М.А. МАЯЦКИЙ. Спор о Платоне: Круг Штефана Георге и немецкий университет / Нац. исслед. ун-т «Высшая школа экономики». М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2012. 344 с. (Сер. Исследования культуры). 1000 э.

«Интеллектуальное сообщество, сложившееся вокруг немецкого поэта Штефана Георге (1868–1933), сыграло весьма важную роль в истории идей рубежа веков и первой трети ХХ столетия. Воздействие “Круга Георге” простирается далеко за пределы собственно поэтики или литературы и затрагивает историю, педагогику, философию, экономику. Своеобразное георгеанское толкование политики влилось в жизнестроительный проект целого поколения накануне нацистской катастрофы. Одной из ключевых моделей Круга была платоновская Академия, а сам Георге трактовался как “Платон сегодня”. Платону георгеанцы посвятили целый ряд книг, статей, переводов, призванных конкурировать с университетским платоноведением. Как оно реагировало на эту странную, столь неакадемическую академию? Монография М. Маяцкого, опирающаяся на опубликованные и архивные материалы, посвящена этому аспекту деятельности Круга Георге и анализу его влияния на науку о Платоне» (аннотация).

Яркая и взвешенная книга М. Маяцкого имеет темой своеобразный опыт проживания и продумывания жизни и творчества Платона свободным, т.е. определенным лишь индивидуальным выбором при общности стремлений, интеллектуальным сообществом людей рубежа веков. Несколько суждений автора помогут составить представление о книге: «Уникальный союз учеников-послушников вокруг немецкого поэта Штефана Георге, знаменитый “George-Kreis”, давно стал легендой европейской интеллектуальной истории рубежа XIX–XX веков и первой трети ХХ века. Близкий к георгеанцам в 1920-е годы Ханс-Георг Гадамер выразил ощущение многих современников: из Круга Георге исходила твердая вера в то, что “вне церкви нет спасения”, что истина держится только коллективным усилием увлеченных одним идеалом людей и что <…> оставшиеся вне Круга обречены остаться непричастными этой истине. Георгеанцы формулировали свой идеал в терминах вечного и всевременного, но <…> именно этим они и были укоренены в злобе дня, в том “духе времени”, которому они, как и другие консерваторы и антимодернисты, изо всех сил пытались противостоять и в который <…> они сами вложили свою необходимую и столь узнаваемую лепту. Романтический культ героев и страсть к воплощению требовали от георгеанцев реализации их идеала – в поэзии, скульптуре, афоризме, книге, но прежде всего в Великом Гештальте. На кого равняться? <…> Постепенно кристаллизуется столь же нелжиданный, сколь и самоочевидный выбор: Платон! – Эта книга о том, как поэт и несколько его соратников смогли бросить вызов университетской машине, “ведающей Платоном”, как складывалось взаимодействие между кафедрой и иным, беспрецедентным, местом знания и его производства. Сегодня, кажется, от странного феномена георгеанской платонолатрии не осталось и следа <…> Слишком несвоевременно-наивной представляется задача не просто изучать, но жить и переживать Платона, слишком быстро устарели стиль и подход георгеанцев, слишком тенденциозна была их политическая мотивация. Но не будем спешить с выводами» (с. 11–12). «Чтобы наиболее конгениально постичь древнего мыслителя – так требовала георгеанская герменевтика – следовало не только со священным трепетом изучать его труды, проникаться духом его эпохи <…> чем занимается (и никак не хуже) университетская наука, но и знать и как можно теснее общаться с тем, кто в современности наиболее годится в преемники этого древнего мыслителя. Вот этот последний императив как элемент самолегитимации науке было труднее всего принять. Однако сам этот императив был не чем иным, как на свой, георгеанский лад выраженным осознанием того, к чему пришло к началу ХХ века и университетское знание, а именно что для понимания Платона (как и любого другого мыслителя) философская де- и реконтекстуализация нужна не меньше, чем филологическое усилие. <…> Если георгеанский платонизм несомненно “паразитировал” на результатах, полученных университетской наукой, то и эта последняя воспользовалась шумными, не чурающимися провокации георгеанскими эскападами, чтобы придать себе новую динамику» (с. 309–310).

