В статье раскрываются важнейшие для юриспруденции вопросы познания законов  и закономерностей государственно-правовой действительности. Обращается внимание на существенные недостатки современной объяснительной государственно-правовой теории. Кроме того, поднимаются проблемы соотношения объективного и субъективного, закономерного и случайного, теоретического и практического в государственно-правовых исследованиях.  

The article describes the most important legal issues of studding the laws and regularities of the state and legal reality. It calls attention to the essential faults of the modern explanatory state-legal theory. Furthermore it brings up the problem of the correlation between subjective and objective, regular and random, theoretical and practical issues in the state-legal researches. 

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: познание, государство, право, общество, теория государства и права, закономерности общественного развития, случайность, юридическая практика.

KEY WORDS: cognition, state, law, society, theory of state and law, the laws of social development, contingency, legal practice.

Наука детерминистична. Она является таковой a priori, она постулирует детерминизм, так как без него она не могла бы существовать.

А. Пуанкаре [Пуанкаре 1990, 667]

Магистральным направлением научного постижения действительности является выявление законов и закономерностей в определенной предметной области. Отрицание таких законов и закономерностей, или отрицание возможности их постижения – не только мода, но и опасная тенденция.

Постмодернизм в праве, если его понимать как распад культурного единогласия, особенно опасен, т.к. право существует только до тех пор, пока есть некие ориентиры общественного согласия по вопросам «что такое хорошо и что такое плохо». В этом смысле формальное равенство, проповедуемое юридическим либертаризмом, может обернуться «несвободой», к которой не приводил юридический позитивизм [Сорокин 2007, 36-42]. Утверждение, что любые культурные ценности равны любым другим культурным ценностям, в конечном счете способно привести к выводу о том, что все равно всему, и к его неизбежному следствию - исчезновению объяснительной юридической теории как особой формы познания государства и права. Остается «голая» юридическая техника – ремесло важное, но подобное инструменту, который можно использовать в любых интересах, в том числе нарушающих тождество социума.

Всё это говорит о том, что нельзя закрывать глаза на релятивизм современного обществознания вообще и юриспруденции в частности, который особенно заметен при попытках переноса результатов познания сущности общественных феноменов, их законов и закономерностей в реальные действия, направленные на программирование действительности. Отсюда актуализация рассуждений о том, что «ошибочен не просто диалектический подход, ошибочна сама мысль о теории исторического развития,— представление, согласно которому целью научной социологии являются крупномасштабные исторические прогнозы» [Поппер 1995, 118-138], или о том, что «общественные науки не имеют и не могут иметь никаких законов…» [Розендерг 1980, 124-139], как и другие подобные утверждения.

Оставим в стороне разнообразные интерпретации «крупномасштабности». Хотя именно крупномасштабные исторические прогнозы на самом деле делать легче всего. Например, можно смело утверждать, что большинство ныне существующих доиндустриальных обществ закономерно пойдут по пути, пройденному самыми развитыми социумами, нормативные правовые акты разных стран будут все более унифицироваться, информационные технологии приведут к созданию всемирного электронного правительства и т.д. Правда, именно из-за крупномасштабности данных прогнозов, сложно определиться с их датировкой.

Поиск объективной истины - высшее предназначение любой науки, и если научное знание направлено не на решение каких-либо прикладных задач, то совершенно очевидно, что общественная наука могла зародиться только в условиях относительной свободы и благодаря ей. Справедливо и то, что если правильность принимаемых политических решений никому не важна, то и искания общественных наук не нужны: им отводится роль интерпретаторов, в лучшем случае, принимаемых, а, чаще всего, уже принятых решений. В таком контексте для юриспруденции перестает быть актуальным вопрос поиска объективной истины, как на макро-, так и на микро-уровнях. Так, в нашей стране практически не проводятся исследования по прогнозированию социальных последствий принятия того или иного закона, мало исследований результативности уже введенных законодательных мер. Подобные исследования могли бы дать объективную картину эффективности правотворческой и правоприменительной деятельности. Попытки такого мониторинга со стороны различных общественных институтов существуют, но они не носят систематического характера.

То же – в отраслях юриспруденции. Согласно УПК РФ 2002 г. суд более не тревожит вопрос поиска объективной истины по конкретному делу[i]. В среде профессиональных юристов даже бравируют тем, что могут доказать любую нужную точку зрения при решении проблемы, а после такого решения доказать наивным, непосвященным в тонкости права, совершенно противоположную.

