Вопросы философии. 2018. № 6. С. ?-?

Маркс-XXI: пределы и потенциал социальной философии. Критические ремарки

А.И. Колганов

В статье рассматривается значение классического наследия К. Маркса в области ряда социально-философских идей с точки зрения их дальнейшего развития и приложения к современным проблемам. Автор подходит к научному наследию К. Маркса как к теории, с необходимостью предполагающей критику и самокритику содержащихся в ней выводов и положений. Значимость теории поэтому определяется не способностью устанавливать «вечные и неизменные истины», а возможностью делать на ее основе прогнозы общественного развития. С этой точки зрения в научном наследии К. Маркса содержится целый ряд долгосрочных исторических прогнозов, получивших блестящее подтверждение в наше время. Среди них существенное возрастание значимости творческой (в особенности научной) деятельности в сфере производства, тенденция к вытеснению человека из непосредственного процесса производства, обострение конфликта между человеком и природой в условиях капиталистического способа производства и др. Развитие идей К. Маркса в современном марксизме дает хорошую теоретическую основу для понимания основных противоречий современности.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: Маркс, марксизм, отчуждение, «царство свободы», «царство необходимости», всеобщий труд, наука, технологии, экологический кризис.

КОЛГАНОВ Андрей Иванович – доктор экономических наук, профессор, заведующий лабораторией сравнительного исследования социально-экономических систем экономического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова.

onaglo@mail.ru

Статья поступила в редакцию 8 февраля 2018 г.

Цитирование: Колганов А.И. Маркс-XXI: пределы и потенциал социальной философии. Критические ремарки // Вопросы философии. 2018. № 6. С. ?‑?

Двести лет со дня рождения Карла Маркса являются хорошим поводом для того, чтобы оценить значимость (в данном случае я буду говорить только о научной значимости) того идейного течения, начало которому было положено работами этого мыслителя в середине и во второй трети XIX в. И это не просто повод: последние годы тренд искусственного замалчивания или небрежного третирования Маркса и марксизма явно пошел на убыль. Если в 2000 г. заявление Би-Би-Си о том, что Маркс по их опросу интеллектуал тысячелетия, стало сенсацией, то после мирового кризиса 2008–2009 гг. повышенный интерес к «Капиталу» и в целом марксистскому наследию воспринимается уже как закономерность. Причины этого вполне рациональны: столкновение заявленного неолиберального «конца истории» с исторической практикой недвусмысленно указывает на то, что на торжестве неолиберальных порядков история отнюдь не закончилась, а глобальные проблемы отнюдь не сводятся к «столкновению цивилизаций». Все более и более отчетливо в повестку дня входят вопросы, принадлежащие к пространству именно марксистского «большого нарратива»: активное развитие новых технологий требует изменений в общественных отношениях; рост неравенства становится вопиющим и воспринимается как реальная угроза status quo даже истэблишментом стран «ядра»; периферия «восстает», а признание углубляющегося отчуждения превращается в фундаментальный вывод. Казалось бы, благополучно «похороненная» едва ли столетие назад проблема социального прогресса воскресает в новом качестве – консервативная волна, рост национализма и протофашизма ставят ее с новой точки зрения: угроза регресса становится все более реальной… Практика настойчиво утверждает: марксизм необходим.

Критика и самокритика: почему капитализм XIX века возрождается в XXI веке?

В одной статье, безусловно, невозможно, охватить все содержание идейного наследия К. Маркса и его последователей, поэтому я сосредоточусь лишь на некоторых аспектах социально-философской части этого наследия. О последователях я говорю не случайно – понятно, что оценка марксизма, как научного течения, не может сводиться только к анализу текстов самого К. Маркса. Ведь значимость этих текстов невозможно определить в отрыве от приложения содержащихся в них идей к проблематике XX и XXI вв.

Марксизм предстает перед нами как развивающаяся теория, то есть такая теория, которая в полной мере подвержена критике и самокритике. Для самого К. Маркса его теория ни в коем случае не выступала как набор застывших догм – он неоднократно по разным поводам отмечал, что его теоретические выводы сохраняют значение только применительно к тем историческим фактам, на основе которых они сделаны. Соответственно, историческая эволюция самого объекта исследования неизбежно приводит и к переменам в теоретических представлениях. Поэтому столь большой ущерб как репутации марксистского течения, так и его способности продуктивно отвечать на вызовы времени принесла официальная догматизация марксизма в СССР (при этом очень важно не забывать о другой стороне медали: об огромном вкладе творческого советского марксизма в развитие этой теории в ХХ столетии).

Значит ли это, что любая ревизия марксистской теории заранее оправдана? Нет – критическое восприятие классического марксистского наследия, как и его последующего развития, может быть оправдано лишь в той мере, в какой оно опирается на более точное понимание реальности. В этом смысле наименее уязвимыми для критики являются те элементы теоретических взглядов Маркса, которые опираются не на локальные исторические факты, а основаны на обобщении всего предшествующего опыта развития как общественной практики, так и исследующей ее науки. То есть речь идет, прежде всего, о фундаментальных основаниях марксистского метода – о диалектике и о материалистическом понимании истории. Тем не менее, попытки ниспровергнуть или просто отодвинуть в сторону эти основания осуществляются ничуть не реже, чем критика экономических или исторических воззрений Маркса.

Относительно последних достаточно легко найти такие пункты, где взгляды Маркса (и догматической ветви его последователей) могут быть подвергнуты сомнению. Это касается, во-первых, некоторых выводов, сделанных в «Капитале» – в силу того, что облик капиталистического способа производства претерпел весьма существенную эволюцию по сравнению с серединой XIX в. А ведь именно на фактах этого периода строились выводы «Капитала». И этим фактам, осмелюсь утверждать, они вовсе не противоречили; более того, они и сейчас не противоречат тем практикам, которые воспроизводят отношения раннего этапа индустриального капитализма (а этих отношений в современном мире, как ни парадоксально, становится все больше по мере индустриализации и капитализации стран периферии).

Воспользуюсь примером, на который особенно часто любят указывать критики марксизма. Так, абсолютное и относительное обнищание пролетариата было действительной закономерностью для того периода. Ведь тогда происходила, во-первых, массовая пролетаризация до того самостоятельных мелких ремесленников и земледельцев, что увеличивало предложение неквалифицированной рабочей силы, и, во-вторых, происходила массовая замена ручных орудий труда машинами и распространение капиталистической фабричной системы, что на начальном этапе понижало цену найма рабочей силы.

