Понятия человеческого достоинства и прав человека

Иоанна Кучуради

Этот доклад был представлен на семинаре по «Правам человека и достоинству человеческой личности», организованном Международным союзом академий 24–26 мая 2004 г. в Институте каталонских исследований (Institut d’Estudis Catalanos). На английском языке он опубликован в книге: Human Rights: Concepts and Problems, LIT Verlag, Münster, 2013, pp. 99–104; на турецком языке – İnsan Hakları, Kavramları ve Sorunları, Publications of the Philosophical Society of Turkey, Ankara, 2016 (third edition), pp. 69–76; на французском языке – Le Combat pour les droits de l’homme, Un enjeu philosophique de notre temps, L’Harmattan, Paris, 2016, pp. 97–106.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: права человека, человеческое достоинство.

КУЧУРАДИ Иоанна – директор центра исследований и применения прав человека университета Мальтепе, президент Философского общества Турции.

Этот e-mail защищен от спам-ботов. Для его просмотра в вашем браузере должна быть включена поддержка Java-script

Цитирование: Кучуради И. Понятия человеческого достоинства и прав человека // Вопросы философии. 2018. № 5. С. ?–?

Когда почти двадцать лет назад я давала по телевидению интервью о правах человека, интервьюер внезапно сказал, что, как он понимает, я устанавливаю связь между философией и пыткой, и спросил меня, в чем состоит эта связь. Я была шокирована. Пару секунд я старалась сообразить, как мог он прийти к такому выводу. Мой ответ был таков: между философией и пыткой нет никакой связи, но если посмотреть на факт пытки с точки зрения этико-философского знания, то можно понять, что пытка не ущемляет и не «унижает» человеческого достоинства ее жертвы, как это обычно понимается – например, в названии «Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения или наказания». Она ущемляет человеческое достоинство того, кто пытает. Мы сохраняем или ущемляем человеческое достоинство, но наше собственное человеческое достоинство, тем, что мы делаем, а не тем, что мы испытываем, поскольку мы ответственны за то, что мы делаем, а не за то, что другие делают нам. То, что мы делаем или отказываемся делать, зависит от каждого из нас, то есть действие в согласии с человеческим достоинством в наших отношениях с другими человеческими существами есть проблема этического отношения каждого из нас с самим собой, несмотря на то, что наши действия направлены на кого-то другого.

Этот случай я часто использую в разных контекстах в разных теоретических или практических целях, но в основном для того, чтобы опровергнуть широко распространенное представление, будто бы человеческие существа бесчестит или унижает то, что они испытывают, то есть чтобы привлечь внимание к тому факту, что мы защищаем или ущемляем человеческое достоинство – наше человеческое достоинство – не тем, что мы испытываем, а тем, что мы делаем сами.

Этот мой тезис тесно связан с базовым аспектом прав человека – их этическим аспектом, которым, к сожалению, пренебрегают в современных дебатах о правах человека и в соответствующем образовании, сосредоточенном исключительно на юридических аспектах. Так что, хотя термин «человеческое достоинство» часто упоминается в связи с правами человека, концептуальная связь между правами человека и человеческим достоинством недостаточно ясна.

Здесь я попытаюсь показать эту связь, которая лежит также и в основе отдельных прав человека, прояснив понятие прав человека и концептуализируя то, что мы называем человеческим достоинством (human dignity, dignité humaine, menschliche Würde, ἀνθρώπινη ἀξιοπρέπεια, insan onuru), с помощью понятия ценности человеческого существа. На этой основе я попытаюсь также отличить понятие человеческого достоинства от других понятий, с которыми его в повседневной жизни часто смешивают, такими как честь (honor, honneur, Ehre, τιμή/ὑπόληψις, namus/onur) и гордость (fierté, Stolz, ὑπερηφάνεια, gurur), что приводит к ложному предположению, будто в разных цивилизациях или культурах существуют разные восприятия человеческого достоинства.

Эта последняя задача трудна, поскольку в разных языках у этих слов не всегда есть эквиваленты, а даже если они есть, у них могут быть разные коннотации.

Что такое права человека?

То, что мы называем «правами человека», есть прежде всего некоторая идея, понятие человеческого ума: понятие о том, что человеческие существа, потому что они человеческие существа – то есть потому что они принадлежат к виду, который в силу некоторых присущих ему особенностей производит хлеб, который мы едим, открыл электричество, которым мы повседневно пользуемся, написал «Маленького принца», которого некоторые из нас прочли, породил идею равенства (ἐπιείκεια) и институт омбудсмена, принятый в некоторых странах, и т.д., – итак, в силу того, что вид всего этого достиг, с существами, принадлежащими к нему, нужно обращаться некоторым особым образом, а именно таким, который позволил бы человеческому существу реализовать его возможности человеческого существа. С человеком нужно обращаться этим особым образом, поскольку в жизни большинство человеческих существ лишает другие человеческие существа этих возможностей.

