В поисках  теории российской цивилизации. Памяти А.С. Ахиезера (сост.: А.П. Давыдов А.П.). М.: Новый хронограф, 2009, 400 с. 

      Эта книга - событие. Не только потому, что, при всем разнотемье и разностильности представленных статей, она, что называется, «держит» читателя, не отпускает.

     Чем это обусловлено?  Прежде всего, кругом авторов[1], каждый из которых - не только титульная фигура в конкретной области отечественной философии, социологии, истории, но и яркая личность со своей позицией и мировоззренческим горизонтом. И, предметом их объединившим - творческим наследием Александра Самойловича Ахиезера (1929-2007), автора практически единственной в российской социальной философии и историософии рациональной модели динамики российского общества. Модели не его будущего - от таких  концепций, похоже, уже все устали - а объясняющей историю и обладающей прогностическими возможностями.

[1] А.П. Давыдов, А.В. Дмитриев, В.М. Межуев, И.Г. Михайлова, Ю.С. Пивоваров, В.Л. Рабоинович, Е.Б. Рашковский, В.М. Розин, В.Г. Федотова, В.Г. Хорос, В.А. Ядов, И.Г. Яковенко, А.Л. Янов, Е.Н. Яркова.

     В книге, за редчайшим исключением, нет  традиционных в таких случаях  воспоминаний, фактов из жизни дорогого товарища, учителя, коллеги. Это книга - спор, книга - приглашение к дискуссии, а главное - к пониманию и осмыслению цивилизационного потенциала России, который, помимо прочего, формируется на основе работы ума и души ведущих мыслителей. Да и сама эта книга - именно такая работа и есть!

     Предваряющее  сборник предисловие А.П.Давыдова содержит аналитический  обзор помещенных в нем статей. Полнота этого обзора дополняется акцентировкой важнейших  моментов в позиции каждого автора. Задача данной рецензии несколько иная - дать обзор уже не по авторам, а по основным (ключевым, узловым) темам, ими поднятым и рассмотренным.

     Авторы  сборника отдали дань традиционным проблемам  российской исторической реальности. Но прежде всего их интересует обидная  судьба российских реформ, попыток инновационного развития (в этом плане выделяются статьи А.Л.Янова и В.Г.Хороса). И это не дань политической моде. Необходимость инновационного (вариант - не экстенсивного, а интенсивного) развития постоянно присутствует в российской повестке дня, периодически обостряясь до крайней необходимости, когда открывается очередной реальный шанс скатывания отечества на обочину цивилизации. Попытки Ивана III ввести в экономический оборот церковные земли, реформы М.М.Сперанского, Александра II, С.Ю.Витте, П.А.Столыпина и др. или заканчивались ничем, или приводили к существенно иному результату. В принципе, укладываются в эту типологию и такие на первый взгляд преобразования, как реформы Петра I и советский эксперимент, результаты которых в исторической перспективе приводили страну к надрыву. В чем причины исторических неудач России? Что необходимо для выхода из порочной цикличности на путь развития, а то и выхода к цивилизационному фронтиру? Простой констатации фактов и посыпания головы пеплом для решения задачи недостаточно. Давно пора не то что мерить Россию «общим аршином», но хотя бы пытаться понимать ее умом. И авторы сборника предпринимают такую попытку. И очень серьезную.

      И они честно не проходят мимо вполне закономерного вопроса - а изучена ли вообще «институциональная матрица» России?  Показательна в этой связи характеристика отечественной гуманитаристики советского периода, проскальзывающая в ряде статей сборника. И спектр такой характеристики достаточно широк: от стоической духоподъемности (В.М.Розин) до тусовочного снобизма (И.В.Кондаков). А.Л.Янов ставит диагноз - не вину, а беду, как следствие долгой изоляции от мировой гуманитарной науки - постоянное изобретение велосипедов, своего языка, позволяющего хоть как-то дистанцироваться от идеологической ангажированности официоза. Самодостаточность каждого серьезного автора породила терминологический хаос, затрудненность, а то и невозможность диалога, полноценной дискуссии, тем более - достойное вхождение в мировой контекст. В.Г.Федотова не только констатирует неадекватное позиционирование отечественных гуманитариев и социологов в мировом научном сообществе, но и выражает обиду за их недооцененность, и приводит достаточно широкий перечень имен с указанием их заслуг (см. с.135 и далее). 

