Публикация содержит перевод первых двух глав «Кавьямимансы» («Исследования поэзии») известного «практического теоретика» поэзии Раджашекхары (X в.), изложение концепции двух схем классификации дисциплин знания в традиционной индийской культуре, выяснение того, каким образом он попытался их скомбинировать и уточнение его новаторства в контексте индийского науковедения. Специальное внимание уделяется роли Раджашекхары в формировании самого индийского понятия философии и его идентификации как полемического дискурса, в котором противостоящие друг другу школы используют различные стратегии контроверсии.

 A translation of the two first chapters of the treatise Kàvyamãmàüsà («An investigation of poetry») by the notorious «practical theorist» of poetry Ràja÷ekhara (the 10^th century A.D.), along with the conception of two modes of classification of sciences in the traditional Indian culture, his attempts to combine them and amplification of his innovations against the background of the native science of sciences are covered by this publication. An especial attention is paid to Ràja÷ekhara’s role in the formation of the Indian concept of philosophy and its identification as a controversial discourse wherein the schools opposing to each other use different strategies of polemics.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: Индия, дисциплина знания, науковедение, классификация, определение, поэтика, Веды, философия, традиция, управлениe.

KEY WORDS: India, discipline of knowledge, science of sciences, classification, definition, poetics, the Vedas, philosophy, tradition, management.

1. Сравнительно недавно мы публиковали на страницах этого издания перевод «Прастханабхеды» Мадхусуны Сарасвати (ок. 1540–1640) — наиболее известного трактата, специально посвященного классификации и определению дисциплин знания (шастры) в индийской традации [Мадхусудана 2010] и делились с читателем своими соображениями по поводу того мировоззрения, которое было заложено в его основу [Шохин 2010]. Трактат Мадхусуданы можно, однако, рассматривать как определенное завершение работы индийской традиционной культуры над систематизацией этих дисциплин, тогда как истоки их классификаций восходят к глубокой древности — отраженной уже в текстах Палийского канона и отчасти даже в древних Упанишадах. При этом Мадхусудана работал в рамках только одной программы систематизации дисциплин знания из двух. Среди многочисленных открытий гениального немецкого индолога Пауля Хакера (1913–1979)[1] было и обнаружение двух основных форматов классификации этих дисциплин: прагматическо-секулярной («царской») и религиозно-сотериологической («брахманической») классификаций [Хакер 1958, 66–69]. Современная австрийская исследовательница Карин Прейзенданц расширила и уточнила это сопоставление [Прейзенданц 2010, 31–39]. Так вот: философ-адвайтист Мадхусудана «доработал» вторую из них, не обратив и внимания на первую. А первая представляла собой весьма экономную запись тех дисциплин, которые нужно было знать правителю и его преемнику (вероятно, также и советникам) для эффективного управления. Эта классификация была прописана в трактате по науке управления «Артхашастра» (ок. I–II вв.н.э.).

Суть дела в том, что «царская» схема четырех дисциплин знания[2] (vidyàsamudde÷a – «список знаний» в «Артхашастре») включает Три Веды, анвикшики (дисциплина рационального мышления), а также науки об экономике и государственном управлении, а «брахманическая» (vidyàsthàna – «опоры знания») -- четыре Веды, шесть веданг («разделы Вед»), ньяю, мимансу, пураны («повествования о прошлом») и дхармашастры (всего 14 дисциплин [3]), а в некоторых случаях также и четыре упаведы («дополнительные Веды») — медицину, «военную науку», «музыкальную науку», а также науку управления (всего таким образом 18). При этом названные исследователи указали, что общие, казалось бы, элементы, входящие в обе схемы, не тождественны: например, под nyàyavistàra (букв. «распространение ньяи») понимается конкретная философская школа, а ànvãkùikã соответствует, по П.Хакеру, не столько философии, сколько общей «проверочной науке» (nachprüfende Wissenschaft) [Хакер 1958, 70]. Кроме того, наука управления в «секулярной» схеме занимает особое место, поскольку ее «предмет» мыслится в качестве гаранта всех прочих видов деятельности. «Брахманическая» схема делегирует соответствующим дисциплинам высшие религиозные приоритеты как средствам познания высших целей человека (пурушартха) — неба и «освобождения». Исследователи отметили также и то, что в некоторых случаях допускались и авторские интерпретации: когда, например, Джаянта Бхатта трактовал философию ньяи в качестве несущей конструкции для всех остальных «опор знания». И здесь приводилась правомерная аналогия с Раджашекхарой, который точно такое же место уделял поэтике (аланкара-шастра) [Прейзенданц 2010, 37].

