В статье ставится вопрос о соотносимости контекстов «Двух трактатов о правлении» Джона Локка (1690) с рядом других исторических контекстов, в том числе с современным. Автор рассматривает один из центральных вопросов этого произведения – о прерогативе правителя. На гребне «славной революции» и обращаясь к Вильгельму III, Локк пишет, что, дабы не допустить гражданской войны и анархии, власть не должна преступать закон, а государь имеет право пользоваться своей прерогативой (т.е. выходить за пределы закона) только в целях общего блага, но при этом не должен скатываться к произволу. По закону человеческому народ не может быть судьей в ситуации непримиримого земного конфликта, однако по закону «предшествующему и высшему», в чрезвычайной ситуации, когда речь идет о сохранении народа, он все же сохраняет за собой свободу воззвать к Богу и действовать на свой страх и риск.

The article poses a question of the correlation between the contexts of the “Two Treatises of Government” and a number of other historical conditions, including that of our own time. The author deals with one of the principal issues of Locke’s work, that is of the limits of prerogative power of the magistrate. Writing on the wave of the Glorious Revolution and appealing to William III Locke contends that to prevent civil war and anarchy authorities should avoid violating the law, while the king has a right to prerogative (i.e. to go beyond the limitations of law) only with the view of public good and renouncing arbitrary rule. From the standpoint of human law the people cannot be any judge in a situation of irreconcilable earthly conflict. But on the law which is antecedent and paramount, and in an extreme situation, when the very preservation of the people is at issue, it retains the liberty to appeal to God and take the risk of hopefully right action.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: Джон Локк, Алджернон Сидней, Иеффай, «Два трактата о правлении», исторический контекст, прерогатива, народ, государство, произвол, права, свобода, закон природы, Реставрация, Славная революция.

Биографы Локка привычно отмечают, что он был очень осторожным человеком и никогда не говорил лишнего, даже если его на это провоцировали. XVII век ничем не отличается от века XX или века XXI: в нем тоже были свои информаторы, и не вступать в разговоры на сомнительные темы значило проявлять благоразумие. Но как было не думать о политической жизни и происходящих вокруг событиях?

Как известно, ни в архиве Локка, ни в других архивах, сохранивших документы и свидетельства о его жизни и деятельности, не осталось подготовительных материалов ни к «Двум трактатам о правлении», ни к «Посланию о толерантности», этим главным политическим произведениям великого англичанина. По мнению П. Ласлета, Локк «маниакальным образом» уничтожал все свидетельства о своем авторстве. Отсутствие архивных материалов является постоянным поводом для предположений о вторичности Локковых политических текстов, о заимствованиях из других авторов и даже о плагиате.  Исследователи привычно отмечают, что единственной «зацепкой», которая позволяет атрибутировать «Два трактата о правлении» как произведение, принадлежащее Локку, является его собственное признание в дополнении к завещанию (кодицилле), составленном незадолго до смерти, а точнее 15 сентября 1704 г.

Вторым важным следствием «осмотрительности» Локка стал сам текст «Двух трактатов о правлении», написанный даже не эзоповым языком, все же неизменно поддающимся расшифровке, а языком политическим, или, иначе говоря, вежливым, но ускользающим от однозначной интерпретации. В тексте этого произведения, ставшего теоретической основой и оправданием революций следующего века, мы почти не найдем следов, указывающих, что именно в каждом конкретном случае имел в виду Локк, высказывая те или иные мысли политического свойства.

Другими словами, и это основной тезис моей статьи, Локк в «Двух трактатах о правлении» неконтекстуален, или аконтекстуален, или даже антиконтекстуален. И это не слабость, а сила его текстов, позволившая им сохраниться в борьбе за культурное выживание, происходившей в течение трех последующих столетий.