Стоит заметить, что там и тогда, где и когда мы можем вновь наблюдать историческую реальность этих (или схожих с ними по воздействию на рынок рабочей силы) факторов, абсолютное и относительное обнищание пролетариата может снова время от времени напоминать о себе (и напоминает!) как неопровержимая реальность. Невозможно отрицать, например, длительный период падения реальной заработной платы в США в 70–90-е гг. ХХ в. (анализ причин этого падения смотри в [Kotz, McDonough 2010, 93‑120]), при одновременном ускоренном накоплении богатства на другом имущественном полюсе, или еще более длительный период падения реальной зарплаты в Мексике.

Другая группа теоретических выводов Маркса – его взгляды на закономерности развития древних обществ – нуждается в теоретическом уточнении по иной причине. Сама по себе реальность прошедшей истории не изменилась и не могла измениться, но существенно изменился наш уровень знаний об этой реальности. Стоило бы, напротив, изумляться тому, как много сумел понять Маркс о развитии древних обществ, опираясь на крайне скудный и не всегда достоверный запас фактических знаний об этом времени (даже применительно к Европе), доступный исследователям в середине XIX в. Различные интерпретации Марксовой концепции азиатского способа производства до сих являются предметом дискуссий среди специалистов по древним обществам, а нередко и отправным пунктом для разработки собственных концепций.

Видение будущего: движение к безлюдным технологиям и ноосфере, обоснованное в эпоху пара

Научная состоятельность любой теории, исследующей общественные явления, определяется в первую очередь не способностью добывать вечные и неизменные истины – в общественных науках такого рода теоретические выводы маловероятны в силу самой изменчивости изучаемого предмета. Теория утверждает свою состоятельность способностью находить закономерности развития и на этой основе прогнозировать предстоящие перемены в ткани общественного бытия. С этой точки зрения в марксизме можно увидеть как несомненные достижения, так и проблемные поля, являющиеся объектом для многочисленных критических стрел.

К наиболее сильным прогностическим достижениям К. Маркса относятся те, значение которых стало вполне осознаваться лишь с конца ХХ в., когда предсказанные им тенденции проявили себя с достаточной ясностью. Сюда относится резкий взлет значения творческого по своему содержанию труда и, в частности, превращение технологического применения науки в непосредственную производительную силу, а также совершающееся на этой основе прогрессирующее вытеснение человека из непосредственного процесса производства.

К. Маркс уже в середине XIX в. разглядел такую тенденцию, как «превращение процесса производства из простого процесса труда в научный процесс, ставящий себе на службу силы природы и заставляющий их действовать на службе у человеческих потребностей» [Маркс 1969, 208], превращение его в «экспериментальную науку, материально творческую и предметно воплощающуюся науку» [Маркс 1969, 221]. Развитие знания, воплощенного в технических элементах основного капитала, выступало для него показателем того, в какой мере «условия самого общественного жизненного процесса подчинены контролю всеобщего интеллекта и преобразованы в соответствии с ним» [Маркс 1969, 215].

Он констатировал и направление изменения трудовой деятельности человека: «Труд выступает уже не столько как включенный в процесс производства, сколько как такой труд, при котором человек, наоборот, относится к самому процессу производства как его контролер и регулировщик» [Маркс 1969, 213]. Такое изменение характера труда ведет к вытеснению человека из процесса непосредственного производства: «Вместо того, чтобы быть главным агентом процесса производства, рабочий становится рядом с ним» [Маркс 1969, 213].

В современных условиях находит  подтверждение и прогноз К. Маркса о широком развитии научно-творческой деятельности, основанной на широкой и универсальной кооперации исследовательской деятельности и обмена знаниями, что К. Маркс определяет как всеобщий труд [Маркс 1969, 110]. Разумеется, предусмотреть весь комплекс проблем, возникающих в связи с развитием современной «экономики знаний», К. Маркс не мог, но его характеристика роли и наиболее существенных элементов научной деятельности в общественном производстве является отправной точкой для понимания этих проблем.

Подчеркну: этот вывод сделан на основе обобщения закономерностей прогресса производительных сил и производственных отношений более 150 (!) лет назад, в эпоху пара. Этот вывод впервые в массовом масштабе нашел  подтверждение в период бурного развертывания научно-технической революции в 1950–1970-е гг., когда об этом активно писали и ученые-марксисты [Волков 1976], и те, кто был далек от этих взглядов. Но последующее торможение темпов технологического прогресса в большинстве областей материального производства вследствие подчинения экономики интересам саморазвития финансового капитала (подробнее смотри [Бузгалин 2018, 122‑141]) привело к тому, что только сейчас ученые вновь заговорили о той же роботизации, которую эксперты полвека назад считали делом ближайшего десятилетия-двух.

Подчеркну: это не гениальные догадки футуролога. Обоснование этих тенденций опирается у К. Маркса на исследование капиталистического способа производства. Именно из его закономерностей он выводит те последствия, разглядеть которые непосредственно в фактах трудовой жизни XIX в. было практически невозможно: «…капитал гонит труд за пределы обусловленных природой потребностей рабочего и тем самым создает материальные элементы для развития богатой индивидуальности, которая одинаково всестороння и в своем производстве и в своем потреблении и труд которой выступает поэтому уже не как труд, а как полное развитие самой деятельности, где обусловленная природой необходимость исчезает в своей непосредственной форме, ибо на место обусловленной природой потребности становится потребность, созданная исторически» [Маркс 1968, 282–283].

Маркс не знал и не мог знать, какой облик примут технологии в конце ХХ – начале XXI вв. У него нельзя встретить никаких умствований по этому поводу. Однако он знал, какова закономерность использования капиталом научно-технических достижений, и на этой основе мог предсказать общую тенденцию, касающуюся технологического применения научных знаний и роли человека в непосредственном производственном процессе. Между прочим, полная достоверность этого прогноза является лучшим подтверждением всех основных теоретических представлений о производстве прибавочной стоимости, развитых в «Капитале». Ведь именно на основе этих представлений и был разработан К. Марксом данный прогноз.