Содерж.: Предисловие. I. Круг Георге, наука и античность: История философии versus рецепция. Поэт и вокруг. Эпистемология георгеанской Scienza nuova. «Эллада вечная любовь». – II. У истоков георгеанской платонолатрии (1910–1913): Почему Платон? Платон и Георге: священный альянс (против Виламовица?). Апофеоз «Пира». О пользе «организованных» рецензий. III. К «гештальту»: Фридеман: К био-библиографии. Первая «гештальтовая» книга. Реакция на книгу. Опус Фридемана: роль и место. IV. Платон и утопия: Эдгар Залин: К био-библиографии. Об истории книги. Залинов Платон. Восприятие книги. V. Платон основатель: Курт Зингер: К био-библиографии. Путь к Платону, путь к Георге. Платоновский опус Зингера. Реакции на книгу. Трагикомическая развязка. VI. Триумф Платона: Курт Хильдебрандт: Специалист по расовому вопросу как современный ученый-универсал. Во главе георгеанского платонизма. Реакция на opus magnum. На службе Платону и режиму. VII. «Малые» платоники из георгеанцев (и «малые» георгеанцы из платоников): Вильгельм Андреэ. Роберт Бёрингер. Йозеф Лигле. Карл Райнхардт. Пауль Людвиг Ландсберг. Эдит и Михаэль Ландман. Рената фон Шелиха. Пауль Фридлендер. Гельмут фон ден Штайнен. VIII. Топика нового Платона: Форма и аппарат. Терминология и стиль. Стратегия (авто)герменевтики. Сократ предтеча. Платон спаситель целостности. Обожествленная плоть. Упоение против разума. Духовная империя. Политика как воспитание. Платон вождь. Анахронизм как прием. Теория идей и «узрение». Платоноведческие проблемы. IX. Георгеанское эхо в платоноведении: «Третий гуманизм». Отвержение. Сочувствие. Случай Гадамера. Случай Хайдеггера. Реабилитация георгеанской тематики. Вместо заключения.

А.И. РЕЗНИЧЕНКО. О смыслах имён: Булгаков, Лосев, Флоренский, Франк et dii minores. М.: Издательский дом РЕГНУМ, 2012. 415 с. (Сер. Selecta). 300 э.

«Первая монография Анны Резниченко посвящена реконструкции и анализу историко-философского процесса в России и Русском Зарубежье, преимущественно в период первой половины ХХ столетия. Среди героев книги – свящ. П.А. Флоренский и С.Н. Булгаков, Вл. Соловьев и прот. Г.В. Флоровский, А.С. Глинка-Волжский и П.П. Перцов, С.Л. Франк и С.Н. Дурылин, и многие другие. Их концепции рассматриваются с точки зрения того внутреннего единства формирования и последующего бытия в культуре, которое автор предлагает, вслед за А.Ф. Лосевым, назвать “судьбой имени”. Онтологический статус имени, как показано в книге, таков, что позволяет определить не только непосредственный смысл и контексты формирования слова, но и судьбу философа, имеющего мужество его произнести» (аннотация).

Содерж.: От автора. I. Философия имени: онтологический аспект. 1. Богословские и философские предпосылки формирования философии имени: Краткий очерк онтологии Православия. Философия имени и Вл. Соловьев. Философия имени свящ. Павла Флоренского. 2. Онтологический статус языка в системе прот. Сергия Булгакова: Философский смысл Троичности как Первосуждения и Первообраза. Феноменология слова. Слово и имя. 3. Онтологический статус языка в системе А.Ф. Лосева: Допредметная структура имени. Слово и имя как факты инобытия. Предметная структура имени. Философия имени Лосева и культурное пространство философии ХХ века: попытка констатации некоторых соответствий. Прилож.: Прот. Г.В. Флоровский «о последних вещах».

II. О смыслах имен: С.Л. Франк и С.Н. Булгаков, всеединство и софиология. 1. С.Л. Франк: Русский философ в Берлине (1922–1937). Прилож.: Неизвестное письмо С.Н. Булгакова архиеп. Чичестерскому. – Христианская совесть и политика. Прилож.: S. Frank. Christian conscience and politics. – 2. С.Н. Булгаков: Сергей Булгаков (энциклопедическая статья). «Свет Невечерний»: правописание и его смысл. «Я»: к метафизике субъекта С.Н. Булгакова в работах 20-х годов. «Новозаветное учение о Царстве Божием» и его судьба. Прилож.: «Устав» и «Обет» Православного Братства Имени Преподобного Серафима, Саровского Чудотворца.