Такая адвокатская, в худшем понимании данного слова – «чего изволите», работа весьма полезна обеспеченному клиенту, но этот же прием прочно вошел в практику законотворческой деятельности, в правоприменительную и правоинтерпретационную деятельность судов, обосновался он и в теоретико-правовых исследованиях, т.е. в тех областях правового бытия, где коммерческий подход особенно губителен.

Однако порочным видится и «ортодоксальный» подход к проблемам теоретического исследования государства и права, когда авторы, не задумываясь, повторяют из издания в издание основные постулаты советской марксистко-ленинской науки о государстве и праве. Впрочем, данный путь вызывает большее уважение хотя бы своим постоянством. Некритическое восприятие постулатов советской школы теории государства и права, как и огульная критика и отказ от всего ценного, выработанного партийной советской наукой, одинаково вредны. Необходим взвешенный подход к оценке возможностей юридической науки в познании государственно-правовой сферы общества, к ее преобразованию.

Но это, так сказать, субъективный аспект деградации важных направлений юриспруденции (юридического образования, правоприменительной практики и др.), испытавших в последние десятилетия значительный регресс наряду со многими другими отраслями обществознания. Гораздо более важными видятся идейные разногласия юристов-обществоведов («государствоведов» и «правоведов»), которые порождены противоречиями между двумя конкурирующими философскими течениями - научным оптимизмом и гносеологическим скептицизмом, в аспекте разрешения проблемы объективности научного знания. Данные сложности познания государственно-правовых феноменов сосредоточены вокруг нескольких крупных принципиальных проблем [Копнин 1974][ii]:

- во-первых, законы и закономерности общества – особый, многоаспектный предмет исследования. Тем более, что и государственно-правовая действительность имеет свои специфические особенности;

- во-вторых, любые, в том числе теоретико-правовые и государствоведческие исследования, не полностью отражают исследуемую реальность, они  практически всегда содержат погрешности;

- в-третьих, необходимо учитывать роль случайности в развитии государства и права;

- в-четвертых, гигантский разрыв между государственно-правовой теорией и практикой государственно-правового развития. Игнорирование практики сводит «на нет» плоды даже самых выдающихся теоретических исследований. Вопросы практики правоприменения, государственного строительства неотделимы от вопросов гносеологии государственно-правовых феноменов, служат основным критерием истинности ответов на вопросы теории.

В идеале исследователи-теоретики стремятся выявить и познать закономерности возникновения, функционирования и развития государственно-правовых явлений и процессов во всем многообразии их связей, зависимостей и опосредований [Матузов, Малько (ред.) 1997, 16-17][iii]. Подчеркнем, что исследование государственно-правовых феноменов, если отвлечься от вопросов метафизических, возможно лишь с учетом общего социально-экономического и культурного развития общества (экономики, культуры, направления политики и т.д.). Достоверность данных исследований предполагает знание причинно-следственных связей, обусловливающих соответствующие явления, знание законов их развития. Действительно, государство и право находятся в двойной связи с обществом: с одной стороны, сущность и характер государства и права обусловлены самим обществом, а с другой — государство и право являются орудиями обратного воздействия на общество (путем регулирования), поэтому формулирование прогностических положений юридической наукой неизбежно должно опираться на знания и прогнозы развития общественных явлений, тесно связанных с государством и правом [Черданцев 2002, 20].

Необходимо, кроме того, учитывать особенности действия общественных закономерностей в государственно-правовой действительности, а также любых других последовательностей, выявленных альтернативными теориями в их свободной конкуренции.

1) Развитие государства и права буквально пронизано борьбой противоположных интересов, идей, сил. История полна примеров, когда антагонистические классы сталкиваются в непримиримом насильственном противостоянии, приводящем к смене одного общественного строя другим, смене государственного механизма и его правовых основ на некоторый продолжительный период, пока неумолимая логика общественного развития не заменит их на последующие.

Еще Р. Иеринг отметил, что «все великие приобретения в истории права - уничтожение рабства, крепостничества, свобода собственности, совести и др. - все они были завоёваны путём ожесточённой, нередко вековой борьбы. Развитие права, жизнь права есть борьба, борьба народов, государственной власти, сословий, индивидуумов» [Иеринг 1907, 16].