      Это ли тому причиной (думается, что не только), но Россия оказалась непроницаема, как для многочисленных отечественных попыток осмысления, в том числе - весьма амбициозных, но не выдержавших испытания временем, так и для западного дискурса (см. с.150), попыток его адаптации. Она - не проницаема и не выразима на нем. И вряд ли дело в какой-то особости. Скорее - в используемом концептуальном аппарате. И материалы  сборника показывают как трудности, так и возможности выработки  такого аппарата.

      Например, «расколотость» российской культуры, констатируемая многими авторами (см. с.50, 105, 187), - что это? Диагноз? Приговор? Внутренне существенное, сущность? Или это процесс и результат определенной комбинации, точнее, игры (взаимодействия, противодействия) неких внешних сил - Востока и Запада, Европы и Азии? Думается, что даже такая постановка вопроса чревата мифотворчеством, но не возможностью объективного анализа.

      Какова  природа, корни этой расколотости, инверсионного  развития? Некоторые, как И.Г.Яковенко, видят причину в содержании специфического «культурного ядра» российского общественного сознания. Фактически, такой подход лежит в русле многочисленных экзерсисов в квалификации специфики т.н. «русской ментальности», «русского менталитета» и т.п. С другой стороны, сведение дела к пресловутому менталитету, неизменному смысловому ядру представляется малопродуктивным, если не тупиковым. Хотя бы потому, что сводит проблему к чему-то замкнутому и самодостаточному, статичному, раз и навсегда данному, неспособному к изменению и развитию.

      В этой связи не случайно один из наиболее радикальных и последовательных в этой радикальности авторов сборника - А.П.Давыдов - говорит о необходимости переоценки содержания, роли и значения российской культуры (см. с. 291-293). А Ю.С.Пивоваров поднимает тему, пожалуй, наиболее острую среди тем сборника - вопрос о переоценке российского народа. Того самого народа, «страдальца» и «богоносца» одновременно, перед которым испытывала комплекс вины российская интеллигенция и который она пыталась учить, а тот в ответ этой интеллигенции не доверял и не доверяет.

     Наиболее же плодотворным представляется  рассмотрение конкретных механизмов, институтов, порождающих и воспроизводящих «культурное ядро». Тогда анализ переходит из плоскости дискурсивной в плоскость рассмотрения, во-первых, нерешенных  институциональных вопросов, и, во-вторых, - расстановки и игры конкретных внутренних  сил. В этом плане, например, открывается ключевая роль проблемы собственности для преодоления расколотости российского общества и инверсионности его развития. Показательна в этой связи и особенно интересна статья В.М.Янова, в которой содержится глубокий и весьма прозрачный анализ конкретного исторического материала: соотношения и тенденций развития барщины и обуржуазивания деревень русского Севера в XV-XVI вв. В.М.Янов убедительно показывает значение спора иосифлян и нестяжателей как идеологического сопровождения в столкновении интересов помещиков и нарождающейся буржуазии. Именно конкретная конфигурация расстановки социальных сил - союз православной церкви и помещиков против реформизма Ивана III и зачатков русского аналога протестантизма - блокировал возможность конструктивного решения вопроса о собственности, открывавшего России новые исторические перспективы. 

      С этим анализом неожиданно перекликается анализ русской революции, развитый в статье Ю.С.Пивоварова, который выделяет две реальные революции: государственно-общественную 1905-1907 гг. и крестьянскую революцию 1918 г., выпущенную на волю большевистским переворотом. Большевики нашли реальное «общее дело» для всего народа, потерявшему до весны 1918 г. интерес к политике. Ю.С.Пивоваров, в частности, фиксирует важный момент образования на уровне волости  синтеза «властесобстенности», коренящейся в сельской передельной общине (см. с. 32-33), редукция к которой смела все результаты деятельности послепетровской европеизированной культуры.  При этом сама общинная «властесобственность» советов противоречива по своей «субстанции» - это гибрид двух институциональных тенденций: к нормальной частной собственности на землю и необходимостью перманентного передела на уравнительно «справедливых» основаниях. По мнению Ю.С.Пивоварова, в 1917 г. столкнулись две революции. К весне-лету 1917 г. буржуазная революция европеизированной субкультуры достигла своих целей. Страна нуждалась в паузе, чтобы передохнуть, подумать и начать строиться. Но именно в этот момент в нее врезалась революция традиционной крестьянской субкультуры. Большевики сыграли на угасании первой революции и подъеме другой. И большевистский переворот радикализировал катастрофу, способствуя общероссийскому «дувану», на результаты которого они наложили руку, укрепив свою власть.