Именно это намерена выразить 1-я статья «Всеобщей декларации прав человека», в которой говорится: «Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Они наделены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе братства». В этой формулировке и, если я не ошибаюсь, только в ней формулируется концепция прав человека, лежащая в основе основных международных инструментов в области прав человека. Мы видим здесь попытку оправдать равенство в достоинстве и правах всех человеческих существ двумя природными характеристиками человеческого существа как такового – одной интеллектуальной (разум) и одной этической (совесть). Из этих характеристик выводится также необходимость поступать по отношению друг к другу «в духе братства»: все человеческие существа равны в достоинстве и правах, потому что они наделены разумом и совестью; и потому что они наделены разумом и совестью, они должны поступать друг с другом в духе братства. Здесь мы видим, что права человека понимаются также и как принципы действия.

К человеческим существам другие человеческие существа должны относиться особым образом – в духе братства, однако не так, как относились друг к другу Каин и Авель. А как? Последующие 28 статей «Декларации» представляют собой попытку ответить на это «Как?». Два «Международных пакта», как и другие подобные международные инструменты, представляют собой попытки – или намерения – выдвинуть условия возможности такого отношения, предложить нормы – базовые «универсальные» нормы – реализуемые законодательством различного уровня и в управлении различными общественными делами, чтобы отдельные личности имели возможность реализовать – каждая в меру своих способностей – потенциал человеческого существа, о котором я говорила выше.

То, что мы называем правами человека, суть прежде всего этические принципы обращения с личностями не только в пассивном, но и в активном смысле. Они представляют собой попытку – все еще совершенно недостаточную как практически, так и теоретически – внести этические требования в социальную организацию, право и политику.

Говоря очень кратко, права человека требуют постоянного создания общих условий, представляющихся необходимыми для реализуемости определенных потенциалов человеческих существ. Это – антропологический подход к правам человека, основанный на понятии ценности, согласно которому ценность человеческого существа понимается как «особое место человеческого существа (как представителя вида) среди других живых существ», определяемое некоторыми специфическими чертами человеческого существа, помимо тех, которые оно разделяет с другими человеческими существами, – чертами, к которым относятся в том числе и его потенциальные возможности.

Права человека выражают объективные условия актуализуемости таких возможностей, которые составляют ценность человеческого существа как вида. Формулируемые как нормы, они говорят нам, как любое и каждое человеческое существо должно относиться к другим человеческим существам, а они – относиться к нему, чтобы оно имело возможность актуализовать свой потенциал.

Таким образом, то, что мы называем «человеческим достоинством», означает осознание ценности человеческого существа. Именно эта ценность делает каждое человеческое существо достойным (по-французски – digne) такого обращения, чтобы оно имело возможность реализовать свой потенциал и жить в мире с собой. Это – субъективный коррелят объективной ценности человеческого существа.

Человеческое достоинство состоит в философском/ антропологическом знании о ценности человеческого вида, то есть в знании некоторых его особенностей и вытекающих из них исторических достижений человечества, обеспечивающих ему особое место во вселенной. Это знание обязывает всех обладающих им относиться ко всем человеческим существам, какими бы ни были другие их природные или случайные особенности, в соответствии с этой ценностью, даже если сами эти люди пренебрегают ею. Это знание помогает также индивиду осознать, что он, прежде всего, человеческое существо, осознать его или ее человеческую идентичность, нашу единственную общую идентичность, какими бы ни были его или ее другие идентичности.

Отдельные права человека являются практическими следствиями человеческого достоинства. Они требуют от всех индивидов такого отношения ко всем индивидам, какое защищает ценность человеческого существа. Поэтому-то ясно осознанные права человека являются «универсальными» (всеобщими) нормами.

Эта универсальность прав человека есть то, что отличает их от культурных норм, различных в разных обществах и меняющихся в пределах одного общества, и следовательно, то, что отличает «человеческое достоинство» от культурных понятий «чести», которые обычно – хотя и не исключительно – отсылают к различным и изменчивым ценностным суждениям (о том, что хорошо и что плохо), преобладающим в различных культурах, обществах, религиях и т.д.

В своем первоначальном смысле «честь» обозначает уважение, питаемое к достоинству или предполагаемому достоинству индивида. Это достоинство может состоять в этических особенностях личности – в ее добродетелях, как, например, в «Никомаховой этике» Аристотеля, то есть оказываемое уважение может иметь объективный коррелят и основываться на знании достоинств индивида. Но оно может рассматриваться и как состоящее в соответствии индивидуального поведения ценностным суждениям, преобладающим в данной культуре, то есть способам или моделям поведения и установкам, считающимся «хорошими» в данном обществе.

Так что, если содержание понятия человеческого достоинства состоит в антропологическом знании, относящемся к природе человеческого существа, понятие чести связано с оценкой ценности или предполагаемой ценности (образа) некоторого индивида. Мы также можем видеть разницу между человеческим достоинством и честью в случаях бесчестия. Вы могли бы вспомнить заявление иракского пленника, которого пытал американский солдат. Он сказал, что предпочел бы, чтобы его пытали электрическим током, как с ним было во времена Саддама, чем стоять у стены совершенно обнаженным, поскольку последнее бесчестило его, а первое – нет. Таким образом, хотя оба способа игнорировали человеческое достоинство, пленник чувствовал себя обесчещенным, не когда его пытали током, а только когда ему приходилось стоять совершенно голым перед чужими глазами.