 2. Раджашекхара, помимо своего основного произведения «Кавьямиманса» («Исследование науки о поэзии»[4]) написал, как достоверно известно, четыре драмы — «Карпураманджари» и «Виддхашалабханджику» в четырех действиях, «Балараманию» (на сюжет Рамаяны) в 10 действиях и незаконченную «Балабхарату» (на сюжет Махабхараты). Но это было еще не всё, так как в начале «Баларамании» (I.12) он указывает на шесть своих сочинений, а французские переводчики «Кавьямимансы» Надин Шупак и Луи Рену твердо стояли на том, что ему должны были принадлежать еще две пропавшие драмы и «географический лексикон» (un lexique géographique) под заглавием «Бхуванакоша» [Раджашекхара 1946, 2].

О Раджашекхаре известно также, что он происходил из рода Яяавариев (обычно он ссылался на себя, в том числе и в «Кавьямимансе», как на Yàyàvara), и был шиваитом — судя по тому, что наука о поэзии у него восходит к Шиве (который передал ее Вишну и Брахме). Положение автора «Кавьямимансы» во времени и в пространстве устанавливается исходя из его собственного свидетельства: в его эпоху индийские авторы начали сообщать о себе больше, чем их предшественники, что является признаком новой стадии в истории индийской культуры в сравнении с «анонимным традиционализмом». Итак, Раджашекхара сообщает о себе, что был придворным наставником царя Махендрапалы и его преемника Махипалы, которые (по выкладкам еще Ф.Кильхорна и Дж.Флита) царствовали в начале X в. Из поздних авторов он цитирует Бхавабхути (VIII в.) и Анандавардхану (IX в.), а первые, кто цитируют его — Сомадэва, Дханика и Абхинавагупта, — писали в том же X в. Тот же Флит (основываясь на одной надписи) связывает второго из вышеназванных царей с Канауджем — древней Каньякубджей, одним из древнейших индийских городов в Джамна-Гангской долине, ставшим в то время столицей Гурджара-Пратихаров [Там же, 3–4]. Поэтому первая половина X в. и современный штат Уттар-Прадеш будут наиболее вероятными пространственно-временными рамками деятельности Раджашекхары.

Среди авторитетных текстов, из которых в «Кавьямимансе» сделано более всего заимствований, — прежде всего «Артхашастра», но также «Камасутра», многие Пураны и «Махабхашья» знаменитого грамматиста Патанджали.

 «Кавьямиманса» не занимается теоретическим описанием элементов, конституирующих искусство поэзии. Задача Раджашекхары была более практической — обеспечить начинающего поэта связным кругом правил его искусства, предложить ему классификацию годных для него сюжетов, разъяснить задачи царственных покровителей поэзии и т.д. Поэтому французские переводчики текста сближают его с учебниками для поэтов (кавишикша), созданными, например, Хемачандрой («Кавьянушасана»), но считают, что «Кавьямиманса» превзошла другие сочинения данного жанра [Там же, 7].

 Подражая составителям трактата по театральному искусству «Натья-шастры», Раджашекхара помещает происхождение своей дисциплины знания в величественный мифологический контекст. В главе 1 «Кавьямимансы» наука о поэзии, имеющая божественное происхождение, восходит к Шиве), а от него передается 64 ученикам (начиная с Вишну и Брахмы), среди которых выделяется само воплощение поэзии Человек-Поэзия (kàvyapuruùa), сын богини образованности Сарасвати. Именно он распределил содержание кавья-шастры на 18 топиков, которые поручил «распространить» другим ученикам (как человеческого, так и по большей части божественного происхождения) и которые соответствуют приблизительно содержанию глав «Кавьямимансы», задуманной как сокращение «великой божественной науки».

 Как и авторитетная для Раджашекхары «Артхашастра», его собственное произведение делится на 15 тем, распределенных по 18 главам. Но за составителем «Артхашастры» он следует и в том, что начинает свое изложение с классификации наук. Оправдывает он этот свой вполне автономный интерес к науковедению тем, что поэзия (кавья) следует за дисциплинами знания (шастры), а потому и первую нельзя понять без последних. Им и посвящена вся вторая глава.

 Науковедческий материал этой второй главы «Кавьямимансы» организован по классическому таксономическому принципу, давно уже до него освоенному в индийской интеллектуальной культуре – деление объектов систематизации на классы и определения классифицируемых объектов. Деления осуществляются преимущественно на основании бинарных оппозиций. Первый уровень этих оппозиций, без труда выявляемый у Раджашекхары, — это распределение шастр (их можно трактовать на родовом уровне как все «научное») на дисциплины знания и тексты, в которых они материализуются.