Не меньшее значение имеют выводы К. Маркса о судьбе природы в условиях капиталистического применения природных ресурсов. Нет, Маркс не предсказал глобального экологического кризиса, но он создал теоретические предпосылки для его объяснения, которые вошли в современный научный оборот. Анализируя последствия капиталистического способа производства как в промышленности, так и в земледелии, К. Маркс приходит к выводу: «Капиталистическое производство, следовательно, развивает технику и комбинацию общественного процесса производства лишь таким путем, что оно подрывает в то же самое время источники всякого богатства: землю и рабочего» [Маркс 1960^а, 515]. В письме Ф. Энгельсу К. Маркс делает более широкое историческое обобщение, касающееся не одного лишь капитализма: «...культура, – если она развивается стихийно, а не направляется сознательно… оставляет после себя пустыню…» [Маркс 1960^б, 45]. Эти положения представляют собой развитие взглядов раннего Маркса, который формулировал в 1844 г. очень абстрактные, но содержащие в себе серьезный научный потенциал идеи, касающиеся необходимости преодоления хищнического отношения к природе в условиях капитализма: «...коммунизм, как завершенный натурализм, = гуманизму, а как завершенный гуманизм, = натурализму; он есть действительное разрешение противоречия между человеком и природой, человеком и человеком, подлинное разрешение спора между существованием и сущностью, между опредмечиванием и самоутверждением, между свободой и необходимостью, между индивидом и родом» [Маркс 1974, 116].

«По ту сторону» капитализма: теория нового общества и практики «реального социализма»

Но не оборачивались ли теоретические концепции К. Маркса прогностическими ошибками? Его идейные противники готовы указать на целый ряд таких ошибок. И главная из них, как они утверждают, несостоявшаяся коммунистическая революция, которая должна была привести к замене капитализма новым общественным строем. Ну, а те попытки, которые все же предпринимались, успехом не окончились...

С последним утверждением можно и поспорить (история отнюдь не завершена и социалистические тренды – реальность многих стран мира), но это потребует выхода за рамки данной статьи. (Вопрос о том, завершилась ли Октябрьская революция 1917 г. в России неудачей, имеет не столь уж очевидный ответ [Колганов 2007, 273–278; Бузгалин 2017^а, 10–42].) Тем не менее факт остается фактом – капитализм не ниспровергнут, а пролетариат не рвется исполнять возложенную на него в «Манифесте Коммунистической партии» «историческую миссию».

Следует сказать прямо – действительная острота противоречий современного К. Марксу капитализма, яростное противоборство пролетариата и буржуазии заслонили в его глазах его же собственные выводы о необходимых предпосылках нового общественного строя, приведя его к представлению о близости революции. Однако, если принять во внимание собственные теоретические выводы К. Маркса о тех условиях, при которых может совершиться «скачок из царства необходимости в царство свободы», то нет никаких оснований считать этот прогноз К. Маркса провалившимся. Выведенные им условия революционного перехода к новому обществу, лежащему «по ту сторону» не только капитализма, но и всей «предыстории» (мира отчуждения) еще в полной мере не сложились, они представляют собой ясно видимую, но далеко еще не преобладающую тенденцию. Так что проверка этого прогноза К. Маркса еще впереди.

О каких же условиях идет речь? К. Маркс писал, что переход от капитализма к новой общественной системе станет возможен тогда, когда «…прекратится такой труд, при котором человек сам делает то, что он может заставить вещи делать для себя, для человека» [Маркс 1968, 171], когда развитие человека будет происходить «как беспрестанное устранение предела для этого развития» [Маркс 1969, 110] и явится «абсолютным выявлением творческих дарований человека» [Маркс 1969, 221]. И лишь тогда осуществится принцип, согласно которому в этом обществе «свободное развитие каждого является условием свободного развития всех» [Маркс, Энгельс 1955^а, 447; Маркс 1961^а, 20; Маркс 1960^а, 494–495].

При этом К. Маркс достаточно хорошо понимал, что движение в социалистическом направлении без необходимых материальных предпосылок бессмысленно. Ведь в противном случае, «…при крайней нужде должна была бы снова начаться борьба за необходимые предметы и, значит, должна была бы воскреснуть вся старая мерзость» [Маркс, Энгельс 1955^а, 33]. Существенно, что именно это фундаментальное предсказание Маркса получило и получает наиболее полное развитие в настоящее время и в мире, и в нашей стране, где все более активно заявляет себя течение, которое уже в Китае называют «постсоветской школой критического марксизма», посвящая ее анализу специальные работы [Chen Hong 2012, 145–150; Lin Yanmei 2010, 28–33; Yao Yn 2007, 14–16]. В рамках этого течения продолжается линия творчески-критического советского марксизма (упомяну работы Э.В. Ильенкова, В.И. Вазюлина, Н.С. Злобина, Г.С. Батищева и многих других) и исследования проблемы свободы и снятия отчуждения в работах западных авторов (об этом ниже).

И именно это течение, которое сложилось и развивается при активном участии автора этих строк, дает достаточно аргументированные ответы на вопрос о том, почему не победили (не победили?) и социалистические революции, почему столь противоречивыми оказались практики «реального социализма». Теоретический ответ известен: противоречия капиталистической системы, всего «царства необходимости» к началу ХХ в. были столь остры (вспомним хотя бы о колониализме и двух мировых войнах), что мир оказался на грани серии революций раньше, чем сложились достаточные предпосылки для их победы, для развития нового общества.

Причем наиболее острыми эти противоречия оказались там, где, с одной стороны, уже существовали наиболее развитые на тот момент формы капитализма, вступившего в эпоху электричества и массового применения квалифицированного труда, господства крупных корпораций и государственного регулирования, а с другой, сохранялись чудовищно реакционные позднефеодальные формы общественной организации. Именно такой страной была Российская Империя 100 лет назад. Эти противоречия были предельно остры и в других странах, что и привело к серии социалистически-ориентированных революционных событий: Мексика и Китай, Венгрия и Германия, Куба и Вьетнам…

Но производительные силы всех этих стран были недостаточны для движения по пути выращивания «царства свободы». Результат – различные формы мутации эмансипационных трендов, их победы и вырождение в свою противоположность. Муки рождения «царства свободы» на базе индустриального по преимуществу мира были чем-то схожи с муками рождения капитализма в доиндустриальную эпоху (эту параллель любят использовать А.В. Бузгалин и Л.А. Булавка-Бузгалина [Бузгалин, Булавка, Колганов 2018]). Вспомним Ренессанс: великие достижения науки и искусства в атмосфере церковного мракобесия и инквизиции, непрерывных гражданских и крестьянских войн, смут и… в конечном итоге – поражение. Как справедливо заметил мой соавтор по целому ряду работ А.В. Бузгалин, если бы Фукуяма жил в XVII в., то, глядя на раздробленную, рефеодализированную и частично оккупированную Италию, он бы сказал: история закончена; преступные и безответственные эксперименты с насаждением рынка, равенства сословий и демократии закономерно провалились; в мире торжествуют натуральное хозяйство, абсолютизм и власть аристократии (а в России так вообще крепостничество). И так отныне будет всегда…

Судьбы пролетариата в эпоху креативной революции

Но как быть с тезисом об «исторической миссии пролетариата»? Не кроется ли здесь явная и едва ли не роковая ошибка Маркса? Но нет, и здесь нет ошибки. В середине XIX в., да и на рубеже его последней трети, у Маркса не было фактических оснований для вывода о том, что не пролетариат (напомним, по Марксу, пролетариат – это класс наемных работников, занятых в первую очередь в сфере функционирования наиболее на тот момент развитых – индустриальных – производительных сил), а какой-то иной класс будет социальной силой грядущей революции.

