькая, но все равно она - лучшая из трех стран, именно она похожа на солнце и жизнь людей там долгая [Маи-но хон 1971, 271]. Перевод и анализ пьесы «Дайнихонги» см.: [Батова 2012].
Таким образом, преимущества территории Японии состоят в том, что она была создана божествами первой, она ассоциируется с солнцем (является его земной проекцией), а люди там отличаются долгожительством. Знаменитый ученый конфуцианского толка Кумадзава Бандзан (1619-1691) работал в той же мыслительной парадигме, что и автор(ы) ковака-маи. Он утверждал: «Трем странам соответствуют три вида света. Индия управляется богом луны, и потому она именуется лунной страной. Китай управляется звездным богом, и потому он именуется Синтан [«Синтан» - транслитерация санскр. Cina-sthana, так именовали Китай древние индийцы; связь этого названия с «звездой», остается невыясненной]. Наша страна управляется божеством солнца и потому она именуется Нихон - Солнечной. Луна и звезды являются производными от Солнца, поэтому две другие страны являются нижним течением. Именно наша страна - исток тысячи миров, начало десяти тысяч стран. То, что она маленькая, является доказательством того, что она является началом для трех стран. Все десять тысяч вещей имеют началом малое». Кумадзава Бандзан полагал также, что свойства управляемой божествами японской земли настолько хороши, что там много золота и серебра, полей и людей, которые необычайно умны. Другие страны взирают на Японию с завистью и алчностью, но Япония - это страна воинов, и поэтому иноземцы не смогут заполучить чаемого. Цит. по: [Утида Хидэо 1971, 15].
В период Токугава (1603-1867), когда в стране настал мир, японские мыслители единогласно считали, что выгодность географического положения страны определяется тем, что солнце освещает ее первой. В связи с этим там берет начало положительная (солнечная) энергия (яп. ки, кит. ци), дающая жизнь деревьям и растениям, всему сущему.
При таком подходе знакомство с западной картиной мира не разрушало японскую картину мира, а лишь утверждало ее. Многие образованные на традиционный лад японцы того времени использовали почерпнутые из европейской науки сведения для того, чтобы лишний раз убедиться в своей правоте. Так, Хирата Ацутанэ (1776-1843), один из наиболее яростных и твердокаменных защитников всего японского, с воодушевлением отнесся к гелиоцентрической модели мира Коперника, поскольку она подтверждала важность солнца (богини Аматэрасу) в синтоистской картине мира. С удовольствием поверил он и в библейский великий потоп - поскольку увидел в нем свидетельство того, что земля Японии расположена выше (в прямом и переносном смысле) территорий других стран и потому не была затоплена водами. Эта катастрофа затронула прежде всего западные (то есть в данном случае европейские) страны, Китай - в меньшей степени (поскольку он расположен ближе к Японии), а Корею не затронул вовсе - поскольку она расположена ближе к Японии, чем к Китаю [Хирата Ацутанэ 1936, 277].
Хирата Ацутанэ со ссылкой на мнение «европейцев» сообщает: «Изобилием и приятностью ничто не может превзойти земли, лежащие между тридцатым и сороковым градусами северной долготы. Япония расположена в этом промежутке, кроме того, она расположена восточнее прочих стран, своим произволением небесные боги особо благоволят этой стране. Они окружили ее со всех сторон бурным морем, дабы воспрепятствовать вторжению иноземных врагов, а земли разместили здесь и там, так что они образовали множество островов...» [Хирата Ацутанэ 2002, 299] .
«Солнечность» Японии, благоприятность ее географического положения и проистекающих отсюда последствий для японцев сделались общим местом в рассуждениях мыслителей эпохи Токугава. Для обоснования этого положения они в полной мере использовали мифы и предания, зафиксированные в мифо-исторических сводах «Кодзики» (712 г.) и «Нихон сёки» (720 г.). Отвечая на вопрос, почему Япония называется «Присолнечной страной» (Нихон), известный конфуцианский ученый Фудзита Токо (1806-1855) отмечал, что когда внуки небесных божеств перед своим спуском на землю рассматривали землю, то Япония понравилась им своей солнечностью, ибо, согласно «Кодзики», это «страна, на которую утреннее солнце прямо светит, страна, которую вечернее солнце освещает. Поэтому земля эта - очень хорошее место» [Фудзита Токо 1973, .270]. Поэтому боги обосновались именно там и построили себе жилище [Кодзики 1994, 87].