      И вопрос о собственности в России остается не решенным. Как становится ясным - со времен Ивана III. Не решила его и Русская революция. Не решили его и как чубайсовский наскок, так и путинский откат.

        Но тогда главный вопрос - обладает ли Россия цивилизационным потенциалом? И если обладает, то - каким? 

     Кстати, сделанный А.П.Давыдовым краткий, но концептуально насыщенный обзор медиативных моделей сознания в западной традиции иудео-христианства, восточной традиции (даосизме, конфуциантве, буддизме) позволяет сделать вывод, что апофатично православное сознание ставит завышенную планку нравственности, не мобилизуя человека на жизнь в этом мире - юдоли страдания и нравственного испытания-предуготовления. Оно заставляет тратить последние силы на построение Царствия Божьего  не в душе, а на земле, порождая, с одной стороны, заведомо утопические нереализуемы проекты (см. с. 273-280), а с другой - эсхатологизм и хоррор.

      Тем не менее... А.П.Давыдов предлагает противопоставить попыткам обнаружить конструктивное начало в культурной традиции - ставку на инновации (см. с. 287-288). Такой путь при всей его радикальности - только повторение очередного инверсионного цикла. Это - во-первых. А во-вторых, любая инновация предполагает некую социальную базу, в том числе, коренящуюся в культурных традициях. Поэтому тезис А.П.Давыдова о радикальном отказе от культурного наследия далеко не бесспорен. По крайней мере, по двум основаниям. Во-первых, это сохраняющаяся непроясненность специфики российского коллективизма, трактуемого изоляционистами как особое качество российской духовности, проявление соборности, напрочь отрицающее ценности модернизации, связываемые с индивидуализмом и потребительством. Но разве японцы, корейцы, китайцы - меньшие коллективисты, чем русские? Почему в Японии, Корее, Китае традиционный коллективизм не препятствует рыночной модернизации, даже способствует большей эффективности менеджмента, а в России почему-то становится камнем преткновения? И во-вторых, это явно неадекватное отношение либералов к имперскому культурно-историческому потенциалу, который, как показывает зарубежный, да и отечественный опыт, является серьезным ресурсом реального инновационного развития.  

     В России отсутствует субъект инновационного развития. Несомненный интерес в этом плане представляют социальные практики, предложенные Э.Гидденсом (и поддержанные Т.Блэром), о которых пишет А.П.Давыдов (см. с. 288-292), некоторые современные практики в сфере искусства, о которых пишет В.Л. Рабинович (см. с. 321-322), структурирующие общество вокруг реальных проблем. Важную роль играет социальное позиционирование бизнеса в России, понимание его не только экономической роли, но и социальной, политической, нравственной функций. Е.Н.Яркова - ученица А.С.Ахиезера - пишет о «сбалансированном предпринимательстве» (см. с. 373-396), но дело не сводится только к корпоративной благотворительности, социальной ответственности бизнеса.

     «Неполитический либерализм», о котором столь вдохновенно пишет А.П.Давыдов, не может просто родиться из головы писателя, философа, социолога. Он может быть только результатом кропотливой работы. Свободную, а значит - ответственную личность не воспитать только в школе, дома, даже СМИ. Воспитывает и формирует личность весь образ жизни, а значит все те же гражданское общество, реальная правовая культура, отношение к собственности, реальное отношение к своему и чужому труду, способность выражать и реализовывать свои интересы, в том числе - в политической сфере. Это работа, в том числе - при участии отечественных социологов, гуманитариев. Готовы ли они к такой работе?

Г.Л. Тульчинский (Санкт-Петербург)