Напротив, именно пролетариат выступал тогда (да и позднее) главной движущей силой антикапиталистического движения. И именно борьба пролетариата за свои интересы в определяющей степени революционизировала капитализм, заставляя его меняться, создавать более благоприятные условия и для жизни, развития трудящегося большинства, и для прогресса общественных производительных сил в целом. Именно благодаря многие десятилетия продолжавшейся революционной и «реформистской» борьбе профсоюзов, социал-демократических и коммунистических партий и других организаций наемных работников в мире реальностью стали восьмичасовой рабочий день и отпуска, наличие стандартов минимальной оплаты труда, бесплатные (хотя бы в некоторой части) образование и здравоохранение, прогрессивный подоходный налог, перераспределяющий часть прибавочной стоимости в пользу работников, а также уже и еще нетрудоспособных, и другие социальные трансферты…

Однако именно эти реальные исторические факты, служившие К. Марксу опорой для его выводов, послужили основой для их определенной исторической ограниченности. Дело в том, что его исследование  исторических процессов революционного перехода от одного способа производства к другому подводило к заключению, что такой переход в социальном отношении никогда не представлял собой прямое превращение основных классов одного способа производства в основные классы другого.

Этот вывод, хотя и не в обобщенной форме, а применительно к частному случаю – к переходу от феодализма к капитализму – был сделан самим К. Марксом. «Итак, к чему сводится первоначальное накопление капитала, т.е. его исторический генезис? – писал К. Маркс. – Поскольку оно не представляет собой непосредственного превращения рабов и крепостных в наемных рабочих и, следовательно, простой смены формы, оно означает лишь экспроприацию непосредственных производителей, т.е. уничтожение частной собственности, покоящейся на собственном труде» [Маркс 1960^а, 770]. Таким образом, переход к капитализму проходит две ступени: сначала крепостной сменяется частным собственником, собственность которого покоится на собственном труде, а затем собственность этого последнего экспроприируется, и он превращается в пролетария. Применительно к переходу от античного способа производства к феодализму аналогичный вывод был сделан Ф. Энгельсом: «Между римским колоном и новым крепостным стоял свободный франкский крестьянин» [Энгельс 1961, 154].

Соответственно, и движущими силами социально-экономической революции не выступал ни один из основных классов уходящего общества, а выступали социальные классы и слои, являвшиеся продуктом разложения этих основных классов под влиянием зарождавшихся условий нового способа производства. Аналогичный вывод следовало бы сделать и для капитализма. Этот вывод – применительно к переходу «по ту сторону» капитализма – делает современный марксизм. Пожалуй, первым сформулировал такое обоснование критики концепции «исторической миссии пролетариата» близкий к марксизму американский социолог Чарльз Райт Миллз [Mills 1962, 116]. Однако, как уже было сказано, во времена жизни К. Маркса налицо не было той социально-экономической реальности, которая демонстрировала бы появление при капитализме таких новых общественных классов и социальных групп, являвшихся признаками разложения основных классов капиталистического общества под влиянием появления в его недрах элементов нового способа производства.

Лишь сейчас мы можем с некоторой осторожностью делать выводы относительно появления новых слоев наемных работников, существенно отличающихся по своему социальному статусу как от фабрично-заводского пролетариата, так и от наемных работников сферы услуг. Это слой лиц, в деятельности которых существенное значение приобретают творческие функции и которые, продолжая подчиняться капиталу как наемные работники, в то же время обладают определенной независимостью от капитала в процессе своего труда, ибо отпадает их положение как придатков капиталистической системы машин (что обуславливало «реальное подчинение труда капиталу» для промышленных рабочих).

Развивающееся вот уже более столетия после Маркса и носящее его имя направление, продолжая идеи Маркса о будущем господстве всеобщего творческого труда, обосновывает вывод о том, что будущее принадлежит работникам массовых творческих профессий, создающих общественные по своему содержанию (хотя и имеющие в условиях современной экономики во многих случаях форму интеллектуальной частной собственности) блага – работникам тех сфер, где формируются человеческие качества и культура, работникам креатосферы (а это учителя и врачи, инженеры и ученые, художники и экологи, социальные новаторы и дизайнеры…) [Бузгалин 2017^б, 43–53].

Противоречие их положения как, с одной стороны, независимых творческих личностей, от которых зависит успешность технологических инноваций, жизненно необходимых капиталу в конкурентной борьбе за долю прибыли, а с другой, как наемных слуг капитала, еще не выявилось во всей полноте. Пока капитал способен предоставлять им относительно привилегированное положение. Пока эти лица стремятся эмансипироваться от власти капитала в большей мере на путях превращения в самостоятельных капиталистов, нежели на путях антикапиталистической борьбы (хотя часть из них уже начала в нее активно вовлекаться). Но ведь и французские буржуа, демонстрировавшие кипучую революционную энергию в конце XVIII в., веком ранее мечтали больше не о революции, а о получении дворянского патента или о женитьбе на дворянке...

Из мира отчуждения в «царство свободы»: марксизм о противоречиях нелинейных трансформаций XXI века

Вернемся к вопросам фундаментальных, стратегических предвидений Маркса и в первую очередь к проблеме рождения качественно нового общества, идущего на смену капитализму, всей общественной экономической формации вследствие развития качественно новых производительных сил. В этой связи стоит обратить самое пристальное внимание на то обстоятельство, которое очень редко принимается во внимание не только критиками марксизма, но подчас и его сторонниками. Выход за пределы капиталистического общества для К. Маркса представлял собой не просто антикапиталистическую революцию, не просто замену одного способа производства другим, более прогрессивным. Им был поставлен вопрос о том, что это переход не только от капитализма к коммунизму и даже не только конец всей экономической формации общества и смена ее коммунистической формацией. Для К. Маркса это представляло собой переворот гораздо большего исторического масштаба – переход от «царства необходимости» к «царству свободы», от предыстории человеческого общества к его подлинной истории [Маркс 1959, 8], преодоление социального отчуждения и господства материальной нужды и переход к развитию человека, лежащему «по ту сторону» этого отчуждения и собственно материального производства.