III. «Малые боги». О фигурах русского философского контекста. 1. П.П. Перцов: Перцов: морфология недостроенной системы (1897–1947). Прилож.: П.П. Перцов. Основания космономии. Часть первая. Морфология. Отдел второй. Мировой философский процесс. Гл. IV. [Первые] восточники [«славянофилы»]. – 2. А.С. Глинка-Волжский: Александр Глинка-Волжский (энциклопедическая статья). А.С. Глинка: литературные отголоски, заметки и рецензии 1901–1905 годов. – 3. С.Н. Дурылин (Сергей Раевский): Сергей Дурылин (энциклопедическая статья). Сергей Раевский: проекты и наброски (к реконструкции ландшафта).

А.В. ЧЕРНЯЕВ. Г.В. Флоровский как философ и историк русской мысли / Ин-т филос. РАН. М.: ИФРАН, 2009. 199 с. 500 э.

«Монография посвящена рассмотрению интеллектуальной деятельности видного мыслителя и ученого послеоктябрьского русского зарубежья Г.В. Флоровского (1893–1979). На основе комплексного анализа с привлечением эпистолярных материалов реконструирован жизненный и творческий путь Флоровского, показана его роль в общественной жизни русской эмиграции. Особое внимание уделено трудам Флоровского по истории русской мысли, раскрыта их методологическая база и оригинальность» (аннотация).

Важность монографии предопределяется масштабом личности Г.В. Флоровского в связи с многогранностью его научной деятельности и глубиной богословско-философских исканий. Соответствующие характеристики почерпываем во «Введении» к книге: «Флоровский принадлежит к числу тех русских мыслителей ХХ в., которые своей творческой деятельностью формировали образ России, русской философии и культуры в современном мире. <…> деятельность Флоровского получила <…> всемирный резонанс. Многолетний путь его жизни и творчества начался в дореволюционной России, продолжился в странах Европы и был завершен в США. <…> участник евразийского движения в начале 1920-х гг., профессор патрологии в парижском Православном богословском институте (1926–1937), декан нью-йоркской Свято-Владимирской семинарии (1951–1955), член Центрального комитета Всемирного совета церквей (1948–1961), профессор Гарвардского (с 1956 г.) и Принстонского (с 1964 г.) университетов – вот далеко не полное “резюме” Флоровского. Среди его учеников могут быть названы <…> видные мыслители и ученые, религиозные и общественные деятели <…> Под научным руководством Флоровского в Англии и США был подготовлен целый ряд диссертаций по истории русской мысли и византологии. Многие крупные западные исследователи русской истории, философии и культуры активно опирались на достижения Флоровского в своих трудах (А. Безансон, И. Берлин, А. Валицкий, Ф. Коплстон, Э. Мюллер, М. Раев, П. Христофф и др.). <…> Центральный историко-философский труд Флоровского – вышедшая в 1937 г. книга “Пути русского богословия” – стала первой работой такого масштаба по интеллектуальной истории России XI–XX вв., написанной с учетом опыта русской революции. Руководствуясь стремлением осмыслить драматичную судьбу России, Флоровский выделял в качестве главной ее проблемы утрату духовно-культурной идентичности, выразившуюся, по его мнению, в “кризисе русского византинизма” и последующей схоластической “псевдоморфозе православия”. Возобладавшее в общественном сознании “утопическое мироощущение”, проявления которого Флоровский усматривал даже в метафизике всеединства, по его мнению, подготовило страну к вступлению на путь рискованного социального эксперимента. – Сформулированная Флоровским богословско-философская программа неопатристического синтеза получила широкий отклик и развитие в трудах философов и богословов разных стран (Франция, США, Греция, Россия и др.) и занимает лидирующие позиции в современном православии» (с. 3–4). Помимо интеллектуальной биографии Г.В. Флоровского (обстоятельств его жизни, круга чтения и в этой связи – развития его идей и (развития) восприятия им творчества таких русских мыслителей, как Вл. Соловьев, А.И. Герцен, Ф. М. Достоевский и ми. др.), в книге А.В. Черняева рассматриваются также отклики современников на труды Флоровского. Особую ценность книге придает и то, что автор имел возможность опираться на относительно недавно опубликованные материалы переписки Флоровского с Н.Н. Глубоковским, П.А. Флоренским, Н.А. Бердяевым, С.Н Булгаковым, Н.С. Трубецким, П.П. Сувчинским, Ф. Либом, С. Тышкевичем, Ю.П. Иваском.