В послевоенной историографии локковедения это обстоятельство привело к появлению исследований, пытавшихся все же найти «спрятанные» контексты. Предполагалось, что осторожный и осмотрительный Локк намеренно скрывал их, чтобы иметь возможность в случае чего избежать неприятностей. Во время процесса над Алджерноном Сиднеем в 1683 г. заметки последнего, не предназначавшиеся для публикации и сделанные за двадцать лет до того, как они попали в руки судьи, были превращены в фигуру второго свидетеля, необходимого, согласно процессуальному праву, для выдвижения обвинения. В этих заметках все называлось своими именами, и Сидней был приговорен к смерти и казнен. В речи обвинителя рукописи, в которых оправдывалось цареубийство, были названы «изменой сердца», а следовательно – государственной изменой.

Главным научным результатом самого известного послевоенного историка-локковеда Питера Ласлета стало придание тексту «Двух трактатов о правлении» более или менее точного контекста, а именно выстраивание концепции, согласно которой текст Локка связан с так называемым «кризисом исключения» (попыткой вигов, используя политические средства, исключить брата Карла II католика герцога Йоркского и прямого наследника короны из линии престолонаследия). Обычно границами «кризиса исключения» считают 1679 – 1683 гг. Продемонстрированный Ласлетом способ аргументации привел не только к появлению школы локковедов, продолживших его дело и дальнейшее изучение этого периода английской политической истории, но и к тому, что в процессе контекстуализации были выдвинуты альтернативные интерпретации, «привязывавшие» политическую мысль Локка к другим контекстам и датам [Яковлев 2012].

В результате сегодня мы имеем дело с несколькими, по всем признакам имеющими право на существование, контекстами одного и того же текста. Иначе говоря, тексты Локка, как выясняется, имеют несколько возможных и отличающихся друг от друга смыслов. Как бы странно это ни звучало. Сами «Два трактата о правлении» содержат различные временные слои. Труд Локка составлен из фрагментов, написанных в разное время – с начала 1660-х и до 1689 г. Выявление этих контекстов и соответствующее «осмысление» различных фрагментов – важная задача истории политической мысли, которая, начиная с конца 1950-х гг., постепенно решается весьма широким кругом историков-локковедов. Можно даже сказать, что вокруг фигуры Локка сформировалось полноценное научное сообщество, в чем-то напоминающее сообщество кантоведов.

Не сделан, однако, еще один шаг. Если текст «Двух трактатов о правлении» как таковой оказался аконтекстуальным даже для своего времени, то какой смысл он мог иметь и имел в последующей реальной политической истории? Каждое новое поколение читало его по-своему, воспринимало в своем собственном контексте. И каждый раз, наталкиваясь на отсутствие у этого произведения собственных явных контекстов, наделяло его своими смыслами. Это происходило в Америке начала XVIII в., во Франции середины XVIII в., в Америке конца XVIII в., в Англии середины XIX в., наконец это может произойти и в наши дни.

В Англии, как известно, государство обозначалось не безличным state, а располагающим к опасным раздумьям commonwealth, т.е. «общим богатством». Commonwealth всегда вызывало в сознании англичанина образ некоего общего владения, принадлежащего всем, находящегося в публичном, общем, общественном, common, владении и распоряжении[i].

Это не значит, что, вопреки вербальной магии, в Англии не было такого периода, когда власть в виде государя, правительства и законодательного органа не пыталась сделать свои полномочия абсолютными. Такой период был, называется он реставрацией и помечен двумя вехами – с одного конца приходом к власти Карла II и восстановлением господствующего статуса англиканской церкви, а с другого «славной революцией», оккупацией Англии Нидерландами в 1688 – 1689 гг. Сопротивлением и революцией этот период начал отдавать с конца 1670-х гг., когда стало известно о подкупе английского короля французским, о планах «католизации» Англии, возможном захвате страны Людовиком XIV и секретных намерениях раздела Европы между двумя империями – французской и османской.