Позволю себе специально напомнить читателю, подробно процитировав, одно из фундаментальных положений III тома «Капитала», о котором часто «забывают» даже профессионалы-марксисты и крайне редко упоминают другие ученые. «Царство свободы начинается в действительности лишь там, где прекращается работа, диктуемая нуждой и внешней целесообразностью, следовательно, по природе вещей оно лежит по ту сторону сферы собственно материального производства. Как первобытный человек, чтобы удовлетворять свои потребности, чтобы сохранять и воспроизводить свою жизнь, должен бороться с природой, так должен бороться и цивилизованный человек, должен во всех общественных формах и при всех возможных способах производства. С развитием человека расширяется это царство естественной необходимости, потому что расширяются его потребности; но в то же время расширяются и производительные силы, которые служат для их удовлетворения. Свобода в этой области может заключаться лишь в том, что коллективный человек, ассоциированные производители рационально регулируют этот свой обмен веществ с природой, ставят его под свой общий контроль, вместо того чтобы он господствовал над ними как слепая сила; совершают его с наименьшей затратой сил и при условиях, наиболее достойных их человеческой природы и адекватных ей. Но тем не менее это все же остается царством необходимости. По ту сторону его начинается развитие человеческих сил, которое является самоцелью, истинное царство свободы, которое, однако, может расцвести лишь на этом царстве необходимости, как на своем базисе» [Маркс 1962, 386‑387] .

В СССР догматическая версия марксизма, поддерживавшаяся официальной идеологической практикой, с подозрением относилась к проблематике преодоления отчуждения, предпочитая трактовать эту тему как преходящее увлечение молодого Маркса (официальные идеологи не без оснований опасались, что вопросы об отчуждении могут быть подняты не только по отношению к капитализму). Несмотря на это, представители творческой линии в советском марксизме не обошли проблематику отчуждения своим вниманием [Бойков, Тощенко 1990, 51‑57; Грецкий 1991^а, 169‑171; Огурцов 1967, 41‑82; Ойзерман 1965, 25‑41]. Разумеется, и западный марксизм, развивавшийся вне официального идеологического диктата, также не остался равнодушен к этой проблеме [Ollman 1976; Meszaros 1970; Marcuse 1969, 20‑25, 326‑329; Klagge 1986, 769].

Я не буду в этом тексте подробно останавливаться на данном вопросе, так как в этом же номере журнала публикуются две статьи моих коллег, специально посвященные проблемам отчуждения и его снятия. Подчеркну лишь, что отношение к вопросам перехода «по ту сторону» материального производства, глобального перехода от «предыстории» человечества к его «подлинной истории» стало одной из демаркационных линий, принципиально отделяющих ортодоксально-догматический марксизм от его критических, творческих, недогматических течений, определило как слабость первого, так и творческий потенциал второго. Стоит заметить, что критика марксизма, в большинстве случаев предпочитавшая избирать мишенью именно догматические взгляды, по той же самой причине оказывается неубедительной в отношении марксизма творческого и критического.

Марксизм после Маркса: несколько ремарок об основных направлениях развития

Исследование данного круга проблем оказалось весьма актуальным перед лицом новых противоречий общественного развития, выпукло проявивших себя в ХХ в.: проблем нарастающего отчуждения человека от человека, человека от общества, человека от собственного труда; проблем глобального экологического кризиса; проблем возрастания значения творческой деятельности в сфере общественного производства; проблем вытеснения человека из сферы материального производства и т.п. В работах К. Маркса и Ф. Энгельса постановка этих проблем была лишь намечена. Поэтому именно данные проблемы оказались фокусом притяжения для основных течений творческого марксизма, да и демократической социалистической мысли вообще. Кратко упомяну лишь о вкладе некоторых ведущих марксистских мыслителей ХХ в., обращавшихся к исследованиям в этих направлениях, и, к сожалению, мало известном новому поколению ученых, в большинстве своем не знающему марксизма, особенно ХХ в.

Исследовательская проблематика Антонио Грамши в качестве одного из центральных вопросов сосредоточена на теме гегемонии. Именно через категорию гегемонии он стремится показать как развитие социально-политического отчуждения, так и возможности его преодоления. В тесной связи с этой темой находятся его разработки, касающиеся роли интеллигенции и значения культуры, поставленные в контекст антигегемонистских тенденций, а также Марксова идея свободной добровольной ассоциации. Все эти темы выходят за пределы традиционного для догматической версии марксизма внимания в основном к противоречию наемного труда и капитала. Однако это только подход к проблеме скачка от предыстории человеческого общества к новому качеству общественного бытия [Грамши 1957–1959; Грецкий 1991^б; Илларионов 1991; Матвеев 1987, 57–66; Коломиец 1997, 185–188; Пантин 2009, 312–325].

Главные разработки Дьёрдя Лукача – о роли классового сознания в истории и об онтологии общественного бытия [Лукач 1991; Лукач 2003] – прямо выходят на вопросы отчуждения во всех его исторических проявлениях, не ограничивающихся только условиями капиталистического способа производства. Тем самым выход за пределы капитализма рассматривается у него в значительной мере именно под углом зрения преодоления условий, характерных для всей предыстории человеческого общества. Данное направление исследований получило дальнейшее развитие в работах как советских (М. Лифшиц, Э. Ильенков и др.), так и западных ученых (И. Мессарош, Б. Оллман и др.). Затрагивали данную проблематику и ученые, группировавшиеся вокруг журнала «Праксис», обращая внимание на ограниченность проблематики исследований в традиционных рамках догматического марксизма. В недогматических течениях советского марксизма не была обойдена вниманием и проблематика творческой деятельности человека, что позволило заложить социально-философские основы для марксистского подхода к изучению «экономики знаний» [Батищев 1969; Батищев 1997].

Что касается широко известных исследований Франкфуртской школы, то они довольно редко обращались непосредственно к проблематике масштабных исторических скачков. Однако следует отметить гуманистический характер их воззрений, что определяло их более широкий, нежели чисто классовый подход к проблеме освобождения человека. В то же время проявившаяся у ряда представителей этой школы тенденция к третированию диалектического метода и обращение к исследованию общественных отношений главным образом под углом зрения «коммуникативных» аспектов бытия, ослабили их нацеленность на проблематику реальных условий социального освобождения.

Так, Юрген Хабермас, который как раз уделяет значительное внимание проблеме социального освобождения человека, переводит всю совокупность субъект-субъектных, межличностных отношений на жаргон «коммуникативного действия». Это не проясняет, а скорее затуманивает существо данных отношений [Хабермас 1989; Хабермас 2000; Хабермас 2010].