В тексте «Нихон сёки» Фудзита также выделяет те контексты, которые связаны с освещенностью Японии солнцем. Так, во время завоевательного похода на Кюсю государь Кэйко (трад. 71-130 гг. н.э.) посмотрел на восток и «рек своим приближенным: «Эта страна обращена [мукэ] прямо туда, где солнце [хи или пи] восходит. Поэтому и назвали эту страну Химука [Пимука]». Когда государь Сэйму (трад. 131-190) проводил в своей стране границы, он определял их в соответствии с координатной сеткой, в которой он назвал ось восток-запад «вертикалью солнца», а ось север-юг «горизонталью солнца». Границы были проведены именно таким образом, поскольку государям нравилась такая земля, где господствует солнечное начало (Ян) и имеется много света. Таким образом, в понимании Фудзита Токо, Япония - это страна света, страна, откуда исходит солнечное сияние. Поскольку варварам, окружавшим Ямато, доставалась часть этого света, то они приносили дань японскому двору (двор обозначается иероглифом «утро»). В связи с этим страна Ямато и получила название «Присолнечной» [Нихон сёки 1997 I, .240, 256].
В наиболее концентрированной форме благодатность родной земли Фудзита Токо выразил следующим образом: «[Япония] - это место, где восходит солнце, оттуда исходит положительная [ян-ная, солнечная] энергия-ки, там удивительная почва, там люди замечательны, там обильная пища, там много воинов, там верхи обладают добродетельностью и любят живое [то есть не склонны к убийствам и репрессиям], они жалуют народ, а низы как один почитают верхи». Что до воинских доблестей, то они заключены не столько в жестокости, сколько в мудрой и искренней любви. Называя Японию «страной божеств (божественной страной)», Фудзита придавал этому понятию свойство естественного закона - такого же объективного и незыблемого, как и географические реалии. «Божественная страна является божественной по своей природе, западные земли [в данном случае имеются в виду прежде всего Индия и Китай] являются западными по своей природе» [Фудзита Токо 1973, 271, 331].
Признание солнечной природы территории Японии почиталось за доказательство (или следствие) того положения, что на земле Японии наилучшим образом проявляется невидимая глазу энергия ки (кит. ци), пульсация которой управляет всеми природными процессами. Фудзита Токо в начале своего знаменитого стихотворения писал, что «великая ки-энергия Неба и Земли пряма и беспримесна, она собирается в божественной стране, прекрасным образом превращается в гору Фудзи, величественно пребывает тысячу осеней, проливается величественными потоками воды, охватывает восемь островов [т.е. Японию]». Далее Фудзита Токо переходит к социально-государственному аспекту «правильного» ки, которое проявляет себя в сыновней (дочерней) почтительности и верноподданничестве по отношению к императору, который своим сиянием равен солнцу. Таким образом, наличие «правильного» ки одинаково благотворно воздействует как на природную, так и на социально-государственную сферу. Проявлением этого является непрерывная императорская династия.
В предисловии к трактату «Синрон» («Новые предложения», 1825 г.), написанного самураем княжества Мито по имени Аидзава Сэйсисай (1782-1863), автор характеризует благоприятное положение Японии, противопоставив ему западные страны. «Сообщаю свои скромные размышления. [Наша] божественная страна - это такое место, где восходит солнце, откуда исходит изначальная ки-энергия, где извечно наследники небесного солнца из поколения в поколение занимали императорский престол. [Япония] изначально занимает на Земле положение головы и служит образцом для десяти тысяч стран. Она воистину благосклонно освещает вселенную, а культурность императора достигает любых пределов».
Далее Аидзава сообщает, что западные варвары, эти «подлые ноги», вознамерились попрать землю Японии. И это при том, что, согласно естественному порядку, Япония занимает «головное» положение. Хотя божественная страна «не отличается чрезмерной обширностью, ее предназначение - повелевать в любом уголке, поскольку в ней ни разу не случалось исправления имен [смены династии и революции]». Поскольку европейские страны - это ноги, то они и реализуют свою функцию движения и добираются до Японии. Что до окруженной со всех сторон морями Америки, то ее географическое («телесное») положение соответствует «спине» (или заду), а потому люди там «глупы» и не способны предпринять что-нибудь хорошее, что является следствием «природного естества».
В другом месте своего трактата Аидзава еще более решительно подчеркивает, что Япония по своему природному положению является носительницей солнечного света, и потому даже европейцы зовут ее «страной утра» (видимо, имеется в виду голландское обозначение Востока - morgenland), сами же европейцы проживают в стороне мрака. Японцы поэтому обладают всеми мыслимыми моральными достоинствами, а вот европейцы совокупляются с демонами и вознамерились уничтожить Японию, ее «солнечность» и небоугодную мораль [Аидзава Сэйсисай 1973а, 134, 50, 145-146].
