Судьба европейского проекта времени. М.: Прогресс - Традиция, 2009, 719 с.

Центральная идея сборника, которая отражена и в предисловии ответственного редактора книги О.К. Румянцева и в ее структуре, мне кажется, может быть изложена следующим образом. Европейской философией концептуализирована историчность культуры и самопознания человека. Эти процессы освоения и постижения человеком мира своей жизни осуществляются в его целеполагающей деятельности. Тем самым, в европейской философии нарочито тематизируется конечная природа субъективного человеческого существования. Поскольку конечность субъективности задается границами, полагаемыми человеческими целями, которые в ходе их достижения теряют всеобщий характер, постольку предполагается преемственная постановка новых целей. А это означает, что процесс философского, а затем научного познания, будучи одновременно делом преобразования и мира и человека, является, во-первых, становлением человека в качестве субъекта своей культуры, и, во-вторых, рефлексией на культуру как время личностного существования человека. Так складываются основные модусы темы сборника. Первый - взаимоизменения человека и его истории в процессе «проектирования времени». Второй - европейский человек как субъект своей истории. Третий - преемственность в знании, культуре и истории.

Отсюда логичны основные разделы труда. Первые два - «Проекты времени» и «Время человека» - сосредоточены на обсуждении европейских проектов времени и культурных форм восприятия времени человеком. Третий раздел «Кризис европейской субъективности» сконцентрирован вокруг тем, связанных с проблематизацией, умолчанием и утратой в современной культуре взаимосвязи между временем и вечностью, что ставит под вопрос и актуальность самой субъективности (свободы) человека. Однако четвертый и пятый разделы «Преемственность в культуре и память истории» и «Идея культурной преемственности в качестве основания критики образования» фактически обсуждают именно уникальный и одновременно универсальный характер преемственности европейской культуры и стержень этой преемственности - образование.

Мой многолетний редакторский опыт свидетельствует, что без активной совместной деятельности основного состава авторов (от замысла и до окончательного воплощения) книгу с подобной структурой создать было бы невозможно. И действительно, как следует из предисловия и видно по статейным сноскам, авторским составом сборника были проведены два представительных Круглых стола, посвященных теме «времени». Их материалы опубликованы в двух номерах журнала «Философские науки» и в трех выпусках журнала «Личность. Культура. Общество», а это значит - авторы вторично, уже после дискуссии, отрефлексировали соотношение своих позиций. Видимо, столь же серьезная работа по взаимному соотнесению точек зрения проделана и в пятом разделе, собравшем статьи значительной части московских философов, занимающихся проблемами образования. Полагаю, что подобный сборник способен создать только авторский коллектив, которому интересна столь продолжительная совместная работа, и в этом причина успеха книги.

Вместе с тем было бы неверным говорить об идейной монолитности сборника. Нет единства даже в ответе на, казалось бы, ключевой вопрос: не является ли «европейский проект времени» практически изоморфным проекту модерна, что особенно актуально в связи с постмодернистской критикой, настаивающей на исчерпанности данного проекта? В первой и второй частях книги можно услышать довольно неоднозначный ответ. Новоевропейская интерпретация времени сегодня уже утратила свою целомудренную классичность, поскольку обнаружилось, что, например, и Декарт и Лейбниц, сформировавшие проект модерна, сами плохо в него укладываются. В анализе антропологической динамики времени также имеется двусмысленность: одновременно показана и исчерпанность «европейского проекта», и его животворящая продуктивность (статьи Ф.Т. Михайлова, В.М. Розина, В.Ю. Файбышенко, А.Ю. Шеманова). Читатель оказывается перед необходимостью определиться, последовать ли ему за по-своему убедительными концепциями множественности культурных проектов, развиваемых здесь К.Ю. Токмачевым и - иначе - В.М. Розиным, или выбрать за точку отсчета открытие свободы, породившее саму возможность говорить о проекте времени. Несомненно, открытие свободы, сделавшее возможным сам разговор о свободе, культуре (культурах), проектах времени, свершилось в европейской истории мысли, однако, как увидит читатель книги, вопрос, относится ли данное открытие только к европейским реалиям и явилось ли оно конституирующим для этой культуры, остается открытым.