Иные позиции характерны для Жан-Поля Сартра и значительного числа его последователей, принадлежащих к ученым, стремящимся интегрировать марксизм и экзистенциализм. Главным пунктом своего исследования они сделали проблемы гуманизма и свободы, причем свободы, понимаемой в духе Марксовых «Тезисов о Фейербахе» – свободы деятельного совместного преобразования мира. Их взгляд является существенно более широким, чем концентрация на проблемах только капиталистической системы. Близкие позиции характерны и для других исследователей в сфере социальной философии и психологии, придерживающихся левых гуманистические взглядов (наиболее известные – Г. Маркузе и Э. Фромм) [Маркузе 1994; Маркузе 2000; Маркузе 2003; Маркузе 2011; Фромм 1990; Фромм 2006; Фромм 2007].

В целом для творческого марксизма ХХ в. характерно постепенное переключение внимания на осмысление роли человека и его освобождения. Тем самым произошло перенесение исследовательских интересов с политических и экономических противоречий капитализма, ведущих к его кризису, на вопросы иного масштаба (пусть этот переход и не у всех получил ясное теоретическое обоснование). Как отмечал мой коллега А.В. Бузгалин в нашей совместной работе «Глобальный капитал», «проблематика социальной эмансипации Человека и Природы стала центральной для левых теоретиков с этого периода, породив широчайший спектр взаимопересечений гуманизма, экологического движения и социализма (курсив мой. – А.К.). Поставив в центр внимания всю совокупность параметров, угнетающих и порабощающих человека, марксизм смог адекватно ответить на вызовы основных глобальных проблем, этим угнетением рожденных. Так в круг внимания исследователей левого спектра оказались включены проблемы эмансипации женщин (левый феминизм), расового неравенства, взаимодействия “центра” и “периферии”, миграции и мн. др.» [Бузгалин, Колганов 2015, 65–66]. Особенно значимым стало (и чем дальше, тем больше становится) обращение к экологическим проблемам, породив широкий спектр работ в пространстве экосоциализма [Pepper 1993; Löwy 2015; Saito 2017].

Еще одним пунктом развития классического марксистского наследия в ХХ в. стало соединение разработанного К. Марксом формационного подхода с мир-системным анализом. Недостаточность линейно-стадиального взгляда на закономерности исторического развития была осознана еще самим К. Марксом, поставившим проблему различной эволюции однотипных социально-экономических отношений в зависимости от тех исторических условий, в которых они находятся [Маркс 1961^б, 400‑421]. В исследованиях представителей мир-системного подхода линейно-стадиальный взгляд на историческое развитие, в основе которого лежит идея последовательной смены способов производства, был дополнен изучением взаимодействия общественных организмов, находящихся на разных стадиях развития [Арриги 2007; Валлерстайн 2001; Amin, Arrigi, Frank, Wallerstein 1982; Frank 1967]. Это взаимодействие объединяет их в мир-систему со своим «центром» и «периферией», отношения между которыми являются существенным фактором, влияющим на своеобразие условий формирования и смены в этих обществах способов производства. Совокупность этих исследований создала научные основы для лучшего понимания природы современных противоречий по линии Север – Юг.

Однако теоретики мир-системного подхода использовали этот подход и классические представления К. Маркса о развитии через смену способов производства как два разных подхода (а некоторые из них, например, Андре Гундер Франк, даже противопоставляли один другому), не выработав принципиальных теоретических основ для их синтеза. Такие теоретические основы для синтеза линейно-стадиального подхода классического марксизма и мир-системного анализа стали разрабатываться в отечественном марксизме, прежде всего, в работах Ю.И. Семенова [Семенов 2003], предложившего глобально-стадиальную концепцию исторического развития.

* * *

Таким образом, революционно-критический потенциал марксистского наследия оказался актуален и востребован в свете проблем и противоречий сегодняшнего дня. Он не был утрачен в современных творческих течениях марксизма, а получил в них  развитие и продолжение.

Творческому развитию марксизма способствовала и та критика, которой он подвергался и подвергается со стороны своих противников, хотя она достаточно редко основывалась на хорошем знании критикуемого предмета. Многие идеи К. Маркса вошли в арсенал современных общественных наук, пусть частенько и «контрабандой», безо всякого упоминания имени их автора. Нередко критика марксизма рядится в тогу его полупризнания, но лишь с тем, чтобы отвергнуть его революционно-критический дух. Таким критикам марксизма я бы ответил словами самого К. Маркса из «Манифеста Коммунистической партии»: «Ваше пристрастное представление, заставляющее вас превращать свои производственные отношения и отношения собственности из отношений исторических, преходящих в процессе развития производства, в вечные законы природы и разума, вы разделяете со всеми господствовавшими прежде и погибшими классами» [Маркс, Энгельс 1955^б, 443].

Источники и переводы – Primary Sources and Russian Translations

Арриги 2007 – Арриги, Д. Долгий двадцатый век. Деньги, власть и истоки нашего времени. М.: Территория будущего, 2007 (Arrighi D. The Long Twentieth Century: Money, Power, and the Origins of our Times. Russian translation).

Батищев 1969 – Батищев Г.С. Деятельностная сущность человека как философский принцип // Проблема человека в современной философии. М.: Наука, 1969 (Batishchev G.S. Activity Essence of the Human as a Philosophical Principle. In Russian).

Батищев 1997 – Батищев Г.С. Введение в диалектику творчества. СПб.: Рус. христиан. гуманитар. ин-т, 1997. (Серия «Философы России XX века»). (Batishchev G.S. Introduction to the Dialectic of Creativity. In Russian).

Бойков, Тощенко 1990 – Бойков В., Тощенко Ж. Отчуждение: экономическое сознание в социологическом измерении // Диалог. 1990. № 13. С. 51–57 (Boykov V., Toshchenko J. Alienation: Economic Consciousness in Sociological Measurement. In Russian).

Бузгалин 2017^а – Бузгалин А.В. Политическая экономия революции (столетию Октября посвящается) // Вопросы политической экономии. 2017. № 3. С. 10–41 (Buzgalin A.V. Political Economy of Revolution (is Dedicated to the Centenary of October). In Russian).

Бузгалин 2017^б – Бузгалин А.В. Креативная экономика: частная интеллектуальная собственность или собственность каждого на все? // Социологические исследования. 2017. № 7. С. 43–53 (Buzgalin A.V. Creative Economy: Private Intellectual Property or Property of Everybody for Everything? In Russian).

Бузгалин 2018 – Бузгалин А.В. Закат неолиберализма (к 200-летию со дня рождения Карла Маркса) // Вопросы экономики. 2018. № 2. С. 122‑141 (Buzgalin A.V. The Sunset of Neoliberalism (to the Bicentenary from the birth of Karl Marx). In Russian).