Содерж.: Гл. I. От Елисаветграда до Принстона. 2. От евразийства к неопатристическому синтезу. Гл. II. Осмысление истории русской мысли. 1. Загадка «интеллектуального молчания» Древней Руси. 2. «Псевдоморфоза православия» в русском богословии. 3. Перепутья русской философии: «Философское пробуждение». Писатели-мыслители. В.С. Соловьев и его наследники.

О праве лгать / Сост., ред. Р.Г. АПРЕСЯН. М.: Росс. политич. энциклопедия (РОССПЭН), 2011. 392 с. 700 э.

«В эссе “О мнимом праве лгать из человеколюбия” И. Кант утверждает, что лгать абсолютно недопустимо даже в ситуациях, когда правдивость может угрожать благополучию третьего лица. Этот тезис, как и эссе Канта в целом, стал поводом для острой дискуссии, в ходе которой обсуждение частной, на первый взгляд, проблемы позволительности лжи в исключительных случаях вывело на фундаментальные философские вопросы, касающиеся сущности правды и лжи в морали, природы “моральных абсолютов” и, шире, моральных требований, а также принципиальной возможности и допустимости исключений из универсальных моральных требований» (аннотация).

Содерж.: От составителя. Разд. 1. Р.Г. Апресян. О праве лгать; Э.Ю. Соловьев. Человек под допросом (нелживость, правдивость и право на молчание); А.К. Судаков. О праве лгать из человеколюбия (апология Кантова примера); О.В. Артемьева. Об оправданности лжи из человеколюбия; А.В. Прокофьев. Кант, обман, применение силы; О.П. Зубец. Ложь как самоустранение; А.А. Гусейнов. Что говорил Кант, или Почему невозможна ложь во благо; Б.Г. Капустин. Критика кантовской критики «права лгать» как выявление границ моральной философии; В.В. Васильев. Маргиналии к работе Канта о мнимом праве на ложь; А.Г. Мясников. Кантовский просвещенный персонализм и право на ложь; Т.И. Ойзерман. Категорический императив и абсолютность запрета на ложь в этике Канта; Н.М. Сидорова. Когда Кант будет услышан и сколько за это надо заплатить?; А.П. Скрипник. К проблеме лжи в этике Канта; Р.Г. Апресян. Комментарии к дискуссии.

Разд. 2. А.Н. Поддьяков. О релятивизации и абсолютизации в полемике о нравственном принципе правдивости; А.Г. Гаджикурбанов. Кант о метафизически-религиозных началах нравственности; С.С. Аванесов. Моральный ригоризм Канта и «право на ложь»; М.А. Корзо. О допустимости замалчивания правды (на материале дискуссий западной религиозной мысли до Канта); Д.И. Дубровский. Проблема добродетельного обмана. Кант и современность; Ф.И. Гиренок. Почему я не с Кантом?; И.А. Протопопов. Может ли кантовский принцип универсализации максим выражать всеобщую форму нравственного закона?; Б.О. Николаичев. Мораль – не догма; М.Ф. Быкова. Нравственный запрет на ложь как правовая обязанность; Т.А. Кузьмина. Нельзя, потому что нельзя; К.А. Свасьян. Кант и ложь. Мораль на ложе Прокруста.

Александр Георгиевич Габричевский: биография и культура: документы, письма, воспоминания / Сост., археогр. работа, коммент. О.С. СЕВЕРЦЕВОЙ; Вступ. ст., очерки к разделам В.И. МИЛЬДОНА. М.: Росс. политич. энциклопедия (РОССПЭН), 2011. 775 с. (Сер. Русские Пропилеи). 1000 э.