То же самое можно сказать обо всех разделах - они в той или иной мере содержат противоположно направленные интенции авторов, которые реализуют свою позицию с профессионализмом и основательностью. Однако ни в одном из разделов вы не найдете безразличной индифферентности, принятия всего и вся: на наших глазах идет жаркий спор об истине, даже и в случае, если кто-то из участников стремится деконструировать сам этот вопрос. По-моему, акцент на такой многосмысленности трактовки времени - как важнейшей составляющей европейского проекта - является вовсе не недостатком, а удачей данного сборника.

В рецензии на такой большой  по объему и содержательный сборник невозможно остановиться на всех значимых статьях и даже темах. Скажу только о том, что меня задевает как читателя в наибольшей мере. К эвристичным результатам, несмотря на, казалось бы, классический подход, приводит статья В.М. Межуева «Время труда и время свободы». Как только впервые была осознана множественность культур, сформулированы понятия «буржуазная культура» и «пролетарская культура», - сразу встала проблема различения уже не только природного и культурного времени, а еще - двух типов культурного времени. Сформулированная К. Марксом проблема обернулась следующей дилеммой. Если время труда скорее располагается в истории, где для человеческого существования принципиально важен факт разделения труда, то тогда время свободы живет в культуре, где разделение труда практически несущественно. Вместе с тем именно жизнь в свободном времени (будучи почти «неземной» жизнью), когда здесь и сейчас присутствует вечность, очень важна как раз в истории, причем именно потому, что трудовое время увеличивает жизненный ресурс человека, заимствуя данный ресурс у культуры, и, тем самым, оказывается временем взаимодействия истории и культуры. (Это стало одним из центральных положений учения А.А. Ухтомского о «трудовой доминанте».)

Совершено иначе трактует «корреляцию» времени и вечности Л.С. Черняк. В его статье показано, что для европейской культурной традиции существенна концептуализированная Аристотелем античная интуиция времени, где настоящее представлено человеком как жертвой, связавшей время и вечность. Однако у Августина, Кузанца, Декарта, Канта заложена принципиально новая концептуализация времени, связанная с иудео-христианским пониманием жертвы как связи времени и новой вечности. По мнению Черняка, ключевые проблемы современной философии связаны с завершением этой новой тематизации времени.

Насколько я понял, одной из важных линий анализируемого сборника, которая наиболее ярко выражена в статьях, посвященных вопросам, поднятым постклассической философией, является следование не букве, а духу классической европейской культуры, и потому обсуждение проблемы времени ведет все-таки не к релятивизму, а к поиску реальности универсалий, но теперь уже в языке и времени повседневного существования, открытого своему сакральному истоку.

Два последних раздела оказались весьма продуктивными для актуализации проблематики «времени». Главным образом за счет того, что, на первый взгляд, весьма отвлеченные теоретические проблемы культуры получили практическое измерение. Речь идет о темах преемственности в культуре (статьи O.K. Румянцева, К.Ю. Токмачева), исторической памяти (В.Ж. Келле, В.П. Шестакова) и политике в личностном измерении (статья В.Л. Рабиновича и материалы Круглого стола). Заключительный пятый раздел позволяет увидеть, как разворачивается трактовка культурной преемственности в культурной форме уже давно действующих (статьи Ф.Т. Михайлова, И.Е. Берлянд, Ю.А. Шичалина) и находящихся на стадии разработки (статья O.K. Румянцева и А.Ю. Шеманова; статья С.Г. Шеховцова) образовательных проектов. Здесь обсуждаются вопросы, актуальные для современного образования, причем актуальность их постановки напрямую связана с глубиной философских проблем, которые в них рассматриваются. Это проблемы диалога культур в образовании, истоков творческой избыточности человека, распада и восстановления культурной преемственности. Вместе с тем за время, прошедшее с начала этих обсуждений до публикации сборника, они приобрели и несколько ностальгический оттенок: введение ЕГЭ не просто изменило характер и тематику, но в целом понизило уровень общественных дискуссий по образованию. Потому сегодня это не столь уж и давнее обсуждение возможных образовательных моделей звучит как бы из другого мира. Примечательно, что о возможности такого развития событий говорил в свое время Феликс Трофимович Михайлов (см. с. 606).

Проделанный труд подводит итоги определенного этапа исследований большого авторского коллектива, потому позволю себе в заключение отметить, что для проверки на прочность предлагаемых концепций следует, как мне представляется, больше привлекать к работе не столько единомышленников, сколько оппонентов, ведь условия для этого уже созданы. Актуальность сборника не только в том, что он открывает новые возможности работы над «сверхпроблемой времени», но и является еще одним шагом на пути прояснения взаимоотношений российской культуры с «европейским проектом времени».