Защита человеческого достоинства тем, что мы делаем или чего не делаем, зависит от каждого из нас, тогда как уважение зависит от других. И все-таки пытаясь обесчестить кого-то, то есть заставить кого-то видеть себя и быть видимым другими в положении, в котором он не хочет быть видимым (как в случае иракского пленника), мы наносим ущерб человеческому достоинству, которое мы разделяем с ним, чувствует он себя обесчещенным или нет. Уважение зависит от других – тех, кто оценивает вещи по-разному, кто, если они недостаточно владеют знанием этических ценностей, воздают честь/уважение не только достойным.

Достойный (honorable) человек – тот, кто знает, или хотя бы осведомлен о том, что такое человеческое достоинство, и поступает соответственно. Интересно, что в английском (и французском) языке «честность» и «честь» имеют один и тот же корень. Честность можно понимать как тождество того, что кто-то хочет осуществить некоторым действием, с тем, что он осуществляет. Другими словами, ее можно понимать как необходимую связь между тем, что некоторая личность хочет осуществить, и что она делает кому-то другому в некотором данном случае. Честный человек – это человек, который делает другим то, чего он хочет для них, и не ожидает от того, что делает для кого-то другого, чего-то «в обмен» для себя – говоря словами Канта, не рассматривает других как средство. Честный человек – тот, кто защищает человеческое достоинство. Такая личность есть достойная уважения личность, уважают его или нет. Он достоин уважения, поскольку действует в соответствии с человеческим достоинством.

Я думаю, что в разных культурах различаются понятия чести, которую часто путают с человеческим достоинством.

«Честь», уважение, питаемое к ценности или предполагаемой ценности, связана также с этическим отношением субъекта к самому себе. Самоуважение основывается на знании своих этических достоинств, самомнение (arrogance) – на собственном образе, формируемом в основном глазами других. И это тот пункт, в котором в некоторых культурах «честь» смешивается с «гордостью». В этом случае, если к кому-то другие относятся, или он считает, что к нему относятся, в согласии с его самооценкой, он чувствует гордость, а если нет, он чувствует свою гордость задетой или ущемленной.

Рассматриваемое с точки зрения индивида, достоинство есть субъективный коррелят – знание или осознание индивидом – ценности, которой индивиды как человеческие существа обладают и которую может умалить только то, что они делают сами, в то время как честь и бесчестие суть чувства, вызываемые, в свете самоуважения, тем, как к этим индивидам относятся другие. Так что возможно, что одна достойная личность, по отношению к которой кто-то ведет себя с намерением – по независящей от него причине – обесчестить ее в глазах других, не будет чувствовать себя обесчещенной, тогда как другая в аналогичном случае будет.

В последнем случае мы наблюдаем смешение чести с гордостью. С точки зрения индивида честь выступает как чувство индивида, имеющее отношение к тому, как с ним или с ней ведут себя другие, питающие уважение к его или ее этическим достоинствам – уважение, соответствующее его или ее знанию о себе. Тогда как гордость есть чувство, имеющее дело с отношением индивида к самому или самой себе, испытываемое, когда другие ведут себя, прямо или косвенно, по отношению к нему или к ней в соответствии с его представлением о себе.

Права человека имеют отношение к человеческому достоинству – к знанию ценности некоторых возможностей человеческого существа, составляющих также основные предпосылки для вывода норм прав человека. В этом и состоит причина того, что права человека – это прежде всего этические нормы и универсальные нормы, так что их надо тщательно отличать от культурных/социальных норм. И поэтому также ясно понимаемые права человека должны составлять исходные посылки при выводе позитивного права, ведь они выражают условия возможности реализации некоторых возможностей человека жить человеческой жизнью в активном и пассивном смысле.

Такое понятие человеческого достоинства, выдвигаемое в связи с правами человека посредством понятия ценности человеческого существа, подразумевает, что было бы более уместно говорить о разных понятиях чести в разных обществах или культурах, связанных с различными представлениями о признаках, предположительно определяющих «ценность» некоторой личности, нежели о разных понятиях человеческого достоинства. Как могут человеческие существа быть равными по своему достоинству и как можно относиться к ним соответственно, если достоинство определяется по-разному в разных культурах?

Перед лицом различных понятий, выражающих одни и те же идеи, нам приходится по-разному концептуализировать эти идеи. Хороший подход к этой задаче мы находим в диалоге Платона «Менон» и в «Никомаховой этике» Аристотеля. Таким образом, в свете этих концептуализаций мы сможем оценивать такие идеи, чтобы культурные концепции и нормы, формулируемые на основе этих концепций, не получали приоритета перед правами человека и чтобы мы могли избежать, насколько возможно, нарушения прав человека во имя культурных концепций, как это часто происходит сейчас.

Перевод с английского Д.Г. Лахути