Бузгалин, Колганов 2015 – Бузгалин А.В., Колганов А.И. Глобальный капитал. В 2 т. Т. I. М.: ЛЕНАНД, 2015 (Buzgalin A.V., Kolganov A.I. Global Capital. In 2 volumes. Volume I. In Russian).

Бузгалин, Булавка, Колганов 2018 – Бузгалин А.В., Булавка Л.А., Колганов А.И. СССР: оптимистическая трагедия. М.: ЛЕНАНД, 2018 (Buzgalin A.V., Bulavka L.A., Kolganov A.I. USSR: the Optimistic Tragedy. In Russian).

Валлерстайн 2001 – Валлерстайн, И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире / Пер. с англ. П.М. Кудюкина под общей ред. Б.Ю. Кагарлицкого. СПб.: Университетская книга, 2001 (Wallerstein I. World-Systems Analysis and the Situation in the Contemporary World. Russian translation).

Волков 1976 – Волков Г.Н. Истоки и горизонты прогресса: социологические проблемы развития науки и техники. М.: Политиздат, 1976 (Volkov G.N. The Sources and Horizons of Progress: Sociological Problems of Science and Technique. In Russian).

Грамши 1957–1959 – Грамши А. Избранные произведения: Т. 1–3. М.: Издательство иностранной литературы, 1957–1959 (Gramsсi A. Opere selezionate. Russian translation).

Грецкий 1991^{а –} Грецкий М.Н. Марксисты Запада и развитие общества // Социальная философия в конце XX века. М., 1991 (Gretsky M.N. The Marxists of the West and the Development of the Society. In Russian).

Грецкий 1991^б – Грецкий М.Н. Антонио Грамши – политик и философ. М.: Наука, 1991 (Gretsky M.N. Antonio Gramsсi – Politic and Philosopher. In Russian).

Илларионов 1991 – Илларионов О.В. Грамши и проблема историцизма // Философские науки. 1991. № 1. С. 96–105 (Illarionov O.V. Gramsсi and the Problem of Historicism. In Russian).

Колганов 2007 – Колганов А.И. Октябрьская революция: ожидаемая неудача или неожиданный успех? // Научные труды Вольного экономического общества России. 2007. Т. 204, № 2. С. 273–278 (Kolganov A.I. October Revolution: Expected Failure or Unexpected Success? In Russian).

Коломиец 1997 – Коломиец В.К. Грамши: Актуальное наследие // Полис. 1997. № 4. (Kolomiets V.K. Gramsci: Topical Heritage. In Russian).

Лукач 1991 – Лукач Д. К онтологии общественного бытия. Пролегомены. М.: Прогресс, 1991 (Lukáсs G. A társadalmi lét ontológiájához – Szisztematikus fejezetek; Történeti fejezetek; Prolegomena. Russian translation).

Лукач 2003 – Лукач Д. История и классовое сознание. Исследования по марксистской диалектике. М.: Логос-Альтера, 2003 (Lukáсs G. Történelem és osztálytudat. Russian translation).

Маркс 1959 – Маркс К. К критике политической экономии // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 13. М.: Политиздат, 1959 (Marx K. Zur Kritik der politischen Ökonomie. Russian translation).

Маркс 1960^а – Маркс К. Капитал. Т. I // Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд. Т. 23. М.: Политиздат, 1960 (Marx K. Das Kapital. Bd. I. Russian translation).

Маркс 1960^{б –} Маркс К. Письмо Ф. Энгельсу. 25 марта 1868 г. // Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд. Т. 32. М.: Политиздат, 1960 (Marx K. Brief an Friedrich Engels. März 25, 1868. Russian translation).

Маркс 1961^а – Маркс К. Критика Готской программы // Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд. Т. 19. М.: Политиздат, 1961 (Marx K. Kritik des Gothaer Programms. Russian translation).

Маркс 1961^б – Маркс К. Наброски ответа на письмо Засулич // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 19. М.: Политиздат, 1961 (Marx K. Aperçu de la réponse à la lettre de Zasulich. Russian translation).

Маркс 1962 – Маркс К. Капитал. Т. III // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 25, ч. II. М.: Политиздат, 1962 (Marx K. Kapital. Bd. III. Russian translation).

Маркс 1968 – Маркс К. Экономические рукописи 1857–1859 гг. // Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд. Т. 46, Ч. I. М.: Политиздат, 1968 (Marx K. Grundrisse der Kritik der politischen Ökonomie. Bd. I. Russian translation).

Маркс 1969 – Маркс К. Экономические рукописи 1857‑1859 гг. // Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-e изд. Т. 46. Ч. II. М.: Политиздат, 1969 (Marx K. Grundrisse der Kritik der politischen Ökonomie. Bd. II. Russian translation).

Маркс 1974 – Маркс. К. Экономико-философские рукописи 1844 года // Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд. Т. 42. М.: Политиздат, 1974 (Marx K. Ökonomisch-philosophische Manuskripte aus dem Jahre 1844. Russian translation).

Маркс, Энгельс 1955^а – Маркс К. , Энгельс Ф. Манифест Коммунистической партии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд. Т. 4. М.: Политиздат, 1955 (Marx K. Manifesto of the Communist Party. Russian translation).

Маркс, Энгельс 1955^{б –} Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология // Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд. Т. 3. М.: Политиздат, 1955 (Marx K., Engels F. Die Deutsche Ideologie. In Russian).

Маркузе 1994 – Маркузе Г. Одномерный человек. М.: Refl-book, 1994 (Marcuse H. One-Dimensional Man. Russian translation).

Маркузе 2000 – Маркузе Г. Разум и революция. СПб.: Владимир Даль, 2000 (Marcuse H. Reason and Revolution. Russian translation).

Маркузе 2003 – Маркузе Г. Эрос и цивилизация. Одномерный человек: Исследование идеологии развитого индустриального общества / Пер. с англ., послесл., примеч. А.А. Юдина; Сост., предисл. В.Ю. Кузнецова. М.: ACT, 2003 (Marcuse H. Eros and Civilization. One-Dimensional Man. Russian translation).

Маркузе 2011 – Маркузе Г. Критическая теория общества. М.: АСТ: Астрель, 2011 (Marcuse H. Critical Theory of Society. Russian translation).

Матвеев 1987 – Матвеев П.А. А. Грамши о «философии эпохи». По страницам «Тюремных тетрадей» // Философские науки. 1987. № 5. С. 57–66 (Matveev P.A. A. Gramsсi on the “Philosophy of Epoch”. In Russian).