Аидзава Сэйсисай последовательно проводил мысль о благоприятном расположении Японии и его влиянии на нравы жителей. Он был убежден: если страна расположена там, где осуществляется «неправильная» циркуляция ки-энергии, то все учения (моральные установления) с неизбежностью будут носить там «дурной» характер. Что до Японии («божественной страны») и Китая, то они обращены в восточную сторону, туда, где восходит солнце, где зарождается солнечная энергетика, а потому и «учения» там - «правильные». Поэтому «с начала Неба и Земли» там имелись представления о «пяти обязанностях» (одно из ключевых конфуцианских понятий - горин: между государем и подданным, отцом и детьми, мужем и женой, старшим и младшим, между друзьями). В особенности это касается Японии, где люди изначально отличаются простодушием, безыскусственностью и чистотой, а потому они естественным образом вступили на дорогу светлых божеств, не имея никакого понятия о сложных теоретических построениях. Что до Китая, то там люди имеют склонность к письменному знаку и потому создали изощренные учения, под влиянием которых китайцы легко впадают в ошибки [Аидзава Сэйсисай 1973б, 252].

Проведенный анализ показывает, что соотнесение территории Японии с востоком и солнцем прослеживается по крайней мере с VII в. В обосновании этой связи активное участие принимали приверженцы всех основных течений мысли: конфуцианцы, буддисты, синтоисты. Их аргументация могла несколько отличаться, но практически все они они исповедовали географический детерминизм, полагая что земля Японии изначально расположена самым благоприятным образом, и этот фактор является определяющим для «правильного» государственно-политического устройства страны и положительных свойств проживающих там людей (их моральности, мужественности, долголетия и т.д.).
После начала модернизации Японии во второй половине XIX в. встал вопрос о том, каким быть национальному флагу (которого ранее не имелось). В свете вышесказанного неудивительно, что выбор был сделан в пользу солярного знака - глубоко укорененного в японской культуре символа, обладающего сугубо положительными коннотациями, повышающего самооценку сознательно формировавшейся страны-нации и отвечающему требованию уникальности. Несмотря на коренные и многосторонние новшества, предпринятые при императоре Мэйдзи (прав. 1867-1912), страна сохранила свой солнечный образ. Имя его отца императора Комэй состояло из двух иероглифов - «сияние» и «свет», сам Мэйдзи правил под девизом «Светлое правление».

Литература
Аидзава Сэйсисай 1973а - Аидзава Сэйсисай. Синрон (Новые предложения) / Митогаку. Серия «Нихон сисо тайкэй». Токио, 1973.
Аидзава Сэйсисай 1973б - Аидзава Сэйсисай. Тайсёку канва (Рассуждения после окончания службы) / Митогаку. Серия «Нихон сисо тайкэй». Токио, 1973.
Батова 2013 - Батова Е.А. Рассказы о сотворении мира в памятниках японской словесности // Вопросы философии. 2013. № 4.
Бачурин 2008 - Бачурин А.С. Запреты на направления (катаими) в период Хэйан / История и культура традиционной Японии», М. 2008. С.59-97.
Кодзики 1994 - Кодзики. Записи о деяниях древности. Перевод Е.М. Пинус. СПб., 1994. Т.1.
Кокинсю 1995 - Кокин вакасю. Старые и новые песни Японии. Перевод А.А.Долина. М., 1995. Т.3.
Маи но хон 1979 - Маи но хон. Под ред. Мацудзава Тисато. Токио, 1979, серия «Котэн бунко», 39
Мещеряков 2012 - Мещеряков А.Н. Размер имеет значение: эволюция понятия «островная страна» в японской культуре // Вопросы философии. 2012. №12. С.72-84.
Нитирэн 1952 - Нитирэн дайсёнин госё дзэнсю. Токио, 1952.
Нихон сёки 1997 - Нихон сёки. Анналы Японии. Перевод Л.М.Ермаковой и А.Н.Мещерякова. В 2 т. СПб., 1997..
Симонова-Гудзенко 2005 - Симонова-Гудзенко Е.К. Япония VII-IX веков. Формы описания пространства и их историческая интерпретация. М., 2005.
Синкокинсю 2001 - Синкокинвакасю: японская поэтическая антология XIII века. Перевод И.А.Борониной. М., 2001.
Трубникова 2012 - Трубникова Н.Н. Рассуждения о Японии как «стране богов» в XIII в. // Вопросы философии. 2012. №8. С.85-94.
Трубникова, Бачурин 2009 - Трубникова Н.Н., Бачурин А.С. История религий Японии. М., 2009.
Утида Хидэо 1971 - Утида Хидэо. Нихон-но сюкётэки фудо то кокудокан (Обычаи и взгляды на территорию страны в японской религии). Токио, 1971.
Фудзита Токо 1973 - Фудзита Токо. Кодокан гидзюцуги (Слово о «Кодоканги») / Митогаку.. Серия «Нихон сисо тайкэй». Токио, 1973.
Хирата Ацутанэ 1936 - Хирата Ацутанэ. Тама-но михасира (Истинный священный столп духа) / Фукко синто. Токио, 1936. Т. 2.
Хирата Ацутанэ 2002 - Хирата Ацутанэ. Истинный священный столп духа / Синто. Путь японских богов. СПб., 2002. Т.2.
Шань хай цзин 1977 - Каталог гор и морей (Шань хай цзин). Перевод Э.М.Яншиной. М., 1977.