 Раджашекхара предлагает несколько классификаций дисциплин знания. 1) Первую можно обозначить как «стандартную религиозную», которая охватывает 14 дисциплин знания и соответствует их нормативному списку в «Яджнявалкья-смрити» (см. прим.3) = 4 Веды + 6 «разделов Вед» + 4 обособленные шастры (у него это пураны, анвикшики, миманса и смрити-дхармашастры). Последними замещаются не входящие сюда «разделы Вед» — веданги (фонетика, ритуаловедение, просодика, грамматика, этимология и астрономия). При этом Раджашекхара косвенным образом одобряет данную классификацию, расширяя ее еще на одну единицу, поскольку к 14 дисциплинам добавляет «свою» изящную литературу (которая у него также трактуется как шастра). 2) За ней следует признаваемая некоторыми авторитетами 18-ричная классификация, включающая те же самые дисциплины плюс четыре других — экономика, эротика, механика и политика. Очевидно, что ее можно трактовать также как «религиозную», но уже не как стандартную, поскольку сюда включается вполне «секулярные науки», замещающие традиционные «дополнительные веды» (см.выше). 3) Наконец, Раджашекхара представляет читателю четверичную «светскую классификацию» из той же традиции «Артхашастры»[5]. Так им и был осуществлен синтез тех двух форматов индийского науковедения, которые различил П.Хакер. Полученный синтез несомненно расширял горизонт тех, кто работал с дисциплинами знания, задавая им сразу две точки отсчета вместо одной. При этом две классификационные схемы не просто лежат у него рядом: Раджашекхара считает вполне оправданным воздержаться от разъяснения того, что такое Четыре Веды в «царской» схеме на том основании, что они были рассмотрены уже в «брахманической», а анвикшики из «царской» свободно внедряет в группу четырех дисциплин «брахманистской» — вместо ньяи.

 При этом он воспроизводит чисто умозрительную схему, содержащуюся в данном тексте, по которой одна авторитетная школа (Ушанаса) признает только одну науку — управления, другая (Брихаспати) две — ее и экономику, третья (Ману) три — их и Три Веды и, наконец, четвертая (Каутильи) — все четыре, добавляя к трем вышеобозначенным и философию-анвикшики. Презентация этих позиций в «Артхашастре» — апологетическая, ее целью является демонстрация превосходства реальной школы Каутильи над тремя остальными — полувымышленными, в своих «науковедческих» представлениях редукционистистскими и в разной степени «заземленными» и ограниченными. Эту классификационную модель Раджашекхара также принимает, во второй раз добавляя к наличному списку дисциплин знания «свою» поэтику — на этот раз в качестве уже не пятнадцатой, а пятой. Но то существенно новое, что он привносит в схему «Артхашастры», — это характеристика философии-анвикшики. В трактате по государственному управлению она определялась как то, что, во-первых, действует посредством аргументации, во-вторых, является родовым единством трех видов (школ) – санкхьи, йоги и локаяты[6], в-третьих, выполняет функции своего рода «метазнания», различая истинное значение дхармы и адхармы в «Трех Ведах», прибыли и убытка в «экономике» и правильных и неправильных средств в науке управления. А Раджашекхара видит в ней в первую очередь реальность контроверсии, позиции пропонента и оппонента, полемику признающих авторитет Вед астиков (санкхья, ньяя, вайшешика) и отрицающих его настиков (буддисты, джайны, материалисты-локаятики[7]). Поскольку данная дисциплина прежде всего полемическая, Раджашекхара вполне последовательно при ее характеристике воспроизводит деление дискуссии в философской школе ньяя на три вида – диспут ради установления истины, спор софистический (когда тезисы пропонента отстаиваются невалидными средствами) и эристический (когда такими средствами вообще не отстаиваются никакие тезисы, но только достигается победа над любым противником любой ценой).

 В своем списке «шастрических» текстов автор «Кавьямимансы» различает базовые тексты в любой дисциплине знания – сутры, и большую группу комментаторских жанров, включающую даже такие раритетные для индологии, как жанры паддхати и самикша. Трудно понять, почему он начинает свой список комментаторских жанров с вритти, а не с бхашьи, поскольку именно второй жанр считался основополагающим, а остальные разновидности истолкований уже так или иначе дополнявшими его или по крайней мере подразумевавшими. Завершает Раджашекхара свой экскурс в «научные тексты» резонным замечанием о том, что они могут подвергаться различным делениям, прежде всего на разделы и главы. А всю главу о шастрах – тем, что они могут быть отделены от 64 «искусств» (kalà).