2) Накопление нормативного материала в обособленных сферах правового регулирования ведет к постоянному увеличению числа отраслей права. Так, из гражданского права выделились семейное право, трудовое, земельное и др.; увеличение числа норм и институтов, закрепляющих и регулирующих отношения частной собственности, привело к делению права на частное и публичное и т.д.

3) Преемственность развития осуществляется таким образом, что, например, неотмененное законодательство СССР действует на территории Российской Федерации в части, не противоречащей законодательству Российской Федерации. Таким образом, в новой государственно-правовой системе всегда присутствуют элементы старой и зачатки новой системы.

Обществознание выделяет законы различной степени общности: общесоциологические, проявляющиеся на всех этапах человеческой истории (например, закон соответствия производственных отношений характеру и уровню развития производительных сил); действующие в определенной группе формаций (например, законы классовой борьбы в условиях антагонистического общества); свойственные отдельным формациям (например, закон производства прибавочной стоимости при капитализме) и т.д.

Данные законы учитываются юриспруденцией, она опирается на них, но также пытается выявить собственно государственно-правовые законы и закономерности [Маркс 1961 ХIХ, 19][iv]. Однако в своем философском смысле понятие закона используется учеными-юристами редко [Сырых 2000 I, 71][v]. Справедливо считается, что закономерностей такой степени определенности и достоверности, чтобы их можно было объявить «законами», юридической наукой почти не обнаружено, например, из-за чрезвычайно высокой степени неопределенности [Ветютнев 2006, 33].

Нельзя забывать, что теоретико-юридическая наука дифференцирует государственно-правовую целостность и предстает как научная отрасль, отражающая конкретную совокупность объективных закономерностей государства и права, сводящая государственно-правовые явления к своему понятию, выявляющая закономерности присущие им.

Выделяют следующие закономерности, которые исследует юридическая наука: общие закономерности возникновения, развития и функционирования государства и права (обладают наивысшей степенью универсальности и обобщенности, охватывают в целом государственно-правовую систему); специфические закономерности возникновения и развития государства и права, как относительно самостоятельных феноменов (обладают наивысшей степенью универсальности и обобщенности по отношению к государству, праву); специальные закономерности, касающиеся какого-либо отдельного государственного института или правового явления. Их исследуют отраслевые юридические науки (например, закономерности реализации и защиты прав собственности – гражданское право, структурные закономерности государственных органов – конституционное и административное право, закономерности изложения правовых норм в статьях нормативных актов – теория права, юрислингвистика и т.д.).

Государственно-правовые закономерности как предмет научного познания отражаются в трех основных формах [Ветютнев 2006, 116-117].

Во-первых, в виде научных понятий и категорий, отражающих наиболее существенные, закономерные связи и отношения государственно-правовой действительности и познания.

Во-вторых, в виде классификаций, при помощи которых на основе сходства и различий раскрывается объем государственно-правовых понятий.

В-третьих, закономерности развития и взаимодействия государства и права отражаются в содержании юридической науки прямо и непосредственно, в виде констатирующих суждений о связи государственно-правовых явлений между собой, их динамике и т.д.

Выше уже упоминалась проблема погрешностей научного познания [Карякин 2008, 29-31], их следует учитывать и в государственно-правовых исследованиях:

а) при выборе объекта изучения любому исследователю приходится игнорировать принцип единства общественного бытия. Изолированный (виртуально) фрагмент общественной реальности (государственно-правовой действительности), теряет связи с целым (экономической, политической, социальной, духовной сферами общества);

б) аспектирование объекта, например, увлечение логическими приемами исследования государства и права в отрыве от исторической конкретики, практики государственно-правового развития, приводит к игнорированию разнообразных аспектов рассмотрения государственно-правовой действительности в угоду концентрации внимания на избранном. Исследователь часто рассматривает государство и право не в «полнообъемном» их состоянии, а в усеченной форме, не включающей в себя какие-то её связи и проявления;

в) государство и право постоянно изменяются, на них воздействуют разнообразные факторы: исторические, географические, религиозные, культурные и т.д. Зачастую их приходится исследовать методом «моментального снимка». А фрагмент государственно-правовой реальности, исследованный в определенный период времени, в другое время, возможно, успеет претерпеть разные изменения, в том числе существенные. Также нельзя забывать о специфике действия правовых норм во времени, учитывать особенности исторического толкования государственно-правового развития и т.д.;

д) сам исследователь меняется, будучи включенным в процесс эволюционирования государственно-организованного общества как его часть. Уже упоминалось о «политичности» юриспруденции, и применительно к исследованию государственно-правовых проблем ученый не может абсолютно отрешиться от всей совокупности общественных отношений, сформировавших его идеологию. Кроме того, с одной стороны, новые поколения людей обладают иными, зачастую гораздо более совершенными возможностями познания государства и права, чем предыдущие, с другой стороны, эти возможности получают исследователи с иным менталитетом, предполагающим иные оценки и суждения.