«Книга содержит разнообразные и по большей части впервые опубликованные сведения о жизни А.Г. Габричевского (1891–1868) – выдающегося русского ученого ренессанского склада, оставившего заметный след в философии искусства, эстетике, теории архитектуры, итальянистике и германистике. Перед читателем предстанет не только интеллектуальный облик Габричевского, но и его частная жизнь, выраженная в обширной переписке с родными, друзьями и крупнейшими деятелями культуры – М.А. Волошиным, М.А. Кузминым, Г.Г. Нейгаузом, М.В. Юдиной, Н. Саррот. Масштаб личности и деятельности А.Г. Габричевского, круг его знакомств, родственные связи – все это позволит читателю представить духовную и культурную жизнь русского общества с конца XIX до 60-х годов ХХ в.» (аннотация).

Содерж.: От составителя. Кн. 1. В.И. Мильдон. Человек русского Ренессанса; Предки и родственники; Детство, отрочество, юность (1891–1909); Годы учения. Работа в московском университете. Свадьба. (1910–1925); Государственная академия художественных наук (ГАХН); Первый арест (1921–1930); Переписка А.Г. Габричевского с М.А. Волошиным (1924–1932); К истории создания юбилейного собрания сочинений И.В. Гёте (1929–1932); Второй арест (1935–1936); Из переписки (1920-е – 1940); Последний арест (1941–1942). Кн. 2. Роман в письмах (1942–1944) [Переписка А.Г. Габричевского и Н.А. Северцовой]; «Безродный космополит» (1944–1949); Послевоенные годы (1944–1968); «Вокруг А.Г. Габричевского»; Последние заботы; Послесловие. – Даты жизни и деятельности, список опубликованных трудов Габричевского.

А.З. ШТЕЙНБЕРГ. Философские сочинения / Сост., коммент., предисл., имен. указ., ст. В.Г. БЕЛОУСА; Коммент., ст. Л.Н. СТОЛОВИЧА. СПб.: Изд. дом «Мiръ», 2011. 816 с. 1500 э.

«Издание работ А.З. Штейнберга (1891–1975) имеет целью представить читателю первую и максимально полную публикацию философских сочинений ученого секретаря Петроградской Вольной Философской Ассоциации (1919–1924). Концептуально наследие философа до сих пор не вписано в общую канву развития мировой и отечественной мысли. <…> В книгу включены произведения А.З. Штейнберга, публиковавшиеся в труднодоступных изданиях 1910–1930-х годов. Помимо этого в книге публикуется <…> архивный материал из Рукописного отдела Института русской литературы (Пушкинский Дом), СПб.; Central Archives for the History of the Jewish People, Jerusalem» (аннотация).

Содерж.: От составителя. – Система свободы Достоевского: <Предисловие>. Тайна Достоевского. Конкретный идеализм. Диалектика свободы. Гордость и смирение. Проблески. – Рецензии, обзоры, статьи: Различные течения в новейшей немецкой эстетике; В поисках философии будущего; «Парламент философии»; Рец. на кн.: E. Gurland-Eljaschoff. Erkenntnisstheoretische Studien auf antipsychologistischer Grundlage. 1910; «Философия мнимого»; Философия и культура; Русские юридические журналы за 1913 г. (Философия права и психология права); Берега и безбрежность (К философии истории А.И. Герцена); К философии истории П.Л. Лаврова; Братство (Ересь вслух); Герман Коген как воспитатель (1842–1918); Культура и революция; Ответ Л.П. Карсавину; Достоевский и еврейство; Библия в истории еврейской традиции; Мировоззренческие предпосылки еврейской историографии; Спиноза и человеческая свобода (1632–1932); Юбилей Маймонида (1135–1935); Еврейская шкала ценностей; Нравственные основания еврейства. – Тезисы, выступления, доклады: Программа курса лекций по истории эстетических учений; Тезисы к докладу «Время и пространство в философии истории»; Заключительное слово на заседании ВФА «Что такое Вольфила?» (1920); Выступление на заседании ВФА «Памяти Вл. Соловьева» (1920); Доклады «Достоевский как философ», «Пушкин и Достоевский». – Комментарии. – Прилож.: В.Г. Белоус. А.З. Штейнберг и Вольфила; Л. Столович. Об А.З. Штейнберге и его философских воззрениях.

О.Т. ЕРМИШИН. Князь С.Н. Трубецкой. Жизнь и философия: Биография. М.: Изд. дом «СИНАКСИС», 2011. 176 с. 1000 э.