Россия развивалась-развивалась, и доразвилась до контекста, напоминающего контекст Англии 1670 – 1680-хх гг. И мы начали наконец понимать, что такое «Два трактата о правлении» и «Послание о толерантности». В последнем Локк призывает к отделению церкви от государства, настаивая на том, что именно этот принцип является реализацией истинно христианского, евангельского взгляда на церковь и на государство. В «Двух трактатах о правлении» Локк подвергает критике концепцию правителя, государя как «отца нации», наделенного богоподобными чертами и правящего согласно провидению. Этому посвящен «первый» трактат из двух.

Во «Втором трактате» Локк пишет о том, каким правление не должно быть, если правитель не хочет, чтобы все дело закончилось распадом государства и революцией. Его главный тезис: правителю, хотя это и трудно сделать, надо неустанно стараться, чтобы в обществе воцарилось согласие, а между властью и народом поддерживались отношения доверия.

Для этого – и здесь мы подходим к теме данной статьи – необходимо ограничить власть, осуществляемую посредством прерогативы. В этом главная мысль Локка.

Чтобы она стала понятнее, вернемся к Сиднею. По всей вероятности, судебный процесс над Сиднеем глубоко повлиял на Локка. Известный исследователь Сиднея Джонатан Скотт привел основания, позволяющие говорить о сходстве двух мыслителей [Cкотт 1992, 570]. Но, разумеется, были и различия. Главное из них касалось отношения к власти и государству. Для Сиднея «объявление войны» со стороны власти означало немедленное начало ответных военных действий. По сути дела, Сидней говорил следующее: народ не просто имеет право, но обязан не подчиниться дурным законам и свергнуть тирана; если представится возможность, тиран должен быть отдан под суд, но если сделать это невозможно, то необходимо применить «внесудебные» методы. Для Локка же объявление властью «войны» означало, до какого-то момента, продолжение политической борьбы; он не допускал  разрушительных для государства беспорядков, если это не вызвано чрезвычайной необходимостью, диктуемой опасностью для жизни граждан или самой нации.

И все же иногда это различие трудноуловимо: в параграфе 155 «Второго трактата о правлении» содержится не менее «опасный», хотя и несколько иной тезис: «Лучшим лекарством от произвола является противодействие силе – силой же. Применение силы, не имея на то права, всегда ставит того, кто ее использует, в состояние войны, превращая его в агрессора, и заставляет поступать с ним соответствующим образом» [Локк 1988^б , 370 – 371].

Локк говорит здесь о том, что государю надо, вообще-то, сильно постараться, чтобы довести дело до этого плачевного состояния войны с народом, но он не призывает к применению силы. Он считает, что существует масса способов не допустить войны. Поэтому главное, о чем должна заботиться власть, – это согласие во всем обществе и предупреждение насилия.

«Революции не происходят при всякой незначительной ошибке в государственном управлении. Грубые ошибки правящей партии, многочисленные ошибочные и мешающие жить законы и все проступки, вызванные человеческой слабостью, народ вытерпит, не устраивая мятежа и не высказывая недовольства. Но если целый ряд злоупотреблений, служебных проступков и махинаций, ведущих в одном и том же направлении, делает замысел ясным для людей, которые не могут не чувствовать, что происходит наверху, и не видеть, куда все идет, то нет ничего удивительного в том, что они восстают» [Там  же, 415].

Для того чтобы не допустить войны, власть не должна преступать закон, а государь должен пользоваться своей «прерогативой» только в целях общего блага. «Если кто-либо из должностных лиц превышает власть, данную ему законом, и распространяет на подданного находящуюся в его распоряжении силу, не дозволяемую законом, то он в этом перестает быть магистратом, и, поскольку он действует без полномочий, ему можно оказывать сопротивление, как и любому, кто силой захватывает право другого человека»  [Там же, 400 – 401].

Быть может, лучше всего различие позиций Сиднея и Локка видно в главе XIV «Второго трактата» – «О прерогативе». «В некоторых случаях, – пишет Локк, – сами законы должны уступать место исполнительной власти» [Там же, 375]. Речь, таким образом, идет о соблюдении властью законов и о границах и мерах прерогативы – выхода за пределы закона, правом на которое обладает правитель. Правитель имеет право осуществлять власть через прерогативу, т.е., по сути дела, имеет право на произвол. Такова точка зрения Локка. Но это право, добавляет он, должно иметь свои границы, определяемые с помощью понятия «общественное благо» (public good).