Детерминизм не отрицается науками о государстве и праве и гуманитарным знанием вообще, например: «цель истории – полностью выявить факторы, действовавшие в процессе создания определенного события. История целиком и полностью руководствуется категориями причины и следствия» [Мизес 2001, 73]. Вместе с тем нельзя сбрасывать со счетов проблему случайности.

То, что именуется случайностью (как в общем понимании, так и в частном, например, применительно к общественному, государственно-правовому развитию), довольно сложно определить. Идею отрицания случайностей высказал А.Эйнштейн в своей знаменитой фразе: «Бог не играет в кости со Вселенной». С такой позицией созвучна другая популярная мысль: «случайность есть ещё непознанная закономерность».

Для установления смысла случайного необходимо отметить близкое ему по значению понятие - неопределенность.

Неопределенность нельзя отождествлять со случайностью. Не редки ситуации, когда отсутствует достоверная информация о реальном состоянии государственно-правовых явлений или в них возможны те или иные непредсказуемые события (вероятностные характеристики которых не существуют или неизвестны), особенно в период разнообразных кризисов. Именно поэтому так велика роль контрольно-надзорных органов, государственных органов статистики, в том числе органов учета и регистрации правовых актов.

Человеческий фактор (как элемент субъективности, неопределенности) в большинстве случаев также нельзя отнести к случайности. Любым общественным процессам имманентны целенаправленные действия людей, их решимость, опыт, но они обусловлены объективными потребностями, культурой (политической, правовой и т.д.). Если на микро-уровне возможно привести пример случайности в поведении человека, например, эксцесс исполнителя в уголовном праве, то на макро-уровне, когда рассматриваются глобальные государственно-правовые процессы, случайности можно связать в основном с внешними, привходящими факторами-событиями: землетрясения, извержения вулканов, цунами и т.п.

Отдельный вопрос – исследование так называемого хаотического состояния государства и права. Действительно, например, во время революционных событий в беспорядок приходят практически все институты общества: нормы, учреждения, ценности, идеологии и т.д. В теории данные процессы достаточно исследованы и, как показывает практика, их научились использовать. Речь идет об оценках состояния неурегулированных конфликтов с внешним участием (Ирак,  Босния, Косово, Афганистан, и др.). Хаос как бессистемность – антипод права и государства, именно через хаос происходят их существенные изменения.

Общественные, государственно-правовые закономерности носят вероятностно-статистический характер, в них отсутствует жесткий детерминизм. Тем не менее, определяющим является то, что они неразрывно связаны с внутренней природой развивающихся государственно-правовых явлений, для которых закономерности постоянны, устойчивы, необходимы.  Случайность не вытекает из самих государственно-правовых феноменов, она неустойчива, временна, индивидуальна и единична (очевидно, это характеристики, с которыми согласны большинство исследователей).

Таким образом, случайности в государственно-правовых явлениях не выражают сущности государства и права, случайное определяется закономерностями, которые не носят государственно-правового характера [Ветютнев 2003, 72-78].

Логичен вопрос: можно ли верно выявить государственно-правовые законы и закономерности, учесть отмеченные погрешности научного познания и сделать соответствующие поправки, учитывающие роль случайности, субъективного фактора и многих других «вводных» в государственно-правовых явлениях? «Представляется, что в существующей системе научного познания не предусмотрены условия, позволяющие оценить погрешности и вычислить поправки. Как же выходит наука из этой ситуации? – Она прибегает к внешнему критерию, к практике» [Карякин 2008, 29-31]. Практика воплощения в реальность государственно-правовых идей, результатов законотворчества, условий и процедур правореализации насчитывает тысячелетия. Этот опыт интерпретируется исследователями для дальнейшего поиска, следовательно, закономерности развития государства и права, хотя и редуцированно, можно и необходимо исследовать теоретически с целью их практического использования для преобразования действительности. Известно, что эксперименты в обществе чреваты серьезными социальными последствиями, тем более к ним необходимо приступать со всей осторожностью. Во всяком случае, общественное целеполагание не является прерогативой юридической науки, но, например, политическое и экономическое целеполагание должно учитывать необходимость обеспечения современного уровня признания и уважения прав и свобод граждан; удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния[vi].