 3. Вклад Раджашекхары в индийское традиционное науковедение вполне можно просчитать, так как он конкретен и распределяется по нескольким пунктам.

 Во-первых, рассмотрение Раджашекхарой наряду с дисциплинами знания также и соответствующих им категорий текстов (пусть с отмеченными выше погрешностями и при схематизме самого их деления на два класса – сутры и комментарии) несомненно следует считать его заслугой. Любая традиция организованного знания в классической Индии конституировалась прежде всего набором жанров текстов, и среди этих жанров полностью преобладал комментаторский, который распределялся на подклассы. Хотя Раджашекхара щеголяет своей эрудицией, выделяя и совсем малоизвестные типы комментариев (типа паддхати), сама попытка дифференцировать их была несомненно оправданной. Вопреки распространенным стереотипам индийское теоретизирование было не столько мистическим, сколько формалистическо-эстетическим, а потому само формальное (деление текстов жанров) было для него (как в диалектике Гегеля) первостепенно содержательным.

 Во-вторых, хотя включение поэтики в обе классификации дисциплин было отчасти претенциозно, отчасти навязчиво, а отчасти и непоследовательно[8], Раджашекхара предложил тем самым считать традиционные схемы дисциплин не закрытыми капсулами, но открытыми для других видов ученой деятельности. И это был несомненный шаг вперед в сравнении с тем, что можно условно назвать «пураническим науковедением».

 В-третьих, если додумать примечательное место в завершении всей науковедческой главы «Кавья-мимансы», где изложение жанров дисциплинарных текстов завершается ссылкой на 64 «искусства» (kalà), получится, что, говоря совсем современным языком, поэт должен владеть определенными базовыми знаниями и дополнительными «компетенциями». При этом существенно важно само их различение.

 Наконец, Раджашекхара вносит серьезный вклад в идентификацию и конкретных дисциплин. Прежде всего это относится к ànvãkùikã. Хотя П. Хакер был неправ, полагая, что в «Артхашастре» она предстает не столько философией в европейском понимании, сколько некой «междисциплинарной проверочной дисциплиной»[9], определение ее в трактате об управлении давало некоторые основания (пусть и недостаточные) для подобных сомнений. Раджашекхара же четко трактует данную дисциплину как полемическое противостояние астиков и настиков[10], называя противостоявшие друг другу даршаны «по именам», и тем самым не только устраняя сомнение в том, что ànvãkùikã является достоверным индийским коррелятом «философии», но и совершенно правомерно акцентируя специфически контровертивный формат индийской философии[11]. При этом уточняется не только функционирование философии в формате оппонент – пропонент, но и разновидности самой контроверсии.

 Однако у Раджашекхары были не только заслуги. Выше было уже отмечено, что одно из основных достижений его науковедения – включение в рассмотрение дисциплин и самих «дисциплинарных текстов» — несколько снижается из-за отсутствия последовательности в перечислении комментаторских жанров. Значительно более серьезная претензия может быть предъявлена ему в связи с тем, что он включал в жанр комментариев и карики (а он явно это делает, помещая их в своем перечне жанров между комментарием типа панджика и комментарием типа варртика), которые были не комментирующими, но, напротив, комментируемыми текстами, чем-то вроде стихотворных версий сутр. Основная проблема с науковедением Раджашекхары состояла, однако, в том, что сам ее объект терминологически раздваивается: дисциплины знания обозначаются вначале как ÷àstra, затем как vidyà (в том числе и в устойчивом словосочетании vidyàsthànàni), тогда как жанры текстов, в которых они материализуются – снова как ÷àstra. Неразличение дисциплин и текстов – свидетельство о системном недостатке в самой науковедческой рефлексии. Этот недостаток зрения был свойствен далеко не только Раджашекхаре, поскольку ÷àstra охватывала и «науки» и «тексты» и до него и после него, например у того же Мадхусуданы. Именно эта аберрация объясняет рассмотрение в одном формате и сакральных текстов начиная с Четырех Вед (с делением на гимны и брахманы) и Пуран — и конкретных дисциплин начиная с грамматики, лексикографии, просодики и т.д. [12]

Перевод первых двух глав «Кавьямимансы» сделан по изданию [Раджашекхара 1931]. Нумерация и обозначения тематических разделов введены нами.