С точки зрения Сиднея, «прошения, советы и увещевания», хотя и должны применяться там, где это возможно, безнадежны в случае «магистрата, презирающего закон». Англичане, несущие огромную ответственность как перед «славными предками», так и перед «потомками», должны исполнить свою роль и сделать это «вовремя», писал Сидней, ибо, как показывает история, перейдя определенную грань, разложение становится неизлечимым. «Что касается народа, послушно покоряющегося гнету, то у него точно нет никаких шансов выжить»[ii].

Сидней был в общем мнении республиканцем и радикалом, однако на самом деле исповедовал концепцию «смешанной монархии» (власть трех сословий – монархии, аристократии и демократии), отвергая как чистую демократию, так и чистую монархию. Его идеал – республика с элементами монархии, наподобие института римских консулов или венецианских дожей, искусно осуществляющая функции исполнительной власти.

Локк не республиканец и не радикал. Разбирая стандартный случай столкновения двух сторон – власти и «сумасбродных голов», когда неясно, на чьей стороне правда, Локк рекомендует взывать к Богу. Но что это означает? Решительно настроенные читатели могут подумать, что речь идет о восстании, которое post factum получает или не получает божественную санкцию. Читатели консервативного склада сочтут рекомендацию «взывать к Богу» продолжением линии «пассивного послушания». И для того, и для другого прочтения имеются основания в тексте трактата. Но все же окончательный ответ содержится в главе «О прерогативе».

Локк формулирует свою позицию следующим образом: по закону человеческому народ не может быть судьей, однако по закону «предшествующему и высшему», превосходящему все действующие законы людей, и в чрезвычайной ситуации, когда речь идет о сохранении жизни народа и составляющих его граждан, народ все же сохраняет за собой «свободу (liberty) воззвать к небесам».

Вдумаемся еще раз в обстоятельства публикации «Двух трактатов о правлении». Локк постепенно накапливает фрагменты своего будущего политического труда и не публикует ничего, пока не происходят события «Славной революции». Но даже и тогда не ставит своего имени на титульной странице. «Два трактата» выходят анонимно. Смысл публикации в 1689 г. (на титуле – 1690 г.) выражен в предисловии, посвященном Вильгельму III. Локк предупреждает Вильгельма  и призывает его осуществлять правление, заботясь об общем согласии, общем мире, общем благе, общем богатстве. Иначе говоря – о государстве, которое является общим для всего составляющего его населения, а не принадлежит одному лишь государю и его окружению.

Что же произошло за то время, пока Локк молчал? В 1681 г. последний раз в период правления Карла II собрался парламент, который заседал всего неделю. В стране начались репрессии против политических оппонентов Карла II, совокупно названных вигами, и против политических оппонентов церкви, совокупно названных диссентерами (инакомыслящими, прежде всего и главным образом «схизматиками», людьми, не желавшими присоединяться к церковной монополии на духовные вопросы).

После смерти короля, когда на трон взошел его брат, парламент собрался один раз только для того, чтобы быть распущенным. Яков II правил с помощью прерогативы, переходившей в произвол. Эта власть была весьма похожа на абсолютное правление. Готовилась оккупация страны «великим турком» Людовиком и, вполне возможно, раздел Европы, часть которой должна была отойти османам.

Но что же произошло дальше? В конце концов, когда, продолжая прерогативное правление, Яков II перешел грань допустимого и посягнул на интересы национальной англиканской церкви, ее иерархи восстали и, заключив союз с недовольными прерогативным правлением представителями светской власти, обратились к главе другого государства с приглашением вмешаться во внутренние дела Англии. В 1688 г. началась превентивная оккупация страны (из опасения, что в Англию войдут войска Людовика), Яков II бежал, престол заняли Вильгельм III и Мария II, был принят Акт о толерантности, по иронии судьбы положивший конец монопольному статусу государственной церкви. Нарушение короной границ прерогативы привело к оккупации страны иностранной державой, не встретившей сопротивления. Оккупации, но не потере Англией суверенитета – вероятному исходу событий в случае французского вторжения.