Основываясь на общественной практике и стремясь дать максимально целостное, достоверное, систематически развиваемое знание о существенных связях и закономерностях государственно-правовой действительности, юриспруденция представляет собой форму научного обоснования и программирования практической деятельности. При этом роль юридической науки не должна ограничиваться обобщением опыта практической деятельности и перенесением его на новые ситуации. Юриспруденция призвана творчески перерабатывать этот опыт, благодаря чему она открывает новые перспективы перед практикой государственного строительства и развития правовой системы [Швырёв 1975, 3-14].

Согласимся, что несмотря на все трудности их установления, познания, классификации, «базовыми категориями права, - от себя добавим, и государства, - остаются закон и закономерность, а они, в свою очередь, неотделимы от объективной необходимости и причинности» [Мальцев 2007, 103, 85-115]. Законы  развития и функционирования государства и права – это законы общественные, т.е. законы деятельности людей. Историческое развитие зиждется на материальных и духовных основаниях, унаследованных от предшествующих поколений, и определяется конкретными обстоятельствами. Опираясь на объективно существующие, верно выявленные общественные закономерности, субъекты исторического развития сами должны найти в самой действительности источники и силы для их преобразования, т.е. действовать активно. Познание законов и закономерностей развития государства и права – вечная проблема исследователей, которые смогут создавать все более объективные и общезначимые объяснительные теории государственно-правовых феноменов и использовать их в практической деятельности людей.

Таким образом, задача, стоящая перед обществоведческими, в том числе юридическими, исследованиями и их вершителями, грандиозна – сделать общественное развитие понятным, выявить закономерности, которые позволят управлять им практически. Только приближение к этому идеалу  докажет, что юриспруденция может обладать силой научного знания – быть наукой.

Литература

Ветютнев 2003 – Ветютнев Ю.Ю. О правовой случайности и правовом хаосе // Журнал российского права. 2003. № 7.

Ветютнев 2006 – Ветютнев Ю.Ю. Государственно-правовые закономерности (Введение в теорию). Элиста, 2006.

Иеринг 1907 – Иеринг Р. Борьба за право. М., 1907.

Карякин 2008 – Карякин Ю. В. Объект и предмет науки // Философия образования. 2008. № 1 (22).

Копнин 1974 – Копнин П.В. Гносеологические и логические основы науки. М., 1974.

Маркс 1961 – Маркс К. Критика Готской программы. Сочинения. Т. 19. М., 1961.

Мальцев 2007 – Мальцев Г.В. Социальные основания права. М., 2007.

Матузов, Малько (ред.) 1997 – Теория государства и права: Курс лекций / Под ред. Н.И. Матузова и А.В. Малько. М., 1997.

Мизес 2001 – Мизес Л. фон. Теория и история: Интерпретация социально-экономической эволюции. М., 2001.

Пуанкаре 1990 – Пуанкаре А. О науке. М., 1990.

Поппер 1995 – Поппер К. Что такое диалектика? // Вопросы философии. 1995. № 1.

Розендерг 1980 – Rosenderg A. Sociobiology and the preemption of social science. Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1980. Цит. по: Коллинз Р. Социология: наука или антинаука? (Collins R. Sociology: Pro-science or Antiscience? // American Sociological Review. 1989. Vol. 54 (February). P. 124—139); THESIS. № 4. C. 71—96.

Сорокин 2007 - Сорокин В.В. Критика либертарного подхода к пониманию права // Юридическое образование и наука. 2007. № 1.

Сырых 2000 - Сырых В.М. Логические основания общей теории права. Т.1. М., 2000.

Черданцев 2002 - Черданцев А.Ф. Теория государства и права. М., 2002.

Швырёв 1975 - Швырёв В. С. К анализу категорий теоретического и эмпирического в научном познании // Вопросы философии. 1975.  № 2.

Примечания