«Князь Сергей Николаевич Трубецкой (1862–1905), философ, профессор и первый выборный ректор Московского университета, принадлежал к плеяде выдающихся русских мыслителей… В издание, которое выходит к 150-летию со дня рождения С.Н. Трубецкого, включено повествование о его жизни и философском пути. Приложения к биографии содержат сохранившуюся в архиве юношескую работу С.Н. Трубецкого и главу из малоизвестных воспоминаний Н.В. Давыдова; опубликованные тексты дополнены редкими фотографиями из семейного альбома» (аннотация).

Содерж.: 1. Жизненный путь. 2. Историко-философское мировоззрение. 3. Конкретный идеализм. 4. Посмертная судьба. Прилож.: 1. С.Н. Трубецкой. Конспект моей философии (1881); 2. Из альбомов О.Н. Трубецкой; 3. Н.В. Давыдов. Князь С.Н. Трубецкой.

Е. ВИШЛЕНКОВА, Р. ГАЛИУЛЛИНА, К. ИЛЬИНА. Русские профессора: университетская корпоративность или профессиональная солидарность. М.: Новое литературное обозрение, 2012. 656 с. 1000 э.

«Монография посвящена корпоративной культуре российских профессоров первой половины XIX века. Исследование проводилось на основе впервые вводимых в научный оборот документов из архивов Казанского, Московского, Харьковского университетов и Министерства народного просвещения. Книга состоит из двух частей: аналитического текста и публикации источников.

Авторы рассматривают профессорское сообщество России как саморегулирующийся механизм. Анализируя архивные документы, посвященные вопросам университетской автономии, способам и целям воспитания студентов, спорам о пределах самоуправления, о назначении и качестве научной работы, исследователи выявляют рождение групповых солидарностей, прослеживают игру лояльностей и формирование профессионального самосознания «русских профессоров»» (аннотация).

Содерж.: Предуведомление читателя. Ч. 1. 1. Административные тяготы профессоров: Дарованная автономия. Устроительство «русских университетов». Бюрократизация университетской жизни. – 2. Воспроизводство себе подобных: Профессорское нормотворчество. Забота о здоровых телах. Ранжирование студентов. Управление взглядом. Управление словом. – 3. Этосы профессорского служения: Ученое сословие. От целителей к общественным деятелям. От просветителей народов к народоведам. Конфликт между профессионализмом и корпоративностью. Ч. 2. Археографическое предисловие. Архивные документы (с. 268–586).

Справочный аппарат книги включает указатели имен (встречающихся в тексте документов и в «теоретической» части книги), список публикуемых документов, списки литературы и сокращений.

О.В. СЕРДЮЦКАЯ. Московский университет второй половины XVIII в. как государственное учреждение. Преподавательская служба. М.: Спутник⁺, 2011. 187 с. 50 э.

«Московский императорский университет рассматривается как государственное учреждение 1750–70-х гг.; презентуется образ в сознании современников и проекты преобразований 1760–80-х гг. Профессура представлена в сравнении с чиновным контингентом империи, выявлен феномен преподавательской службы в Российской империи и дан коллективный портрет двух поколений профессуры Московского университета второй половины XVIII в.» (аннотация).

Содерж.: Введение. Гл. 1. Государственная политика в области высшего образования во второй половине XVIII в.: Университет как государственное учреждение в 50–70-х гг. XVIII в. – Гл. 2. Идеальный образ университета в 60–80-х гг. XVIII в.: 1. Идеальный образ университета в «Плане об учреждении разных училищ для распространения наук и исправления нравов Филиппа Дильтея» 1764 г.; 2. Идеальный образ университета в сознании профессоров 60-х гг. XVIII в.; 3. «Мысли об учреждении Московского университета» академика Г.Ф. Миллера; 4. Идеальный образ университета в «Кратком начертании для приведения Императорского Московского университета в совершенно цветущее состояние» куратора И.И. Мелиссино; 5. Проект «Устава Императорского Московского университета и при нем гимназии» куратора И.И. Шувалова (1783); «Мнение» И.И. Шувалова. – Гл. 3. Корпорация профессоров в середине XVIII – начале XIX вв.: 1. Преподавательская служба в Российской империи во второй половине XVIII в.; 2. Коллективный портрет профессуры Московского университета второй половины XVIII в.: Корпорация преподавателей 1755–70-х годов XVIII века; Корпорация преподавателей 70-х годов XVIII – начала XIX в. – Заключение.