Огурцов 1967 – Огурцов А.П. Отчуждение и человек: историко-философский очерк // Человек, творчество, наука. Философские проблемы. М., 1967 (Ogurtsov A.P. Alienation and Man: Historic-Philosophical Sketch. In Russian).

Ойзерман 1965 – Ойзерман Т.И. Проблемы отчуждения и буржуазная легенда о марксизме. М.: Знание, 1965 (Oizerman T.I. The Problems of Alienation and Bourgeois Legend about Marxism. In Russian).

Пантин 2009 – Пантин И.К. Проблема политического в концепции Антонио Грамши // Философия и этика: Сб. науч. трудов к 70-летию академика A.A. Гусейнова. М.: Альфа, 2009 (Pantin I.K. The Problem of Political in the Concept of Antonio Gramsсi. In Russian).

Семенов 2003 – Семенов Ю.И. Философия истории. (Общая теория, основные проблемы, идеи и концепции от древности до наших дней). М.: Современные тетради, 2003 (Semenov Yu.I. Philosophy of History (General Theory, Main Problems, Ideas and Concepts from Antiquity to Present Days). In Russian).

Фромм 1990 – Фромм Э. Бегство от свободы. М.: Прогресс, 1990 (Fromm E. Escape from Freedom. Russian translation).

Фромм 2006 – Фромм Э. Революция надежды. СПб.; М.: АСТ, 2006 (Fromm E. The Revolution of Hope. Russian translation).

Фромм 2007 – Фромм Э. «Иметь» или «быть». М.: АСТ, 2007 (Fromm E. To Have or to Be? Russian translation).

Хабермас 1989 – Хабермас Ю. Понятие индивидуальности // Вопросы философии. 1989. № 2. С. 35‑41 (Habermas J. Das Konzept der Individualität. Russian translation).

Хабермас 2000 – Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие / Пер. с нем. под ред. Д.В. Скляднева, послесл. Б.В. Маркова. СПб.: Наука, 2000 (Habermas J. Moralbewusstsein und kommunikatives Handeln. Russian translation).

Хабермас 2010 – Хабермас Ю. Проблема легитимации позднего капитализма. М.: Праксис, 2010 (Habermas J. Legitimationsprobleme im Spätkapitalismus. Russian translation).

Энгельс 1961 – Энгельс Ф. Происхождение семьи, честной собственности и государства // Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд. Т. 21. М.: Политиздат, 1961 (Engels F. Der Ursprung der Familie, des Privateigenthums und des Staats. Russian translation).

Primary Sources

Amin, Samir, Arrighi, Giovanni, Frank, Andre G., Wallerstein, Immanuel (1982) The Dynamics of Global Crisis, Macmillan, New York.

Frank, Andre G. (1967) Capitalism and Underdevelopment in Latin America, Monthly Review Press, New York.

Klagge, James (1986) “Marx's Realms of 'Freedom' and 'Necessity'”, Canadian Journal of Philosophy, Vol. 16, pp. 769–778.

Kotz, David M., McDonough, Terrence (2010) “Global Neoliberalism and the Contemporary Social Structure of Accumulation”, McDonough, Terrence, Reich, Michael and Kotz, David M. (eds.), Contemporary Capitalism and its Crises: Social Structure of Accumulation Theory for the Twenty-First Century, Cambridge University Press, pp. 93‑120.

Löwy, Michael (2015) Ecosocialism: A Radical Alternative to Capitalist Catastrophe, Haymarket Books, Chicago.

Marcuse, Herbert (1969) “The Realm of Freedom and the Realm of Necessity: A Reconsideration” and “Revolutionary Subject and Self-Government” with a discussion by Ernst Bloch, Praxis: a Philosophical Journal (Zagreb), Vol. 5 (1969), pp. 20–25, 326–329.

Meszaros, Istvan (1970) Marx’s Theory of Alienation, Merlin Press, London.

Mills, Charles Wright (1962) The Marxists, Dell, N.Y.

Ollman, Bertell (1976) Alienation: Marx’s Conception of Man in Capitalist Society, Cambridge University Press.

Pepper, David (1993) Ecosocialism: From Deep Ecology to Social Justice, Routledge, London & New York.

Saito, Kohei (2017) Karl Marx’s Ecosocialism: Capital, Nature, and the Unfinished Critique of Political Economy, Monthly Review Press, New York.

Primary Sources in Chinese

Chen, Hong (2012) “Buzgalin on Reactualization of Marxism”, Studies on Marxism, 1 (2012), pp. 145‑150.

Lin, Yanmei (2010) “Buzgalin and the School of ‘Post-Soviet Marxism’”, Modern Philosophy, 3 (2010), pp. 28‑33.

Yao, Yn (2007) “Initial Study of the Social Philosophy of the New Marxism by Buzgalin”, Tian Fu New Idea, pp. 14‑16.

Voprosy Filosofii. 2018. Vol. 6. P. ?–?

Marx-XXI: Limits and Potential of Social Philosophy. Critical Remarks

Andrey I. Kolganov

The meaning of scientific heritage of Karl Marx in the field of social philosophy ideas is considered in this paper from the point of view of their further development and implementation to contemporary problems. Author approaches to the scientific heritage of Karl Marx as to the theory obligatory assuming the critic and the self-critic of conclusions, which the theory are contained. The significance of the theory determined, therefore, not by the capacity to ascertain the “eternal and immutable verities”, but by the possibility to make the prognosis of social development based on this theory. From that point of view in the scientific heritage of Karl Marx are contain a number of long-term historical forecasts, which received the brilliant confirmation in our time. Among them there are the significant increase of creative (especially scientific) activity in the sphere of production, the tendency to displacement of human from immediate process of production, the exacerbation of conflict between human and nature etc. The development of the ideas of Karl Marx in the contemporary Marxism give us the good theoretical foundation for the understanding of the main contradiction of the modern age.

KEY WORDS: Marx, Marxism, creative activity, alienation, “realm of freedom”, “real of nessesity”, universal labor, science, technology, ecological crisis.

KOLGANOV Andrey I. – DSc in Economics, Head of the Labaratory on Comparative Studies of Socio-Economic Systems of Economic Faculty of Lomonosov Moscow State University.

Этот e-mail защищен от спам-ботов. Для его просмотра в вашем браузере должна быть включена поддержка Java-script

Received at February 8, 2018.

Citation: Kolganov, Andrey I. (2018) “Marx-XXI: Limits and Potential of Social Philosophy. Critical Remarks”, Voprosy Filosofii, Vol. 6 (2018), pp. ?–?