И вот теперь настал момент, когда Локк выступил со своими «Двумя трактатами». В них нашли отражение события «кризиса исключения», как и более ранние события, связанные с войной с Нидерландами и последующим мирным урегулированием, а также репрессии первой половины 1680 гг. и последующей прерогативной власти короны. Но Локк предупреждает не Карла II, действия которого он хорошо понимал и которому в какой-то мере верил. И не Якова II, действия которого он тоже понимал, но которому не верил. Локк предупреждает «оккупанта» Вильгельма III.

Богоподобный государь, говорит он, не иди по пути прерогативного правления, рано или поздно перерастающего в произвол. Правь, заботясь о согласии среди подданных и сохраняя гражданский мир. Не пытайся  подавлять инакомыслие ради стабильности: делая это, ты получишь не мир, а войну. Не пытайся подменять интересы и взгляды людей своими собственными, в конце концов это закончится восстанием, которое ты не переживешь. Наконец, помни не только о благе народа, но и о собственном спасении, ради которого стоит жить и действовать в соответствии с предписаниями и законами сотворенной Богом природы. Локк напоминает Вильгельму о существовании «состояния природы» и «закона природы», общих для всех людей.

«Состояние природы» у Локка есть «состояние свободы», но не «состояние вседозволенности», потому что даже если люди в этом состоянии и не связаны волей другого человека, они все же должны подчиняться «закону природы», т.е. природным (естественным) моральным предписаниям.

«Природная свобода человека – в том, чтобы быть свободным от любой высшей власти на земле и не находиться под волей или законодательной властью человека, но руководствоваться  только законом природы. Свобода человека в обществе – в том, чтобы не быть под какой бы то ни было иной законодательной властью, кроме той, которая установлена через согласие в государстве, и не находиться под господством чьей бы то ни было воли, и не быть ограниченным каким-либо законом, кроме того, который введен в действие законодательным органом в соответствии с доверием, которое ему оказывают. Свобода, следовательно, – это не то, о чем говорит нам сэр Р[оберт] Ф[илмер] <...>, [а именно, что] “свобода для каждого – делать то, что он пожелает, жить, как ему угодно, и не быть связанным никакими законами”. Свобода людей под властью правительства – в том, чтобы иметь постоянный закон, по которому можно было бы жить, общий для каждого в этом обществе и установленный созданной в нем законодательной властью; это – свобода следовать моей собственной воле во всех случаях, когда этого не запрещает закон, и не быть подчиненным непостоянной, изменчивой, непредсказуемой капризной воле другого человека. В то время как природная свобода – в том, чтобы не быть ограниченным ничем иным, кроме закона природы» [Локк 1988^б, 283 – 284][iii].

Это общее положение Локк применяет к ситуации непримиримого конфликта, который, напоминает он Вильгельму, может повториться, если не будут выполняться определенные условия. «Когда нет правосудия на земле для разрешения конфликтов между людьми, судьей становится Бог на небесах: он один, поистине, является судьей правоты. Но каждый человек сам должен рассудить в этом, как во всех остальных случаях, поставил ли себя другой в состояние войны с ним, и должен ли он воззвать к верховному судье, как это сделал Иеффай» [Там же, 427][iv].

Речь в данном случае идет о вооруженной борьбе с властью, поставившей себя своими действиями вне закона, ставшей агрессором. Решение об объявлении войны противоречит человеческим законам, законам общества. Но оно не противоречит закону природы, предписанному Богом. И только Бог, судья строгий и судящий судом праведным, может оправдать крайние меры. К библейской истории об Иеффае Локк неоднократно возвращается во «Втором трактате о правлении», это ключевой момент в его аргументации, опирающейся на представления о законе природы и о свободе человека.

Описывая ситуацию, складывающуюся тогда, когда власть и правитель преступают закон, а в обществе отсутствует правосудие, Локк пишет: «Ибо, где бы это ни происходило, когда любые два человека не имеют ни постоянного правила, ни общего судьи, к которому можно обратиться на земле для разрешения разногласий и определения правоты каждого, там они все еще находятся в состоянии природы со всеми его неудобствами, с одной той лишь прискорбной разницей для подданного или, скорее, раба абсолютного государя: в то время как в обычном состоянии природы он обладает свободой судить о своей правоте и, насколько в его силах, защищать ее, теперь же всегда, когда  на его собственность посягают воля и указы его монарха, ему не только некуда обратиться <...> но он лишен свободы судить о своей правоте и защищать ее, как если бы он был низведен со своего прежнего положения разумного существа на низшую ступень; и, таким образом, оказался подвержен всем лишениям и неудобствам, каких может опасаться человек со стороны того, кто, находясь в ничем не ограниченном состоянии природы, еще и развращен лестью и вооружен властью» [Там же, 326 – 327].

«Спрашивать о том, как защититься от вреда или несправедливости с той стороны, где их творит самая сильная рука, значит сегодня присоединиться к голосам раздора и мятежа. Как будто люди, оставив состояние природы и вступив в общество, договорились, что все, кроме одного, должны находиться под ограничениями законов, но что один должен оставить себе всю свободу, которая имелась у него в состоянии природы, а затем была усилена властью и превращена во вседозволенность и безнаказанность. Это все равно что считать людей глупыми и думающими о том, как бы  избежать возможного ущерба, причиняемого хорями или лисами, но довольными... нет, убежденными, что безопасность в том и состоит, чтобы их пожирали львы» [Там же, 328].

Исторические ситуации не уникальны, они могут повторяться. Законы таких повторений пока не изучены, но сам феномен воспроизводимости очевиден независимо от того, как сконфигурированы функции, реально действующие силы. Например, абстрактно рассуждая, непосредственная угроза оккупации может исходить не извне, а изнутри той или иной страны. Воспроизводимы и действия власти и лежащие за ними мотивы. Репрессии часто связаны с подкупом, коррупцией.

Что касается победы в вероятной войне, то она обеспечивается не стабильностью коррупции и произвола, а единством и согласием народа, состоящего из независимо и по-разному мыслящих людей. Все люди диссиденты – все разделяют отличающиеся от других взгляды. Однако имеются и общие цели, такие, например, как сохранение национального суверенитета и развитие национальной культуры. Не говоря уже о сбережении народа.

Воплощение в жизнь учения Локка о границах прерогативы – пример того, как Вильгельм III, последовав советам не раскалывать общество ради демагогической и порождающей коррупцию и государственную измену «стабильности», сумел не только не потерпеть поражение в войне с очень сильным противником, но и создать предпосылки для становления великой державы.

А ведь не произойди «Славная революция», еще чуть-чуть – и английскому народу пришлось бы «взывать к небесам», нарушая законы и надеясь на то, что в конце концов его ожидает справедливый Божий суд.

Литература

Локк 1988^а – Локк Дж. Сочинения в 3-х т. Т. 3. М., 1988.

Локк 1988^б – Locke J. Two Treatises of Government / Ed. by P. Laslett. Cambridge, 1988.

Сидней 1772 – Sidney A. Discourses of Government // The Works of Algernon Sidney / Ed. T. Hollis and J. Robertson. London, 1772.

Скотт 1992 – Scott J. The Law of War: Grotius, Sidney, Locke and the Political Theory of Rebellion // History of Political Thought. 1992. Vol. 13. № 4.

Уорден 1985 – Worden B. The Commonwealth Kidney of Algernon Sidney // The Journal of British Studies. 1985. Vol. 24. № 1.

Яковлев 2012 – Яковлев А.А. Контексты политической мысли Джона Локка. М., 2012.